Он спросил: «Какую тему?»

«Эту самую тему, — сказал я, — ведь у меня нет никакой программы, я никогда не планирую, чему буду учить. Это такой замечательный сюжет... но один вопрос перед моим уходом. Помните дни своей молодости, когда вы были студентом в университете? И будьте правдивы — разве не смотрели вы когда-либо на девушку с желанием, со страстью? Разве не писали любовных писем? »

Он сказал: «С вами очень трудно быть неправдивым, потому что ваши глаза проникают внутрь так глубоко, что я знаю — вы заставите раскрыть истину. Вы правы. Но сейчас я проректор и должен управлять университетом с десятью тысячами студентов».

Я сказал: «Вы не знаете, как управлять. Исключать за то, что парень любит девушку? А девушка на самом деле замечательная — как вы считаете? Вам не хочется написать любовное письмо? »

«В моем возрасте? » — сказал он.

Я ответил: «Любовь не знает возраста».

Он сказал: «Это верно, только не рассказывайте никому. Если моя жена узнает, что я признался вам в том, что мне нравится девушка, в моем доме начнется террор! »

Из-за того, что старшие не позволяют младшим, не дают им пользовать­ся благоприятными возможностями... Ни отец, ни мать, ни старший брат, ни профессор, ни учитель никогда не поделится со своими студентами, со своими детьми собственным опытом. Так что, естественно, каждый остается почти самоучкой в любви. Он никогда не успеет пройти всю азбуку, начиная с АБВ, а любовь после азбуки только начинается.

Любовь — это спящая в вас энергия.

Мой опыт таков: если ваш ум удастся опорожнить от всей чепухи, которой он наполнен, то в этой пустоте распускается цветок любви, радости, мира и всего самого прекрасного на свете.

А пока у вас этого нет, как можете вы дать это кому-нибудь? Ваши руки пусты, ваше сердце пусто.

Халиль Джебран продолжает толковать о прекрасных вещах, но те прекрасные вещи нуждаются в четком понимании — где и как вам все-таки найти их.

А если у вас они есть, все, чем вы займетесь, будет нести знак магического прикосновения вашего переживания. И дело тут не только в обмене — человек любви даже к стулу прикасается с любовью, хотя стул, может быть, и не чувствует этого. Но кто знает? — у стула, возможно, другой вид восприятия, не такой, как у нас.

Человек, который знает любовь, не может делать без нее ничего — это не в его силах. И когда я говорю так, я говорю с абсолютным авторитетом: я не могу даже двинуть своей рукой без любви, хотя двигаю ею в воздухе. С тех пор как я узнал собственное внутреннее существо, каждый поступок, малый или большой, стал полон любви, радости, мира и безмолвия.

А справедливость — только побочный продукт любви; человек любви не может быть несправедливым. Но ни вашим судьям, ни вашим законодателям не известно, что такое любовь. Вот отчего существуют безобразные законы, злые, бесчеловечные.

Справедливость — побочный продукт. И дело не в том, чтобы пойти в законодательный колледж, выучить все о законах и быть судьей. Я побывал в судах и видел судей — они так мертвы, так ужасающе мертвы и совершенно не заинтересованы в том, чем занимаются. Это специалисты. Они знают весь юридический жаргон.

На первом суде, куда меня привели после ареста в Америке, у меня еще была какая-то надежда, потому что судьей была женщина. Но я забыл совершенно, что женщина больше изголодалась по власти, по почету, больше жаждет взойти на вершину успеха, потому что ей отказывали в этом столетиями. Я просто подумал, что она женщина и она поймет.

Но ее подкупил Белый Дом, из-за меня, и с этим связаны высшие авторитеты закона в Каролине. Судебный исполнитель, который провожал меня в суд и обратно от суда до тюрьмы, говорил по дороге: «То, что происходит, абсолютно несправедливо, но вам придется потерпеть. Это дело нескольких дней. Им не удастся продержать вас в тюрьме больше недели, потому что давление мировой общественности увеличивается, все средства информации во всем мире сфокусированы только на одном вопросе — почему вас арестовали и где вас содержат».

Почему меня не доставили в Орегон, в Портланд, где суд собирался решать, отпускать меня на поруки или нет? Зачем меня переселяли все эти двенадцать дней из одной тюрьмы в другую? Коренная причина была в том, что эта толстая женщина, видно, чувствовала вину, ведь она никогда не смотрела мне в глаза. Очевидно, она испытывала и страх тоже, потому что она сказала судебному исполнителю: «Скажите Бхагвану, что он не может пользоваться своей чашкой в суде, поскольку в Америке это считается неуважением к суду».

Я сказал судебному исполнителю: «Я буду носить свою чашку, и если у нее достанет мужества, ей придется спрашивать меня в суде. Это вопрос, который должен быть решен: что же такое чашка — уважение к суду или неуважение».

Тот сильно разволновался, пошел и доложил женщине. Она сказала: «Не беспокойте его. Я не буду поднимать этот вопрос вообще, он может носить чашку». Возможно, я первый человек, который пользовался своей чашкой в американском суде, хотя это и является «неуважением к суду».

Я приготовился к борьбе — меня не заботило, отпустят ли меня на поруки, меня не волновали законы и преступления, которые они находили для меня. Тридцать шесть преступлений — меня это не интересовало. Я хотел стать прямо лицом к лицу с женщиной и увидеть, сколько мужества у нее было. Я хотел услышать, как чашку можно назвать неуважением к суду. Тогда почему моя ряса не является неуважением к суду? Я откажусь заодно и от нее, просто чтобы воздать почтение суду!

⇐ Предыдущая99100101102103104105106107108Следующая ⇒

Поделиться: