Но очень трудно вести себя разумно, если ваш бессознательный ум наполнен желаниями, амбициями.

Гаутама Будда свободен от любых амбиций. Он увидел шоу. Но поскольку двадцать четыре джайнских тиртханкары, Гаутама Будда, индуис­тские воплощения Бога — Рама, Кришна — все выходцы из королевских семей, богатейших в стране, — это оказалось бедствием для всей страны. Люди стали поклоняться бедности. Если Восток беден, то причина этого — в неправильном понимании. Столетиями люди были скованы этой глупой логикой.

Поэтому я говорю: чтобы быть действительно религиозными, вы все должны интенсивно жить жизнью мира, и однажды вы сможете увидеть, что все это — просто сновидение. Когда у вас возникнет ваше собственное понимание, что это только сон — пустой, бессмысленный, — само желание обладать исчезнет.

Вы не станете спрашивать о даянии, потому что в даянии все еще есть эго и незнание настоящего. Кто вы, чтобы давать?

Альмустафа указывает на очень важный факт: немногое вы даете, если даете от своего достояния. Вы истинно даете, лишь когда даете от самих себя. В тот миг, когда вы не владеете, эго исчезает. Вы отдали себя. Ибо, что есть ваше достояние, как не вещи, которые вы храните и стережете из страха, что они могут понадобиться вам завтра?

Все собственничество — «это мое, то мое» — коренится в вашем опасении: а что же завтра? Если вы не цепляетесь за достояние, завтра вы можете оказаться в затруднении.

А завтра? Что принесет завтра самой сметливой собаке, которая зарывает кость в песок пустыни, идя вслед за паломниками в святой город?

Таково же положение всех тех, кто цепляется за свое достояние. Собака, следующая за паломниками, прячет кости в песке, не сознавая, что завтра ей не удастся найти их: паломники, караван будут двигаться, а она движется с караваном. Сегодняшнего дня достаточно самого по себе.

А завтрашний день позаботится о себе сам.

Это и есть доверие — не верить в этого бога, в того бога, в эту святую книгу, в ту святую книгу.

В тот день, когда полицейский комиссар прислал своих людей сюда — неправомочно, — они вошли в мою спальню. Я спал; я прибыл сюда около четырех часов ночи. Было все еще темно, и в полусне я не мог сообразить: из-за чего происходит весь этот шум? Они вламывались своим способом — силой.

Мои люди говорили: «Он приехал поздно, он спит. И зачем вам нужно видеть его? Все его полномочия у Нилам; его юрисконсульт, Татхагат, здесь, — все, что угодно, можно уладить. Не беспокойте его. У вас нет никакого ордера на обыск, вы не имеете права входить в частную спальню».

Но власть слепа. Они вломились по-своему, силой, в мою комнату.

Услыхав шум, я не мог поверить: с каких пор привидения стали наряжаться как полицейские? Мне пришлось протереть глаза, чтобы увидеть, что же именно стряслось. То были отвратительные дни.

Я и понятия не имел, что они подавали мне уведомление, — они просто швырнули мне кусок бумаги в темноте рано утром. Только позже я узнал, что это было предупреждение мне от комиссара полиции: покинуть город в течение тридцати минут. Полицейский комиссар — просто слуга людей, и они принялись звонить ему снова и снова, а в ответ одно: «Он занят богослужением». Хотел бы я знать, какой вид богослужения он выполняет, — всякое богослужение глупо, а особенно в этой стране.

Скорее всего, он занят был поклонением богу-слону, Ганешу. А вы знаете, как Ганеш вошел в сущее? Человек со слоновьей головой, с таким большим брюхом, будто он беременный, верхом на несчастном мышонке. Мышонок, должно быть, умер много веков назад, в день, когда его поймал Ганеш как средство передвижения.

А как был создан Ганеш? Не только христиане глупы, говоря, что Иисус был рожден девственницей Марией... Это абсолютно ненаучно; такое невозможно. Без мужчины, сама женщина не может дать рождение ребенку. Но история Ганеша еще более диковинна. Шивы, отца Ганеша, не было, а Парвати, мать Ганеша, принимала ванну. Очищая свое тело, она собрала столько грязи... похоже, Парвати только раз в своей жизни приняла ванну. Ведь для того, чтобы сделать из этой грязи статую Ганеша с таким большим брюхом, женщина должна быть покрыта слоями грязи. И, конечно же, у нее не было больше ни одного сына; простая логика подсказывает, что она никогда больше не принимала ни одной ванны.

Ганеш — самый любимый бог в этой части Индии. И когда она увидела, что создала прекрасную статую из всей грязи, собранной в ванне... Больше всего удивляет: что же за женщина была эта Парвати? И вот, посредством своих божественных сил она оживила статую. А поскольку она все еще мылась, то сказала Ганешу: «Посиди снаружи и не позволяй никому войти».

Возвратился Шива. Ганеш понятия не имел, что это был его отец, поэтому остановил его. Подумайте только об этих богах — только из-за этой остановки он так разгневался, что отрубил голову Ганешу. Вбежала Парва­ти: «Что ты наделал? Это же был наш сын! »

Шива тут же кинулся повсюду разыскивать голову — они жили в Гималаях, и голова могла скатиться вниз на тысячи футов, к тому же это была просто грязь. Не обнаружив ничего, он наткнулся на слона, отрубил ему голову — и прилепил ее к телу.

И теперь Ганеш — самый любимый бог в этой части страны. Вероятнее всего, этот полицейский комиссар поклонялся Ганешу. Он поклоняется столь глупой идее, однако в предупреждении он не написал мое полное имя. Он пишет: «Любезнейший Раджниш», — лишь бы избежать «Бхагван».

Нигде — а я бывал всюду в мире — ни члены магистрата, ни судьи, ни полицейские офицеры не были так невоспитанны. Все они обращались ко мне так же, как мои люди обращаются ко мне. Только в моей родной стране всем видам глупых и идиотских идей поклоняются как «Бхагвану», и Ганеш самый значительный среди них. Всякий раз как начинают что-то новое, первым делом вспоминают Ганеша: Шри Ганеш Намах. И никого не волнует — кто же этот парень? И как это возможно?

Он приказывает мне не критиковать никакую религию. Здесь очевидно его собственное опасение: если я узнаю, какому богу он поклоняется и в какого рода священные книги он верит, я буду критиковать обоих и уничтожу их обоих.

Но я готов спорить с ним: эти вымышленные истории даже не разумны... А люди поклоняются.

Настоящий религиозный человек не поклоняется, он верит в сущее, а поклонение — это жалкий, пластиковый суррогат. Он верит в сущее, он знает: «Если сущее позаботилось обо мне сегодня, завтра будет то же самое. Оно придет как сегодня, и если сущее нуждается во мне, оно позаботится обо мне». Это и есть подлинная отдача.

Что есть страх перед нуждой, как не сама нужда?

Разве боязнь жажды, когда ваш колодец полон, не есть неутолимая жажда?

Есть такие, которые дают мало от многого, чем владеют, — они дают с тем, чтобы прославиться, и это тайное желание...

⇐ Предыдущая44454647484950515253Следующая ⇒

Поделиться: