Общая структура сельского расселения (региональные очерки)

 

Выше была дана лишь суммарная характеристика динамики жилых и пустых селений и дворов в вотчине Троице-Сергиева монастыря. Компонентами же, из которых складывались “живые микроорганизмы” огромной вотчины, являлись многочисленные села, сельца, приселки, деревни, слободки, погосты, сельские монастырьки. Их количественное распределение по видам и периодам и общая динамика в конце ХVI - ХVII в. представлены в табл.23, а на уровне уездов - в табл.25. В разных видовых и количественных сочетаниях эти большие и малые, живущие и пустые поселения образовывали то, что в литературе применительно к крупным корпоративным земельным собственникам принято называть “вотчинными комплексами”, Таковых у Троицкого монастыря к концу ХVI в. насчитывалось около трехсот, а перечень их с хозяйственными показателями (пашня, перелог, население) дан в итоговой, 10-й, таблице нашей монографии. В большинстве случаев вотчинный комплекс представлял собой село (или сельцо, приселок) с тянувшей к нему по управлению, другими сторонами жизни (общинной, церковно-приходской) округой в виде деревень, починков, пустошей. Систематизация сведений об их количестве по писцовым и переписным материалам конца ХVI - ХVII в. представлена в табл.23. В состав комплексов могли входить также и торгово-ремесленные, непашенные слободки, и старинные погосты, и маленькие сельские монастырьки. Известны и такие случаи, когда погост или слободка сами являлись центрами определенной сельской округи. Главное заключалось в том, что всегда “микротерритория” вотчины имела тот или иной стягивающий центр, полифункциональный по своему значению - для сеньориального управления, волостной, церковно-приходской жизни, дальнейшего земледельческого, промыслового освоения и т.д. Именно различия в степени и перспективах такого освоения, а также роль и место конкретного вотчинного комплекса, группы деревень в общемонастырской хозяйственной, торгово-промысловой, ремесленной специализации, особенности природных условий и каких-нибудь еще местных традиций на данной микротерритории во многом обусловили большое разнообразие реальной картины сельского расселения на пространстве огромной по своему размаху вотчину, даже если брать одни только центральные уезды. Если же учитывать еще и обширные регионы севера и северо-запада и тем более динамично развивавшееся в ХVII в. Нижегородское и Казанское Поволжье, то обусловленность множества конкретных вариантов расселения станет понятнее.

Оптимальным способом изложения фактического материала о сельском расселении и населении было бы полное отсутствие повторов материала предыдущей главы. Однако тематически гл.З и данная глава весьма близки, поэтому кое-какое возвращение к уже упомянутым фактам станет необходимым.

Начать же логичнее всего с самого Троице-Сергиева монастыря как определенного вида поселения. В полном объеме в рамках данной работы с ее тематикой вряд ли возможно исчерпывающее выяснение всей системы монастырских культовых и хозяйственных построек, зданий административно-политического назначения. Как природно-исторический ландшафт древнего Радонежа воздействовал на формирующийся монастырь и как, в свою очередь, его социо-культурная и хозяйственная деятельность влияла на развитие природно-исторического ландшафта? Многое для такого понимания дают специальные работы археологов, историков архитектуры, культурологов и тех, кто изучает историю города Сергиев Посад Московской области 14.

Вряд ли здесь возможно всесторонне развивать взгляд на Троице-Сергиев монастырь с его обширной сетью приписных филиалов и как на объект социально-демографического исследования. Выявление “персонального состава” его монашества и изменение во времени этого крупного людского сообщества (социальная структура, соотношение различных групп в нем, в том числе и представителей крестьянства, условия поступления и пребывания и пр.) требуют специального рассмотрения. В работах С.В.Николаевой (гл.1) и некоторых наших статьях была только еще начата эта работа, поэтому приведем здесь результаты предварительных подсчетов, дающих примерное представление о масштабе троицкой монашеской общины. На протяжении ХIV-ХVII вв. происходило ее непрерывное увеличение: для XIV в. устанавливаеся минимум 21 конкретно названный чел., для ХV в. -202, для ХVI в. - 430, для ХVII в. - 757 ¹⁵. Естественно, были нужны, выражаясь канцелярски, многочисленные и разнообразные помещения для жизнедеятельности такой “массы людей”.

Расположенный на некотором возвышении (на древней горе Маковец), Сергиев монастырь, безусловно, являлся архитектурной доминантой над всем окружающим пространством. Это подчеркивалось и наличием у него под горой, а “Подоле” ближайшего зависимого монастырька - Пятницкого-Введенского. По такому же образцу, в сущности, формировался и Кирилло-Белозерский ансамбль, поскольку большой Успенский монастырь возвышался над малым, Ивановским 16.

“Отталкиваясь” от самого монастыря как исходного пункта рассмотрения системы расселения в его вотчине, далее обратимся к анализу Околомонастырской округи, которая и введет нас в рамки собственно сельского расселения. Располагалась она преимущественно к востоку от самой обители, в московских волостях Радонеж, Воря и Корзенев. Уже по писцовым книгам начала ХVI в. здесь ок.80 % всех крестьянских дворов было сосредоточено в крупных селах (Зубачеве, Морозове, Благовещенском и др.), насчитывавших по 29-53 крестьян-хозяев. Особой сконцентрированностью населения отличалось подмонастырное село Клементьево, расположенное всего в 1 версте к югу от Троицы и имевшее в начале ХVI в. 128 дворов, а в его конце - 267. Эволюцию этого села в литературе принято связывать прежде всего с углублением торгово-ремесленной специализации его обитателей. И действительно, в конце ХVI в. бобыльское и чисто оброчное население Клементьева вдвое, если не больше, превосходило собственно крестьянское. В первой четверти ХVII в., несмотря на сильное разорение окрестностей Троицы в “смуту”, интенсивно формируются 8 торгово-ремесленных слобод, своеобразных “спутников”, окружающих село Клементьево.

В писцовой книге начала 1620-х гг. отчетливо выражена “материнская” подоснова образования слобод: “...да в том же Клементьевском селе монастырские тяглые слободы, а живут в них всякие мастеровые люди...на монастырь делают всякое изделье”. Писцовая книга 1620-х гг. употребляет катойконимы, указывающие на происхождение данного мастерового человека из села - “Клементьевский”. Фигурирует и множество других сел обширной Троицкой вотчины, выходцами из которых укомплектовывались Клементьевские “ слободы-спутники” - дмитровские села Желтиково, Бебяково, Синково и Бужениново, переславские села Площево, Мячково, Шарапове, Сватково и Дерюзино, села Тверского, Новоторжского, Бежецкого уездов, Деревской пятины и т.д. Складывается впечатление, что монастырь словно выискивал мастеровых и ремесленных людей в своих владениях ( особенно в крупных селах торгово-ремесленного профиля, вроде новоторжского села Медны) и сселял их в Клементьевские слободы как свой торгово-ремесленный посад.

Слободы назывались: Служняя, Кокуева, Пушкарская, Тележная, Иконная, Поваренная, Стрелецкая, Конюшенная. Из приведенных названий следует, что, кроме торгово-ремесленной специализации, важным фактором образования слобод было отмеченное выше размещение в них обширного административно-служебного, аппарата огромного монастыря (правда, часть слуг проживала и непосредственно на его территории, об этом говорится в Троицкой Описи 1641 г.). Имели значение в формировании подмонастырного населения и собственные военные силы (стрельцы, пушкари), особенно после того, как Троицкий монастырь натерпелся от неприятелей в 1608-1610 и 1618 гг.

Конкретный состав населения и его динамику в селе и слободах красноречиво показывают сохранившиеся описания 1620-40х, и 1670-80-х гг. Сообщаемые ими профессиональные названия слобод не противоречили факту проживания в них и представителей иных ремесленных специальностей. Например, в Иконной слободе, помимо собственно иконников, селились серебряники, сусальники, книгописцы. В Тележной слободе, кроме тележников, были известны также колесенники, “служебники нижегородской службы”. В Пушкарской слободе, наряду с пушкарями, жили бочары, лошкари, слуги 17.

В 1640-1680-е гг. большинство населения Околомонастырья (558 дв., или 82, 5 %) было сосредоточено в слободах, а не в с.Клементьеве. В последнем Троицкой описью 1641 г. отмечено 118 дв., или 17, 4 %. Значительные демографические потери понесла Околомонастырская округа вследствие моровой язвы 1654 г. Согласно донесению Б.Хитрово царю Алексею Михайловичу, только за ноябрь-декабрь 1654 г. в самом монастыре умерло 60 старцев с язвами и без язв, а в с.Клементьеве и слободах - 1212 чел “мужеска и женска полу” ¹⁸.

В конце ХVII в. население села Клементьева возросло до 271 дв. (из них 77 %, или в абс. выражении 209 дв.бобыльских и 23 %, или 62 дв. крестьянских), но в количественном отношении над ним по-прежнему преобладало население слобод (958 дв., или 77, 9 %, а проживало в этих дворах 2902 чел.). Средняя населенность торгово-ремесленного двора в Околомонастырных слободах составляла таким образом 3 чел. Полагаем, что демографические показатели округи к концу ХVII в. могли быть больше, если бы не эпидемия 1654-1655 гг.

Значительно плотнее были населены дворы троицких слуг, сыновья которых, как правило, служили в троицких подьячих. В писцовой книге 1684/85 г. слуги были разделены на три статьи, и подробно описан мужской состав населения их дворов. Помимо самих слуг с сыновьями, описание фиксировало их крестьян, дворовых людей и захребетников. С учетом всех жильцов м.п. средняя населенность двора слуг 1-ой статьи составляла 17, 9 чел. (это были прямо целые усадьбы высшей верхушки служебного аппарата! ), 2-ой статьи - 7, 3 чел., 3-ей статьи - 3, 8 чел. 19. Крестьяне в служних дворах указаны в описании 1680-х гг. с катойконимами типа “уроженец Копринский”, “Присецкий”, “Бужениновский”, “Кувакинский” и мн.др. Это говорит о том, что корпорация обеспечивала слуг рабочим населением, переводя некоторых крестьян из различных монастырских сел, уроженцами которых они были, в служние дворы Околомонастырья. Переводились и крестьяне приписных монастырей - Успенского Стромынского, Киржачского Благовещенского. Наряду с троицкими, в этих дворах указываются иногда и крестьяне других монастырей - Московского Ново-Спасского, Костромского Спасо-Геннадьева, Владимирского Рождественского, а также пленные поляки.

Усиленная концентрация населения в слободах привела к формированию здесь двух приходов - церкви Рождества Христова и церкви Иоанна Богослова. Дальнейшее развитие слобод во второй половине ХVII - первой половине ХVIII в. становится фактором урбанизации в этом крае, приведшем к образованию в конце ХУШ в. города Сергиев Посад²⁰.

Отмеченная система расселения (сам монастырь как место проживания + подмонастырное село и слободы) с теми или. иными модификациями будет нами отмечена и применительно к многочисленным приписным филиалам Троицы, перечисленным в гл.2. Там также можно наблюдать комплекс монастырских хозяйственных и жилых построек, обозначавших центр вотчинного управления и место обитания здешней монашеской общины, подмонастырскую слободку (пусть у “большой Троицы “их было 8, разница здесь не в сути, а в масштабе явления) и тянущую к дочерней обители различную по величине земледельческую округу (порой из 2-3 деревень). Здесь же напомним наблюдение из 2-й главы о том, что к концу ХVII в. некоторые приписные обители, утратив жизнеспособность, превратились в села и таким образом их развитие может рассматриваться как один из факторов селообразования на огромном пространстве Троицкой вотчины.

Снова возвращаясь к собственно Троицкой округе, отметим, что на ее “периферии”, в волостях Воря (по одноименной реке) и Корзенев, мы не видим столь сильной сконцентрированности населения, как в с.Клементьеве и слободах. Здесь в течение ХVI в. еще шло первичное земледельческое освоение, было много одно-двухдворных починков и лишь 40 % всех дворов размещались в крупных селах (Боркове, Путилове/Михайловском, Муромцеве и др.). Не случайно, может быть, именно к району р. Вори относится уникальный для Троицкого архива документ - льготная грамота келаря Васьяна крестьянину С.Лукину на поселение с сыновьями на этой реке 1499 г. 21. Более слабая заселенность волостей Воря и Корзенев сохранялась и в конце ХVI в. - во всех их 30 селах и деревнях дворов было меньше, чем в одном только с. Клементьеве. Можно предположить, что крупнейшее село Околомонастырья “отсасывало” какую-то часть населения этого района, являясь при этом основой для формирования торгово-ремесленных слобод, в процессе которого само теряло население в пользу последних. Наконец, некоторая часть жителей села и слобод переходила на положение троицких слуг, служек, служебников, а то и оказывалась в самом монастыре в составе его братии.

Еще один недалеко от монастыря расположенный район его владений - старинная переславская волость Кинела - был местом сравнительно высокой концентрации населения. Здесь сотные 1562 г. отметили 51, 8 % дворов в крупных селах (Шарапове, Вяхорево, Воронине), насчитывавших по 30-53 дворов. В табл.21 отмечено, что всего в Переславском уезде к 1562 г. Троицкий монастырь имел 1323 двора, да у приписного Киржачского Благовещенского их было 594. Столь густо не была населена ни одна другая поуздная вотчина корпорации. Правда, у Киржачского монастыря лишь 36 % дворов было сосредоточено в крупных селах (Селиванова Гора, Желдыбино, Тутолмина Слободка), поскольку шел интенсивный процесс первичного земледельческого освоения левобережья Клязьмы, рек Малого и Большого Киржача и их более мелких притоков. Текст сотной 1562 г. по Киржачскому монастырю показывает, что одним из путей образования новых дворов было разделение братских семей: “во дворе Сувор Федин, во дворе Тимоня, брат его”, “во двор Левонка Сенин, во дворе Нечайко, брат его” - и т.д., всего ок.5 % дворов Киржачской вотчины в 1562 г. были образованы в результате такого разделения²². На территории черного Ортемьевского стана, включенного в состав Киржачской вотчины в 1540-е гг., и вовсе преобладали малодворные деревни, бывшие в недавнее время “починками пашенными и новыми починками”, и лишь 7 % дворов находились в сельце Ортемьевском и сельце Орлове ²³.

Расположенные к северу от Троицы дмитровские села и сельца монастыря при явном их обилии отличались сравнительно небольшими размерами (по 19-22 дв.), и в них было размещено около трети крестьянских дворов (32, 9 %). Все же остальные дворы находились в пределах сельских округ сел и селец, то есть в деревнях, число которых в 1620-1670-е годы даже не изменилось (табл.25).

Самой высокой сосредоточенностью населения в рамках Троицкой вотчины отличались уезды древнейшей земледельческой культуры Северо-Восточной Руси -Суздальский и Юрьевский. В крупных монастырских селах Опольского стана Суздальского уезда и Залоцкого стана Юрьевского уезда (Шухобалово, Богданское, Тума, Микульское, Кинобал, Леднево, Маслово и др.) находилось 83-95 % крестьянских дворов. Распаханность и заселенность этого края были столь велики, что для починков и деревень почти не оставалось места: на три-четыре села приходилась одна-две деревни. Размеры иных из перечисленных сел доходили в конце ХVI в. до 95 дворов, а починков и пустошей в Суздальском и Юрьевском уездах Троицкий монастырь не имел ни в ХVI, ни в ХVII в. Средний показатель размеров суздальских сел в конце ХVI в. - по 24-59 дворов – является самым высоким для троицких вотчин центральных уездов. Стоит ли говорить о том, что таким мощным “бастионам” крупной феодальной вотчины по плечу были все испытания опричнины, хозяйственного кризиса 1560-1580-х гг., а затем и смутного времени.

Смежно с Суздальским уездом и к востоку от него находился Стародуб Ряполовский, где существовала другая система сельского расселения. В селах находилось не более 19-27 % дворов зависимого от Сергиева монастыря населения данного уезда, сами села были как бы в “окружении “ деревень, а починки продолжали возникать и в ХVII в. ²⁴ Лишь стародубское село Алексино - центр троицких вотчин в крае - отличалось в конце ХVI в. крупными размерами - 57 дворов. Его организующее окружающее пространство значение было унаследовано еще со времен существования древнего Алексинского стана Стародубского удельного княжества ХIV-ХV вв.

Сравнительно окраинный Муромский уезд показывает нам систему расселения, близкую к отмеченной нами для Околомонастырья, Переславской волости Кинелы, Суздальского и Юрьевского уездов. Муромские села монастыря по описанию 1590-х гг. отличались довольно крупными размерами - по 52-72 крестьянских двора (Дубровы, Чегодаево, Саванчаково), и в них было собрано 64, 3 % сельского населения корпорации в данном уезде.

Система сельского расселения Троицкого монастыря в уездах Верхневолжья (Угличском, Ярославском, Костромском) отличалась в зависимости от расположения на правом или левом берегу великой русской реки. Например, если в первой половине ХVI в. и право-, и левобережная половины Угличского уезда были районом интенсивной починковой колонизации, то в дальнейшем на правобережной стороне процесс этот заметно затормозится и продолжится лишь в 1640-1670-е гг. Рост монастырских починков и деревень на левой стороне затруднялся для Сергиева монастыря соседством там с тоже растущей вотчиной Троице-Калязина монастыря, на что обратил внимание еще С.Б.Веселовский.

О роли крестьянского труда в земледельческом освоении Угличского Верхневолжья в ХVI в. красноречиво говорят антропонимические названия починков и деревень - “починок Гриди Рязанцева”, “ починок Луки Обухова”, “починок Ивашки Ненадобного”. Или: “дер.Агапитово, во дворе Матфейко Агапитов”, “дер.Плетенево, во дворе Плетенко Павлов да сын его Михейко” и т.д. Анализ крестьянских имен и, в ряде случаев, фамилий (при всей их неустойчивости для ХVI в.) в выписи из писцовых книг Угличского уезда 1536/37 г., открытой, опубликованной и прокомментированной С.М.Каштановым, позволяет говорить об отделении сыновей от отцов и разделении братских семей как одном из путей образования не только новых поселений, но и роста дворности в недавно возникших деревнях. Скажем: “дер.Тропа Сидоровская: Во дворе Меншик; во дворе Коняха, брат его “Во дворе Коняйко другой; Во дворе Ондрейко Сидоровы”. Не менее 13 % новых деревень на Красносельской стороне Угличского уезда возникли в результате такого разделения. Фактически это и было проявлением внутривотчинных крестьянских переходов, наряду с которыми имели место и приемы в вотчину новых жильцов-приходцев.

Наиболее результативной конечной точкой в развитии сельских поселений можно считать образование сел как наиболее “организующих” центров вотчинной и крестьянской жизни. Если на левобережной (Прилуцкой стороне) Угличского уезда на троицких землях процесс “селообразования” в ХVI в. завершился, то на правобережной (Красносельской) он происходил еще и в 1640-1670-е гг. Здесь возникло новое село Красное, удержавшее название старого села, необратимо запустевшего после 1550-х гг. Новое село сформировалось постепенно на основе слияния погоста Голенева в устье ручья Голенец с дер.Перхуровой и пустошами Красное Пенье и Кровниково ²⁵.

Продолжением Красносельской стороны вниз по Волге можно считать ярославскую волость Черемху, где с 1540-х гг. у Сергиева монастыря имелся крупный вотчинный комплекс Коприно, активно осваиваемый в земледельческом отношении. Новые деревни и починки здесь интенсивно росли в 1540-1560-е гг., а в конце ХVI в. часть их уже запустела. Некоторые фразы из Ярославской писцовой книги 1593/94 г. раскрывают роль не только крестьянской, но и монастырской инициативы в земледельческом освоении края. Его “пусковым” моментом могло быть заведение монастырской “нивы” (“селятся ново на починке Меншичково Займище, что была нива монастырская”)²⁶.

Новый этап роста деревень и починков вокруг села Коприна наблюдается в 1620-1670-е гг. (табл.21, 25, 26), правда, сохраняется их малодворный состав почти до самого конца ХVII в.(3, 4 - 4, 7 дв. - табл.24). С.Б.Веселовский был прав, отмечая устойчивость типа малодворных деревень в западной части Ярославского уезда, где и располагался Копринский комплекс. Правда, указанные им размеры деревень (по 2-3 дв.) все же несколько занижены для конца ХVII в. К концу ХVII в. здесь произойдет общее увеличение деревень, починков, займищ (см.табл.25), в отличие от массы других центральных уездов. Само же село Коприно на правом берегу Волги крупным по количеству дворов не станет. На демографические процессы в Копринской вотчине оказывало влияние расположение села на Волге, между такими “притягивающими” торгово-ремесленными и промысловыми центрами, как Рыбная слобода и Ярославль, возможность для одних крестьян отхода в них, втянутость других в занятия, связанные с функционированием и обслуживанием Волжского торгового пути. Набираемые в данной главе наблюдения важны для последующего рассмотрения рентных отношений в огромной Троицкой вотчине, понимания процесса формирования в них “чисто” оброчных и барщинно-оброчных имений уже в конце ХVI в.

На Ярославско-Костромском рубеже, в старинных волостях Нерехта и Емстна, корпорация имела приобретенные еще в ХV в. крупные села (Федоровское, Кувакино, Поемечье, Жарки ). К 1530-м гг. произошло несомненное закрепление части крестьянства в пределах этих вотчинных комплексов. В писцовом описании их 1536/37 г. бросается в глаза частая повторяемость одних и тех же крестьянских фамилий - Ворыпаевы, Гридины, Грибановы, Матфеевы, Манаковы, Олешковы, Серковы, Шиловы, Шернины. У крестьян указывалось не только имя, как мы видим в большинстве сотных второй четверти ХVI в., но и фамилия его отца: “дер.Новоселка - во дворе Филка Гридин, во дворе Олешка Гридин же сын”, “дер.Ластекино - во дворе Якуш Гридин. Во дворе Сенка Гридин же сын”.

На левобережной, Луговой стороне Костромского уезда (Андомский и Шачебольский станы) напротив, устойчивого “костяка” населения у монастыря во второй половине - конце ХVI в. еще не сложилось, шло только формирование монастырских вотчин, находящихся в состоянии первичной земледельческой колонизации (в получаемых по вкладам 1550-1560-х гг. комплексах Богородицкое, Буяково, Горки, Костомы, Кишема, Новое, Сухоруково и др. в середине ХVI в. до 25 - 45 % от числа всех поселений составляли починки). Правда, к концу ХVI в число их уменьшается. Сама же починковая колонизация, пусть с меньшей интенсивностью, продолжалась на Луговой стороне и в 1620-1670-е гг. Помимо земледелия, дополнительным фактором, привлекавшим сюда население, было обилие болотных руд и возможность для крестьян заниматься железоделательным помыслом, подробно описанным в Троицкой оброчной книге 1617 г. и приходо-расходной книге 1703 г. (прим.25).

На Галицко-Костромском рубеже сельское расселение монастыря в ХV-ХVI в. включало группу деревень в волости Верхний Березовец по р.Костроме, тяготеющую к солигалицкому селу Гнездникову. Здесь во второй четверти ХVI в. возникали и новые починки, возобновление которых наблюдается затем в конце 1620-х - 1670- е гг. Но процесс сельского строительства шел неровно, поскольку наряду с починками появлялись и пустые деревни и пустоши (табл.25).

Существовали отличия в системе сельского расселения в вотчине Троицкого монастыря и в разных частях Ростовского уезда. В его юго-западной части. (Песьем и Саввине стане) уже в первой половине ХVI в. было уже закончено первичное земледельческое освоение, шло укрупнение пунктов, “припуск”, “снесение” более мелких починков и деревень к более крупным. Здесь к концу ХVI в. сформировавлся крупнейший вотчинный центр монастыря в Ростовском уезде - село Дебалы (в 10 верстах к югу от города) с 56 дв. Северо-восточный же Лутский стан (по рекам Луту и Пере) этот этап еще не миновал. Здесь в первой половине ХVI в. наблюдалось почкование деревень – Староселово Нижнее и Староселово Верхнее, Деревеньки Большие и Деревеньки Малые, Гора Большая и Горка Малая. Лишь к концу ХVII в. и в Лутском стане произойдет укрупнение селений, и мелкие “двойные” деревни соединятся: каждая пара - в одну. Иногда укрупнение деревень становилось основой для естественного процесса селообразования. Целая деревенская округа образовалась у Троицкого монастыря в конце ХVI - ХVII в. в зоне притяжения дер.Микитинской в Песьем стане ²⁹.

Приведенные выше наблюдения над системой сельского расселения у Троицкой корпорации в ряде центральных уездов позволяют говорить о двух ее основных моделях. Условно они могут быть названы либо “концентрированной” (когда в селах собрано более половины населения), либо “рассредоточенной” (более классической), когда село находится в окружении деревень, починков и пустошей, и в деревнях с починками размещено более половины населения данного вотчинного комплекса. Первая модель в ХVI-ХVII в. находила воплощение в более давних, плотно населенных и хорошо освоенных районах монастырской вотчины, вторая - там, где еще продолжался процесс внутренней колонизации. Нередко в пределах одного и того же уезда приходится отмечать близкое “соседство” данных моделей, что свидетельствует о многообразии и неравномерности не только регионального, но и внутриуездного развития великорусского центра.

Остановимся на некоторых особенностях расселенческой структуры в монастырских вотчинах юго-западных уездов. В Верейском, например, уезде в ХVI в. в центре сельской округи находилось не одно село, а два - Илемна (оно же по церкви Троицкое) к юго-западу от г.Вереи, на р.Руде, и Юрьевское (оно же Егорьевское, Георгиевское, тоже по соответствующей церкви). Илемна в отношении вотчинного управления доминировало над всей округой, хотя по количеству дворов не являлось крупным (13 дв.), уступая иным деревням данного вотчинного комплекса. Основная масса крестьянских дворов (95 %) была сосредоточена в конце ХVI в. с. Юрьевском и прилегающих к нему деревнях. Объяснение такого типа сельского расселения тематически выходит за рамки данной главы, но не привести его здесь нельзя. Речь должна идти о размещении монастырем в своих юго-западных селах больших массивов домениальной пашни. Следствием этого было вытеснение (переселение? ) части крестьянства из центра на периферию вотчинного комплекса, поскольку в “головном селении” им земли не оставалось или же ее оставалось там очень мало. Авторы коллективной монографии по аграрной истории Северо-Запада России ХVI в. отмечают аналогичное явление ( развитие полевой барщины у новгородских помещиков создавало для крестьян определенные трудности, вызываемые переселением с удобных земель, занимаемых под усадьбу, или близких к ним), но само это переселение не склонны считать сгоном крестьян с земли. В сравнительном плане интересно отсутствие подобного явления на монастырских и владычных землях Новгородчины, что свидетельствует о слабом еще развитии на них барщины как таковой.

В дальнейшем разорение смутного времени и отказ Сергиева монастыря от собственной запашки привели к тому, что в течение ХVII в. ряд верейских деревень необратимо запустели, “распределение” дворов между сохранившими устойчивость селами Илемной и Юрьевским и уцелевшими 4 деревнями комплекса выровнялось и фактор домена в ходе сельского расселения и демографического роста верейских владений монастыря перестал действовать³⁰.

В малоярославецких селах Передел и Почап в конце ХVI в. наблюдаем такую же картину - дворов в них было размещено 7, 6 %, все остальные - в деревнях, домен в количественном отношении преобладает над крестьянскими землями. В первой половине ХVII в. большинство деревень так и не возродилось, что привело к “уплотнению” оставшихся поселений, а отказ от господской пашни способствовал более равномерному, как и в Верейском уезде, распределению населения между селами и деревнями. С.Б.Веселовский в свое время связывал так называемое “владельческое укрупнение” сел с ростом господской запашки в конце ХVI в.³¹ Однако приведенные выше примеры по Верейскому и Малоярославецкому уездам показывают, что в селах с внушительным доменом (до 250 четв., как в Илемне) крестьянских дворов могло быть как раз немного. И вообще понятие “крупная феодальная” вотчина” не всегда обязательно предполагает крупное, большое село, вроде тех, которые приходилось отмечать для Околомонастырной округи, Переславского, Суздальского, Юрьевского уездов. Понятие это может иметь отношение к экономической организации, социально-демографической политике, проводимой крупным земельным собствеником.

В Серпейском уезде писцовая книга конца ХVI в. рисует такую же картину, как и в Малоярославецком и Верейском уездах - в малодворном селе Олферьевском сосредоточен приличный домен (80 четв.) и лишь 4 % крестьянских дворов, остальные 96 % размещены в деревнях комплекса. Две “литовские войны” первой трети ХVII в. (1610-х и 1632-1634 гг.) существенным образом осложнили условия жизни людей, хотя и не деформировали полностью уже сложившуюся структуру. В середине 1630-х гг. Сергиеву монастырю почти с нуля пришлось заселять и осваивать свою серпейскую вотчину, в которой пустые селения составили 95, 4 %. Помимо отмеченных войн, дестабилизирующим население фактором в данном районе были в ХVII в. набеги крымских татар. В Троицкой Описи 1641 г. по с.Олферьевскому записано на крестьянах несколько долгов и кабал, “что плачено за них крымского окупу”, значит, монастырь выкупал собственными деньгами своих крестьян, попавших в плен, намереваясь затем вернуть истраченные суммы в качестве долгов 32.

В Серпейской писцовой книге 1635/36 г. фигурируют займища и починки с антропонимическими названиями, доносящими до нас имена расчищавших и распахивавших землю крестьян: “займище Куземкино”, “займище Богдашково, крестьянин Богдашко с детьми”, “займище Давыдково, крестьянин Давыдко”, “починок Вешняков, во дворе Иван Вешняк” и т.д. Переписная книга 1646 г. показывает интенсиный приток крестьян в деревни Олферьевского комплекса из соседних уездов - Оболенского, Дорогобужского, Смоленского. Новые жильцы оседали именно в деревнях округи. В самом селе по-прежнему было размещено меньшинство дворов (8 %). За 1635-1646 г. число крестьянских дворов у Троицкого монастыря в Серпейском уезде возросло в 6, 8 раз, в 1646-1678 г. темпы его роста снижаются (увеличение в 2, 9 раза). К 1678 г. все селения монастыря в Серпейском уезде были полностью восстановлены и даже приумножены, в отличие от общего для троицкой вотчины сокращения числа сел и деревень к концу ХVII в. (табл.24, 25). Результаты роста числа дворов монастырских крестьян в Серпейском уезде нельзя было бы считать впечатляющими (в конце ХVI в. их было 122, в конце ХVII в. - 143), если не учитывать, в сколь неблагоприятных социально-политических и внешнеполитических условиях пришлось существовать данной территории и населяющим ее людям до середины 1630-х гг. Более выразительны показатели населенности самих дворов в конце ХVII в.: в среднем по 5, 5 чел. в крестьянском и по 3, 3 чел в бобыльском дворе.

В другом юго-западном от центра уезде, Оболенском, формированию устойчивой расселенческой структуры также препятствовали и окраинное положение, и набеги крымских татар, и общие потрясения начала ХVII в. Из-за сильного разорения уезда (83 % пустых селений отмечено у монастыря здесь в 1620-е гг.- табл.25) у троицких властей не нашлось сил для восстановления своих оболенских вотчин. В начале же 1640-х они предпочли и вовсе избавиться от земель в Оболенском уезде, отдав единственное тамошнее сел (Пажу, оно же Запажье) на выкуп кн.Б.А.Репнину (см. 3 гл.).

Хорошее начало было в освоении Троицким монастырем полученных им земель в самом южном, Новосильском уезде в 1570-1590-е гг. На починке Становом на р.Колпне трудом монастырских крестьян было основано село Становое, в ближайших окрестностях которого интенсивно распахивалось “дикое поле”, раскашивалось сено (1217 копен). Однако в ХVII в. за возникшим селом так и не закрепилось значение связующего центра, оно вовсе прекратило свое существование, а несколько уцелевших новосильских деревень монастырь едва удерживал, разместив в каждой часть своего домена. В 1640-1670-е гг. крымские набеги привели к тому, что у Троицы оставалась единственная новосильская деревня Толстенкова, а остальных деревень “крестьян и бобылей тотарове поймали, а иные розбежались” ³³. Так окраинное положение Новосиля (ныне - Орловская область), распахнутость границ делали очень ненадежным положение населения здесь, которое и страдало от набегов, и уходило дальше на юг. В целом же отмеченные факторы не привели к формированию устойчивой расселенческой структуры у монастыря в данном районе, столь удаленном от расположения основной массы монастырских вотчин.

Заканчивая рассмотрение общей структуры сельского расселения в центре и на юго-западе, отметим еще одно. При взгляде на табл.25 в глаза бросается обилие дробных сел и селец, также составлявшее особенность сельского расселения в Троицкой латифундии, которая с конца XIV в. формировалась и расширялась за счет постепенного поглощения долей и жребиев различных по масштабу и происхождению светских вотчин (пол села, пол сельца, треть сельца, две трети сельца, пол деревни и т.д.). В главе.и примеры таких “поглощений”, растянутые порой на многие десятилетия и несколько поколений владельцев.приводились по Переславскому, Бежецкому, Костромскому, Владимирскому. Коломенскому, Муромскому, Старицкому, Тверскому уездам. Долевые владения, как раз и реализуемые в виде “неполных” сельских поселений, отразили саму историю троицкого землевладения, сложные взаимоотношения монастыря с окружающим его миром светских вотчинников. И все же явление это было временным, преходящим: на конец ХVII в. в табл.25 долевые поселения показаны только в Московском и Переславском уездах. Во всех же остальных таковых уже не было.

В системе сельского расселения Троицкого монастыря в Центре России считаем также интересным тот факт, что нередко монастырские села являлись как бы “связующими узлами” в определении пограничных участков некоторых уездов страны. Имеем в виду то, что ряд троицких сел и их деревенские округи имели межуездное расположение. Например, одна треть села Петровского находилась в Сурожском стане Московского уезда, другая - в Ижевском стане Дмитровском, третья - в Скирманове стане Рузском уезде. Села Зубачево и Глинково по половинам располагались в Московском (стан Радонеж) и Переславском (волость Кинела) уездах. Деревни новоторжского села Медны размещались в соседнем Тверском уезде, означая Новоторжско-Тверской рубеж. Порубежное положение было характерно и для некоторых кашинских сел и деревень монастыря (причем как право-, так и левобережных по Волге), исторически и экономически тяготеющих к соседнему Угличу. Заметим, что устойчивости сложившихся сельских и деревенских округ их межуездное расположение не мешало.

В отличие от большинства центральных и юго-западных уездов, система сельского расселения у Троицкого монастыря в Нижегородском Поволжье в конце ХVI-ХVII в. развивалась по линии формирования сразу крупных деревень и сел, не проходя этапа мелкой починковой колонизации с последующим “припуском” деревень, починков, пустошей к более крупным селениям. Получив в 1590-е гг. массу запустевших земель, Троицкий монастырь уже к началу 1620-х гг. сумел в 12 раз увеличить здесь свое население и в 4, 5 раза число самих жилых селений (табл.24.25). Рост по двум отмеченным направлениям показывает и сравнение писцовой книги 1620/21 г. с переписной 1646 г., хотя темпы его несколько снизились. Лишь после 1646 г., как показывает перепись 1678 г., население Троицкого монастыря в Закудемской волости Нижегородского уезда уменьшилось за счет его оттока в Свияжский и Алатырский уезды.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: