Историческое развитие институциональных форм научной деятельности

Науку не следует отождествлять только с гипотезами и тео­риями. Она сильна своей институциональной стороной. Возникновение науки как социального института связывают с кардиналь­ными изменениями в общественном строе и, в частности, с эпо­хой буржуазных революций, которая дала мощный толчок разви­тию промышленности, торговли, строительству, горному делу, мореплаванию. Способы организации и взаимодействия ученых менялись на протяжении всего исторического развития науки. Как социальный институт она возникла в Западной Европе в XVI— XVII вв. в связи с необходимостью обслуживать нарождающееся капиталистическое производство. Как социальный институт на­ука претендовала на определенную автономию. Само ее существо­вание в этом качестве говорило о том, что наука в системе обще­ственного разделения труда должна выполнять специфические функции, а именно, отвечать за производство теоретического зна­ния. Наука как социальный институт включала в себя не только систему знаний и научную деятельность, но систему отношений в науке, научные учреждения и организации.

Понятие institutum — от лат. установление, устройство, обы­чай. Институт предполагает действующий, вплетенный в функ­ционирование комплекс норм, принципов, правил, моделей пове­дения, регулирующих деятельность человека. Институт — это яв­ление надындивидуального уровня, его нормы и ценности довле­ют над действующими в его рамках индивидами. Само же поня­тие «социальный институт» стало входить в обиход благодаря ис­следованиям западных социологов. Родоначальником институци­онального подхода к науке считается американский социолог Р. Мертон. Понятие «социальный институт» отражает степень зак­репленности того или иного вида человеческой деятельности. Ин-ституциональность предполагает формализацию всех типов от­ношений и переход от неорганизованной деятельности и нефор­мальных отношений по типу соглашений и переговоров к созда­нию организованных структур, предполагающих иерархию, влас­тное регулирование и регламент. В связи с этим говорят о поли­тических, социальных, религиозных институтах, а также инсти­туте семьи, школы, учреждения.

Однако долгое время институциональный подход не разраба­тывался в отечественной философии науки. Процесс институциализации науки свидетельствует о ее самостоятельности, об офи­циальном признании роли науки в системе общественного разде­ления труда, о ее претензиях на участие в распределении материальных и человеческих ресурсов. Наука как социальный институт имеет свою собственную разветвленную структуру и использует как когнитивные, так и организационные и моральные ресурсы. Наука как социальный институт включает в себя следующие ком­поненты:

§ совокупность знаний и их носителей;

§ специфические познавательные цели и задачи;

§ определенные функции;

§ специфические средства познания и учреждения;

§ формы контроля, экспертизы и оценки научных достижений;

§ определенные санкции.

Э. Дюркгейм особо подчеркивал принудительный характер институциональности по отношению к отдельному субъекту, его вне­шнюю силу. Т. Парсонс указывал на другую важную черту ин­ститута — устойчивый комплекс распределенных в нем ролей. Ин­ституты призваны рационально упорядочить жизнедеятельность составляющих общество индивидов и обеспечить устойчивое про­текание процессов коммуникации между различными социальны­ми образованиями. М. Вебер подчеркивает, что институт — это еще и форма объединения индивидов, способ их включения в кол­лективную деятельность, участие в социальном действии.

Развитие институциональных форм научной деятельности предполагало выяснение предпосылок процесса институционали-зации, раскрытие его содержания и результатов.

В древнем и средневековом обществе говорить о науке в ее институциональном значении нельзя, как социального института ее тогда не существовало. В античности научные знания раство­рялись с системах натурфилософов, в Средневековье — в практи­ке алхимиков, смешивались либо с религиозными, либо с фило­софскими воззрениями. Важной предпосылкой становления на­уки как социального института является наличие систематическо­го образования подрастающего поколения. Поэтому некоторые предпосылки институционального ресурса усматривают в школах Древней Греции, в средневековых монастырях и университетах. Сама история науки тесно связана с историей университетского образования, имеющего непосредственной задачей не просто пе­редачу системы знаний, но и подготовки способных к интеллек­туальному труду и к профессиональной научной деятельности людей. Появление университетов датируется ХП в., однако в пер­вых университетах господствует религиозная парадигма мировос­приятия, преподавали представители религиозной ортодоксии, стремящиеся подчинить знание вере. Светское влияние проника­ет в университеты лишь спустя 400 лет.

Примечательно, что та система высшего образования, кото­рая имеется в настоящее время, сохранила многие черты устрой­ства и порядка аттестации университетов позднего средневековья. Элитные университеты максимально демонстирируют и артику­лируют ценности и привилегии интеллектуального развития.

Многообразие существующих научных сообществ также пред­стает в статусе научных институтов. Научное сообщество может быть понято как сообщество всех ученых, как национальное науч­ное сообщество, как сообщество специалистов той или иной обла­сти знания или просто как группа исследователей, изучающих оп­ределенную научную проблему. Роль научного сообщества в про­цессе развития науки может быть описана по следующим пози­циям:

• Во-первых, представители данного сообщества едины в понимании целей науки и задач своей дисциплинарной области. Тем самым они упорядочивают систему представлений о предмете и развитии той или иной науки.

• Во-вторых, для них характерен универсализм, при котором ученые в своих исследованиях и в оценке исследований своих кол­лег руководствуются общими критериями и правилами обосно­ванности и доказательности знания.

• В-третьих, понятие научного сообщества фиксирует коллек­тивный характер накопления знания. Оно выступает от имени кол­лективного субъекта познания, дает согласованную оценку резуль­татов познавательной деятельности, создает и поддерживает сис­тему внутренних норм и идеалов, так называемый этос науки.
Ученый может быть понят и воспринят как ученый только в его принадлежности к определенному научному сообществу. Поэто­му внутри последнего высоко оценивается коммуникация между учеными, опирающаяся на ценностно-оценочные критерии его деятельности.

• В-четвертых, все члены научного сообщества придерживаются определенной парадигмы — модели (образца) постановки и решения научных проблем. Как отмечает Т. Кун, парадигма управляет группой ученых-исследователей, которые предпочитают чаще говорить не о парадигме, а о теории или множестве теорий.

Небезынтересно заметить, что само понятие «научное сооб­щество» ввел в обиход Майкл Полани, хотя его аналоги («респуб­лика ученых», «научная школа», «невидимый колледж» и др.) име­ли давнее происхождение. Есть свидетельства, что еще в XVII в. аббат М. Марсанн был организатором «незримого колледжа». По­лани это понятие понадобилось для фиксации в рамках концеп­ции личности знания условий свободной коммуникации ученых и необходимости сохранения научных традиций.

Как отмечают современные исследователи, научное сообще­ство представляет собой не единую структуру, а «гранулирован­ную среду». Все существенное для развития научного знания про­исходит внутри «гранулы» — сплоченной научной группы, кол­лективно создающей новый элемент знания, а затем в борьбе н компромиссах с другими аналогичными группами его утвержда­ющими. Вырабатывается специфический научный сленг, набор стереотипов, интерпретаций. В результате этого процесса науч­ная группа самоидентифицируется и утверждается в научном со­обществе.

Однако поскольку научное сообщество направляет свое вни­мание на строго определенный предмет и оставляет вне поля зре­ния все прочие, то связь между различными научными сообще­ствами оказывается весьма затруднительной. Вход в специализи­рованное научное сообщество оказывается настолько узок и за­громожден, что представителям разных дисциплин очень трудно услышать друг друга и выяснить, что же объединяет нх в единую армию ученых.

Внутри науки существуют научные школы, функционирую­щие как организованная и управляемая научная структура, объе­диненная исследовательской программой, единым стилем мыш­ления и возглавляемая, как правило, личностью выдающегося уче­ного. В науковедении различают «классические» научные школы и современные. «Классические» научные школы возникли на базе университетов. Расцвет их деятельности пришелся на вторую по­ловину ХГХ в. В начале XX в. в связи с превращением научно-исследовательских лабораторий и институтов в ведущую форму организации научного труда им на смену пришли современные, или «дисциплинарные», научные школы. Последние в отличие от «классической» научной школы ослабили функции обучения и были сориентированы на плановые, формирующиеся вне рамок самой школы программы. Когда же научно-исследовательская дея­тельность переставала «цементироваться» научной позицией и стра­тегией поиска руководителя, а направлялась лишь поставленной целью, «дисциплинарная» научная школа превращалась в науч­ный коллектив. Существует точка зрения, согласно которой целе­сообразно заменить традиционный тип ученого «дисциплинарием», т. е. конкретным исследователем, который был бы не толь­ко компетентен в решении конкретных научных проблем, но и одновременно оценивал возможности их применения, выяснял те негативные последствия и ту степень опасности, которую их технологическое внедрение несет обществу.

Следующим этапом развития институциональных форм на­уки стало функционирование научных коллективов на междис­циплинарной основе. Междисциплинарность имеет то преиму­щество, что размывает строгие границы между дисциплинами и обеспечивает появление новых открытий на стыках различных областей знания. Междисциплинарность утверждает установку на синтез знания, в противоположность дисциплинарной установке на аналитичность. Междисциплинарность содержит в себе меха­низм «открывания» дисциплин друг для друга, их взаимодопол­нения и обогащения всего комплекса человеческих знаний. Суще­ственные подвижки намечаются в понятийном аппарате науки на стадии междисциплинарной институционализации. Если понятия и термины конкретной научной дисциплины жестко связывают содержание термина и его предметную область и функционируют как бы в закрытом пространстве своей сферы, то междисципли­нарные исследования предлагают новый словарь и иной дискурс. В нем должны быть соопределены, расширены и дополнены но­выми контекстами смыслы входящих в него понятий.

Для эффективного решения поставленной задачи члены меж­дисциплинарного коллектива подразделялись на проблемные груп­пы. И если междисциплинарный научный коллектив мог вклю­чать в себя ученых с различными теоретическими убеждениями и интересами, то для научных школ такая ситуация немыслима. Ученые — члены научной школы объединены общими идеями и убеждениями. Это бесспорно единомышленники, которые груп­пируются вокруг лидера — генератора идей. Научные школы могут сливаться в научные направления, а сами направления зачас­тую начинаются деятельностью научных школ. Несмотря на раз­личия, научные сообщества, школы и научные коллективы пред­ставляют собой определенного рода порождающие системы, обес­печивающие процесс формирования и развития нового знания.

В современной социологии знания выделяют также и «эпнс-темические сообщества». Они представляют собой коллективы и группы людей, работающих во вненаучных специализированных областях. Они также разделяют приоритеты и установки, приня­тые в своей среде, в них достаточно сильны организационные рычаги объединения сообщества. 6 современный период, в век Большой науки, развитие междисциплинарных институциональ­ных форм стало дополняться еще одним типом организации — промышленными лабораториями, в которых налицо синтез фун­даментальных и прикладных моментов развития науки, а также интеграция специалистов различного профиля, призванных ре­шать единую задачу. Иногда говорят о возникновении так назы­ваемых «гибридных» организаций ученых, в которых предполага­ется переключение научных работников с одного типа деятельно­сти на другой.

Наука как социальный институт призвана стимулировать рост научного знания и обеспечивать объективную оценку вклада того или иного ученого. Как социальный институт наука отвечает за принятие или отвержение тех или иных научных достижений всем научным сообществом. Члены научного сообщества должны со­ответствовать принятым в науке нормами и ценностям. Поэтому важной характеристикой институционального понимания науки является этос науки.

По мнению Р. Мертона, следует выделять следующие черты научного зтоса:

*универсализм — принцип, отражающий объективную приро­ду научного знания, содержание которого не зависит от того, кем и когда оно получено; важна лишь достоверность, под­тверждаемая принятыми научными процедурами;

*коллективизм — принцип, отражающий всеобщий характер научного труда, предполагающий гласность научных резуль­татов, их всеобщее достояние;

■ бескорыстие — норма, обусловленная общей целью науки — постижением истины. Норма бескорыстия в науке должна преобладать над любыми соображениями престижного порядка, личной выгоды, круговой поруки, конкурентной борьбы и пр.; ■ организованный скептицизм как критическое отношение к себе и работе своих коллег. В науке ничего не принимается на веру и момент отрицания полученных результатов является неуст­ранимым элементом научного поиска. Для современного институционального подхода характерен учет прикладных аспектов науки. Нормативный момент теряет свое доминирующее место, и образ «чистой науки» уступает дру­гому ее образу — науки, поставленной на службу производству. В орбиту институционализации включаются проблемы возникнове­ния новых направлений научных исследований и научных специ­альностей, конституирование соответствующих им научных со­обществ, выявление различных степеней институционализции. Возникает стремление различать когнитивную и профессиональ­ную институционализацию. Наука как социальный институт вза­имосвязана и зависит от других социальных институтов, которые обеспечивают для ее развития необходимые материальные и со­циальные условия.

Исследования Мертоном процесса становления современной науки раскрыли ее зависимость от потребностей развития техни­ки, социально-политических структур и внутренних ценностей на­учного сообщества. Сейчас научная практика осуществляется толь­ко в рамках науки, понимаемой как социальный институт. В свя­зи с этим возможны ограничения исследователей и свободы на­учного поиска. Институциональность обеспечивает поддержку тем видам деятельности и тем проектам, которые способствуют ук­реплению той или иной системы ценностей. Набор базовых цен­ностей варьируется, однако в настоящее время ни один из науч­ных институтов не будет сохранять и воплощать в своей структу­ре следование принципам диалектического материализма или библейского откровения, не будет артикулироваться и связь на­уки с паранаучными видами знания.

Одним из неписаных правил научного сообщества является запрет на обращение к властям и народу в разрешении научных вопросов. Требование научной компетенции становится ведущим для ученого. В качестве арбитров и экспертов для оценки резуль­татов научного исследования могут выступать только профессио­налы или группы профессионалов. Наука как социальный институт берет на себя функции распределения вознаграждений, обес­печивает признание результатов научной деятельности, переводя таким образом личные достижения ученого в коллективное дос­тояние.

Социология науки исследует взаимоотношения института на­уки с социальной структурой общества, типологию поведения уче­ных в различных социальных системах, динамику групповых вза­имодействий формальных профессиональных и неформальных сообществ ученых, а также конкретные социокультурные усло­вия развития науки в различных типах обществ.

Науковедение фиксирует общие тенденции развития и функ­ционирования науки, тяготеет к описательному характеру. Как специальная дисциплина, науковедение сложилось к 60-м гг. XX в. В самом общем смысле науковедческие исследования направле­ны на разработку теоретических основ политического и государ­ственного регулирования науки, выработку рекомендаций по по­вышению эффективности научной деятельности, принципов орга­низации, планирования и управления научным исследованием. Можно встретиться с позицией, когда науковедению придается предельно широкий смысл, и весь комплекс наук о науке называ­ют науковедением. Тогда оно становится междисциплинарным исследованием, выступая как конгломерат дисциплин.

Область статистического изучения динамики информацион­ных массивов науки, потоков научной информации оформилась под названием наукометрия. Восходя к трудам Прайса и его шко­лы, наукометрия представляет собой применение методов мате­матической статистики к анализу потока научных публикаций, ссылочного аппарата, роста научных кадров, финансовых затрат.

 

Научные сообщества и их исторические типы. Научные школы. Подготовка научных кадров. Историческое развитие способов трансляции научных знаний.

Человеческое общество нуждается в способах передачи опы­та и знания. Синхронный способ указывает на оперативное ад­ресное общение, на возможность согласования деятельности ин­дивидов в процессе их совместного существования и взаимодей­ствия. Диахронный аспект — на передачу наличной суммы ин­формации, «суммы знаний и обстоятельств» от поколения к поколению. За первым типом общения закрепилось название комму­никация, за вторым — трансляция. Различие между коммуника­цией и трансляцией весьма существенно. Основной режим ком­муникации — отрицательная обратная связь, т. е. коррекция про­грамм, известных двум сторонам общения. Основной режим транс­ляции — передача программ, известных одной стороне общения и не известных другой. Оба типа общения используют язык как основную, всегда сопутствующую социальности, знаковую реаль­ность. Знание в традиционном смысле связано с трансляцией.

Язык как знаковая реальность или система знаков служит спе­цифическим средством хранения, передачи информации, а также средством управления человеческим поведением. Понять знако­вую природу языка можно из факта недостаточности биологичес­кого кодирования. Социальность, проявляющаяся как отношение людей по поводу вещей и отношение людей по поводу людей, не ассимилируется генами. Люди вынуждены использовать внебио-логические средства воспроизведения своей общественной приро­ды в смене поколений. Знак и есть своеобразная «наследственная сущность» внебиологического социального кодирования, обеспе­чивающая трансляцию всего того, что необходимо обществу, но не может быть передано по биокоду. Язык выступает в роли со­циального гена.

Язык — явление общественное. Он никем не придумывается и не изобретается, в языке задаются и отражаются требования социальности. Как продукт творчества единичного индивида язык — это бессмыслица, не имеющая всеобщности и поэтому воспринимаемая как тарабарщина. «Язык так же древен, как и сознание», «язык есть непосредственная действительность мыс­ли», — гласят классические положения. Различия в условиях че­ловеческой жизнедеятельности неизбежно находят отражение в языке. Так, у народов Крайнего Севера, например, существует спецификация для названий снега и отсутствует таковая для на­званий цветковых растений, не имеющих для них важного значе­ния. Человечество накапливает знание, а затем передает их пос­ледующим поколениям.

До возникновения письменности трансляция знаний осуще­ствлялась при помощи устной речи. Вербальный язык — это язык слова. Древняя истина гласит: «Слово — сильнее оружия». Суть письменности определяли как вторичное явление, замещающее устную речь. Вместе с тем более древней египетской цивилизации были известны способы вневербальной передачи информации.

Письмо (письменность) является чрезвычайно значимым спо­собом трансляции знаний, выступая как форма фиксации выра­жаемого в языке содержания. Письменность позволила связать прошлое, настоящее и будущее развитие человечества, делать его надвременным. Она является важной характеристикой состояния общества. Считается, что «дикарское» общество, представляемое социальным типом «охотника», изобрело пиктограмму; «варвар­ское общество» в лице «пастуха» использовало идеофонограмму; общество «землепашцев» создало алфавит. На ранних этапах об­щественного развития функция письма закреплялась за особыми социальными категориями людей (жрецы, писцы). Появление письма свидетельствовало о переходе от варварства к цивилиза­ции. Различают два типа письменности: фонологизм и иерогли-фику, они сопровождают культуры разного типа. Обратной сто­роной письменности является чтение, которое выступает особым типом трансляционной практики. Революционную роль имело ста­новление массового образования, а также развитие технических возможностей тиражирования книг (печатный станок И. Гутен­берга XV в.).

Существует разные точки зрения на соотношение письменно­сти и фонетического язьпса. В античности Платон трактовал пись­менность как служебный компонент, вспомогательную технику запоминания. Известные диалоги Сократа переданы Платоном, так как Сократ развивал свое учение в устной форме. Отсюда вы­ражение Ницше: «Сократ, тот, который не писал».

Начиная со стоицизма система знаков была троичной, в ней различалось означающее, означаемое и «случай». С XVII в. дис­позиция знаков становится бинарной, поскольку она определяет­ся связью означающего и означаемого. Язык, существующий в своем свободном, исходном бытии, как письмо, как клеймо на вещах, как примета мира, порождает две другие формы. Выше исходного слоя располагаются комментарии, использующие име­ющиеся знаки, но в новом употреблении, а ниже — текст, примат которого предполагается комментарием. Начиная с XVII в. остро встает проблема: как знак может быть связан с тем, что он озна­чает? Классическая эпоха на этот вопрос пытается ответить ана­лизом представлений, а современная — указывает на анализ смысла и значения. Тем самым язык оказывается не чем иным, как особым случаем представления (для людей классической эпохи) и значения (для нас).

Естественный, устный язык мыслится как наиболее близкий к означаемому. При этом слова, голос ближе к разуму, чем пись­менный знак. Христианская истина: «Вначале было слово», имен­но со словом связывает мощь творения. Письменность мысли­лась как способ изображения речи и как способ замены личного участия. Вместе с тем она ограничивала свободную рефлексию, приостанавливала поток мыслей. Заимствованный из византий­ской культуры церковнославянский язык был первым письмен­ным языком на Руси. Церковнославянская письменность стала выполнять образовательную и проповедническую функции, вы­ражала духовные истины православного вероучения. Церковно­славянский язык дополнялся невербальными языковыми форма­ми: язык иконописи, храмового зодчества светская русская куль­тура тяготела не к символическому, а к логико-понятийному ра­циональному способу передачи знаний.

Наука о письменности формируется в XVTJI в. Письменность признается необходимым условием научной объективности, это арена метафизических, технических, экономических свершений. Позитивисты пошли дальше и обосновывали необходимость со­здания единого унифицированного языка, опирающегося на язык физики.

В учении о письменности различалась экспрессия как сред­ство выражения и индикация как средство обозначения. Швей­царский лингвист Соссюр, характеризуя двуслойность структуры языка, указывает на его предметность и операциональность. Сло­весные знаки фиксируют предмет и «одевают» мысли. Функция фиксатора и оператора является общей для всех типов языков, как естественных, так и искусственных. В психологии изучалось ре­чевое поведение человека в соотнесений с видами деятельности.

Отечественный психолог А. Н. Леонтьев — один из создате­лей психолингвистики, изучал функционирование речевых меха­низмов в плане соотнесения со структурами языка. Социолингви­стика, представителем которой был В. Н. Звягинцев, занялась изу­чением языкового поведения человека как члена общества.

 

⇐ Предыдущая36373839404142434445Следующая ⇒

Поделиться: