Вы простите, ребята, мне эту байду

Вы простите, ребята, мне эту байду

(поболтаю сейчас и уйду),

Но дослушать меня не сочтите за труд -

Никакой нет политики тут.

Это я о себе, это я о тебе,

Обо всех, кто сидел на трубе,

Кто сидел на трубе и курил свой бамбук,

Отбиваясь от мух и от рук.

И, куря тот бамбук, и дринчал, и бренчал,

И тихонько, культурно дичал,

Пока двигалось время в гульбе и пальбе

Между буквами «А» и «Б».

2

Кто остался сидеть - постепенно закис,

А кто прыгал по дурости вниз –

Оземь грохнулся так, что остался лежать -

И не охнуть уже, и не встать.

И не встать, и не вспомнить уже ни о чём.

Сгибли все, дурачьё - дурачьём…

Сгибли, сгинули нафиг. Такие дела.

- Как дела? – да как сажа бела.

3

А тем временем крыша поехала вниз –

Вот такой вот, представьте, сюрприз.

Стены дома, что раньше держались с трудом,

Развалились, конечно, притом.

Пыль столбом. Экскаватор ревёт средь руин.

- «Что ж ты делаешь, сукин ты сын!

Что ж ты рушишь подряд всё, да не по уму,

Там ведь люди остались в дому»!

- «Да в котором дому? Что-то я не пойму!

Разве люди то? Это же – шваль»!

Покидая тюрьму, они брали суму

И шагали, родимые, вдаль.

Нету дома, нет крыши, нет даже трубы,

На которой сидели они.

Так пошли по грибы, лучше – нет! – по гробы!

Поминая прошедшие дни.

Вспоминай же и пой, и иди, куда шёл,

И куда б ты ни шёл – хорошо.

Было так - и так будет, пока хоть один
На земле остаётся акын.

 

***

«Красный» Маяковский
«синий» Мандельштам
нас вставляли больше
лучше, чем сто грамм

юность моя, юность
разлетелась в прах
по земле и небу
облаком в штанах

журавлиным клином
пущенным в расход
но пока мне глиной
не забили рот

пару слов скажу я
песенку спою
не бог весть какую
но зато - свою

 

армейская осень 87

Прекрасная буйная осень

Вокруг изумительный вид

Как будто легчайшая проседь

Сплошной паутинкой висит

Над лесом, полями, садами

Скопленьем голицынских дач.

Весь мир у тебя под ногами
ты потный, чумазый, как грач

Стоишь, затащивши на крышу

С раствором тяжелый мешок

И волосы ветер колышет

и, в общем, тебе хорошо

(март 2015)

 

**** 

В передаче "утренняя почта"
то попса, то Цой, или АВИА…
тут, дружок, тебе и кровь, и почва
что захочешь - местного разлива

«юность» публикует мемуары
Мандельштам и прочую нетленку
так и ждёшь – нагрянут комиссары
чтоб ломать нас снова об коленку

весело, почти не страшно было -
страх куда-то делся ненароком
нас несло, нас било-колотило
всё происходящее, как током

всё ещё хвала КэПээСэСу
но уже заколебались троны
и летят кэпээсэсы к бесу
от волны Гражданской Обороны

Вот и дембель. Всё, что хочешь делай
не пред кем не держишь ты ответа
в жизнь влюблённый, пьяный, очумелый
Впереди - ещё две трети лета

 

***

Я вернулся в свой город знакомый до слёз
и обнюхивал жизнь, как потерянный пёс
привыкая к свободе и лету
глядь, а старой- то жизни и нету.

и другие, такие же псы, как и я
возвращаясь обратно, из небытия
точно так же водили носами
мы – отдельные, сами с усами.

Это было давно. В прошлом веке уже
нас несло, на каком-то чумном кураже
подшофе, веселясь, балагуря…
впереди - только натиск и буря

о великих русских многогранниках

Сидели, курили в саду мы вдвоём
чуть-чуть посидим – понемногу нальём
и выпьем – тут дело такое! -
вдруг, глядь – нас уже стало трое

Федотов, Таюшев и Шехтер В.С.
а вскоре пришли и включились в процесс
еще два прекрасных героя -
Адамия с Лёнечкой Цоем

Так пятеро русских обычных парней
сошлись при наличии общих корней
и им открывались все грани
посредством того, что в стакане

в стаканах-то водка? Ну да, и она
но кроме неё - жизнь без края, без дна
и город, и сад тот, и лето
и целая, в общем, планета

 

лето 89

«в августе Густав очень грустен» (Ч.Л.)

 

 

                 Прекрасны яблоки в саду

У дяди Мити

Они на закусь нам пойдут.

Всю ночь сидите

в беседке, пьёте водку плюс

Его настойки,-

Ещё был очень терпкий вкус

У них какой-то.

Я был недавно рядовым,

А он – сержантом.

А вот теперь мы вместе с ним -

без вариантов -

поэты, барды и творцы

И сибариты,

Философы и мудрецы

Возля корыта

страны, в котором, как назло,

Прогнило днище.

А время взято на излом,

И только свищет

из всех щелей его вода,

вода… и кроме

Воды – какая- то байда,

что цвета крови

(апрель 2015)

 

 

 

 

Жаль, подмога не пришла (Х.З.)

Верхи почти не могут

И не хотят низы

И не придёт подмога,

Не парься, сукин сын

Но антиалкогольной

Компании узлом

Сдавило горло больно

С похмелья затрясло

Проснёшься, вот не хило! –

А всё вокруг горит

Чернобыль и «Нахимов»

Баку и Сумгаит

Нагорным Карабахом

Тбилиси и Литвой

Страна шагала …......

А с ней и мы с тобой

 

*** 

Довольно весёлая штука
жить в нашей весёлой стране

Вот в это весёлое время

В которое ты вот живёшь

какое же время имеешь

В виду ты, весёлый поэт?

Любое, весёлый читатель

любое, какое ни взять.

                            АВГУСТ

С утра по телевизору балет
и генерал с какой-то мутной рожей
чего- то там вещал, чего- то там итожил
четыре с боку, в общем, ваших нет

вот надо же – живёшь, не дуя в ус
и шляешься по питеру, с подругой
катаешься с ней в Царское Село
а тут тебе Советский наш Союз
с какого- то простите перепугу
вдруг понесло

куда, зачем? Ну, нафинг, вот те на
Не то грядёт гражданская война
не то террор. Да чёрт тут сломит ногу
прогнозам - нет числа. Прогнозы – мрак.
в кафе мы смотрим телик под коньяк

А

Про девяностые года

Немало слов плохих

Уж сказано, а я тогда

Был молод – помню их

Не только с этой стороны –

Убейте хоть меня!

И прочая херня

Имели место. Бандюки

В «голде» и в пиджаках,

Челночники и их тюки.

тоскливо-стрёмный страх

Играющей с тобой,

Как съесть тебя совсем.

Но, повторяю, молодым

Я прожил это всё,

Любил и, кстати, был любим

И значит – вознесён

Над этой мерзостью срамной,

Да и вообще, башка

Была реальностью другой

Полна ещё пока.

 Б

Я сторожил детсад

Бывало, что по вечерам

«Все флаги в гости к нам»

Несли и водку, и вино,

Вели туда и баб.

Переменилась жизнь давно!

Забыть её пора б!

Но память всё же так свежа,

Как будто бы вчера

Ещё там Гессе, по ночам

Читал - взахлёб и всласть,

И волк степной во мне рычал

Оскаливая пасть,

И сладкий ужас подступал

(его уж не вернёшь).

О, волчий яростный оскал!

О, сладостная дрожь!

И я, как волк, бегу в ночи

Куда глаза глядят!

Иль «Петушки» читаю, вот,

И с Веничкою – за

Бессмертье пью, как идиот,

Забыв про тормоза.

То умер, то воскрес,

И думаешь: «помру»

Наверно, стал я стар.

Как всадник я без головы,

Как Минин и пожар!

Погас огонь в моей душе,

Там – прозаичный мрак!

Как жаль, что книжечки уже

Меня не вставят так!

Всё реже открываю их,

Всё меньше балдежу!

Хоть иногда я чей-то стих

Вдруг вспомню и твержу…

А иногда, вот как сейчас,
Сам что-то напишу… 

                           ***

Терзающих гармониями слух,

По пищеводу булькает вино.

Пой и скачи по нотам ,

Переходя на минор .

На горизонте , что там ?

С веком извечный спор ?

Жизнь нам дана « на вырост » -

Так что – тащи свой крест .
Если нас Бог не выдаст –
То и свинья не съест

      (90-е)

***
Здесь был чей-то очаг, но теперь на тебя неспроста
Сквозь дверные проёмы таращит глаза пустота.
Дом стоит, словно памятник новой эпохе,
Неуютной, сырой.
Десны улиц теперь без зубов,
Всюду дыры сквозные на месте вчерашних домов.
Век подходит к концу и хрипит,
Задыхаясь при выдохе-вдохе.

Прошу садиться, выпить чаю

Кой чёрт нам чай-то, старина?!

Посуды высится гора

Ещё народ шумит, рядясь

В братоубийственной войне

Мы жили как на динамите

Казалось, что страна на дне

О, сколько нам ещё открытий

Готовил русской смуты дух,

пока молчал в ночи петух.

3

Базар-вокзал Москва не верит

Ни воплям нашим, ни слезам

Закрыт на сто замков сезам

Замки пытаясь превозмочь?

Прибежали в избу дети

И позвали праотца.

Ом-ца дрицца оп-ца-ца.

(«Полно, дети, что за дичь?

Этот клич смешон немало»-

Молвил им Иван Ильич

Из-под смертного завала.

Молодёжь не слышит вроде

Глас Ивана Ильича,

И Иван Ильич уходит,

Еле ноги волоча).
Ворон к ворону стремится

Ворон ворона клюёт -

Я – сверхновый истребитель,

Сверхсекретноскоростной.

Никому не хватит прыти,

Чтобы справиться со мной!

Эх вы сени, мои сени,

Мои сени бытия…

Достоевский хоть и гений…

Ну а кто у нас не гений?

Вот, к примеру, ты, иль я….
Нет, рабом я сроду не был,

Не сидел в кутузке я.

Только воли мне и треба

Средь равнины русския…

Мчатся тучи, вьются тучи,

Черные, летучие…

По какому случаю

Я себя так мучаю?
Я понять себя хочу,

Смысла я в себе ищу,
Оттого себя я мучу,

Оттого-то и грущу.
Ух, как весел русский пляс!

Но не весел мой рассказ.
Ну и что, что он не весел -
он закончился как раз

                      

                            ***

Гори, звезда моя, гори
Не угасай и над могилой
Лети за мной, мой ангел милый
И плачь, и смейся, но не ври!

Скорее, сопли подотри

Учи меня творить молитву,

И шепчет на ухо: «Замри».

А мне послышится - «Умри»!

Умру – замру. И всё забуду.

Жил – был - и не был.

Будешь? - буду»!

Приятно жить и верить Чуду,

Так год считается за три!

Сомненья – псы – поводыри,

Ведут меня через дороги,

Туда, где сумерки и боги,

вокзалы, свалки, пустыри.

 1995

 

Раскольников

По несчастной шагая стезе.

Очень люди его огорчали,

Эти твари дрожащие все.

Метафизика, химия, Ницше,

Достоевский и Наполеон,

Крыша едет... да хрен бы с ней, с крышей,

Ум пытливый имея, притом,

И себя и других беспокоя?

Образумиться, парень, пора!

Опера тебя скоро расколят,

Ой, повинтят тебя мусора.

Скоро киллеры будут в цене.

И другие (хорошие тоже),

Говорили: «куда ты полез?

Он навеки теперь погружен,

И по новой - неймётся ему

Город С. Не рай, не ад.

Тут не дно, а днище.

Конса. Липок аромат.

Есть музей Радищева.

Чернышевский смотрит вслед,

На нём очки-велосипед,

Одет он в каменный сюртук,

Он говорит:
- Что делать, друг?

Родился тут, и тут помрёшь,

И я в белогорячечном бреду

Всюду слышен шансон

Ты из жизни отсеян

В полусон погружён

Бродишь вечером долгим

(или утром, как знать?)

И выходишь на Волгу,

И глазеешь на гладь

Масс почти неподвижных

Облаков, лет и вод

Так гляди же, гляди же

Глазки щуря, как крот

В эту чёрную бездну

Из которой сквозит

Что дрожишь ты, болезный

Паразит, инвалид?

Пара мыслей коротких

Шевелится в мозгу

«Где найти бы на водку?»

«Что на том берегу

Как бы Волги? Иль - Леты?»

Шум прибоя как стон

Скрип уключины где-то

Лодка. В лодке - Харон.

А на нём телогрейка

Сапоги -кирзачи

- «Есть что выпить? Налей-ка!»
Он в ответ промолчит

головой покачает

Папироской дымя.

Он и я у причала

Никого – окромя.

Сразу видно – нездешний

Словно смерть он сама

Руки – раковы клешни

А усищи – сома

А глаза как у рыбы

Немигающий взгляд.

Встали волосы дыбом
прочь отсюда, назад!

2
Сердце прыгает в пятки

Прыг да скок, прыг да скок

Занимаешь десятки

И несешь их в шинок

Не десятки – так трёшки

Да хотя б по рублю

«Эх вы стёжки - дорожки

Пойдём, похмелю!»

Первомайская улица

То подъезд, то «подвал»

Полно кукситься, хмуриться

Сел и после не встал

Задремал возле столика

И проспал до утра

Вот смешно-то - до коликов

что там было вчера?

 

3

С утра шибают мелочь мужики

И содрогаясь - ёкает нутро

Память – будто срезало

Кто в ночи

Бил меня нетрезвого?

Сволочи

Мозга сотрясение?

Весь в грязи.

И тоска осенняя

Моросит.

7.
С башкой под одеяло

Не рыпайся – лежи.

Два дня меня ломало

И плющило, но – жив

На время – передышка

Проснулся к жизни вкус

когда-то всем нам крышка
Но я не тороплюсь.
Пишу, пишу я книжку
кусая длинный ус

 

 

8

Воздух от зноя дрожит и звенит
огненный шар расплавляет зенит

в городе шумно и душно
надо бы срочно под душ, но

в странном каком-то я полубреду
по раскалённому центру бреду

«водка и плюс минералка»
Хлоп. И здоровья - не жалко.

Вот эта улица, вот этот дом
но не зайти в него. Слышится гром

бьющий ладонями в уши
хочешь не хочешь, а слушай

как надвигается тяжко гроза
в час, когда пот застилает глаза

Грома грохочут разрывы.
кажется, мы ещё живы?

или теперь уже нет? – только страх
с неба ползёт, копошится в кустах

в сердце скребётся как кошка
может и жизнь – понарошку?

 

2002

И когда уезжал я - небритый, больной и хмельной -
с чертвертинкой в кармане
 (как помесь из четверти с чёртом)
у меня за спиной хохотал город мой надо мной
и готовясь к аборту -

он давал мне пинка, выжигал мозг калёным огнём
и готовил грозу, чтобы смыть все следы и приметы
прошлой жизни моей. Моего пребывания в нём
и всего-то осталось – на две или три сигареты

я твердил, что вернусь, но не верил уже в это сам
шёл, от родины с мясом себя насовсем отрывая.
и никак не могла в небесах разродиться гроза
только молния била меня изнутри шаровая

(сентябрь 2 016)

 

 

 

 

СТОРОНА Б

Земную жизнь пройдя наполовину

А может на две четверти уже
Покуда рот мне забили глиной
Я выскажу свои соображе…

 

2005 год

Жили - тили- тили, трали-вали
верили, что «жизнь» - впереди
воздух воровали – пропивали
мы годов до тридцати пяти

Были так похожи, даже слишком
от любви и водки осовев
на самоуверенных мальчишек
с кашей невозможной в голове

И любое море – по колено
и любые горы – по плечу
только пафос тот – мура и пена -
даже вспоминать-то не хочу

До поры - за хорошо живёте -
были нам открыты те пути
а потом увязли все в болоте
Стоп машина. Некуда идти.

      Огляделись дико – Матерь Божья! -
      а вокруг – бутылки, стёб и страх
      темнота, болото, бездорожье
      чёртики кровавые в глазах

      ( 2016г)

 

***

Я ехал на родину. Ехал

И прыгало сердце в груди.

Я слышал, как прошлого эхо

В башке непутёвой гудит.

Вагонного тормоза скрежет.

Качнулся и замер состав.

А вот и вокзал, и всё те же

Родные, в натуре, места.

…Скажи-ка мне, дядя, а что же,

А что стало с нашим полком?

И плакать пора мне по ком?

Туда нам нырнуть не дано,

То знают лишь рыбы и раки,

Исследуя омута дно.

- Да ладно?! А прочие все-то?

- Кто как, – дядя молвил, – кто как…

А эти - свернули в кабак,

Кто в люди пошёл поневоле,

А кто-то - в зверьё и отстой.

Невесело, дядя! А как же

Весёлые песни полка?

Ужель позабыли их, даже

Бойцы, отлежавши бока,

Пока пировали и пили

Во славу грядущих побед?

- Да, песни мы те позабыли,

А новых-то песен и нет.

А где наши все маркитантки?

- Хе-хе! Эк, ты вспомнил о чём!

Забудь! С этим глухо, как в танке,

Не выманить и калачом

Из теплых их нычек и норок,

И не оторвать от мужей.

Не ново тут и помирать.

Развёл, понимаешь, волынку

И сопли… Противно смотреть.

Когда ударили морозы

Когда сковало сердце льдом

Когда все наши слёзы, позы

Мы испугались этой стужи

И растеряли гордый вид.

Над нами Ужас Чёрный кружит
И Ужас с нами говорит.

 

 

***

А в этом доме жил Кирилл
с фамилией Каган.
Он очень водку жрать любил,
был постоянно пьян.

Центр города.. Богемный дом,
богемная нора.
Бардак всегда был в доме том,
журналов, книг – гора.

Бывало, время скоротать

Зайдёшь на огонёк,

Наталь Иосифовна – мать -

мне сварит кофеёк.

Ворча: «отбился он от рук,

Бухает и хамит,

Давно плюются все вокруг

Смешно: алкаш-семит!» -

И, слово за слово, у них

такой начнётся крик!

Потом он жил ещё в Москве.

Но - водка, то да сё…

Был ветер, ветер в голове,

он ветром унесён

Обратно очень скоро был

На волжские брега.

Всё, как вода с гусЯ.

Да, враль и плут. И мот.

Но мне его безумно жаль –

Он славным был, и вот –

Судить его я – пас.

Я вспоминал его не раз,

Я помню и сейчас.

И пройдена черта,

И даже фоток Киры нет,

буквально – ни черта

На свете нет от чувака,

А память – коротка.

Ты, которая была

Самой лучшей, самой нежной,

Почему предать смогла?

Но кому, кому пою,

Эту песенку свою?

Жили - были две девицы

Одна нынче за границей,

И другая – за границей,

Ещё большей заграницей,

Я надеюсь, что в раю

 

Н.К.

Отмечали шумно юбилей поэта
Солнечное счастье наполняло лето

у фонтана в парке «Липки» пили пиво
с девушкою юной, юной и красивой

напустили оба мы тогда туману
так и закрутился наш романчик спьяну

и в романе этом, как в волшебной сказке
яркое в начале, грустное в развязке

шло повествованье – верьте иль не верьте
этого романа не забыть до смерти

я теперь не молод (что уж молодиться?)
Ну а ей не будет никогда "за тридцать".

 

Для Н.К. (последнее)

Давно слиняла бледная заря.

Окатывает город и калечит».

И навсегда Н.К. перенесёт

Ещё одна оборванная нить.

Обманул и сделал ноги.

Без вопросов «или – или?»

Должен был лежать в могиле,

Но сперва - спасли врачи,

А потом, чуть стало легче,

Сам себя он излечил.

Ещё сорок потяну

Лет, а меньше мне не надо!»

И промолвила: «ну-ну.

Ладно, мол, живи, давай,

Только, это... совесть знай…

Что кредит не бесконечен.

И исчезла в тот же миг.

Смерть не любит суетиться,

Всё равно, своё возьмёт,

Улетит сейчас, как птица,

И вернётся в свой черёд.

4

Вылезая из запоя,

Как из грязного белья,

Я глаза свои открою

И заплачу, как дитя.

Как же жизнь хороша!

Нету смерти ни шиша!

Отступает Мефистофель,

Посрамлённый невзначай,

Вместо водки - пью я кофе

Или чай.

                  5 

                  Жить заново. Жить с чистого листа,

И до того к себе жесток

Что самого себе подвесил

ногами вверх под потолок.

Умер – оттого, что развязал,

Или развязал, когда почуял,

С ним происходящая хуйня,

Этот вот кульбит невероятный –

Это Возвращенье – до конца,

Это Превращенье в мертвеца.

8

Как там у вас идут часы

Вперёд или назад?

Иль стрелки, как твои усы

Недвижные висят?

И время встало навсегда

Как сонная вода

Бездонно- мёртвого пруда

Под толстой коркой льда?

     **

Родина тянет к себе как магнит
Вроде нет места для прежних обид
Ты возвращаешься с криком ура
А в сердце зияет дыра
В чертову черную эту дыру
Время летит Ты стоишь на ветру
Глядя беспомощно как сквозь неё
Прошлое мчится твоё
Всё что ты помнил до этой поры
Улицы люди дома и дворы
Всё улетает навек в никуда
Вот тебе весело, да?!
Нечего, нечего больше терять
ты рот открыв остаёшься стоять
Временем взятый на наглый гоп-стоп
Всё потеряв, остолоп

              ***

А что случилось с Окуджавой?
- прочь унесло его волной
вслед за советскою державой
вслед на советскою страной.
Швырнёшь Высоцкого цитату
в ответ, всё чаще – тишина
да, что- то всё не так, ребята
не так ребята, ни хрена

А впрочем, что хотели мы-то?
Назад то время не вернёшь
Мы - у разбитого корыта
А Рыбку доит молодёжь
В ходу другие песни, лица
И впредь – до Страшного Суда
Нам в нашу юность воротиться
уж не придётся никогда

 

***
пластмассовый мир победил
но утешает
что вплоть до Страшного Суда
Ни одна победа не является
окончательной и бесповоротной

 

                            ****

В день когда тараканы ушли, неизвестно куда -
аки обры исчезли - как будто их не было вовсе
когда за горизонт их последние скрылись стада
наступила печальная, долгая, мокрая осень

Обещаний вернуться никто не оставил из них
просто скрылись внезапно, в молчанье,
в молчанье, в молчанье
шорох ножек их, лапок – волною нагрянул и стих.
Кто их видел последним? Где слышали их и встречали?

Жили рядом, плодились, искали тепло и еду
и казалось нам - вечно и неистребимо их племя
что они – никогда ни за что никуда не уйдут
вот, поди ж ты – ушли. Даже их зафигачило время.

Остаётся теперь – вспоминать о соседстве былом
и гадать, куда скрылись они, как печальные йети?
Может быть, что теперь - все они в измеренье другом?
Может быть – глубоко под землёй,

       иль вообще не на этой планете?

          

 

                           

                                ***

                               ".. но много нас ещё живых

и нам причины нет печалиться ..."

Почему-то часто снятся

то Наташка, то Андрей:

И Андрюха-то - не помер,

И Н.К. - не умерла!

До чего же вы, ребята,

Удивительный народ! -

Все считают, что вас нету,

Ну, а вы - наоборот!

Вот Андрей, у "Аромата"

Восседает, как когда-то,

Что-то там вещая мне...

Быть не может, что во сне!

Не помят и не потаскан,

Он опять - ура - в завязке!

Вместо водки - кофе-чай.

Так-то, дьявол, наших - знай!

Отправляемся и вот

Слышим вдруг: "Привет, красавцы!" -

Концедалова идёт

Ты иди-ка, брат, домой,

Ты и так - едва живой.

Кира спросит три рубля,

Говорит, что купит хлеба.

Как же, хлеба! Вот уж небыль,

Вот не надо тут ля-ля....

Три рубля, конечно, - на...

И больной Кирюха снова

Побежит на Киселёва,

Чашу пить свою до дна....

И Мурат, и Стас Степанов,

Дюша Сущенко… все вдруг,

Враз выходят из тумана...

Ба! - и Ричи тоже здесь!

А кричали: "Вышел весь"…

Но не будет Возвращений.

Скоро стукнет ровно год,

Как Натаха не живёт.

Больше как полгода - сгинул

Не доживший до полста.

Нету их. Пусты места.

 

****

Пробирает тебя насквозь.

Я сажусь у Леты, на берегу,

Своих призраков стерегу

Захотел залечь под сосны,

Захотел камней и моря.

Вместо этого попал

Где не видно и не слышно

Ничего и никогда.

       ***

О, как неустойчива жизнь и погода!

То - вьюга, мороз, гололёд.

И щиплет багровую нить.

Зима начинается и будет длинной –

Пока доживёшь до второй половины! –

Сто раз умереть и ожить.

Своём, потерять и найти.

Моё бесконечное лето

Длинней вашей вечной зимы.

***
О чем ты думаешь? - спросил меня Фейсбук
- О том как всё устроено вокруг

1

Постепенно созреваю
словно яблоко в саду
поспеваю к урожаю
точно к сроку - упаду

все мы яблоки и груши
ждут земля и черви плоть
но живые наши души
приберёт потом Господь

2

вот бесплотный и болезный
ты летишь в беззвездной бездне.

Загорается Звезда.
Ты сгораешь от стыда

и умом не знаешь слабым
ты погиб или прощён?

…мне бы – луковку хотя бы...
знать бы - есть она ещё?

3

…а ты всё о смерти, о смерти всё ты
и пишешь, и пишешь, мараешь листы…
- да нет же, да нет же, поверьте,
пишу я совсем не о смерти! -
о жизни пишу я пропащей своей
и вот почему-то ясней и ясней
я чувствую, вижу при этом
как всё озаряется светом.
Когда этим светом волшебным пронзён -
отчаянно веришь, что будешь спасён
хоть шансов-то вроде и нету
но тянешься, тянешься к свету

4
Снегу-то нынче насыпало – глянь
сколько! - душа улетает за грань
будто бы рвётся на части
от невозможного счастья.
Царь ты и раб ты, и червь ты и бог
как совместить в себе всё это смог?
даже - не микрочастица! -
в общем огромном потоке, что был
и до тебя. И плывёт, как и плыл
и так волшебно дробится
на миллиарды отдельных частей
каждая - с жизнью и волей своей
неповторима, как чудо.
Вот я стою - на замерзшей реке
слушая музыку, что вдалеке
тихо звучит ниоткуда
     

 

 

***

Итого, имеем в сухом остатке:
Под стишки исписанные тетрадки,
Сотни фоток, вещающих, было как.
В голове – царящий всю жизнь бардак.
Пассажир – наблюдатель, для всех – попутчик.
Можно было б выдумать что получше -
Не хотел. Пожалуй, что и не мог.
По дороге длинной – всё прыг да скок.
Подавал надежды, как все, когда-то
В легкомысленных, ветреных восьмидесятых,
В девяностых – заметно скис.
В нулевых – покатился вниз.
На краю, на грани сдержался еле
Жрали черти поедом да не съели.
И за это уже мерси.
Руки- ноги есть, да и сердце бьётся,
Хорошо живётся - пока живётся -
Хоть на Марсе, хоть на Руси.

Эпилог

А и Б

То на А, говорю, то на Б.

И никто никогда не умрёт.

С потаённой иголкой в яйце,

И начало пребудет в конце.

 

 

Оглавление

Пролог 1

строна А

вы простите, ребята, 2

 

 своя песенка         4         

осень 87                 4

 утренняя почта    5

натиск и буря        6

многогранники   7

август 89                8

верхи не могут     9

весёлая шутка       9

август 91                 10

записка                   10

девяностые            11

зимний мотылёк 13

культпоход     14

дезертир                 1 5

чей то очаг             16

 Китеж 17

«аромат»         1 8
триптих            19

плясовая        20

вокзалы, свалки 21
раскольников 22

Павелецкий вокзал

 (ремейк) 24

город С. 26

горб 27

я водку пил 27

памяти запоев 28

и когда уезжал я… 34

 

                 Сторона Б

с оображе… 35

 2005 (жили, тили-тили) 35

не родным 36

трамвай   37

маячки 37

своих узнаешь по цитатам 38

куда уехал цирк? 40

голоса             41

морозы 41

Кирилл Коган 42

Родина    44

 две девицы         44

Для Н.К. (последнее) 45

памяти А.М. 46

что случилось с окуджавой 50

пластмассовый мир 50

тараканы ушли 51

пустые места 52

призраки на берегу 54

ничего и никогда 55

вставай и иди 55

скажи мне....          56

как всё устроено 56

итого 58

 Эпилог (А и Б) 59    

Вы простите, ребята, мне эту байду

(поболтаю сейчас и уйду),

123456789Следующая ⇒

Поделиться: