Особенности квалификации ничтожных сделок

Сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка и нравственности имеет объектом общественные отношения, составляющие основу правопорядка. Объект подобного правонарушения может выходить за рамки гражданских правоотношений, но всегда находится в рамках правоотношений. Тем не менее, этот вид недействительных сделок направлен против общих правовых устоев общества, составляющих категорию основ правопорядка. Принимая во внимание точку зрения М.И. Брагинского[88] о том, что основы правопорядка и публичный порядок - это равнозначные категории (по крайней мере, применительно к ст. 169 ГК РФ), следует отметить, что в качестве одного из оснований признания подобных действий недействительной сделкой должно лежать посягательство на правовые устои общества, содержащиеся в императивных нормах.

Вместе с этим, следует констатировать, что, поскольку не все императивные нормы составляют основы правопорядка и что «нельзя сделать вывод с достаточной точностью, о каких императивных нормах, соответствующих публичному порядку, может идти речь в соответствующей стране»[89], понятие нарушения основ правопорядка недостаточно четко определено в ст. 169 ГК РФ. Это существенно затрудняет правильное применение данной нормы судебной практикой.

В отечественной юридической науке делались попытки составить перечень недействительных сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка. Так, Е.Р. Украинцева[90] предлагает дополнить ст. 169 ГК РФ составами противоправных сделок, имеющих, по ее мнению, особую (повышенную) степень общественной вредности. В частности, это недействительные сделки:

- нарушающие государственную монополию;

- нарушающие правовой режим определенных видов деятельности;

- нарушающие режим осуществления изъятых из оборота или ограниченно оборотоспособных объектов правоотношении;

- направленные на извлечение доходов от запрещенных видов деятельности[91].

В соответствии с ч. 1 ст. 169 ГК РФ, такая сделка является ничтожной, а согласно ч. 2 данной статьи при наличии умысла у обеих сторон сделки - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход Российской Федерации взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной - с другой взыскивается в доход Российской Федерации все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного. Тем самым, лишь умышленное совершение недействительной сделки противной основам правопорядка, влечет взыскание в доход РФ. При неосторожном же совершении подобной сделки должна применяться двусторонняя реституция.

Обращая внимания на ч. 3 ст. 169 ГК РФ, где установлено, что при наличии умысла лишь у одной из сторон такой сделки все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход Российской Федерации, следует сказать, что участник сделки, заключивший ее без умысла (то есть по неосторожности), не является лицом, совершившим гражданское правонарушение, квалифицируемое по ст. 169 ГК РФ. В связи с этим, имущество, переданное им по условиям сделки недобросовестному контрагенту, ему возвращается.

Тем не менее, практика рассмотрения споров о признании сделок недействительными по ст. 169 ГК РФ показывает, что суды неохотно квалифицируют недействительность сделок по данной статье, поскольку в большей степени склоняются к тому, что данное деяние не нарушает основ публичного порядка, а лишь не соответствует требованиям закона. Тем самым осуществляется переквалификация дела со ст. 169 ГК РФ на ст. 168 ГК РФ, которая, как уже было рассмотрено, предполагает применение иных юридических последствий[92].

Так, суд кассационной инстанции определил, что стороны, подписывая соглашение об отступном без соблюдения установленного законодательством порядка зачисления на расчетный счет выручки от реализации продукции, действовали умышленно с целью неуплаты налогов в бюджет, сознавая нарушение ими публичного порядка в стране и ст. 57 Конституции РФ. Поэтому суд в соответствии со ст. 169 ГК РФ признал требования налоговой инспекции правомерными и подлежащими удовлетворению. Однако, при рассмотрении дела в порядке надзора было установлено, что выводы кассационной инстанции о наличии в спорном соглашении признаков сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ), не имеют достаточных оснований, поскольку сам вексель, являясь денежным обязательством, не может отождествляться с денежными средствами, а законодательством не предусмотрена уплата налоговой задолженности векселями, в связи с чем недействительность вышерассмотренной сделки была квалифицирована по ст. 168 ГК РФ»[93].

Ст. 169 ГК РФ, помимо признания ничтожными сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка, упоминает и о недействительных сделках, совершенных с антинравственными целями. Здесь следует обратить внимание на некоторое несоответствие заголовка статьи и ее первой части. Так, в заглавии ст. 169 ГК РФ значится: «Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности», а в ч. 1 этой статьи говорится о сделке, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (подчеркнуто нами)[94].

Таким образом из заглавия статьи следует, что в ст. 169 ГК РФ содержится единый состав недействительных сделок, одновременно направленных против основ правопорядка и нравственности. Из смысла же части 1 данной нормы следует, что речь идет о двух различных видах сделок, которые отличаются главным образом по объекту противоправного действия, причем во втором случае речь идет о посягательстве на нравственные устои, которые могут и не охватываться правом[95]. По мнению О.Н. Садикова, «нравственные или моральные устои, которым не должна противоречить гражданско-правовая сделка, включают в себя сложившиеся в обществе представления о добре и зле, справедливом и должном»[96]. Однако, с учетом того, что нравственные нормы являются в большинстве своем неписаными, квалификация подобного вида сделок затруднена, более того (учитывая многонациональность и многоконфессионность современной России и, как следствие этого, - неоднородность морально-нравственных устоев общества), не представляется справедливой. В этой связи, законодателю следовало бы, во-первых, ввести в ранг юридических норм некоторые нравственные устои, являющиеся моральными нормами всего общества, а не отдельных его групп, а во-вторых, удалить из числа оснований недействительности сделок их совершение с целью, противной нравственности, поскольку квалифицировать их с достаточной точностью по вышеуказанным причинам не представляется возможным.

Среди недействительных сделок с пороком содержания определенное место занимают мнимые и притворные сделки. Их объединяет то, что данные юридические действия лишены того правового результата, который должен был бы иметь место в действительной сделке. Именно отсутствие намерений их участников приобрести соответствующие права и обязанности и инсценировка их приобретения сторонами, осуществленная для третьих лиц, позволяет говорить в данном случае о пороке содержания данных гражданско-правовых действий, поскольку они не соответствуют природе и юридическому смыслу сделки, действия контрагентов которой должны быть направлены на приобретение гражданских прав и обязанностей. Как будет доказано в дальнейшем, участники мнимых и притворных сделок на самом деле не желают наступления оговоренных в подобной сделке последствий, а только делают вид, вводя тем самым в заблуждение других участников гражданского оборота, нанося тем самым третьим лицам ущерб. Как справедливо указывал B.C. Толстой: «Каждая из сделок сопровождается тайным соглашением, по которому формально обусловленные действия не подлежат совершению»[97].

Недействительные сделки, совершенные для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимые сделки)[98].

Пункт 1 ст. 170 ГК РФ определяет, что мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна. Тем самым закон a priori пытается пресечь незаконные действия участника (или участников) подобного юридического действия, которое фактически могло бы позволить ему добиться определенной выгоды или избежать нежелательных последствий. Хрестоматийный пример мнимой сделки приводится М.В. Кротовым: «пытаясь избежать конфискации имущества, гражданин оформляет договор дарения на имя своего родственника. граждан им действительного желания передать право собственности не имеет, он лишь заинтересован в создании видимости перехода права собственности для следственных и судебных органов»[99].

Мнимые сделки могут совершаться по такой же схеме с целью ухода от удовлетворения требований кредиторов по гражданско-правовым обязательствам, когда должники искусственно уменьшают объем конкурсной массы.

Поскольку ГК РФ в п. 1 ст. 170 признает мнимые сделки ничтожными, то к ним применяются общие последствия недействительности сделок, указанные в ст. 167 ГК РФ, а именно: принудительное прекращение возникшего правоотношения и двусторонняя реституция.

Притворная сделка, согласно п. 2 ст. 170 ГК РФ, - это сделка, совершенная с целью прикрыть другую сделку, которая, в свою очередь, не может быть совершена открыто, в силу каких-либо причин. На практике главной причиной совершения притворных сделок является прикрытие последними именно противоправных сделок. По мнению B.C. Толстого, «притворные сделки стороны заключают, как правило, тогда, когда над прикрываемыми гражданско-правовыми действиями установлен государственный контроль, либо в этом отношении есть некоторые ограничения или запреты»[100]. Например, в качестве притворной сделки мы можем рассматривать дарение участником общей долевой собственности своей доли третьему лицу, прикрывающие фактическую куплю-продажу этой доли, при которой согласно ст. 250 ГК РФ необходимо соблюсти преимущественное право покупки других сособственников.

П. 1 ст. 171 ГК РФ устанавливает ничтожность сделок, совершенных гражданином, признанным недееспособным вследствие психического расстройства. По мнению Е.А. Суханова, такие сделки ничтожны «потому, что у таких лиц отсутствует способность к самостоятельной, целенаправленной деятельности и оценке ее последствий»[101]. И это справедливо, так как недееспособный, в силу объективных причин, не в силах понять и осознать происходящее с ним юридическое действо. Согласно нормам ст. 29 ГК РФ, над таким гражданином устанавливается опека, а сделки от его имени совершает его опекун. Таким образом, гражданин, признанный в судебном порядке недееспособным по основаниям, указанным в ст. 29 ГК РФ, вообще не обладает способностью совершать сделки. Исходя из этого, действующее законодательство устанавливает ничтожность сделок, в которых недееспособный гражданин выступает в качестве стороны[102].

С точки зрения правонарушения, дееспособное и деликтоспособное лицо - контрагент данной недействительной сделки выступает в качестве правонарушителя, а недееспособное - в качестве пострадавшего. Кроме того, подобным юридическим действием могут нарушаться интересы и третьих лиц - неучастников недействительной сделки (например, в случае, если недееспособный распорядился имуществом членов своей семьи или своего опекуна).

Юридические последствия данного вида недействительной сделки выражаются в признании законом ее ничтожности и применении к ней судом последствий недействительности, которые согласно ч. 2 п. 1 ст. 171 ГК РФ, выражаются в двусторонней реституции. Кроме того, в случае установления умысла дееспособной стороны она обязана возместить недееспособной понесенный последней в связи с данной недействительной сделкой реальный ущерб.

П. 2 ст. 171 ГК РФ содержит юридически обеспеченную возможность реанимирования (установления действительности) недействительной сделки, совершенной с недееспособным лицом, что может быть осуществлено в судебном порядке по иску опекуна недееспособного лица, если данная сделка совершена к выгоде последнего. Это означает фактическое узаконение данного действия, совершенного недееспособным самостоятельно, к его выгоде.

П. 2 ст. 28 ГК РФ содержит исчерпывающий перечень сделок, которые несовершеннолетний, не достигший четырнадцати лет (малолетний), имеет право совершать самостоятельно. Поскольку все остальные юридические действия за него, на основании п. 1 ст. 28 ГК РФ, призваны совершать его законные представители, то, согласно ст. 172 ГК РФ, сделки малолетних, выходящих за пределы их дееспособности, признаются законом ничтожными.

Согласно п. 3 ст. 28 ГК РФ, ответственность по сделкам малолетнего, в том числе совершенным им самостоятельно, и за вред, причиненный малолетним, несут его родители, усыновители или опекуны, если не докажут, что соответственно обязательство было нарушено и вред был причинен не по их вине. Малолетний, в связи с этим, ни при каких обстоятельствах не может выступать в качестве субъекта юридической (в данном случае: гражданско-правовой) ответственности. По этой причине не следует считать сделки, совершенные исключительно между малолетними с выходом за пределы их правоспособности, правонарушениями. Признавая ничтожными подобные сделки, суд, применяя к ним последствия недействительности, лишь возлагает на законных представителей малолетних обязанность осуществить двустороннюю реституцию, не имея оснований привлекать кого-либо в связи с этим к гражданско-правовой ответственности. Точно так же, в силу вышеуказанных причин, в качестве правонарушений мы не можем рассматривать договоры, заключенные между малолетним и недееспособным.

Таким образом, в качестве гражданских правонарушений по данному основанию недействительности могут выступать лишь недействительные сделки, в которых одна из сторон обладает деликтоспособностью, то есть может самостоятельно нести гражданско-правовую ответственность, а другая - малолетний, совершающий интересующее нас юридическое действие с выходом за пределы дееспособности.

Юридические последствия данного вида недействительной сделки выражаются в признании законом ее ничтожности и применении судом к ней, согласно п. 1 ст. 172 и ч. 2 п. 1 ст. 171 ГК РФ, двусторонней реституции. Кроме того, в случае установления умысла дееспособной стороны, она, согласно п. 1 ст. 172 и ч. 3 п. 1 ст. 171 ГК РФ, обязана возместить малолетнему понесенный им реальный ущерб в связи с данной недействительной сделкой.

Подобно тому, как п. 2 ст. 171 ГК РФ устанавливает возможность реанимирования недействительных сделок недееспособных, п. 2 ст. 172 ГК РФ допускает такое же и в отношении сделок, совершенных несовершеннолетними, не достигшими четырнадцати лет.

Особое место занимает сделка, совершенная с несоблюдением установленной законом или соглашением сторон обязательной формы сделки в случаях, когда такое несоблюдение влечет ничтожность сделки.

Под формой сделки наука гражданского права понимает «способ фиксации волеизъявления участников данной сделки»[103].

Действующее гражданское законодательство в п. 1 ст. 158 ГК РФ четко определяет, что сделки совершаются устно или в письменной форме (простой или нотариальной). Это дает основания полагать, что существуют лишь две формы сделок (или формы заключения сделок).

В свою очередь, письменная форма сделок подразделяется

- на простую письменную и

- на нотариальную.

Пункт 1 ст. 159 ГК РФ устанавливает общее правило, согласно которому, сделка может быть совершена в устной форме, если законом или соглашением сторон для нее не установлена письменная форма. Специальные нормы п.п. 2 и 3 ст. 158 ГК РФ несколько расширяют вышеуказанное правило, поскольку допускают совершение в устной форме сделок:

- исполняемых при самом их совершении, если законом для них не установлено обязательное нотариальное удостоверение, и несоблюдение простой письменной формы сделки не влечет их недействительность;

- совершаемых во исполнение договора, заключенного в письменной форме (как правило, это действия по передаче имущества, приемке работ и т.д., носящие разовый характер и осуществляемые согласно отдельным пунктам надлежаще оформленного соглашения между контрагентами).

Таким образом, устанавливая возможность совершения сделок в устной форме, законодатель стремится к упрощению юридического оформления волеизъявления контрагентов, особенно когда данные сделки касаются осуществления мелких бытовых операций, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности. Вместе с тем, можно отметить и то, что в настоящее время основной формой сделки является письменная, что объясняется целым рядом факторов.

Во-первых, в условиях становления рыночных отношений и развития гражданского оборота в Российской Федерации, еще сравнительно мала степень доверия между участниками правоотношений, особенно носящих предпринимательский характер.

Во-вторых, письменная форма сделки позволяет более четко сформулировать основные условия юридических действий контрагентов и, следовательно, избежать расплывчатости и неконкретности, которая может иметь место в случае их устных договоренностей[104].

В-третьих, именно при заключении договора-сделки в письменной форме возможен (в допустимых законом случаях) отход контрагентов от диспозитивных норм гражданского законодательства и урегулирование соответствующих отношений по воле сторон. При устной же форме сделки, контрагенты фактически лишены возможности определять своим соглашением иное, и к их действиям будут всегда применяться только положения законодательства.

В-четвертых, письменное оформление договорных отношений способствует правильной хозяйственной отчетности субъектов предпринимательской деятельности и одновременно надлежащему осуществлению фискальной функции налоговых органов.

Учитывая все это, ст. 161 ГК РФ установила, что простая письменная форма необходима для сделок, не требующих нотариального удостоверения. Это сделки:

- между юридическими лицами;

- между юридическими лицами и гражданами;

- между гражданами - на сумму, превышающую не менее, чем в 10 раз установленный законом МРОТ, а в случаях, установленных законом - независимо от суммы сделки (например, для соглашения о неустойке (ст. 331 ГК РФ), договора залога (п. 2 ст. 339 ГК РФ), обещания дарения (п. 2 ст. 574 ГК РФ) и др.).

Согласно ст. 131 и 164 ГК РФ, сделки, связанные с возникновением, переходом и прекращением вещных прав на недвижимое имущество, а также иные права на недвижимость, в случаях, предусмотренных законом, подлежат обязательной государственной регистрации, в соответствии с Федеральным Законом от 21 июля 1997 г. «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»[105].

При совершении сделок с недвижимостью следует учитывать то, что в законе могут содержаться требования о необходимости государственной регистрации самого договора по передаче недвижимости (и именно с момента такой регистрации он вступает в силу). Также закон может требовать обязательной государственной регистрации перехода права на недвижимость, причем в ряде случаев оба вида регистрации не исключают один другого[106].

Кроме того, законом может быть установлена государственная регистрация как сделок с движимым имуществом определенных видов (п. 2 ст. 164 ГК РФ), так и сделок с другими объектами гражданских правоотношений.

По мнению Ф.С. Хейфеца, «закон устанавливает обязательную форму сделки в особо важных случаях, когда ее соблюдение признается необходимым с точки зрения интересов государства и участников гражданского оборота. Поэтому нарушение формы сделки является правонарушением и ничем нельзя объяснить равнодушие, иногда проявляемое в теории и практике по отношению к этим незаконным явлениям»[107].

Поскольку соблюдение формы сделки является одним из условий ее действительности, то ее несоблюдение может повлечь для участников сделки определенные юридические последствия.

Юридические последствия несоблюдения простой письменной формы сделки отражены в ГК РФ и сводятся законодателем к двум позициям:

во-первых, несоблюдение простой письменной формы сделки, согласно п. 1 ст. 162 ГК РФ, лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства;

во-вторых, в соответствии с п. 2 ст. 162 ГК РФ, это влечет недействительность сделки в случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон (частным случаем такого указания в законе является несоблюдение простой письменной формы внешнеэкономической сделки (п. 3 ст. 162 ГК РФ)).

Полагаем, что данные указания закона не совсем корректны, так как признать недействительной можно только состоявшуюся (уже заключенную) сделку. Поскольку п. 3 ст. 433 ГК РФ предусматривает, что договор, подлежащий государственной регистрации, считается заключенным с момента регистрации, если иное не установлено законом, а законом применительно к вышеуказанным правоотношениям не только не предусматривается иное, но и подчеркивается, что данный конкретный договор (например, договор продажи предприятия - п. 3 ст. 560 ГК РФ) считается заключенным с момента государственной регистрации, вышеуказанные договоры, не прошедшие такую регистрацию, являются незаключенными, и поэтому здесь еще не существует действия, совершенного в виде сделки, обладающего признаками недействительности. В данном случае еще нечего признавать недействительным. Подобной точки зрения придерживается и Е.А. Дорожинская, которая считает, что «при отсутствии регистрации сделки правильнее говорить не о ничтожности, а о ее незаключенности (п. 3 ст. 433 ГК РФ)»[108].

Поскольку недействительность сделок с пороком формы всегда означает их ничтожность, то, согласно ч. 3 п. 2 ст. 166 ГК РФ, требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом[109].

Несколько специфическая ситуация возникает при признании недействительной такой односторонней сделки, как завещание, под которым понимается «личное распоряжение гражданина на случай смерти принадлежащим ему имуществом, сделанное в предусмотренной законом форме»[110]. Пункт 1 ст. 1124 ГК РФ предусматривает обязательную нотариальную форму завещания (за исключением совершения завещания в чрезвычайных обстоятельствах по правилам ст. 1129 ГК РФ), а поскольку п. 1 ст. 165 ГК РФ устанавливает, что несоблюдение нотариальной формы сделки влечет ее недействительность и то, что такая сделка ничтожна, те юридические последствия, наступления которых завещатель желал после своей смерти, не могут иметь места. И в этой ситуации наследование будет осуществляться по закону. В данном случае, завещатель, нарушив нормы законодательства о форме завещания, также совершил правонарушение, но, поскольку завещание можно признать недействительным лишь после открытия наследства, то есть смерти завещателя, признание такого завещания недействительным не будет означать возложения какой-либо ответственности на завещателя, поскольку к этому моменту он не обладает правосубъектностью, так как его уже нет в живых[111].

Весьма сложен в этой связи вопрос о том, кто является пострадавшим от несоблюдения формы завещания. В качестве такового выступает государство, поскольку нарушены установленные им правила составления завещания. Безусловно, что от собственных неправомерных действий пострадала и воля завещателя, который, пренебрегая требованием о нотариальном заверении завещания, фактически распорядился своим имуществом на случай смерти не так, как хотел. Что же касается наследников, упомянутых в завещании, которое оформлено ненадлежащим образом, то вряд ли можно считать, что им причиняется таким образом имущественный вред, поскольку вступление в наследство - безвозмездная сделка. Они скорее будут морально подавлены таким отношением к себе завещателя, но взыскать моральный вред с него они, естественно, не смогут[112].

Итак, несоблюдение установленных законодателем требований о придании сделке простой письменной или нотариальной формы, а также ее государственной регистрации, в определенных законом случаях влечет ее недействительность, с последствиями ликвидации совершенного юридического действия, с обратной силой и двусторонней реституцией. Причем эти последствия недействительности осуществляются исключительно в судебном порядке и являются, по сути, мерами государственного принуждения, которые применяются к лицам, нарушающим нормы права о форме сделок. Это дает нам основания также полагать, что недействительные сделки с дефектом условия о соблюдении формы сделки являются гражданскими правонарушениями, у которых, очевидно, меньшая степень общественной вредности, чем у остальных видов недействительных сделок. Однако это не дает нам право относиться к ним попустительски, ибо их совершение нарушает гражданское законодательство и посягает на определенность отношений гражданского оборота.

Таким образом, квалификация недействительности сделок - установление точного соответствия признаков юридического действия (совершенного в виде сделки) всем признакам состава недействительной сделки. Иными словами, для решения вопроса о возможности признания сделки недействительной суд с учетом фактических обстоятельств ее совершения должен дать ей правильную юридическую квалификацию. Происходит исследование состава юридического действия на предмет наличия признаков недействительности, закрепленных в соответствующих правовых нормах.

Процесс квалификации завершается выводом о том, какое условие действительности сделок не соблюдено, то есть устанавливается основание недействительности, и какой нормой оно предусмотрено. Однако квалификация может завершиться констатацией того, что совершенная сделка не содержит признаков недействительности, то есть является действительной.

 

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: