Когда столетия сменяют друг друга, то равно как и в походе, всегда можно встретить отставших.

CCLXXV

Гражданская война, когда дело государя служит ей предлогом, может продолжаться долго: но в конце концов народ одерживает верх.

CCLXXVI

Общественный порядок любой нации покоится на выборе людей, предназначенных к тому, чтобы поддерживать его.

CCLXXVII

Народ имеет собственное суждение, покуда не введен в заблуждение демагогами.

CCLXXVIII

Мой Государственный Совет состоял из людей честных и заслуженных, исключая нескольких хамелеонов, которые туда проскользнули, как то впрочем случается повсюду.

CCLXXIX

Мое правительство вознесено было слишком высоко, чтобы заметить пороки пружин, приводящих его в движение: со всем тем я пятнадцать лет управлял сорока двумя миллионами людей в интересах большинства и без каких-либо серьезных потрясений.

CCLXXX

За все мое царствование меня по-настоящему и более всего поразило, пожалуй, только то, что Папу на границах моей Империи встречали изменивший вере отцов Абдалах Мену, а в Париже — трое священников-отступников и вдобавок еще и женатых, каковы суть — Т[алейра]н, Ф[уш]е и О[тери]в.

CCLXXXI

Морское право касается всех народов без исключения. Море не может возделываться как земля или находиться в чьем бы то ни было владении: оно — единственная дорога, которая на деле является всеобщей и всякая исключительная претензия со стороны одной нации на морское господство равносильна объявлению войны другим народам.

CCLXXXII

Ежели бы отречение короля Карла IV не было вынуждено силою, я признал бы королем Испании Фердинанда. События в Аранхуэсе не могли быть для меня безразличными, ибо мои войска заняли полуостров: как монарх и как сосед я не должен был терпеть подобного насилия.

CCLXXXIII

Конституционалисты — всего-навсего простаки: во Франции нарушены все соглашения: и что бы ни делали ликурги, они и далее будут нарушаться. Хартия — всего лишь клочок бумаги.

CCLXXXIV

Нации, народу, армии, всем французам не следует забывать о своем прошлом: ведь оное составляет их славу.

CCLXXXV

Легче учредить республику без анархии, нежели монархию без деспотизма.

CCLXXXVI

Люди, кои являются хозяевами у себя дома, никогда и никого не преследуют, вот почему короля, с которым соглашаются, почитают добрым королем.

CCLXXXVII

Реформаторы по большей части ведут себя как люди больные, которые сердятся, что другие чувствуют себя хорошо: и вот они уже запрещают всем есть то, в чем отказывают себе.

CCLXXXVIII

Я не люблю, когда притворяются, что презирают смерть: уметь переносить то, что неизбежно — в этом заключается важнейший человеческий закон.

CCLXXXIX

Трусливый бежит от того, кто злее его; слабого побеждает сильнейший: таково происхождение политического права.

ССХС

Я вижу в спартанцах народ воистину бесстрашный и неукротимый: такой народ ведет свое происхождение из славных веков Лакедемона: подобное сему мы видим и в Средние века, когда кого ни взять из капуцинов, все умирали святою смертию.

ССХСI

Сенат обнаружил признаки деятельности лишь тогда, когда я оказался побежденным, но если бы я вышел победителем, то несомненно получил бы с его стороны полное одобрение своих действий.

ССХСII

Реньо обладал способностью говорить легко и складно: вот почему я не раз посылал его выступать с пространными речами в Палате и в Сенате. Подобные люди — ничто иное, как бездарные болтуны.

CCXCIII

О[жеро] предал меня: правда, я всегда считал его негодяем.

CCXCIV

Реаль много делал для моей полиции. Когда мне хотелось посмеяться, я напоминал ему то место из его революционной газеты, где он приглашал добрых патриотов собраться 21 января, чтобы поужинать головою свиньи. При мне он уже так не поступал, но скопил себе весьма приличное состояние.

CCXCV

Людовик XVIII обошелся с цареубийцами благоразумно: помилование было его правом: поскольку дело касалось только его семьи: но измена, растрата общественных денег, преступления по отношению к правительству — прерогатива Верховного суда: я никогда не помиловал бы за таковые преступления.

CCXCVI

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться: