Памятники периода перехода о древности к средним векам

Закономерный процесс перехода от древности к средним векам и последующего развития литературы средневекового типа длился в ираноязычных литературах примерно шесть веков (III — VIII вв.) и имел следующие основные особенности: а) переход от античности к средневековью, в отличие от того, что происходило в культуре Запада, не сопровождался коренной сменой религиозной системы, а лишь изменениями внутри древнеиранской, зороаст-рийской религии в двух направлениях — догматическом (превращение в государственную религию Ирана) и еретическом (преимущественно в форме первоначального манихейства); б) в отличие от древней литературы, представленной лишь в виде литературно-художественных элементов в единственном памятнике письменности, «Авесте», написанной одним древнеиранским языком (авестийским), литература раннего средневековья является разножанровой и разноязычной (различные среднеиранские языки: среднеперсид-скпй, парфянский, согдийский и др.). Дошедшие, в большинстве своем во фрагментарном виде, переводы произведений буддийской и христианской литературы не входят в понятие «древнвиранская литература».

Все произведения литературы иранского средневековья пронизаны религиозной идеологией (так или иначе связанной с зороастризмом). Даже в немногочисленных произведениях светского характера весьма значителен религиозный элемент. Однако по степени выражения в литературных памятниках аристократически-жреческой или народной тенденций можно довольно определенно сгруппировать эти памятники в «две литературы»: «книжно-пехлевийскую», освященную авторитетом официальной, зороастрийской церкви, и «ма-нихейскую» во многом выражавшую, в еретической форме, народные представления и чаяния. До нас дошла лишь часть многочисленных литературных памятников пехлевийской литературы, причем в основном в поздней редакции IX века (когда зороастризм, уступив место победившему исламу, стал религией гонимой), а из манихейской литературы — только фрагменты произведений (частично восстанавливаемых по переводам и изложениям на других, веиран-ских, языках).

* * *

Пехлевийской («книжно-пехлевийской») литературой называется совокупность произведений письменности на языке, неточно именуемом «пехлевийским», — ибо на самом деле язык эогой литературы не «пехлевийский» (каким можно именовать парфянский), а среднеперсидский.

По существу, оба среднеиранских языка — среднепорсидский и парфянский — являются довольно близкими друг другу диалектами: первый — юго-западным (области Фарса), второй — северо-восточным — (области Хорасана). Следует отметить, что некоторые памятники пехлевийской литературы были действительно первоначально составлены на «пехлевийском» (парфянском) языке, но последующими переписчиками «отредактированы» в нормах среднеперсидского языка и в таком именно виде дошли до нас.

Произведения пехлевийской литературы, связанные еще с устной традицией, — жреческой, зороастрийской и народной, фольклорной, — творились авторами, выступавшими анонимно, как передатчики традиций, в период III—VII веков в мощном, относительно централизованном Сасанидском государстве, в двух центрах—Фарсе и Хорасане. После завоевания Ирана и Средней Азии войсками Арабского халифата, в период VIII — IX веков, составлялись компилятивные произведения, вобравшие в себя многие элементы предшествующего творчества и существенно переработанные зороагтрийскими (пар-спйскими) жрецами с апологетическими целями. Некоторые произведения пехлевийской литературы, в частности, такие выдающиеся, как знаменитая обрамленная повесть «Калплак и Димнак» (среднеперсидский переработанный перевод " Панчатактры») и «Хватай-намак» («Книга о царях»), не дошли до нас в подлиннике и ШЕРСТИН лить в переводах и изложениях на арабском языке. Первая пз этих книг благодаря переводу стала источником мирового письменного басенного творчества (вплоть до басен Лафоптепа и Крылова). Вторая книга стала важнейшим источником различных новоперсидских «Шах-наме» («Книга царей»), в том числе и бессмертной эпопеи Фирдоуси.

В эпоху своего создания эта литература понималась в гораздо более расширительном смысле, чем позже, и отнюдь не сводилась к совокупности только литературно-художественных произведений.

Феодальная идеология нашла свое наиболее полное выражение в таких памятниках, как «Денкард», этой энциклопедии позднего, канонизированного при Сасанидах, зороастризма. Резюме этой книги хорошо выражено в двух афоризмах: «Ты должен соблюдать нищенство, коюрое является лучшим пз богатств для великих людей»; «Столбовая дорога — это религиозность, а обителью [будет] — рай». Важнейшим сводом, кроме «Депкарда», является шшга «Бупдахишн» («Первотвореине»), сохранившаяся в двух вариантах: более полном «иранском» («Большой Бундахишн») и кратком «индийском». Это сочинение содержит изложение космогонических мифов и различных преданий и легенд, значительно дополняющих и поясняющих многие имена и обрывки упоминаний, встречающихся в «Авесте». Знакомое уже по гатам учение о жизненных эпохах приняло здесь форму догмата о четырех эрах по три тысячи лет в каждой, в течение которых происходит борьба Ормузда п Ахримана, заканчивающаяся к концу III эры разгромом Ахримана, очищением мира в расплавленном металле от скверны и наступлением IV эры — вечного блаженства для всех истшшоверующнх (то есть зороастрийцев). Мотивы бренности земного мира и упования на царство небесное пронизывают многочисленные дидактические произведения, например, «Советы Анупшрвана»: «О люди, остерегайтесь грешить и будьте усердны в благодеяниях и презирайте мирские блага»; «Будьте приверженцами хорошей веры, за это вы удостоитесь рая».

Художественный характер носят в полной мере произведения: как написанные первоначально на парфянском языке поэмы «Ядгар Зареран» и «Драхт асурик», так и на среднеперсидском — «Карнамаки Артахшери Папакан» («Книга деяний Ардашира, сына Папака») и поэма о шахматах («Шатрапг»).

Первая поэма, «Ядгар Зареран» («Поэма о сыне Зарера»), по своему содержанию посвящеиа борьбе за веру, аа торжество зороастрийской религии. Однако это религиозное содержание передано в фермах героического люса (в переработанном виде ее сюжет входит в эпопею < < Шах-наые> > ).

Поэма «Драхт асурик» («Ассирийское дерево») в большей мере, чем «Ядгар Зареран», сохранила следы фольклорною произведения.

Отражает реальные исторические события «Книга деяний Ардашпра (Артахшера), сына Папака» об основателе Сасагшдской империи, заполненная приключениями, авантюрами и тайнами, многим напоминающая, особенно в любовной линии, античный (эллинистический) роман.

* * *

Манихейская литература связана с религией манихейства. Среди религий, в наибольшей мере претендовавших с начала пашей эры на роль мировых, универсальных, занимает свое значительное место наряду с христианством и буддизмом также манихейство. Его основоположником и был Мани (Ма-нихей).

Суть проповедуемой Мани универсальной религии, которая должна была, по его замыслу, заменить все остальные, состояла в признании того, что мир — это арена вечной борьбы светлого и темного начал, а назначением человека является помощь светлому началу для окончательного одоления ела. Манихейство вобрало в себя элементы гностицизма зороастризма, христианства и буддизма.

Канон манихейской церкви включает в себя семь произведений, составленных самим Мани на арамейском (сирийском) языке, и тексты традиционной передачи его учения учениками. Из сирийских подлинников семи произведений Мани ничего не сохранилось, а выдержки, приводимые из них мусульманскими и христианскими авторами, обрывочны и кратки.

Первое из этих семи произведений — «Евангелие Мани», состоит из двадцати двух глав, отрывки из которых сохранились на иранских языках (среднеперсидский и согдийский). Вторая книга — в персидской передаче названия известна как «Нийани зиндаган» («Сокровищница жизни»). Третья книга известна по китайскому названию как «Книга тайн», по восточноирап-ским источникам она также называлась «Разан» («Тайны»). Наконец, «Книга о гигантах» («Каван»). Остальные — это «Эпистолы», «Книга всалмов». Сообщение о семи великих произведениях всегда сопровождается сведениями об их богатом иллюстрировании рисунками (миниатюрами), известными под названием свода «Ардаханг» («Арджанг»). Традиция манихейства изложена в произведении, именуемом «Кефалая», дошедшем на коптском языке и —-фрагментарно — на иранских языках. Вне канона известна книга учения, изложенная Мани для Шапура I Сасанида: «Шапухракан».

Произведениям Мани присуща энциклопедическая ученость, и чтение их нуждается в комментариях. Он пытался охватить мифологические и научные, исторические и философские познания своего времени (космогония, география, алхимия, астрология, математика, ботаника, медицина и др.) и в буквальном смысле слова осветить их своей натурфилософией Света и приблизить к жизни человеческих масс своей практической этикой добра и человеколюбия: «Там, где нет любви, все деяния несовершенны», — гласит дошедший до нас на согдийском языке афоризм пророка.

Проповеди и молитвы Мани судя по дошедшим отрывкам глубоко лиричны, живописны и пересыпаны фольклорной мудростью. Часто поводом для вих было какое-либо природное явление: восход солнца, гроза, покрытое облаками небо, набухание почек на деревьях, благодатный дождь. Это придает им привлекательную интимность и, в отличие от его трактатов, делает легко понятными и доходчивыми. Нередко прибегал он к поэтической форме.

Несмотря на жестокие гонения со стороны зороастрийской и христианской церквей, манихейская религия широко распространялась сторонниками Мани, рассеявшимися по восточно-римским владениям, Средней Азии, Китаю, Палестине и др. На западе манихейские идеи оказались настолько живучими, что сохранились в антиклерикальных народных сектах средневековья: павлп-киане и мондракиты в Армении, богомилы в Болгарии, альбигойцы в Западной Европе. На востоке манихейство особенно распространялось среди согдийцев и в их колониях в Синьцзяне (Китайский Туркестан), а с VIII века стало государственной религией Уйгурской державы. Сочинения, созданные Мани, а также приписываемые ему, переводились на разные языки и сохранились фрагментарно на сирийском и мандейском, среднеперсидском и парфянском, согдийском, коптском, китайском и уйгурском языках.

Свойственное манихейской проповеди не только Мани, но и его апостолов обильное уснащение фольклорными элементами — притчами, афоризмами, новеллами — говорит о том, что это были излюбленные жанры эпохи.

Любил Мани и разные искусства (музыку, каллиграфию, живопись). По преданию, он сам был выдающимся художником и каллиграфом, как называли его, «чинским», то есть «китайским», точнее, «синьцзянским». Действительно, при раскопках в Синьцзяне обнаружена интересная манихейская живопись, стенная и миниатюрная. Название одного из упомянутых выше произведений Мани, «Арджанг», разукрашенного, по преданию, удивительными красочными иллюстрациями, стало в Иране и на всем Ближнем Востоке нарицательным именем для обозначения шедевра живописи.

И. Брагинский

Из «Авесты»

Гаты Заратуштры

«Ясна», 28 [Моление о слове]

1 С упоением молюсь,     простираю к Мазде руки я, Чтобы Добрый дух сперва    принял все, что приготовил я. С Артой радуются пусть    Вохумана и Душа быка! 2 Мазда, Мудрый Властелин,     Вохумане верно я служу, Дай мне оба мира в дар -    мир вещей и также мир души! За слугненье Арте дай    все, что праведному следует! 3 Вохумана, Дух скота,     славлю рассудительность твою, Мазду с Артою пою,     мать Арматай пусть придаст вам сил, Всех молю Вас об одном,     чтоб на зов мой приходили вы! 4 В Доме песнопени    Вохумане жизнь отдать готов, Пусть за все мои дела      сам Ахура мне воздаст сполна. А пока я жив, путем    Арты - Правды поведу людей. 5 Арта - Правда, Дух огня,     разве в силах я постичь, понять Вохуману и тебя,     хоть и ведаю, где к Мазде путь. Заклинанием твоим,     языком склоним врагов к добру! 6 Вохумана! Вразуми,     пусть прибавит Арта силы мне! Мазда, Заратуштре дай    Слово чудодейственное то, Что поможет наконец    одолеть всех злобных недругов! 7 Арта - Правда! За дела    дай мне щедрый, Вохуманы дар! Мать Арматай, укрепи мен    и вождя Виштаспу утверди! Мазда, помоги певцу    сделать всех послушными тебе! 8 О, хороший, лучший друг    Арты и порядка доброго, Мазда, милость окажи    мне и Фрашабштре смелому! И тем людям, что всегда    мысли Вохуманы берегут. 9 Мы вас не прогневаем,     хоть бы и десятой долею Той хвалы, что воздадим    Арте с Вохуманою, Мазда, не наскучим Вам,     О, хранитель царства нашего! 10 А затем, кто заслужил    Арты дар и Вохуманин дар, Если Мазда их признал,     пожеланья их да сбудутся, Чтоб постичь успех хвалы,     в стройных песнях, обращенных к вам. 11 В них я сохранил навек    облик Арты с Вохуманою, Мазда, я воспел тебя,     передай ты мне из уст в уста Слово мудрое о том,     как впервые появилась жизнь!

«Ясна», 29 [Моление о поддержке скотоводства]

1 Молит вас Душа быка:     «Кто создал меня и для чего? Эшма злой гнетет меня,     угоняют воры и грабители, Кроме Вас - защиты нет,     селянин пусть пестует меня! » 2 И спросил Творец быка    Арту: «Кто же защитит быка? Дай хозяина ему,     скотовода с добрым пастбищем, Мужем осчастливь таким,     чтоб злодейства Ошмы отвратил! » 3 Отвечала Арта: «Нет    господина, чтоб пасти быка. Я не знаю никого,     кто б за ним ходил как следует. Нет достойного нигде,     чтобы люди шли на зов его». 4 Мазда знает обо всем:     о свершившихся намереньях Равно - дэвов и людей,     о делах, что лишь задуманы, Проницателен лишь он, -    пусть Ахуры воля сбудется! 5 Простирая руки ввысь,     о Ахура, умоляю я - И коровы стельиой Дух -    Мазду просим о двояком мы: «Чистый скот чтоб не пошб,     скотовод - чтоб Друджу не служил», 6 Мазда так сказал тогда,     он, Ачура, что мудрее всех: «На земле и в небесах        мужа нет, кто Арте по душе. По ведь скот Я сотворил    ради человека, пастуха, 7 Я, Ахура, Арты друг,     также Слово - Мантру сотворил, Чтобы скот тучнел и корм    преумножился. А Мантру ту, Вохумана, лишь в уста    истинного друга стад вложи! 8 На земле есть лишь один,     кто Мои заветы свято чтит; Заратуштра, -    верен Мазде, как и Арте, он, Он всегда прославит нас,     если Словом одарю его», 9 Вскрикнула Душа быка:      «Разве слабосильный нужен мне Человек, чье слово - пыль?     Всемогущего желаю я! Пусть грядет он наконец    и десницей скот оборонит! » 10 О Ахура, дай скоту    силу Арты и величие, И пусть Вохумана даст    дар покоя и веселия, Разве я не ведаю,     что лишь Мазда превосходит всех. 11 Если сила Арты мне    передастся Вохуманою, Если вдохновит мен    Мазда сам реченьем магии, То, Ахура, снизойдут    к нам щедроты, вас достойные!

Книга «Яшт»

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: