Государственная эксплуатация монастырских крестьян

 

В гл. 1 уже говорилось об особой ценности троицкой вотчинной документации конца ХVI - ХVII в., в которой одновременно с сеньориальной рентой были зафиксированы государственные платежи монастырских крестьян. Обложение крестьян и сеньориальной рентой, и государственными налогами осуществлялось монастырской администрацией в рамках вытного оклада. В 1590-гг., когда вытная система в троицкой вотчине сформировалась, именно в наиболее ранних вытных книгах и находим соотношение двух этих видов платежей. А прежде окладной единицей для сбора государственных налогов для Сергиева монастыря, являлись, разумеется, сохи. В Коломенской писцовой книге 1593/94 г. по с.Дубешне есть упоминание об “отписях в государевых податех”, которые згорели в татарщину (приход Девлет-Гирея? - М.Ч.). Далее следует важное пояснение - “а платили ежелет з живущего с полчети сохи по сошному розводу сполна, на которой год по чему собрано по государеву указу” (приложение 1. № 46). Следовательно, ежегодно издавались царские указы, определявшие состав и размеры государственных налогов, которые должен был платить Сергиев монастырь. По мере их внесения вотчинные комплексы получали платежные отписки, которые хранились в отдельных селах.

Как же выглядит соотношение владельческих и государственных взиманий в конце ХVI в., после отмены монастырских тарханов? Самые ранние и весьма лаконичные известия об этом находим во фрагментах оброчной книги 1595/96 г. по трем деревням Бежецкого Верха (всего 6 дворов). В интересующем нас отрывке фигурирует повытная норма денежного оброка 288 ден., а государевых податей полтина (100 ден.). В переводе на двор соотношение сеньоральной и государственной ренты выглядит соответственно 72 и 25 денег, или 3: 1. (табл.29). Непосредственный состав государственных платежей не раскрывался.

Следующие сведения отыскиваются в оброчной кн.573 1617 г. для монастырских деревень Галицкого уезда ( село Гнездниково и деревни Верхнего Березовца). Если повытные ставки монастырского оброка для двух этих комплексов были одинаковы (по 3 руб.), то государственных платежей на выть полагалось разное количество: в с.Гнездникове - по 42, 4 ден., в березовецких деревнях - по 59, 4 ден. Для последних известно даже, с какого среднего надела крестьяне выплачивали и ренту сеньору, и подати государству. Был он весьма невелик - 0, 73 четв. на 1 двор. Такое хозяйство вносило 110-111 денег оброка духовному феодалу и 18 ден. “государевых ямских и прогонных да за белой корм и к губному делу на подмогу”. Государевы подати названы в оброчной книге 1617 г. суммарно, без указания на повытную норму для каждого из наименований платежа. По с.Гнездникову в оброчной книге 1617 г. находим близкие показатели - 150 ден. оброка на монастырь и 20 ден. государевых податей на двор (на душу м.п. - соответственно 107 и 14, 2 ден.).

Строго унифицированную норму государственных платежей с выти сообщает вытная книга 1623 г. по Бежецкому, Ярославскому и Пошехонскому уездам - 94 ден., тогда как ставки феодальной ренты (полевой барщины и денежного оброка) для каждого вотчинного комплекса весьма варьировали (см. выше). Впервые в этой вотчинной по происхождению книге находим повытные нормативы разных видов государственных налогов: 1) государевых ямских и прогонных - по 8 алт.2 ден.; 2) за белой корм - по 2 алт.4 ден.; 3) к губному делу на подмогу - по 4 алт., 4 ден.; всего получается как раз с выти 94 ден. государственных платежей. Отметим, что ямские деньги являлись одним из важнейших государственных налогов, который духовенство платило со своих вотчин в обязательном порядке с середины ХVI в. Непременное требование для монастырей платить ямские деньги последовательно соблюдалось в финансовой политике правительства и весь ХVII в. Остальные же компоненты податей (за белой корм и к губному делу на подмогу) не находят подтверждения в общих жалованных грамотах русским монастырям 1620-х гг., отразивших общегосударственную унификацию церковного иммунитета, о которой предстоит разговор в следующей главе работы. В тех грамотах шла речь о городовом, острожном и засечном деле и деньгах за стрелецкий (иногда - за казачий ) корм. Тем не менее, компоненты эти и их повытные нормативы по крайней мере для Троице -Сергиева монастыря на протяжении 1620-1630- х гг. оставались довольно устойчивыми.

Еще более устойчивым в течение всего ХVII в. оказался отмеченный резкий диспаритет повытных (и подворных) размеров сеньориальной и государственной ренты. О том, что монастырские власти сами устанавливали такие соотношения владельческих и государевых взносов в рамках вытного оклада и закрепляли их во внутривотчинных нормативных документах - уставных грамотах, говорит упоминание об одной такой грамоте для крестьян крупнейшей в Бежецком Верхе троицкой вотчины - села Присеки и относящихся к его округе деревень Макарьевой Слободки в вытной книге 1623 г.: “...а государевы подати и прикащиковы и доводчиковы и дьячьи доходы платят по уставной грамоте с присецкими крестьяны в ряд” (Приложение 1. № 184). Кроме уставных грамот, отмеченное соотношение закреплялось и в самих монастырских вытных (окладных) книгах. В троицкой Описи 1641 г. есть упоминание об окладных книгах вотчин приписного Успенского Стромынского монастыря, в которых было записано, “хто на какове доле живет и с чево хто государевы подати и монастырские оброки платит” (Приложение 1. № 307). Несомненно, имелись в виду какие-то недошедшие до нас вытные книги Стромынского монастыря, доли тягла в которых являлись основанием для обложения сеньориальной рентой и государственными налогами.

Какими же конкретно были собираемые суммы на уровне крестьянского двора по вытной книге 1623? Наиболее высоко облагаемые рентой на монастырь оброчные дворы в Макарьевой Слободке, описанные 1/4 долей выти и имевшие по 2, 3 - 3, 0 четв. надела, выплачивали 2, 5 руб. сеньору и 23 ден. государству. Это предельно высокие показатели, которые удалось отыскать в данном источнике.У крестьян остальных вотчинных комплексов в Бежецком Верхе (Присеки, Молоково, Ахматово, Баскаки) существенных различий в размерах государственных платежей в зависимости от барщинного или оброчного их профиля не было. В пересчете на двор любого из них государственная эксплуатация выражалась в Уплате 4, 0-5, 5 ден. Несколько выше она была для пошехонских и ярославских крестьян - по 8, 0 - 9, 4 ден. со двора (табл.29). Для осуществления режима феодальной ренты в вотчинах Сергиева монастыря важнейшее значение имел и его общий финансовый статус, право-привилегия самому собирать со своих крестьян и владельческие, и государственные платежи. Практически осуществляли это, судя по вытной книге 1623 г., дворцовые старцы, разъезжавшие зимой по монастырским селам и деревням с административно-судебными и фискальными полномочиями. Проблема финансового статуса Сергиева монастыря как составная часть его государственного статуса вообще будет специально рассмотрена нами в последней главе работы, посвященной иммунитету.

Повытные ставки государственных налогов, практикуемые в троицкой вотчине, могли не изменяться в течение 10-15 лет. Например, точно такие же их нормативы, как в вытной книге 1623 г., видим мы и в отрывке вотчинного описания по московскому с.Звягину 1638/39 г. В нем дворцовый старец Маркел Корнильевский собрал “государевых емских прогонных денег с выти по 8 алт.2 ден., за белой корм по 2 алт.4 ден., к губному делу на подмогу по 4 алт.4ден.” Сумма собранного на государство в 2 раза оказалась меньше, чем сумма монастырских оброков. Одновременная запись владельческих и государственных взиманий была сделана и по кашинскому с.Фроловскому 1679/80 г.: 6 руб.26 алт.10 ден. оброка на монастырь и 20 алт.5 ден. “ямских” на государство.

Резкий дисбаланс сеньориальной и государственно-централизованной ренты демонстрируют и поздние оброчные книги 1696 г. На уровне отдельных сел и деревень сведения об этом представлены в табл.31, а по группам хозяйств - в табл.32. В книгах приводятся суммарные данные о собранных оброках на монастырь и платежах на государство при подведении итогов по селу или деревне. Нами эта информация преобразована на уровне крестьянского двора и души м.п. В Алатырском разделе табл.31 сумма денежной ренты на монастырь составляет 398 руб., а государственных налогов (“ямских подможных и полоняничных”) - 26 руб., то есть разница в 15, 3 раза! Некоторые алатырские деревни (Верхняя Ичикса, Евлея) как недавно заселенные вообще были освобождены от выплаты государственных платежей. Конечно же, такой порядок - с каких сел и деревень платить госналоги, а с каких - нет, определяли сами монастырские власти. Знаменательно, что от оброков на корпорацию жители деревень Верхняя Ичикса и Евлея освобождены ими не были (табл.32).

Впечатляет сумма собранных оброков на монастырь и платежей на государство и в Свияжском уезде - соответственно 566 руб. и 45 руб., то есть разница в 12, 5 раза! В оброчных книгах 1696 г. видим сравнительно небольшой разброс сведений о государственных платежах на двор: в Алатырском уезде по 4, 4 - 6, 3 копеек на двор и по 1, 5 - 2, 4 коп. на душу; в Свияжском соответственно по 7, 0 -17, 4 коп. на двор и 2, 9 - 7, 9 коп. на душу. Свияжский комплекс монастыря выглядит сильнее обложенным и более платежеспособным, может быть, в силу своей плотной населенности (в табл.31 в Свияжском у. представлено всего 533 дв., в Алатырском - 448 дв.), более полного освобождения от полевой барщины и ярче выраженной общей оброчной направленности. Отметим, что здесь существовала большая группа бобыльских дворов (65) в с.Верхнее Услон, информация о которых в табл.30-31 не отражена, поскольку их не коснулись мероприятия по отмене барщины и “отсыпного хлеба”.

Кроме вопроса о соотношении владельческой и государственной ренты по тяжести взимания, в данном параграфе необходимо привести те немногочисленные сведения о характере привлечения троицких крестьян к исполнению некоторых государственных повинностей и платежей, которые удалось найти в других источниках, вне монастырских хозяйственных книг.

Применительно к Троице-Сергиеву монастырю наблюдаем своеобразное переплетение его вотчинных и государственных повинностей. Точнее было бы сказать, что некоторые вотчинные повинности монастырских крестьян использовались и государством в случае необходимости. Например, предоставление подвод для государевых гонцов. В Московской писцовой книге 1593/94 г. говорится том, что крестьяне троицкого села Черкизова, расположенного на большой дороге, ставят “для скорого дела подводы по государевы гонцы и для монастырские розсылки” ²⁰.

Вотчинная же повинность “городового дела”, исполняемая крестьянами такого монастыря приравнивалась по своему значению к общегосударственной. Строительство и обновление крепостных сооружений в Сергиеве монастыре и в середине ХVI, и в конце ХVI в., и в начале 1630-х гг. являлись основанием для освобождения его крестьян от “городового, острожного и засечного дела” в других местах. Так, в марте 1631 г. стройщикам Вологодского острога была направлена царская указная грамота с изложением монастырской челобитной. Троицкие власти жаловались на то, что в ряде городов (Владимире, Переславле-Залесском, Суздале) местные воеводы “правят к городовому и острожному делу с троицких крестьян лес, тес и всякие городовые припасы и на дело людей”. Поскольку на весну 1631 г. у Троицы “осада и городовая поделка будет своя”, в названных городах (в том числе и Вологде, куда была направлена грамота) воеводы и стройщики не должны были привлекать троицких крестьян к городовому и острожному делу. Грамота аналогичного содержания касалась и Кирилло-Белозерского монастыря в том же 1631 г. Забота правительства о боеспособности монастырских крепостей в преддверии Смоленской войны была вполне понятна ²¹.

Помимо унаследованных от ХVI в. важнейших государственных налогов (ямских денег и городового дела), в ХVII в. получат распространение новый налог -“деньги за даточных людей”. Н.А.Горская пишет об этом поборе как о наиболее тяжелом и чрезвычайном, случавшимся не реже двух раз в каждое десятилетие, что увеличивало сумму платежей с крестьянского двора в отдельные годы не менее, чем в 10 раз. По подсчетам исследовательницы, выплаты на “даточных людей” в 1639 г. в вотчине Покровского Суздальского монастыря составили 2 руб. со двора, у Иосифо-Волоколамского - 3 руб. ²² В отличие от других монастырей, по Троице-Сергиеву о выплате денег на даточных людей известно немного. Похоже, что корпорация практиковала превентивную выплату этого налога за своих крестьян, намереваясь затем “донять” истраченные суммы на них в качестве долгов. В Троицкой Описи 1641 г. есть запись о том, что “за даточных людей” в приказ Большого дворца была направлена очень крупная сумма - 4.589 руб 18 алт. В той же Описи под 1639/40 г. упоминаются “долговые книги соборного старца Никиты Соловецкого”, в которые были записаны долги монастырских крестьян разных волостей, сел и городских слободок “за Тулских даточных людей”: подмосковной волости Вохны - 200 руб., звенигородских сел Андреевского и Кляпова - 240 руб., бобыльской Неглиненской слободки в Москве - 40 руб, Троице-Казанского монастыря - 104 руб., всего на сумму свыше 700 руб. ²³ В июне 1678 г. в указной грамоте царя Федора Алексеевича в Вологду стольнику и воеводе И.Д.Голохватову и дьяку П.Ляпану говорилось о том, чтобы те не брали троицких крестьян в конные даточные люди, поскольку монастырь уже заплатил за них в Москве “запросные деньги? в размере 10 тыс. руб.²⁴

О выплате крестьянами Троицкого монастыря “стрелецких денег” в ХVII в. сведения противоречивы. В общей жалованной грамоте царя Михаила Федоровича 17 октября 1624 г. деньги за “стрелецкие запасы” фигурировали в числе общеобязательных государственных платежей для Сергиева монастыря. А уже на следующий день, 18 октября 1624 г., в указной грамоте каширскому воеводе кн.П.В.Волконскому говорилось о том, что стрелецкий хлеб не должен собираться с вотчин Патриаршего дома, поместий патриарших дворян и детей боярских, вотчин Троице-Сергиева монастыря, а также - с государевых служилых людей в Сибири и в Астрахани. Со всех же остальных грамотчиков и тарханщиков и льготчиков стрелецкий хлеб предписывалось платить в московскую торговую меру ²⁵. В двух поземельных актах 1629-1631 гг. удалось найти свидетельство возможных выплат этого налога крестьянами Сергиева монастыря. В записи боярыни Н.П.Головиной (урожд. Желябовской) при получении от монастыря в пожизненное держание некоторых сел в Московском уезде 1629/30 г. говорилось об Уплате ею “государевых податей и ямских и за стрелецкой корм денег троецких вотчин со крестьяны по-прежнему”. В выкупной записи К.Обросимова на жребий алатырского С.Языкова также находим заверения в том, что “ямские деньги и стрелецкие и всякие государевы подати” будут выплачиваться по-прежнему ²⁶.

Приведем данные об уплате троицкими крестьянами “полоняничных денег”. Под названием “окупа”, “окупных денег” полоняничные деньги выплачивались с троицких вотчин еще в середине ХVI в. С.М.Ка штанов выявил круг троицких жалованных грамот, при подтверждениии которых в мае 1551 г. использовалась не краткая, а пространная ограничительная формула, состоящая не из трех, а из большего числа компонентов: “опричь ямских денег и посошные службы и тамги и окупных денег”²⁷. Последовательного употребления термина “полоняничные деньги” в общих жалованных грамотах Троице-Сергиеву монастырю конца ХVI – первой четверти ХVII в. не находим. При изложении нарушений монастырских прав местными властями в жалованной грамоте 28 апреля 1578 г. говорилось, что с зависимого населения монастыря взимаются и полоняничные деньги, однако в последующем тексте нет ни клаузулы.освобождающей от их Уплаты, ни предписания делать это. В общей жалованной грамоте царя Василия Шуйского от 11 июня 1606 г. содержится соответствующее иммунитетное освобождение: “...ни полоняничных денег не платити, ни кормовой проводников татарских и немецких не давати...”. Грамота В.Шуйского была подтверждена в августе 1613., октябре 1624 г. и апреле 1625 г. одновременно с выдачей новых жалованных грамот Сергиеву монастырю, но в них статьи об Уплате корпорацией полоняничных денег не было.

Деньги эти иногда платились самим монастырем за собственных крестьян при выкупе их из крымского плена. Так, в Троицкой Описи 1641 г. фигурирует монастырский крестьянин серпейского села Олферьевского Бориско Иванов, На котором было взято по кабале 10 руб., “что плачено за него крымского окупу”. В том же источнике перечислено 15 троицких монахов, слуга и служка, на которых числились долги за “запросные деньги на окуп полоняников” на сумму 25 руб. Вероятно, речь шла о каком-то чрезвычайном поборе (запросе, коснувшемся даже троицкого монашества и слуг. В конце ХVII в. полоняничные деньги взимались нерасчлененно от ямских, их оклад составлял 700-800 руб. с сохи. Этот побор фигурирует в проанализированных выше оброчных книгах Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей 1696 г. Ямские и полоняничные деньги вносили и крестьяне, и бобыли этих монастырей.По данным Н.А.Горской, в 1679-1700 гг. монастырские крестьяне Центральной России выплачивали в среднем по 10, 5 – 12 коп. ямских и полоняничных денег со двора 29.

Подводя итоги рассмотрению феодальной ренты у Троице-Сергиева монастыря подчеркнем, что обнаруженное уже для конца ХVI в. разделение его имений на барщинные и оброчные можно считать одним из характерных проявлений крупной феодальной вотчины. Если применительно к многоуездно расположенным вотчинам светской знати эта черта отмечается лишь с ХVII в. (Ю.А.Тихонов, А.А.Преображенский - см. гл.1), то, благодаря наличию ценнейшего комплекса писцовых книг 1590-х гг., по Троицкому монастырю она фиксируется для более раннего времени. Вместе с тем, вслед за М.А.Баргом, считаем правомерным использовать термин “домениальный период” (так автор называет 1-ю фазу зрелого феодализма в Западной Европе - XI-ХШ вв.). Комплекс троицких писцовых книг 1590-х гг., показывающий широкую территориальную распространенность барщины и общий значительный объем монастырского домена, отмечает тем самым заключительный этап в домениальном периоде развития самой Троицкой вотчины-сеньории. Далее начинается постепенная перестройка вотчинно-крестьянских отношений, связанная со все большей эксплуатацией крестьянства в системе не полевой а денежной ренты. О трудностях, возникших на этом пути, скажем ниже.

Отчетливо наметившаяся уже в конце ХV в. денежно-оброчная эволюция части монастырского крестьянства вскоре оказалась деформированной и заторможенной из-за разорения смутного времени. Во втором-третьем десятилетиях ХVII в. феодальная рента претерпевает некий зигзаг в своем развитии, когда наряду с продолжающейся коммутацией прежних архаических компонентов, наблюдается некоторая натурализация ее состава, а в ряде прежде чисто оброчных комплексах как временная мера вводится полевая барщина. В целом по вотчине, судя по повсеместному территориальному и количественному сокращению домена (гл.5) барщинное тягло отступало на второй план. Натурально-барщинные устои еще очень длительное (до середины ХVIII в.) сохранялись лишь в некоторых селах Подмонастырной округи, где имели потребительскую направленность. Присоединимся в мысли Н.А.Горской о том, что у монастырей барщина товарного характера не приобрела. Это подтверждается изученными нами источниками из архива Троицкого монастыря и ХV, и ХVII в.

Во втором десятилетии ХVII в. корпорация старается сохранить полевую барщину и денежный оброк в условиях падения численности населения, что не могло не означать повышение эксплуатации в расчете на двор. Картина в целом по вотчина во втором-третьем десятилетиях ХVII в. была настолько пестрой и разнообразной, что однозначный тезис о росте вотчинной эксплуатации в целом был бы явной натяжкой. Характер сведений о феодальной peнте в источниках 1590-1620-х гг. столь разнороден, богат массой интереснейших деталей, что трудно определить общую картину - преобладало ли разнообразие рентного статуса вотчинных комплексов или же верх брала тенденция к определенной унификации? Было и то и другое, а судя по позднейшей оброчной (приходо-расходной ) книге 1703 г., необыкновенная пестрота картины феодальной ренты (по преимуществу денежной с рядом дополнительных компонентов) сохранялась и в начале ХУШ в.

К концу ХVII в. с полной очевидностью можно утверждать, что именно крестьянское, а не господское хозяйство стало основой для приспособления аграрного строя вотчины к процессу роста товарно-денежных отношений в стране и начавшемуся формированию всероссийского рынка. В этой связи считаем вполне обоснованным выделение Ю.А.Тихоновым двух тенденций в эволюции аграрного строя России ХVII в. - сеньориально-оброчной и поместно-барщинной. Изученные нами хозяйственные материалы из Троицкого архива в полной мере подтверждают правомерность выделение сеньориально-оброчной тенденции, поскольку эксплуатация крестьянского хозяйства именно в системе денежной ренты стала ведущей формой к концу ХVII в. Напомним, что отмена полевой барщины в вотчинах приписных Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей в 1696 г. обернулась для крестьян ростом денежной ренты в 1, 8 - 3, 6 раза.

Принципиального значения вывод данной главы, вносящий красноречивый штрих к портрету “крупной феодальной вотчины”, - это установление по всем изученным вотчинным описаниям Сергиева монастыря конца ХVI - ХVII в. резкого дисбаланса сеньориальной и государственно-централизованной ренты в пользу первой. Повторим, что государственные платежи не только взимались, но и раскладывались самими монастырями в рамках вытного оклада своих крестьян. Это обусловило попадание ценных сведений об одновременном сборе и владельческой, и казенной ренты в вотчинные хозяйственные книги. Общая разница по суммам оброка на монастырь и на государство, рисуемая, например, оброчными книгами 1696 г., была в 12-15 раз! Это принципиально новый вывод, полученный в результате изучения до сих пор неизвестной хозяйственной документации крупнейшего русского монастыря, существенно расходящийся с принятыми в классических работах по феодальной ренте ХVII - первой четверти ХVIII в. (Н.А.Горской, И.А.Булыгина, Ю.Д.Тихонова, коллективных трудах по “Истории крестьянства - см. гл.1) с тезисом об опережающем росте государственной эксплуатации над сеньориальной. Одним из объяснений такого положения дел в Сергиеве монастыре может стать специальное изучение его иммунитета, рассмотрению которого и посвящается последняя, заключительная глава работы.

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: