Глава шестая. Как изгнать суккуба?

Прошла неделя. Гермиона почти потеряла сон, мучаясь из-за проекта по Зельям и ещё больше — из-за Мастера Зелий. Она была в ужасе от того, что никак не могла перестать думать о нём. Складывалось впечатление, будто после поцелуя другие мысли просто отказались посещать её голову. Она витала в мире грёз за трапезами в Большом зале, за партой на занятиях и даже за книгами, выполняя домашние задания. Рон и Гарри не на шутку разволновались из-за её рассеянности. А главное из-за того, что она практически перестала вести конспекты на уроках, которые потом можно было бы скопировать.

Та пятница выдалась тёплой и солнечной. Гермиона сидела на Арифмантике, в лучах яркого света, заливавшего классную комнату через высокие окна, и водила пальцем по строчкам учебника, создавая видимость увлечённой заучки. На самом же деле она предавалась фантазии о себе и Снейпе в одной постели.

Плевать на этот жуткий нос. Она и вспоминать о нём не станет, пока её касаются эти великолепные длинные пальцы. Гермиона представляла, как они, едва задев её губы, скользят по груди, чуть замедляясь, чтобы немного подразнить соски до отвердения. Сразу за ними следуют губы — с резким контуром, но такие мягкие, и умелый, нежный язык. Едва ли прежде Гермиону целовали — застенчивый Виктор Крам был её единственным инструментом в нелёгком деле обучения искусству физической любви (хотя она, естественно, прочитала уйму книг) — до Снейпа. А теперь она могла представить, как её губы становятся горячими, их покалывает, и они открываются, чтобы впустить язык профессора... пусть он будет таким же длинным, как его нос, и бесконечно более талантливым...

Голова соскользнула с руки и ударилась об парту. Гермиона резко выпрямилась, потирая ушибленный лоб. Она быстро огляделась по сторонам, понимая, что задремала. К счастью, этого, похоже, никто не заметил. Лоб показался ей влажным, и Гермиона отняла от него пальцы: кончики были запачканы чернилами — голова упала прямо на перо и сломала его. От гнева губы сжались в тонкую полоску, и она принялась шарить рукой в сумке в поисках футляра для перьев.

Открыв футляр, она заметила там что-то отчаянно розовое. Казалось, внутрь забралось солнце и теперь сияло оттуда. Гермиона поспешно захлопнула футляр.

Кусочек Конфеты. Она напрочь про него забыла. Аккуратно заслонив футляр от соседей, Гермиона ещё раз взглянула на свою находку. Видимо, Конфете всё нипочём. Достав новое перо и убрав футляр обратно в сумку, девушка принялась что-то усиленно записывать.

Тем же вечером, когда гриффиндорцы уже разбрелись по спальням, Гермиона сидела в своей практичной ночной сорочке, закинув ногу на ногу, на кровати и смотрела на кусочек Конфеты. Экспериментировать в одиночку глупо и, возможно, даже опасно.

Но все ингредиенты сами по себе безвредны, и можно спокойно принимать их внутрь. Все они были отобраны благодаря своим свойствам, действующим на разум. Даже без шкурки бумсланга и всех пятиста тридцати семи помешиваний от него должна быть польза. Она потянулась к тумбочке за дневником, а затем чуть-чуть откусила от Конфеты.

Пока ничего вроде бы не происходило. Лёгкая горчинка была даже приятной. Гермиона отметила вкус в дневнике и раздумывала, не лечь ли спать. Но вскоре она почувствовала, как в конечностях стало разливаться тепло, и всё вокруг приобрело розовый оттенок. Интересно. Она и это записала — буквально за мгновение до того, как перо выпало из неподвижных пальцев, пачкая чернилами одеяло. Гермиона поняла, что не может пошевелиться, и испугалась. Экспериментировать вот так, в одиночестве было не очень-то умно, да ладно, скажем прямо — безмозгло с её стороны. Надо было подождать кого-нибудь, хоть Снейпа, чтобы он поприсутствовал и мог произнести Фините Инкантатем, если что-нибудь пойдёт не так. На самом деле именно его ей сейчас хотелось увидеть больше всего на свете — профессора Снейпа. Уж он бы точно знал, что делать. Но нет, Всезнайка Грейнджер ждать не могла.

Окружающие предметы становилось всё более и более розовыми, а затем оцепенение прошло так же внезапно, как началось. С чувством облегчения Гермиона встала с кровати за стаканом воды. Мельком увидела себя в зеркале: розовая, точнее насыщенного цвета фуксии, и почти что просвечивающая насквозь. А её тело по-прежнему неподвижно сидело на кровати.

— Ох, профессор, что же я наделала! — пропищала она и исчезла из комнаты.

*****

 

— Профессор! Профессор Снейп!

Голос наполовину выдернул Снейпа из дремоты перед камином. День был тёплым, и он наложил на пламя остужающее заклинание. Мерцание огня всегда способствовало размышлениям. Даже если в последнее время эти размышления состояли исключительно из развратных мыслей о нежном ротике одной небезызвестной старосты.

Он отставил стакан с виски, чтобы не уронить его, и усмехнулся. Всё зашло настолько далеко, что теперь ему кажется, что Гермиона его зовёт. Снейп опустил голову. Он был прав, когда провёл между ними черту. В первую очередь, конечно, не стоило вообще трогать девушку и обращать внимание на её многообещающую реакцию. Для неё он всего лишь юношеское увлечение, вот и всё. Она заслуживает кого-нибудь ближе по возрасту, а не вдвое старше, и не того, кто делал ужасные вещи, не важно, во имя добра или чего-то другого.

Хм. Остужающие чары, похоже, перестали действовать. Свет в комнате стал казаться чересчур розовым, а не зеленоватым. Снейп вновь произнёс остужающее заклинание, но розовый оттенок никуда не делся. Профессор огляделся по сторонам и понял, что розовое свечение исходит от фигуры, стоявшей неподалёку. Он стал с интересом её рассматривать: ну вылитая прозрачная Гермиона Грейнджер в ночнушке. Она, в свою очередь, пялилась на него с открытым ртом.

Профессор издал иронический смешок и опрокинул оставшийся в бокале виски. Образ Гермионы замерцал и, вытянув руки, быстро двинулся в его сторону.

— Ну вот и приехали, старик, — сказал Снейп. — Совсем спился. Фините Инкантатем, и пусть сгинет.

Призрачная Гермиона рассеялась.

*****

 

У себя в комнате Гермиона вся дрожала, потирая ладонями плечи, покрытые гусиной кожей. Она проверила отражение — больше никакого розового, и, судя по всему, она снова плотная. Постель пуста. Сердце гулко колотится, но не от страха — от перевозбуждения. Может, это окно в жизнь Снейпа, которое она так отчаянно искала?

Существовал лишь один способ это выяснить: надо вернуться в его покои.

Мгновение спустя она схватила Конфету и откусила ещё кусочек. Как только паралич отпустил её призрачное тело, она решительно прошептала:

— Профессор Снейп.

*****

 

Раздражающее свечение вернулось. Слишком много выпил, подумал Снейп. Время спать. Он встал, потянулся, взмахом палочки потушил огонь и начал раздеваться. Вешая брюки в шкаф, он снова услышал её голос.

— Профессор, это Гермиона.

— Ну конечно, — он рассмеялся. — Как будто Гермиона Грейнджер когда-нибудь снизойдёт до моих покоев, вся такая восхитительная и семнадцатилетняя.

В одних тёмно-зелёных боксерах и носках он повернулся лицом к розовому свечению.

Со стороны розовой Гермионы, стоявшей на круглом коврике возле камина, послышался полувздох-полустон.

— А, понятно, — произнёс Снейп. — Ты появилась из моей бутылки виски, так, мой дорогой джинн? — Он присел на край кровати и снял носки, скатал их в комок и бросил по направлению к корзине для белья. Корзина услужливо открылась, скакнула вбок, ловко поймала носки и закрылась, стремительно отступая назад. — Надо полагать, после этого невыносимого месяца, в течение которого я пытался выкинуть тебя из головы, я заслужил, по крайней мере, одну ночь покоя.

Он вытянул свои длинные пальцы ног и резко их поджал, хрустнув суставами, затем забрался в постель, взбил подушки и лёг, подложив руки под голову.

— Мне почти девятнадцать, — сказала розовая Гермиона. — Вы забыли, что я на год старше одноклассников и к тому же долго пользовалась хроноворотом.

— Ах да, верно, милый джинн. Это полностью меняет дело, так ведь? Если я горю от вожделения к восемнадцатилетней, то это ничего, — он горько рассмеялся и устало потёр глаза.

Гермиона подошла и села на край кровати. Он заметил, что матрац не просел под её весом, не смялось и одеяло. Однозначно — воображение разыгралось. Она подтянула ноги к себе под ночной сорочкой и обхватила колени руками.

— По крайней мере, это делает меня совершеннолетней, — пояснила она.

— Моё дорогое видение, это делает тебя лишь вдвое младше меня.

— А если я скажу, что вы мне более чем интересны? — она положила подбородок на сложенные на коленях руки и строго посмотрела на мужчину.

Снейп вздохнул.

— Мисс Грейнджер — если это вы, а не моё воображение — прошу, не надо давать мне ложных надежд. Меня и так день и ночь преследуют мысли о вас. А теперь мои нечестивые желания создали этот призрак, чтобы мучить меня.

— Я бы никогда не стала давать вам ложных надежд, профессор. Это было бы несправедливо.

— Не будь такой чёртовой гриффиндоркой, — его взгляд критически скользнул по её фигуре. — Твой вкус по части одежды на ночь оставляет желать лучшего. Моя Гермиона должна быть одета лучше.

Розовая Гермиона засмеялась, но когда она заговорила, от чувственности голоса волоски у него на руках встали дыбом.

— Тогда расскажите, как бы вы одели свою Гермиону, профессор.

Его глаза сузились и потемнели.

— Свою Гермиону я бы одел в тонкий шёлк такого цвета, какой бывает, когда солнце проходит сквозь мёд. Её пеньюар доходил бы лишь до середины бедра, чтобы я, наконец, смог увидеть эти чудесные ножки без мантии. Лямки были бы тонкими, из такого кружева, которое будто вот-вот растает, как те зачарованные сердца-блёстки. Кружево, которое я смогу поцелуем сбросить, когда потяну её к себе на постель.

Снова игра воображения, или розовая Гермиона внезапно ещё сильнее порозовела? Определенно, она глотала ртом воздух.

— Янтарного? Не зелёного — цвета вашего факультета? — дрожащим голосом спросила она.

Он снова сонно улыбнулся и продолжил:

— Янтарного, как крапинки в её глазах. Моя Гермиона будет лежать, прижавшись ко мне, тёплая и раскрасневшаяся от моих поцелуев. А когда придёт время, я стяну этот пеньюар и зароюсь в него лицом. Он будет пахнуть, как она, как солнце, как сок летнего дерева, как свернувшиеся листочки папоротника.

Веки розовой Гермионы отяжелели от желания. Она облизнула губы.

— Продолжай, — сказала она. — Я слушаю.

— Моя Гермиона, — вздохнул Снейп, закрывая глаза, — раскрыла бы свои объятия и приняла меня в них, в своё тело, так, как уже приняла меня в свой разум. — Он снова горько рассмеялся. — Но нет. Она ученица. Моя ученица. И я буду защищать её от самого себя. В конце концов, я ведь малфоевский ублюдочный крёстный.

— Да, — отозвалась розовая Гермиона. — Но там всё равно был пунктик про «дважды по субботам»...

Снейп в последний раз открыл глаза.

— Гермиона Грейнджер никогда бы не согласилась заняться со мной любовью, моё дорогое видение.

— Я поцеловала вас в подземельях, — напомнила розовая Гермиона. — Должно быть, что-то к вам чувствую, иначе с чего бы я это сделала? С чего бы мне хотелось поцеловать вас сейчас? С чего мне здесь БЫТЬ?

Снейп нахмурился.

— Должно быть заклинание, изгоняющее суккуба. Не забыть бы спросить утром у Минервы. Это словесное соблазнение... не неприятно, но... — он замолчал, отчаянно зевая. Даже челюсть хрустнула. — Милый джинн, давай обратно, к себе в бутылку. Твоя жертва очень, очень устала и не может больше сопротивляться.

— Я не суккуб, я Гермиона, — она настаивала на продолжении игры. — Профессор, вы должны мне поверить, я... — и в это мгновение, розовое свечение погасло, и на кровати Снейпа остался только сам Снейп, который вздохнул, перевернулся на бок и уснул.

*****

 

Гермиона у себя в спальне кружилась в танце радости и восторга— зрелище, достойное любого демона. Она была в ужасе от собственного безрассудства — вторгнуться в личные покои Снейпа и практически заняться с ним сексом по телефону — однако уже знала, что вернётся на место преступления. Озадаченный, расслабленный и полупьяный, сонный Снейп в зелёных боксерах был самым сексуальным созданием, которого она могла себе представить. Можно ли оставаться под личиной «дорогого видения» и «милого джинна»? Догадается ли он и пошлёт куда подальше, или удастся убедить его, что она не настоящая, и начать постепенно избавляться от его образа недотроги?

Завтра надо будет сходить в Хогсмид и найти там янтарный пеньюар с кружевными лямками. Милый джинн Снейпа с радостью исполнит любые, даже самые потаённые фантазии.

А пока время закончить записи по эксперименту с Конфетой...

Глава седьмая. Раз, два, три... Проверка...

В ту ночь Гермиона почти не сомкнула глаз. Мозг кипел, критически анализируя каждый пункт, касаемо Конфеты. В дневнике осталась запись:

«Факты, которые я подтвердила:

Конфета позволила мне переместиться в другое место и разговаривать с другим человеком, но в бестелесной форме (Гермиона по скромности не стала писать: «Юху! Я гений! »)

Действие Конфеты можно прекратить с помощью Фините Инкантатем. (Она не написала: «Тьфу ты! Бестолковая трата драгоценного времени, которое можно было бы провести со Снейпом! »)

Если не применять Фините Инкантатем, то, по-видимому, эффект проходит сам через какое-то время. Согласно отметкам в дневнике, я была в комнатах Снейпа около получаса, а потом растворилась в воздухе и очутилась в собственном теле. (Не стала писать: «Хотелось бы остаться там на всю ночь».)

Меня было слышно и видно — розовую и прозрачную. (Воздержалась от «Мерлин, Мерлин, Мерлин, как же мне хотелось, чтобы он меня коснулся! »)

Судя по всему, я не могла воздействовать на окружающие предметы — на постельном белье Снейпа не осталось следа. (Никаких записей вроде «Весьма печально. Не удалось броситься на нежного, сонного, слегка нетрезвого Мастера Зелий. А так хотелось».)

Очевидно, времени на восстановление между приёмами зелья не требуется: вторая доза сработала так же быстро, как первая. (Не написала «Безумно хочу принять его снова и прямо СЕЙЧАС»)

Будучи прозрачной, я испытывала разнообразные ощущения. (Не стала писать: «ТАК возбудилась при виде практически обнажённого, сексуального Мастера Зелий! »)

Снейп спит в зелёных боксерах. (Это она зачеркнула, но всё равно легко читалось. Она улыбнулась сама себе.)

Неизвестно:

Как ещё можно прекратить действие Конфеты?

Зависит ли продолжительность эффекта от количества съеденной Конфеты? Если принять бОльшую дозу, стану ли я меньше просвечивать?

Что происходило с телом, пока моя сущность путешествовала?

Можно ли использовать Конфету, чтобы аппарировать в Хогвартс? »

Утром надо было найти Гарри — он поможет с тестированием. Появились и кое-какие идеи по поводу способов отмены полученного эффекта, исходя из стадии готовности зелья, из которого вышла Конфета. Большинство ингредиентов попали в список благодаря обостряющим разум свойствам. Гермиона подбирала их так, чтобы медики в Мунго без Легиллименции могли проникнуть в сознание жертв проклятий. Это даст определённую беспристрастность, обособленность и эффект очень мягкого прощупывания, что невозможно добиться Легиллименцией. Однако чтобы целитель мог сосредоточиться на одном пациенте, а не разрываться между сознаниями всех присутствующих в палате, она добавила шкурку бумсланга, и для формирования полной связи между медиком и пациентом стал необходим факт прикосновения; должно было хватить простого рукопожатия.

Без шкурки бумсланга как связующего компонента, предположила Гермиона, любое прикосновение другого человека к прозрачному отменит действие Конфеты. Для этого и был нужен Гарри. Для этого и для наблюдения за её телом, пока сама она вдали. Гарри можно доверить тайну. Не то чтобы Гермиона собиралась рассказывать, что влюбляется в их Мастера Зелий (на самом деле у неё уже появилось неприятное ощущение, что он что-то заподозрил — проклятые блёстки-сердечки не раз выдавали её с головой), но вот относительно Конфеты и её несанкционированных экспериментов требовалось его молчание. Конечно, она и Рону доверяла... Но радар Рона слишком хорошо работал там, где дело касалось сердечных привязанностей его подруги. Он долго пребывал в состоянии «почти влюблён», однако сама Гермиона так и не смогла ответить взаимностью — ей слишком дорога была его дружба.

Последний пункт Неизвестного заставил её немало поволноваться, и она пока не была уверена, что предпринять. Если Конфета способна каким-то образом обойти антиаппарационный барьер вокруг Хогвартса, то Волдеморт и его приспешники могут использовать это зелье или изобрести что-то похожее, усиленное тёмными ингредиентами. В какой-то момент она уже была готова сознаться в своих конфетных грехах Снейпу. Тем не менее, время ещё не пришло.

А сейчас надо было немного отдохнуть, поскольку помимо тестов с Гарри, она собиралась потащить Джинни в Хогсмид. Ведь как может староста Хогвартса, девственница-и-будущая-старая-дева Грейнджер ходить за соблазнительным нижним бельём в одиночестве?

Гермиона проспала, пропустила завтрак, и, когда спустилась в гриффиндорскую гостиную, там сидела только Джинни. Гермиона с облегчением вздохнула, боясь поверить собственной удаче. Она опасалась, что на её месте окажется Лаванда: уж слишком много суббот были испорчены выслушиванием вздохов и воркования Лаванды над волшебниками из Плэйведьмы.

— Привет, — улыбнулась Джинни. — Забавно встретить тебя в такое время. Сама-то я только встала, но вот в Норе меня дразнят засоней. А у тебя какое оправдание? — она наставляла палочку на пальцы ног поочерёдно и зачаровывала ногти в разные невообразимые цвета.

— Легла поздно.

— Занималась.

— Ну, можно и так сказать, — Гермиона плюхнулась на диван рядом с развалившейся Джинни.

Джинни лукаво на неё посмотрела:

— А нужно сказать что-то другое?

Гермиона поняла: вот он, её шанс. Учитывая вечную озабоченность Джинни, она знала, что единственная дочь Уизли согласится улизнуть из Хогвартса в Хогсмид за нижним бельём.

— Можешь сказать... что... пойдёшь со мной в Хогсмид после обеда.

Джинни выпрямилась.

— А вот это уже интересно. Зачем нам в Хогсмид?

Гермиона на секунду заколебалась и залилась краской. Джинни, возбуждённо захихикав, положила руку Гермионе на коленку.

— Рассказывай, рассказывай сейчас же!

— Мне нужно купить кое-что особенное, Джин. Зайдём в «Сладкие речи, румяные щёчки».

При упоминании салона белья номер один в Хогсмиде Джинни взвизгнула и стиснула Гермиону в объятьях.

— Ооооо! Миона! Кто наш счастливчик?

— Эээ... — протянула Гермиона. — Слушай, а мы можем пойти чуть позже? Мне сначала надо найти Гарри.

Джинни скрестила на груди руки и надула губки.

— Я знаю, где сейчас Гарри, но не скажу, пока хотя бы не намекнёшь, для кого всё это добро. Уверена, не для Гарри.

— Эээ... — снова протянула Гермиона. — Ты... его знаешь.

— Ну, правда, — не унималась Джинни. — Как будто ты можешь знать кого-то, кого не знаю я, — она испытующе смотрела на Гермиону, но всё-таки смягчилась: — Ладно. Буду ждать сладкого, как хорошая девочка. Гарри с Роном и Симусом на поле для квиддича.

— Спасибо, — выпалила Гермиона, чмокнув Джинни в щёку, и рванула к проходу за портретом Полной Дамы.

— Эй, барышня, что за спешка? Ну-ка вернись и закрой меня, как положено! — прокричала ей вслед Полная Дама.

Гермиона уже была на полпути ко второму лестничному пролёту и грубо выкрикнула:

— Закройся сама!

Выбиваясь из сил и дыхания, она через пару минут добежала до квиддичного поля и принялась буйно махать руками Гарри, кружившему в вышине над Роном и Симусом, уворачивавшихся от бладжеров. Через какое-то время он её заметил и стал снижаться по правильной спирали, завершив её самой наимягчайшей и наиаккуратнейшей посадкой, которую Гермионе доводилось видеть.

– Ничего себе, Гарри. Вот это мастерство.

Он заулыбался и убрал волосы с лица.

– Спасибо. Что-то случилось?

– Мне очень нужна твоя помощь. Можешь встретиться со мной в Выручай-комнате через полчаса?

– Конечно... погоди, я позову Рона.

Гермиона выразительно покачала головой.

– Без Рона. Только ты. Прошу, я пока не могу тебе всё рассказать, я покажу. Просто поверь мне — не надо Рона. Пожалуйста.

Гарри склонил голову набок, прямо как смышлёный терьер, который когда-то был у Гермионы. Он всегда точно знал, что ты лжёшь и у тебя в кармане нет никакого угощения.

– В чём дело, Миона?

Насторожился.

– Я тебя очень прошу.

– Ладно, я приду, – он легко оттолкнулся от земли и взмыл в небо, на лету перевернувшись и повиснув на метле вверх ногами, как ленивец.

Гермиона быстро вернулась в Башню и извинилась перед Полной Дамой, обиженно согласившейся открыть проход только после того, как Гермиона три раза спела «На гиппогрифе да по грибы».

– Старосте бы стоило вести себя повежливее, – сердито буркнула Полная Дама.

В спальне Гермиона достала дневник и футляр для перьев с кусочком Конфеты. Она уже снова была на полпути к лестнице, когда внезапно замерла: в дневнике прямым текстом упомянут Снейп и то, что именно его посетил розовый образ экспериментаторши. Рискнёт ли она показать это Гарри? И тогда она твёрдо себе сказала:

– Это просто эксперимент. Я там очутилась, и точка.

В коридоре, где положено было появиться двери в Выручай-комнату, Гермиона отчётливо произнесла:

– Мне нужна комната, где я смогу в полной безопасности поговорить с другом.

Она повернула голову и увидела картину с хихикающим гномом, щекотавшим ворчливого приятеля. Последний громко пукнул, и весёлый гном покатился со смеху. Когда она снова посмотрела на стену, там обнаружилась приоткрытая дверь. В комнате перед камином стояли два уютных кресла, а на маленьком столике между ними — кувшин с холодным тыквенным соком и два кубка. Похоже было на излюбленное местечко нашего трио в гриффиндорской гостиной. Она вошла внутрь и села ждать Гарри.

******

 

Северус Снейп только просыпался. Хвала Мерлину, ночью он опустил полог: сквозь тяжёлую ткань проходил свет — солнце сегодня неприятно ярко освещало его обычно тёмную комнату. Было бы просто отвратительно проснуться от режущих глаза лучей. С таким-то похмельем. Мелькнула мысль позвать эльфа, чтобы тот принёс ему Антипохмельного зелья из Больничного крыла, но нет, он знал, что, скорее всего, это окажется Добби, который растреплет всё Минерве, и потом придётся выслушивать её нотации. Такое уже бывало. Нет, он просто сам сварит себе лекарство.

Чуть позже. После того, как немного подумает о странном сне про Гермиону Грейнджер, розовую, прозрачную, сидящую в его постели в ночной сорочке. Ведущую с ним беседу. Или точнее, выслушивающую его полупьяный вздор.

Он ухмыльнулся, вспомнив, как описывал идеальное неглиже для Гермионы. Да, всё до деталей. Но сейчас, размышляя над собственными словами и представляя Гермиону в таком наряде, целиком и полностью в ЕГО распоряжении для исследования, ублажения, владения, удовольствия, а самое главное — обучения Искусству Любви по Снейпу — ведь, что ни говори, а прилежная староста будет весьма способной ученицей...

– Чёрт! – несмотря на головную боль, Снейп выскочил из постели и, щурясь от света, прошествовал в ванную, ведомый чем-то, величественно вздымающимся в насыщенно-зелёных боксерах.

Пару минут спустя он вернулся к кровати и медленно, бесконечно осторожно распрямил постельное бельё. Какое-то время он простоял, глядя на то место, где сидела Гермиона, затем низко склонился и вдохнул. Ничего. Ни намёка на папоротник или летнее дерево. Хотя, пожалуй, немного попахивала домовиком.

– Фу, – к горлу подкатил приступ дурноты.

Блёсток тоже не было — ни фиолетовых, ни розовых, ни каких-либо ещё.

******

 

Гарри появился даже раньше. Он принёс с собой свой Нимбус и аккуратно поставил его в углу. Гермиона налила тыквенного соку и протянула кубок другу, который опустошил его двумя большими глотками. Он не садился.

– Что такое, Гермиона? – тон был серьёзным.

– Я хочу, чтобы ты кое-что прочитал и сказал, что по этому поводу думаешь.

Она вручила ему свой дневник, открыв на странице, посвящённой ночному эксперименту. Можно было точно сказать, когда он добрался до части про личные покои Снейпа: Гарри резко опустился на подлокотник её кресла.

– Снейп? – спросил он. – Зелёные боксеры. Твою за ногу, Гермиона...

– Это не то, что ты подумал, – поспешно заверила она. – Я просто испугалась, когда меня парализовало, и он был первым, о ком я подумала. Он так хорошо разбирается в проклятьях, защите и всё таком прочем... Поэтому я там и очутилась.

– Ладно, допустим, на это я купился, – Гарри нахмурился, и на лбу появились морщины, наползавшие на знаменитый шрам. Его взгляд продолжал двигаться по странице. После стольких лет расшифровки гермиониных конспектов он мог читать её записи вверх ногами и задом наперёд. – Но... как мне купиться на то, что ты ВЕРНУЛАСЬ ТУДА ВО ВТОРОЙ РАЗ и полчаса мило болтала со Снейпом?!

– Ну разве непонятно? Мне было просто необходимо разобраться! Ради всех нас! Потому я и вернулась. А тридцать минут это заняло, поскольку надо было проверить продолжительность эффекта, только и всего. В первый раз Снейп применил Фините Инкантатем. Теперь я хочу подтвердить свою гипотезу, может ли прикосновение развеять действие моей Конфеты. – Она посмотрела на Гарри, а затем открыла футляр для перьев и продемонстрировала своё розовое творение.

– Мантикора тебя задери! – воскликнул он. – Ты что, хочешь, чтобы я тебе помог это выяснить?

– Да... и никому не рассказывай, Гарри, вообще никому. Если часть про аппарацию хоть отдалённо осуществима, рецепт зелья не должен попасть в руки Волдеморту — иначе Хогвартсу конец. Просто мне правда... правда очень надо узнать, отменяет ли прикосновение эффект от Конфеты. И что с моим телом, когда я его покидаю.

– Если я тебе помогу, – медленно произнёс Гарри, – что потом?

Гермиона сделала глубокий вдох. Когда врёшь лучшему другу, лучше как можно ближе держаться правды.

– Я пойду к Снейпу, – ответила она. – Сегодня же. – Ещё как пойдёт, вот только не по какой-нибудь благородной причине, которую такой гриффиндорец, как Гарри, сможет понять или поддержать.

– Постой. Что-то здесь не так. Почему Снейп ещё не трясётся тут над тобой? Ты вчера дважды к нему наведалась.

На несколько мгновений Гермиону отвлекла попытка представить, каково это, когда Снейп над тобой трясётся... настоящий, восхитительный, обнажённый Снейп прямо над... И тут до неё дошло, что имел в виду Гарри, и она покраснела.

– Он... в общем, думаю, он накануне выпил. Нёс всякую чепуху. По-моему, он посчитал меня плодом своего воображения. Называл джинном из бутылки виски. – Вообще-то милым джинном, но кто об этом знает.

Гарри долго и пристально на неё смотрел и наконец объявил:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гермиона. Хорошо, я тебе помогу.

Она коротко его поблагодарила и почти сразу откусила от Конфеты самую малость. Гарри посмотрел на часы.

Вскоре Гермиона почувствовала, как начинается паралич. Комната стала розовой, а глаза Гарри — круглыми, а потом и вовсе вылезли из орбит, когда прозрачная розовая Гермиона встала с кресла и отошла от него.

– Гермиона! – выдохнул он.

– Дотронься до моего плеча. Той меня, которая в кресле, парализованная, – Гарри выполнил просьбу. Гермиона прикосновение ощутила. – Любопытно, – сказала она. – Я почувствовала.

Гарри сверкнул глазами и с силой дёргнул за волосы парализованную Гермиону.

– АЙ! – вскрикнула её розовая копия. – Зачем ты это сделал?

– Мне всегда хотелось, – усмехнулся он. – А теперь что?

– Эээ... давай попробуем кое-что ещё. Выйди из комнаты, но не говори мне, куда. Выбери какое-нибудь уединённое место. Посмотрим, сумею ли я тебя найти. Если не покажусь через пять минут, возвращайся сюда.

Гарри кивнул и вышел за дверь. Гермиона подождала минуту-другую и твёрдо сказала:

– Гарри Поттер.

В то же мгновение она очутилась возле окна на пятом этаже. Гарри прятался за тяжёлой портьерой.

— Жуть, у меня аж мурашки по коже, Миона. Осталось выяснить, сможешь ли ты переместиться в Хогвартс извне.

— И подходящего способа это проверить пока нет, согласен? Давай возвращаться. Выручай-комната, — чётко произнесла она.

Минуту спустя подошёл Гарри.

— А ты быстро, — запыхавшись, выдавил он. — Это может пригодиться.

Они посмотрели на Гермиону в кресле. В ней ничего не переменилось.

— Это хорошая новость, — прокомментировала Гермиона. — Так, Гарри, теперь я попробую до тебя дотронуться. Но пока не кожей. — Она пододвинулась к нему поближе и медленно положила руку ему на свитер — узнала узловатое вязание Молли Уизли. Не исчезла. Она потёрла свитер на груди Гарри туда-обратно несколько раз. — Ты чувствуешь?

Гарри кивнул:

— Да. Слабовато... вес почти не ощущается, понимаешь? Но я чувствую.

— Хорошо, теперь ты.

Гарри нерешительно вытянул вперёд руку, дотронулся до прозрачного розового пиджака и провёл ладонью от запястья до плеча. Она определённо почувствовала его грубоватое прикосновение.

— Уф, — сказал он. — Пиджак вполне осязаем. Так странно смотреть сквозь тебя и при этом ощущать...

— Последний тест, — заявила Гермиона. — Кожа к коже. Я думаю, это отменит эффект, — она протянула Гарри свою призрачную розовую ладонь, и он крепко сжал её.

Чувствительность оказалась полностью сохранена. Вдруг всё вспыхнуло пурпурно-красным, и, ощутив нехилую встряску, Гермиона очутилась в своём теле, причём по-прежнему стоя, а Гарри отдёрнул от неё руку, словно обжёгся.

— Больно! — осуждающе протянул он. — Меня хорошенько тряхнуло. Однако вот и ты, во всей красе.

— Что произошло с моим телом?

— Оно сидело там, в кресле, потом была розовая вспышка, как тогда в подземельях, и тело уже было не в кресле, а стояло рядом со мной — в смысле, с тобой — и меня тряхнуло.

— Что ж, — заключила Гермиона, — теперь мы в курсе. Огромное спасибо, Гарри. Готов идти на обед? Я просто умираю с голода, — улыбка сияла на лице хогвартской старосты почти свирепо. Наверное, у неё самой сводило скулы. А все мысли уже устремились к предполагаемому применению новообретённого знания.

Глава восьмая. В поисках... Идеального Неглиже.

После обеда Гермиона и Джинни незаметно отделились от остальных гриффиндорцев и тайком выбрались из Хогвартса. Минут двадцать спустя они зашли в «Три метлы» выпить по сливочному пиву — Гермионе нужно было чуть раскрепоститься, чтобы достойно выдержать предстоящее суровое испытание шопингом.

– Итак. Гермиона, – нараспев протянула Джинни, – час пробил, выкладывай! Кто же наш счастливчик?

– Ох... Джинни, я правда не хочу рассказывать. Мне так страшно, вдруг ничего не выйдет, и что тогда станет со мной? Все будут ЗНАТЬ, и будет даже хуже, чем когда про меня ходили эти отвратительные слухи про «умную головку».

Джинни сделала глоток и скороговоркой выдала:

– Ты ведь только мне расскажешь. От меня никто ничего не узнает. Ну давай же, что такого? Расскажи, ничего не случится. – Она доверительно опустила ладонь Гермионе на плечо: – И я уже поняла, что наши покупки предназначены не для Рона.

– Ох... Джинни... Я люблю Рона, честно, но...

– Так же, как Гарри. Да, я знаю, – она замотала головой. – До Рона не дойдёт, пока он не увидит тебя с другим. Мой братец бывает таким болваном.

– Нет, ничего он не болван, он замечательный! Просто... я в него не влюблена.

Джинни вздохнула.

– Раз ты уверена, что не расскажешь, кому достанутся сливки, тогда, по крайней мере, просвети, что мы ищем.

На губах Гермионы заиграла мечтательная улыбка.

– Пеньюар. Из медового шёлка. На тонких кружевных бретельках. До середины бедра.

– Звучит довольно конкретно.

– Он был весьма точен в описании, – ответила Гермиона, устремив взор вдаль.

Брови Джинни взлетели вверх, а глаза округлились.

– То есть он сказал тебе, что купить?

– Ээм... ну, он описал, как бы ОН меня одел...

– Мерлин... Я прямо в растерянности. Это совсем на тебя не похоже, Миона!

– Знаю, – отозвалась Гермиона. – Вся эта «любовь-морковь»... меня просто вводит в ступор. Думаешь, у них будет то, что я ищу?

– Если не будет в «Румяных щёчках», значит, не найдётся нигде.

Через несколько минут они уже подходили к магазинчику. Гермиона резко остановилась и вцепилась в руку Джинни.

— Джинни... мне кажется, я не смогу.

— Конечно, сможешь, — уверенно заявила Джинни. — Я постоянно это делаю.

Гермиона поражённо уставилась на подругу:

— Ты, должно быть, шутишь!

— Не-а... Чарли и Билл прекрасно справляются с покупкой нижнего белья для своих девушек, но Перси просто безнадёжен, а всё, что выбирают Фрэд и Джордж, в итоге оказывается с потайными карманами для чесоточного порошка и удлинителей ушей. Даже не спрашивай — чистой воды извращение. Я здесь МНОГО чего покупаю для их подружек. — Джинни шагнула к двери, влача за собой Гермиону: — Ты в надёжных руках, Миона. Идём.

«Сладкие речи, румяные щёчки» утопал в оборках, рюшах, стразах, перьях, пене и откровенных нарядах. Магазинчик насквозь пропитался ванильным мускусом. Из-за прилавка на вошедших девушек смотрела довольно старомодно одетая ведьма:

— Джинни! Как чудесно, что ты зашла, просто чудесно. А кто твоя подруга? По-моему, мы прежде не встречались.

— Здравствуй, Мусоли! Это моя подруга... э, Джейн. — Её голос опустился до доверительного шёпота: — Мы ищем очень, очень особенный пеньюар.

Мусоли заговорщически подмигнула:

— Не переживайте, барышни, у нас найдётся ИМЕННО то, что надо, — она сосредоточенно окинула Гермиону взглядом с головы до ног, а затем мечтательно посмотрела куда-то вверх: — Так-так... Тонкий шёлк, цвета мёда... нет, янтарного. Нет... мёда на солнечном свету. Ах, да. Ничего слишком откровенного, но при этом достаточно соблазнительное... где-то до середины бедра... ооооо, и ТАКИЕ бретельки. У кого-то просто исключительный вкус.

Гермиона вздрогнула: Мусоли только что удивительно искусно применила Легиллименцию — возникло стойкое ощущение, что кто-то искал картинку пеньюара в сознании.

— Обычно с готовым изображением работать проще, — пояснила Мусоли, поймав настороженный взгляд Гермионы. — Не беспокойся, милая, меня интересовало только это, и ничьего лица я не видела. — Она улыбнулась, и на щеках появились ямочки. — Однако руки у него просто изумительные, такие ловкие, красивые. Тебе очень, очень повезло.

Гермиона открыла от удивления рот и резко развернулась, намереваясь покинуть злосчастный магазин. Джинни звонко рассмеялась и потянула её обратно к прилавку:

— Не волнуйся, Мусоли можно полностью доверять! — она довольно хлопнула в ладоши. — Ох, сейчас повеселимся!

— Идёмте сюда, — проворковала Мусоли.

Они расположились в Гостиной Сновидений, где Мусоли, рассекая воздух палочкой, создавала дымчатые эскизы пеньюаров, которые, на её взгляд, больше всего походили на подсмотренный в сознании клиентки. Образы кружились вокруг быстрее, чем Гермиона успевала их рассмотреть, и отражались в расставленных по комнате огромных зеркалах в тяжёлых позолоченных рамах. Через какое-то время Джинни воскликнула:

— Вон тот!

Палочка Мусоли замерла в ожидании.

— Ты уверена?

Джинни кивнула. Мусоли взмахнула палочкой в направлении Гермионы, и та вдруг оказалась одета в самое тонкое, самое гладкое, самое соблазнительное облачение, которое только можно вообразить. Мантии, джинсов и свитера нигде поблизости видно не было. Она посмотрела вниз и нервно скрестила руки на груди. Вещица была не совсем прозрачной и не совсем плотной, не совсем... её как будто совсем не было. Как-то так. Не чувствовалось, что ткань где-то касается тела.

— Ммм... — промямлила она. — А на мне вообще ХОТЬ ЧТО-ТО надето?

— Это ведь паучий шёлк, дорогуша. Он невесомый. Эта сорочка целиком поместится в перепелином яйце.

— Нет, — задумчиво протянула Джинни. — Не совсем ТО, но близко. Может... чуть пониже здесь, и определённо гораздо, гораздо ниже сзади. Так, Гер... э, Джейн, опусти руки и дай мне толком взглянуть.

Она обошла Гермиону кругом, критически осматривая наряд. Гермиона с трудом могла устоять спокойно.

— Джинни, я это не надену... — она едва не сказала «к Снейпу в подземелья», но вовремя замолкла. — Мне же будет... холодно, — неловко закончила она.

Джинни издала тихий смешок.

— Ему понравится, если тебе будет прохладно, — пояснила она, махнув на грудь Гермионы — соски заметно отвердели. — Кроме того, весь смысл пеньюара в том, чтобы волшебник захотел тебя поскорее раздеть. Так? — Джинни подхватила двумя пальцами подол неглиже. — Мусоли, может, сделать разрез до самого бедра, прямо здесь, слева? И добавить немного тоненьких золотых паутинок, как на бретельках, и чтобы они чуть выглядывали?

— Джинни... Серьёзно, насколько ЧАСТО ты тут отовариваешься? — ошарашенно спросила Гермиона.

Мусоли добавила разрез.

— По правде говоря, она здесь бывает почти каждые выходные. Пусть только закончит Хогвартс — возьму её в подмастерья. У тебя настоящий талант по части дизайна, согласна, дорогая? — На этот раз она сама обошла Гермиону кругом. — И всё же пока не совсем то, да? Знаю... Изменим линию ворота... самую… малость...

Все зеркала благоговейно вздохнули. Джинни и Мусоли с улыбками переглянулись.

— Это он, — удовлетворённо заключила Джинни. — Если это не сразит его наповал, то помочь твоему избраннику нечем. — Она подвела Гермиону к огромному зеркалу. — Постой... твои волосы... — Достав свою палочку, Джинни сделала пару замысловатых движений над лохматой головой подруги. — Теперь смотри.

Гермиона взглянула на своё отражение. И расплакалась.

— Я такая красивая, — прошептала она. — Никогда не была такой красивой...

— Конечно же, была, — проникновенно заверила её Мусоли. — Просто сейчас ты влюблена. Джинни, будь зайкой, сбегай за коробкой и упаковочной бумагой. И выбери подходящие трусики. Джейн, дорогая, не разводи слёз — мы ведь не хотим, чтобы ты раньше времени испачкала свой наряд.

Вновь взмахнув палочкой, Мусоли призвала восхитительную ночную сорочку к себе, а мантию Гермионы — на положенное место. Гермиона снова взглянула в зеркало: хогвартская староста выглядела иначе даже сейчас. Джинни зачаровала воронье гнездо во французскую косичку, которая придавала образу утончённость.

Пока Джинни не было, Гермиона повернулась к Мусоли.

— Мне нужно кое-что ещё, — сказала она.

— Говори, — Мусоли деловито складывала неглиже.

— Вы можете изготовить две пары вечерних перчаток из паучьего шёлка? Одну для меня, подходящую к пеньюару.

— Разумеется, — она расчертила палочкой воздух, и у неё в руке материализовались две медовые перчатки, длиной до локтя, отделанные тончайшими золотыми нитями. — А вторая пара? Такая же?

— Нет, — ответила Гермиона, густо краснея. Она прочистила горло и постаралась совладать с голосом: — Эээ, помните те изумительные руки? Перчатки для них должны быть чёрными.

Мусоли чуть заметно улыбнулась, но в ту же секунду рядом с первой парой перчаток уже появилась вторая, чёрная. Пальцы на них были необычно длинными.

— Я бы хотела, чтобы вы отправили их совой Мастеру Зелий в Хогвартс.

— А какое будет послание в карточке, милая? — мягко спросила Мусоли. Гермиону затрясло: естественно, Мусоли знала, кто преподавал в Хогвартсе Зельеварение. Что она теперь подумает?

— Там должно быть написано: «Небольшой сувенир от вашего джинна». И сразу предупреждаю — Джинни не должна узнать о тексте на карточке, чёрных перчатках и о том, куда они отправляются.

— Считай, что всё уже сделано, дорогая. Дело лишь за счётом.

И счёт, понятно, оказался астрономическим, но Гермиона ни секунду не раздумывала. Подумаешь, обойдётся без шоколада из «Сладкого королевства» ближайшую тысячу лет. Зато идеальное неглиже для соблазнения Мастера Зелий теперь в её распоряжении.

Джинни сочла медовые перчатки завершающим штрихом настоящего гения. А Гермиона подумала, что трусики-танга выглядят слегка диковатыми, словно могут цапнуть, если попытаешься завязать на себе эти верёвочки, но ничего не сказала, поскольку они уже лежали в коробке вместе с ночной сорочкой и перчатками. Всю обратную дорогу в замок Джинни трещала про свою будущую работу в салоне белья и поблагодарила подругу, наверное, раз двадцать. В спальне Джинни научила Гермиону заклинанию для волос и тренировала до тех пор, пока та не стала уверенно справляться самостоятельно.

И остаток дня Гермиона решила потратить с пользой: чуть-чуть вздремнуть, поужинать, принять продолжительную расслабляющую ванну и... ждать, когда окончится вечер.

Глава девятая. Подарок (или два) для Снейпа.

Несмотря на плотный обед и перекус в Хогсмиде, к ужину Гермиона не на шутку проголодалась. И всё же ей не хотелось испытывать грядущим вечером тяжесть, а потому она постаралась поскромнее накладывать еду в тарелку. Вареники с тыквой и шалфеем оказались вкусными, но очень сытными. Ей хватило парочки. Она грызла шоколадное печенье и смеялась с Гарри, Роном и Джинни над новой комедийной труппой, когда пришло время вечерней почты.

Гермиона похолодела от ужаса.

Небольшая сипуха спикировала над головой Снейпа и уселась между кубками на преподавательском столе с маленькой серебристой коробкой. Все головы в Большом зале повернулись в ту сторону, поскольку Снейп, как правило, получал корреспонденцию лишь в личных покоях.

Гермиона застонала про себя. Надо было уточнить адрес и отправить посылку прямо в подземелья.

— Ой! — воскликнул Рон. — Смотрите. Ублюдку кто-то прислал подарок.

Гермиона, сидевшая между Джинни и Гарри, в кои-то веки не суетилась от своего неуёмного любопытства, а уткнулась в кубок с соком. Тем временем внимание всех остальных людей в Большом зале сосредоточилось на Снейпе и маленькой серебристой коробочке.

******

 

Снейп ткнул коробку кончиком палочки. Опасной она не выглядела, но осторожность в наше время не помешает.

Минерва МакГонагалл аж наклонилась через директора Дамблдора, чтобы ей было видно.

— Открывай, Северус! У тебя день рождения? Неужели я снова забыла?

— Я ничего не праздную, Минерва, — рявкнул Снейп.

Профессора Флитвика распирало от любопытства, и он почти подпрыгивал на месте:

— Открывай же, нам всем не терпится посмотреть.

— Напомните, почему я должен потакать вашему любопытству, Филиус. Вам всем стоит усердно практиковаться в искусстве держать себя в руках, — Снейп всё же взял посылку и аккуратно развязал упаковочную ленту и снял с коробки крышку, отложив затем её в сторону, а следом — тонкую ткань с логотипом «Сладкие речи, румяные щёчки».

Минерва шумно выдохнула и не очень успешно скрыла сдавленный смешок.

— Посылочка-то — из салона «Сладкие речи, румяные щёчки»!

— Это должно меня насторожить? — сердито поинтересовался Снейп. Он чувствовал отвращение к подобным представлениям с собой в главной роли, и если когда-нибудь выяснится, кто осмелился прислать треклятую коробку, он самолично обеспечит этому болвану сладкую жизнь. Пожалуй, подойдут невыводимые фурункулы и стригущий лишай, которые одновременно будут чесаться и болеть, и в довершение не снимаемая шапка, как те, что носят домовики.

— Только если ты страдаешь фобией нижнего белья, — ответил за всех Флитвик.

Губы Снейпа изогнулись в омерзении. Под обёрткой на фоне бледно-голубой подкладки в коробке лежал чернильно-чёрный паучий шёлк. Снейп с опаской приподнял его — шёлковые перчатки, однако их явно сшили специально для него. Одного взгляда на длинные пальцы хватило, чтобы понять: эти перчатки не со склада обычного магазина.

— Потрясающе, — прошептала Минерва. — Можно мне? — она протянула руку, и Снейп подал ей перчатки. МакГонагалл пропустила шёлк сквозь пальцы: — Роскошно.

В коробке осталась небольшая голубая карточка, по краям отделанная серебром. Снейп открыл её и прочитал короткое послание, чувствуя, как на щеках выступает непривычный румянец, и тотчас убрал карточку в нагрудный карман.

Большой зал равномерно гудел: ученики перешёптывались друг с другом, обсуждая весьма своеобразный подарок для самого ненавистного преподавателя в школе.

— С твоего позволения, Минерва, — Снейп протянул руку за перчатками.

— Ты разве не собираешься их примерить? — в один голос настаивали Флитвик и Минерва.

— Я не собираюсь продолжать этот спектакль и мерить... это... перед всем Хогвартсом, — прорычал Снейп.

Он сложил перчатки обратно и закрыл коробку. Взгляд скользнул по гриффиндорскому столу: Гермиона Грейнджер сидела неестественно спокойно. Снейп сузил глаза. Он докопается до правды, чего бы это не стоило. Уж слишком много вещей произошло одновременно. Совпадение? Он так не думал.

— Тогда хотя бы скажи нам, от кого они! Чудесный подарок, — Минерва сложила руки в замок и водрузила на них подбородок. В глазах плясали хитрые огоньки.

— Профессор МакГонагалл, — чётко произнёс Снейп, — я всегда полагал, что моя личная жизнь — всё-таки моё личное дело. Нет, я не скажу вам, кто их прислал.

— Ох, но... — запротестовала она.

Дамблдор положил ладонь на плечо Минервы.

— Минерва. Оставь мальчика в покое. У всех есть право на частную жизнь.

— Альбус, за все те годы, что ты его знаешь, Северус получил хоть одну посылку?

— Нет, но разве нас это касается?

— Но я просто умираю от любопытства! Кто же эта поклонница Северуса?

— Нам всем интересно, Минерва, но я уверен, Северус поведает всё, что нам... НУЖНО знать, — Дамблдор сурово взглянул на Снейпа из-под очков-половинок, на что Снейп ответил выражением лица «Что? Мне волноваться? Увольте! », а затем склонил голову и почти любезно изрёк:

— Разумеется, Альбус, — раздался скрип отодвигающегося стула. — А теперь, если вы меня извините, отчёт из Св. Мунго по диагностическому зелью мисс Грейнджер тоже ждёт моего внимания. Как я понял, зелье многообещающее, однако у них возникли какие-то трудности. Им не терпится начать клинические испытания и как можно скорее встретиться с мисс Грейнджер, — и, взмахнув напоследок своей чёрной мантией, Снейп покинул Большой зал.

******

 

Гарри глядел на своё бедро, в которое почти по самые костяшки впились пальцы Гермионы. Её лицо стало пепельно-серым и выдавало внутреннее напряжение. Губы были искусаны и побелели. Он осторожно разжал гермионины пальцы и переложил её ладонь на колено. На этот раз её собственное. Цельной картины происходящего у него в голове пока не нарисовалось, но что-то точно происходило между Гермионой и Снейпом, и юноша не был уверен, что ему это нравится.

Гермиона, постепенно приходящая в себя и теперь выглядящая просто разбитой, посмотрела на Гарри.

– Прости, тебе было больно?

Он покачал головой. Вопрос уже был готов сорваться с губ, когда Гермиона неожиданно принялась глотать воздух и воскликнула:

— Ай! Джинни, ты чего?!

Джинни сжала — и, судя по всему, весьма болезненно — плечо Гермионы.

— Эти перчатки, Гермиона — я абсолютно точно знаю, откуда они. ТЫ СОВСЕМ ИЗ УМА ВЫЖИЛА???

Рон, пребывавший в блаженном неведении относительно всех хитросплетений и подоплёки бурной дискуссии, бросил изучать преподавательский стол и повернулся к друзьям с такой широкой улыбкой, что было удивительно, как у него не треснули щёки.

– Нет, ну вы видели? Кто-то прислал Снейпу бельё. Жуть, это до какого отчаяния надо дойти? Эй, постой-ка... я не видел, как ты взяла последнюю печеньку, Миона. Я тебя за неё заколдую.

Гермиона резко встала, с треском поставила на стол кубок с соком и бросила печенье ему прямо в лицо.

— Рон, иногда ты бываешь совершенно непроходимым! – она покинула Большой зал, знакомо взметнув напоследок полами своей чёрной мантии.

Рон поочерёдно переводил взгляд с Гарри на Джинни и обратно.

– Что я такого сказал?

Его сестра и лучший друг молча переглянулись, озарённые неожиданным пониманием, а затем посмотрели на Рона и хором ответили:

– Ничего.

Гермиона вяло плескалась в ванне старост. После фиаско с совиной почтой она уже сомневалась в том, стоит ли продолжать свою конфетную авантюру, по крайней мере, сейчас. Снейп не идиот, он вот-вот сложит два плюс два. Мозг кипел. Идти? Или держаться от него подальше? Пойти, но признаться в истории с Конфетой? Держаться от него подальше? Рассказать про своё открытие Дамблдору? Примерить пеньюар? Держаться от него подальше? Навестить профессора лично?

Она зарычала, с головой опускаясь под воду.

В итоге, искушение оказалось слишком велико. В половине двенадцатого обнажённая Гермиона стояла перед зеркалом, держа в руках новые трусики и пытаясь вычислить, какая верёвочка «верх». Наконец она что-то сообразила и надела их; однако, как оказалось, неправильно. Труселя принялись агрессивно извиваться, немного поёрзали и самодовольно устроились как надо. Затем Гермиона скользнула — по-другому и не скажешь — в мерцающий, почти невесомый шёлковый пеньюар, зачаровала волосы, как учила Джинни, и внимательно посмотрела в зеркало. Перчатки были финальным аккордом. На руках будто ничего нет. Она надеялась, что паучий шёлк достаточно тонок, чтобы тактильная чувствительность сохранилась в максимально полном объёме, и достаточно плотный, чтобы эффект от Конфеты не рассеялся.

В конце концов, Гермиона почувствовала, что уже не подготовится лучше и что страшнее уже некуда. Она легла в постель и натянула на себя одеяло — почему-то в голове витала странная мысль, что без себя самой внутри она может замёрзнуть. А потом, поскольку это всё-таки была Гермиона Грейнджер, маниакально-занудная староста Хогвартса, она записала в дневник точное время.

От Конфеты остался кусочек всего лишь в дюйм длиной. Возможно, хватит на два приёма. Ну а потом придётся придумать способ раздобыть ещё. Сейчас она хранится у Снейпа под замком в кладовке вместе с готовым зельем. Дверь в кладовку, конечно, не помеха, однако с охранными чарами на входе в кабинет Зельеварения придётся повозиться.

– Мерлин, дай мне сегодня мозгов, – прошептала она и немного откусила.

В покоях Снейпа было темновато, но Гермиона видела, что он ещё не спит, читает подшивку газет в неярком свете, который излучал светлячок-переросток, покорно сидевший на подлокотнике кресла.

Она подошла к креслу сзади. Не стоит вот так сразу бросаться на амбразуру. Больше всего ей хотелось увидеть на лице своего волшебника удивление.

– Добрый вечер, профессор, – тихо сказала она.

– Значит, мой милый джинн вернулся? – также тихо отозвался он, не поднимая взгляда, и отложил газеты в сторону.

– Да, – промолвила она и подошла ближе, встав сбоку от кресла. Снейп повернул голову и обомлел. Послышался резкий вдох.

– Боги, что это за магия? – простонал он. Его взгляд скользил по её телу — с головы до ног, с ног до головы, от кончиков пальцев до аккуратных ступней, от декольте до подола пеньюара.

– Я подумала, что эта сорочка вам может больше понравится, – затаив дыхание произнесла Гермиона.

– Намного больше, – прошептал Снейп. – Ты восхитительна. – Он сделал сложный пасс рукой: – Верита колорэ, – розовое свечение исчезло. Запаниковав, Гермиона посмотрела на себя: она по-прежнему оставалась прозрачной, магия зелья не развеялась, однако профессор значительно усовершенствовал пеньюар, который теперь приобрёл свой потрясающий тёплый солнечный цвет. Без розового ей было куда лучше. Он прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. – Признайся, ты похитила мою душу и украла мои мысли, чтобы предстать такой? Такой, какой являлась мне во снах... и грезилась наяву.

Гермиона улыбнулась.

– Вам понравился мой подарок?

– Признаюсь, я в замешательстве, – ответил Снейп. – Но вижу, что на тебе похожие.

– У них есть своя цель, – пояснила Гермиона и села в кресло напротив Снейпа. – Я здесь ненадолго, – продолжила она. – Мне бы хотелось воплотить ваши фантазии — и мои — однако сначала вам надо пообещать мне кое-что.

– Условия — вершина моего проклятья? – спросил он.

– Скорее, эти условия — для вершины... того, чего я не стала бы называть проклятьем, – обольстительно сказала она.

Снейп поплотней завернулся в свой зелёный халат и положил ногу на ногу.

– Продолжай. Поверь, я весь... внимание.

– Существует четыре условия, при которых я могу с вами на какое-то время остаться. Первое — не произносите слов, отменяющих заклинания. Вы знаете, о каких словах идёт речь. Если вы это сделаете, я исчезну. Второе — не целуйте меня, поскольку это тоже разрушит магию.

Снейп фыркнул и сердито вскочил на ноги.

– Нечего тратить моё время на всякий вздор! Поцелуи, разбивающие чары, – это чушь из сказок, — он поднял палочку: – Фините...

– Прошу вас, выслушайте меня, – взмолилась Гермиона. Он умолк и повернулся к ней спиной. – Поцелуй развеет моё волшебство по той же причине, что и прикосновение. Потому третье условие — нельзя позволять нашей коже соприкасаться. Вот почему я прислала вам перчатки.

Это привлекло его внимание. Гермиона услышала, как он тихо пробормотал: «А. Прикосновение. Вот, что они делают не так». Смысла слов она не уловила, а размышлять над ним не стала. Снейп тем временем опустил руку в карман халата и достал перчатки. Одну за другой он не спеша надел их, тщательно натягивая на каждый палец. Гермиона подошла к нему и встала за спиной, положив руку в перчатке ему на плечо.

– Подошли?

– Словно вторая кожа, – ответил он, поворачиваясь к ней лицом. Гермиона подумала, что вот-вот упадёт без чувств, когда его ладони заскользили по её плечам, вниз, по локтям, перчаткам и, дойдя до кистей, легонько сжали их. – А четвёртое условие? – обволакивающим голосом тихо произнёс он, подходя ещё ближе. – Мои фантазии отчаянно жаждут воплощения.

Гермиона плюнула на осторожность и благоразумие. Ей больше не хотелось, чтобы Снейп продолжал считать её плодом воображения — хотелось, чтобы он знал, что она здесь. Голос её надломился, и Гермиона чуть слышно выдавила:

– Зовите меня по имени. Гермионой. Не дорогим видением, не милым джинном, не своей ученицей, не глупой девчонкой, не слишком юной, не мисс Грейнджер — Гермионой.

Снейп зарычал и рывком притянул обольстительницу к себе, лаская ладонями в перчатках её обнажённую спину. И всё же он был очень осторожен — их тела надёжно защищала от прикосновения тяжёлая ткань халата. Под бархатом Гермиона чувствовала напряжённую плоть, упиравшуюся ей в живот.

– Я согласен на твои условия. Однако у меня тоже есть одно условие.

– Я слушаю, – она дрожала в его объятьях.

– Ты расскажешь, как тебе удалось всё это осуществить.

– Обещаю, что расскажу вам всё, но не сегодня. Я не знаю, сколько у нас времени.

– Тогда договорились.

– Договорились.

– Вашу руку, мисс Грейнджер. Гермиона, – он бережно взял её за руку и повёл обратно к креслу у камина. Не сводя с Гермионы взгляда, Снейп опустился в него, накрыв ноги полами халата, и усадил её к себе на колени.

Должно быть, он почувствовал сковавшее её напряжение. Как бы ни хотелось ей быть здесь, с ним, Гермионе всё же было страшно. Она знала, что её неопытность не укроется от Снейпа, хотя, конечно, он и не был в праве ожидать чего-то другого.

– Я... – начала она и умолкла. Снейп не сказал ничего, только провёл ладонью вниз по её голени. Гермиона подумала, что он привыкает к ощущениям в перчатках, проверяет, каково её прозрачное тело на ощупь в шёлке. Он поднял её ногу до подлокотника кресла, на уровень её коленей. – Я...

Он не взглянул на неё, только очертил каждый пальчик своим указательным пальцем. По ноге побежали мурашки.

– Гермиона, не думаю, что ты понимаешь, какой подарок ты уже преподнесла мне сегодня. Если ты испытываешь малейшее сомнение, хоть толику тревоги или страха, скажи лишь слово — я остановлюсь. Сейчас, если пожелаешь, или в любой другой момент.

– Просто я не знаю, что делать, – несчастно прошептала она. – Мне так сильно этого хочется, и я не в силах соображать. Но я не хочу останавливаться. Просто... сейчас, когда всё это происходит, кажется, что книги, которые я прочитала, так и не сказали мне того, что стоит знать.

Снейп тихо рассмеялся.

– Поверь, Гермиона, ты знаешь, что делать, – он взял её руку и прижал ладонь к груди. Она почувствовала гулкое биение его сердца. – Вот, – сказал он. – Сердце скачет. И... – он направил её руку вниз, к выпуклости под халатом, –...вот. Теперь ты знаешь, что делаешь со мной. А что до остального... что ж, между нами ряд препятствий. Нормальная ночь любви — которой сегодняшняя точно не является — началась бы с поцелуев. А нам с тобой придётся придумать что-нибудь другое, – он слегка изменил своё положение в кресле, разведя ноги настолько, чтобы Гермиона, поддерживаемая бархатом халата, смогла боле уютно расположиться меж его бёдер. Её собственное бедро крепко прижималось к его эрекции, как выяснилось, когда она чуть заёрзала, понадёжнее утраиваясь в его объятиях.

– Вместо поцелуя — прикосновение, – кончики его пальцев нежно и почти невесомо прошлись по её губам. Глаза Гермионы тут же закрылись. Она почувствовала, что он дотронулся ладонью до её щеки, большим пальцем поглаживая чувствительную кожу вокруг губ. – Приоткрой ротик, Гермиона, – прерывисто вздохнув, она подчинилась. Его большой палец мягко нажал на разомкнутые губы и двинулся дальше, к зубам. – И открой глаза.

Послушавшись, она встретилась взглядом с бездонной, всепоглощающей темнотой его глаз. Мерлин всемогущий, как может что-то столь простое быть таким эротичным? Её руки потянулись к его лицу.

– Я целую тебя в ответ, – прошептала она, легко скользя кончиками пальцев по его губам. Он резко дёрнул головой и прижался к её ладони во влажном, горячем, дрожащем поцелуе. Гермиона почувствовала, как он вздрогнул под ней, и глядя ему в глаза, поняла, что Мастер Зелий был на вершине блаженства, безмолвный, но дрожащий всем телом. Соблазнение профессора было окончено.

Гермиона быстро заморгала. И что говорят в таких ситуациях? Спасибо, всё было здорово, ну я, наверное, пойду, забегай, когда в следующий раз окажешься в городе, привет семье?

Когда Снейп прервал молчание, голос его был хриплым, а дыхание — тяжёлым и рваным. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.

– Ммм... моя сладкая, сладкая девочка, видишь, что со мной. Я разбит.

– Простите, – промямлила она. – Что я сделала не так?

Его глаза на мгновение вспыхнули.

– Ты лишь исполнила мою фантазию, Гермиона. Хотя, разумеется, это значит, что ты получишь моё безраздельное внимание.

Глаза Гермионы расширились от удивления, когда Снейп приподнял её так, чтобы она села на него верхом, поджав под себя ноги. Оставшаяся беспристрастной часть мозга с интересом отметила, как осторожно он двигался, чтобы ненароком не коснуться не защищённой тканью кожи. Да, сложные зелья требовали неукоснительного соблюдения правил, и у её профессора этого не отнять. Его ладони легли на её бёдра и принялись неторопливо массировать обтянутую шёлком талию и поясницу. Гермиона не могла спокойно усидеть под такими ласками, и Снейп притянул её таз ещё ближе к себе.

– Откинься немного назад, – попросил он. Когда она подчинилась, то почувствовала, что правая грудь уже в плену его требовательных губ. Соски отвердели, стоило только появиться в подземелье; теперь они были точно камень. Она застонала, когда горячий язык медленно лизнул сосок через шёлк. Ощущения были совершенно новыми. На какое-то время её руки беспомощно взлетели в воздух, но вскоре погрузились в тёмные волосы, прижимая лицо профессора к груди ещё сильнее. Губы, язык, зубы — их усилия слились воедино и возбуждали её всё сильнее. Спустя пару мгновений его рука отодвинула в сторону пеньюар, воспользовавшись разрезом на левом бедре. – Хм, – сказал он, – интересно, – и набирая шёлк в ладонь, потянул его вверх, давая рукам возможность обхватить груди под пеньюаром.

Гермиона ещё сильнее отклонилась назад, опираясь ладонями на его колени.

– Что... что, по-вашему, интересно?

– Думаю, я могу снять твой пеньюар. Любопытно, что произойдёт, когда он перестанет тебя касаться.

Гермиона немного выпрямилась.

– Давайте попробуем.

Снейп издал мрачный смешок.

– Учёный, как всегда, не дремлет.

– Вы навели меня на мысль, сэр. Признаю, я любопытна, но у меня также есть скрытые мотивы, – прошептала она. – Я неделями мечтала о том, чтобы вы меня раздели.

Снейп застонал, и Гермиона снова почувствовала его эрекцию, на этот раз между их телами. Она заёрзала на нём, но тут ей на бёдра вернулись его ладони, крепко прижавшие её на месте.

– Гермиона, сиди спокойно, иначе чары развеются прямо сейчас.

Она закусила губу.

– Я постараюсь.

Снейп собрал в ладонях шёлк и стянул пеньюар через голову. Расставшись с телом, неглиже перестало быть прозрачным.

– Очень интересно, – заметил Снейп.

– Что, пеньюар?

– Нет, твоя восхитительная грудь. Но к сожалению, я только что вспомнил, что для того, чтобы как следует ею заняться, я должен её накрыть.

Он набросил сверху пеньюар и снова прижался к ней, возобновляя свои умопомрачительные ласки. На этот раз левой рукой он поддерживал её за поясницу, а правая устремилась промеж их тел, миновала дикие трусики и погрузилась во влажные складочки. Гермиона негромко вскрикнула и сладостно застонала. Наконец-то, наконец-то, наконец-то. Она выгнула спину, когда искусные пальцы Снейпа отыскали место, более чувствительное и отзывчивое, чем прежде удавалось находить ей самой. Когда тебя касается другой человек — это совсем другое! Она не могла усидеть спокойно: было ощущение, что нужно двигаться, иначе погибнешь. Внутри что-то начало медленно, томно и жарко... накаляться и сжиматься, будто пружина. Её ноги оказались зажаты, но, заметив её дискомфорт, Снейп на короткий момент снова приподнял её.

– Обхвати ногами меня за талию, Гермиона, – тяжело проговорил он. Гермиона сделала, как было велено, и наконец почувствовала приближение финала. Неистово прижимаясь к неторопливо двигающейся ладони Снейпа, она ощутила, как два пальца в шёлке скользнули внутрь и принялись ласкать ещё одно новое местечко. И когда она закричала от переполнившего её неземного удовольствия, запрокинув назад голову и прижимая лицо Снейпа к своей груди, вероломная Конфета прекратила действовать.

Она снова лежала в своей постели, на этот раз нагая, восхитительно обессиленная и безгранично удовлетворённая.

******

 

Снейп остался один, с золушкиным неглиже — доказательством того, что этот вечер, в отличие от многих предыдущих, не был сном. Он зарылся в пеньюар лицом, погрузив свой длинный, чуткий нос в невесомую ткань. Дерево, папоротник, солнце и что-то ещё: любовь?

Глава десятая. Прекрасное утро после... чего?

В воскресенье на завтрак в Большой Зал Снейп пришёл рано. С собой он принёс бумаги из Св. Мунго — надо было поговорить с Дамблдором по поводу отправки Гермионы в департамент исследований при больнице для ассистирования в клинических испытаниях её зелья. После минувшей ночи он знал, чего не хватало проведённым в Мунго экспериментам, и, откровенно говоря, испытал разочарование из-за ограниченности учёных. Ключом ко всему являлась шкурка бумсланга. Весьма прозаичный, казалось бы, ингредиент, однако для этого зелья критичный.

Он чертовски проголодался и стремительно шагал по коридорам. Теперь у него была цель. Он нисколько не устал, хотя не сомкнул ночью глаз.

Снейп сиял, и можно было бы сказать, что он лучезарно улыбался, однако это был Снейп, так что на губах играла высокомерная ухмылка. Он безуспешно пытался избавиться от порочного восторга и томления, охвативших его после вчерашнего полуночного свидания с Гермионой. Пока он наносил защитное масло на волосы, зеркало безостановочно хихикало. Пришлось его заколдовать, однако из-за этого он не сумел как следует завязать шейный платок.

Снейп уже почти прошёл мимо Минервы, направляясь к противоположному концу стола, но она успела схватить его за мантию.

– Ну нет, мой милый зельеварчик. Садись-ка сюда. Узнаю этот хищный взгляд на лице — вчера ты славно с кем-то поразвлекался, я права?

– Будь добра, понизь голос, Минерва, – он просто испепелял её взглядом. – Что за непотребное выражение. – Он не горел желанием сидеть рядом с ней, особенно учитывая её очевидный настрой на глупую болтовню, однако стол был пуст, за исключением их двоих, и было бы откровенной грубостью садиться на противоположном конце. Обычно Снейп не утруждал себя вежливостью, но сегодняшним утром он и впрямь чувствовал некое благодушие. Неприятное ощущение. Он прикинул, что Минерве вполне по силам озвучивать интересующие её вопросы голосом, доносящимся не только до другого конца стола, но и далеко за его пределы, и сел, куда было велено.

Минерва наклонилась и по-кошачьи обнюхала его в области груди. Снейп пришёл в ярость.

– Прошу прощения, мадам!

Она лукаво улыбнулась.

– Просто проверяю на женские духи... но пахнет только тобой: сандал, лайм и масло для волос.

– Уверяю тебя, Минерва, я моюсь каждый день. А это — ЧИСТАЯ рубашка.

– Ааа, так ты признаёшь, что тебе надо было смыть с себя следы...

– Минерва, умоляю, ЗАМОЛЧИ.

Её глаза весело сверкнули.

– Кроме того, Северус, мой дорогой, глупый, но такой достойный мальчик, по-моему, я заметила ещё кое-что из ассортимента «Румяных щёчек», – она кивнула и искоса взглянула на глубокий узкий карман в рукаве его мантии, где хранилась палочка. Снейп проследил за её взглядом и с ужасом увидел, что оттуда показалась бретелька гермиониного пеньюара. Профессор поспешно засунул туда неглиже с утра в надежде улучить момент и вернуть его владелице.

– Мерлиновы подштанники! – выругался он и неловко запихал кружевную лямочку обратно, наложив дополнительно удерживающие чары. – Будь прокляты твои глаза, женщина!

Минерва от души рассмеялась, затем намазала оладушек маслом и джемом и положила его на тарелку Снейпу, пока тот наливал себе чай и добавлял в кружку лимон.

– Я за тебя счастлива, – мягко произнесла она. – Надеюсь, это было восхитительно.

Они столько лет были друзьями, а потому Снейп выпрямился и ответил, тихо и серьёзно:

– Да, восхитительно.

Вскоре к столу подошёл Дамблдор.

– Доброго всем утречка! Ух, какие мы радостные!

– Садитесь, пожалуйста, директор. Нам троим нужно поговорить. Это касается Гермионы Грейнджер, – Снейп передал ему чайник.

– А что с Гермионой? – тут же отозвалась Минерва.

– Эээ... ничего, надеюсь, – чуть запнувшись, ответил Снейп. Его мысли сегодня, похоже, текли только в одном направлении, и он ответил на вопрос, который она на самом деле не задавала. Он действительно искренне надеялся, что с Гермионой всё в порядке. После того, как она вчера растворилась в воздухе прямо у него на коленях, Снейп никак не мог узнать, добралась ли она до своей спальни. Оставалось полагать, что добралась. Сказать, что его огорчило её преждевременное исчезновение, значит не сказать ничего — он даже не успел посмаковать её сладостный оргазм. Хотя ему удалось почувствовать, как сжались мышцы вокруг его пальцев, голова-то была прижата к груди Гермионы, и Снейп не увидел выражение её лица в момент, когда удовольствие разлилось через край и погрузило девушку в блаженную негу. Какими бы ни были заклинания, сама природа магии такова, что они рассеиваются, стоит только чуть ослабить внимание или проявить беспечность. Даже сейчас, вспоминая об этом, он стиснул зубы.

По встревоженному взгляду Минервы Снейп понял, что ответ вышел каким-то невнятным. Как декан Гриффиндора Минерва МакГонагалл в первую очередь всегда заботилась о благополучии своих учеников, а как член Ордена Феникса питала особую слабость к одной лохматой старосте.

– Я говорю о послании из Св. Мунго, – пояснил Снейп. – В свете... открывшейся информации... от нас требуется организовать для мисс Грейнджер поездку в департамент исследований при Св. Мунго. Я твёрдо уверен, что им не завершить клинические испытания без её помощи.

– Хмм, – промычал Дамблдор своему чаю, в котором, медленно тая, плавал немаленький кусок масла. Снейп с отвращением отвернулся, скривив губы. Если уж портить чай, то только лимоном. – Ладно, – продолжил директор. – Северус, Минерва, проследите, чтобы она после завтрака зашла ко мне в кабинет. И вас двоих я тоже жду.

– Я займусь этим лично, – отозвался Снейп.

******

 

– Прошу тебя, скажи, что я ошибаюсь, Миона, – с тревогой причитала Джинни. Они с Гермионой как раз входили в Большой зал. Гермиона шла очень быстро, надеясь, обогнать свою подругу. – Скажи, что ты купила эти вещи не для того, чтобы ублажать Снейпа. Скажи, что я не права.

Гермиона прошипела через плечо:

– Я не желаю об этом говорить, и уж точно не собираюсь ОБСУЖДАТЬ это в Большом зале.

Её взгляд устремился к преподавательскому столу в поисках Снейпа, как мотылёк к огню. Было понятно, что он её заметил: его плечи расслабились — неужели от облегчения? – глаза на краткий миг закрылись, а затем его взгляд из-под тёмных ресниц, словно стрела, пронзил её душу. Она закусила губу и отвернулась. Радар Джинни работал в полной боевой готовности, и реагировать на Мастера Зелий было никак нельзя.

Джинни села рядом с ней.

– Поверить не могу. Не-мо-гу. Даже не смею. Ты бы не стала, правда? Он такой... злобный. Сальный. Немытый.

Рыжая хитрюга спровоцировала её на прямой ответ, и Гермиона угрожающе тихо сказала:

– Тебе стоит запомнить одну вещь, прежде чем покинуть Хогвартс, Джинни: никогда не суди о вещах, которых не понимаешь. Он не «немытый». Целыми днями он находится среди котлов, испускающих ядовитые пары. Тебе ни разу не приходило в голову, что, возможно, просто вдруг, мало ли, он сальный, потому что наносит на кожу защитные крема, а на волосы — масло, чтобы они не угодили в котёл? И он не злобный — он шпион Ордена Феникса. А Пожиратели Смерти по натуре не очень-то солнечные люди, Джинни. Поэтому в следующий раз прежде, чем говорить, просто подумай о том, чего ты НЕ видишь.

Джинни таращилась на подругу.

– Ох. Миона, ты и вправду надевала пеньюар. Ох, это плохо, это очень плохо.

– Нет, – ответила Гермиона, накладывая себе в тарелку яичницу, жареные помидоры и тост. – На самом деле, это было чуть лучше, чем просто прекрасно.

И решительно настроившись впредь молчать, она накинулась на еду. Джинни же кусок не лез в горло. Она сжала обеими руками чашку с чаем и уставилась на Снейпа. И что за распрекрасные качества нашла Гермиона в мрачном Мастере Зелий — Джинни себе представить не могла. Надо было поговорить с Гарри, и срочно.

Гермиона как раз заканчивала завтрак и вытирала салфеткой рот, когда её плеча коснулась рука, и мрачный насмешливый голос произнёс прямо над ухом:

– Мисс Грейнджер, вас ждут в кабинете директора, как только вы завершите трапезу.

Снейп. Прямо за спиной. Дотрагивается до неё, а она даже не заметила, как он подошёл. Человек, который — это все знали — демонстративно избегал любого физического контакта, касался её у всех на виду, словно для него в этом не было ничего особенного.

Однако тут же в голову прокралась другая мысль: её вызывают к директору. Снейп. А это может означать только одно. Полуночный эксперимент кончится её исключением из школы и, скорее всего, увольнением Снейпа. Спасти их может только то, что она уже достигла совершеннолетия.

Когда Гермиона поднималась с места, рука Снейпа задержалась на её плече дольше, чем было необходимо, и глаза Джинни с подозрением сузились. Должно быть, Снейп это тоже заметил, поскольку он тут же одёрнул руку — не так, как мальчик, застуканный с банкой печенья, но всё равно довольно поспешно.

— Я уже закончила, профессор.

— В таком случае следуйте за мной, — Снейп развернулся на каблуках и стремительно направился к выходу из Большого зала.

Гермиона с трудом за ним поспевала.

— Профессор, а для чего меня вызывают? — она украдкой осмотрелась по сторонам. Поблизости никого не было. — Из-за?.. Они узнали?.. Меня исключат?.. Ох, сэр, что же будет с вами? — завтрак неожиданно перестал казаться такой хорошей идеей, как с утра.

— Мисс Грейнджер, советую вам подумать над тем, почему у вас теперь возникают подобные вопросы. Я намекну. Ваши несанкционированные эксперименты поставили нас в неловкое положение. Однако все последующие словоизлияния оставьте, пожалуйста, на потом. Сейчас не время обсуждать события минувшего вечера.

Уязвлённая Гермиона сбавила шаг. Она думала над его словами: её импульсивное поведение подвергло их обоих опасности.

Затем она снова проиграла в голове его слова. Оставить вопросы на потом? Тогда, похоже, повестка будет не такая ужасная. Тугой узел в животе немного ослаб, и она зашагала быстрее, чтобы поравняться с Мастером Зелий. Несколько коридоров, дюжина лестниц, и они оказались у двери в кабинет директора. Там их уже ждала профессор МакГонагалл.

— А вот и вы, наконец. Кокосовый хворост, — сказала она каменной гаргулье, и все трое вошли внутрь.

Дамблдор, сидевший у себя за столом, весело подмигнул ей.

— Садитесь, садитесь. Нам столько нужно обсудить.

— Нужно, — зловеще вторил ему Снейп. Гермиона знала, что они с директором сейчас подразумевали разные вещи. Единственное свободное место было между профессором МакГонагалл и Снейпом, так что его она и заняла, взволнованно примостившись на самый краешек, сжав кулаки и кусая губы.

Дамблдор принялся рыться в бумагах. Через какое-то время он вытащил из стопки один пергамент и протянул ей.

— Это касается вас, мисс Грейнджер. Думаю, вас эта новость обрадует. Прочтите, и мы обсудим все открывающиеся возможности.

Гермиона взяла пергамент, и её взгляд скользнул по Снейпу, однако его лицо ничего не выражало. Он со скучающим видом изучал свою палочку. Она перевела взгляд в другую сторону, на профессора МакГонагалл: на этом лице была лишь приятная улыбка. Значит, не исключили. Она вздохнула с облегчением. Снейп фыркнул.

— Вам нужна помощь, мисс Грейнджер? Или вы, возможно, не в состоянии прочитать письмо из Св. Мунго?

— Из Св. Мунго! — воскликнула она. Сердце трепетало, душа ликовала. Гермиона уже знала, что прочитает в письме — Снейп всё-таки отдал её диагностическое зелье на рассмотрение специалистами. Она подняла пергамент поближе к лицу, поняла, что держит его вверх ногами, выронила из рук, поймала у самого пола, перевернула и снова уронила. Бумага улетела под стол Дамблдора.

— Мисс Грейнджер, да возьмите же себя в руки, — растягивая слова, произнёс Снейп. — Похоже, вы подхватили от Лонгботтома его вечную неуклюжесть.

Дамблдор наклонился и скрылся под столом. Минуту спустя он вновь появился, уже с письмом, к которому прилипло несколько комочков из подпушки феникса и пыли, а также нечто, подозрительно похожее на засохшую ушную серу. Дамблдор тихонько пробормотал очищающее заклинание и извинился перед собравшимся:

– Видите ли, я так редко позволяю эльфам здесь прибирать...

– Профессор, может, вы мне его прочитаете? – вдруг спросила Гермиона. – У меня руки вспотели.

– Вы можете прочитать его позже, – сказал Снейп. – С вашего позволения я перефразирую послание и перейду, наконец, к цели нашего собрания. Нам нужно без промедления принять несколько решений. Неделю назад я отправил в исследовательскую лабораторию при госпитале Св. Мунго образец вашего диагностического зелья, а также копию наших рабочих записей. Там зелье посчитали многообещающим, но у них возникло два осложнения. Во-первых, его не смогли воссоздать по нашим записям, так что их надо перепроверить и в случае необходимости подкорректировать, а вероятнее всего, расширить и пояснить все детали для... менее компетентных зельеваров. Во-вторых, клинические испытания образца не увенчались успехом. По всей видимости, они что-то упустили. Лично я считаю, что это был ключевой момент, касающийся шкурки бумсланга.

Он посмотрел прямо на Гермиону, которая, неожиданно вспомнив его непонятные слова прошлой ночью, осознала, что Снейп уже тогда всё понял. Ну, или почти всё.

– Прикосновение, – задумчиво произнесла она. – Им надо дотронуться до пациента, чтобы активировать зелье.

– Совершенно верно. Тем не менее, в Мунго запросили ваше присутствие на клинических испытаниях, начиная с завтрашнего утра.

Гермиона раскрыла рот от удивления.

– Меня?

МакГонагалл похлопала её по руке.

– Да, дорогая. Разве это не потрясающая новость?

– Меня? – переспросила Гермиона.

– Давайте уже дальше, – с крайним раздражением подал голос Снейп.

— Да, ура, — провозгласил Дамблдор. — Дальше... Гермиона, я думаю, нет нужды спрашивать, хочешь ли ты туда отправиться?

— Конечно же, хочу, но... ЖАБА уже так скоро, и мне надо заниматься, и Рону с Гарри нужна моя помощь в подготовке к...

— Тому, кому по силам создать зелье такой сложности, нечего бояться ЖАБА, — безапелляционно перебил её Снейп. — А что касается ваших друзей, то они должны сдавать экзамены своими силами. Да или нет, Гермиона.

Гермиона вздрогнула. Снейп назвал её по имени. Она резко повернула голову в сторону зельевара и удивилась, увидев проступивший на его лице ужас. До него тоже дошло, что он только что сделал — отступил от своей обычной предельно формальной манеры общения. В следующее мгновение лицо уже снова стало нечитаемым.

— Да, — спохватилась она. — Разумеется. Совершенно точно. Это то, о чём я мечтала, — работать в Св. Мунго!

— Хорошо, значит, решено, — заключил Дамблдор, потирая руки. — Далее. В Лондон вас должны сопровождать. Нам надо исходить из предположения, что Пожирателям Смерти будет известно о потенциале зелья, а потому вам нельзя отправляться в одиночку. Сделать это согласились и профессор МакГонагалл, и профессор Снейп. Кого вы выбираете?

Гермиона, ни на секунду не задумавшись, выпалила:

— Профессора Снейпа. — И Дамблдор, и МакГонагалл выглядели удивлёнными. — В конце концов, — продолжила она, сообразив, что, должно быть, задела чувства своего декана, — он научил меня всему, что я знаю о зельях. Я бы не разработала это зелье без него. — Оглядев присутствующих, она чуть улыбнулась: — И... эээ... после трёх недель взысканий у профессора Снейпа, я пришла к выводу, что он вполне достойный напарник в лаборатории.

Минерва МакГонагалл чуть не подавилась лимонной долькой, которой её только что угостил директор, а Снейп зажал верхнюю губу между большим и указательным пальцами — у Гермионы сложилось впечатление, что он пытался сдержать ухмылку.

— Тогда к деталям. Северус, я думаю, вам лучше остановиться в штаб-квартире Ордена. Кто сейчас дежурит на площади Гриммо?

— Тонкс, — ответила МакГонагалл. — И Ремус Люпин, хотя скоро полнолуние, и он, вероятно, будет находится в другом месте.

— Понятно, тогда я извещу их. Северус, вы утром перенесётесь в Мунго с помощью порт-ключа, — Дамблдор вручил ему маленькую чёрную фигурку гаргульи. — Пароль для активации — «Бузина». Затем вечером Тонкс переправит вас на площадь Гриммо и поможет устроиться. В Св. Мунго предполагают, что вы им будете нужны в течение пары дней, однако не торопитесь, в вашем распоряжении всё время, которое потребуется для работы. Думаю, не обязательно говорить, насколько важным для нас является разработка этого зелья. Оно способно подорвать силу Пожирателей. К каждому проклятью, которое они создадут, мы сможем подобрать контрзаклятье. — Он сверкнул глазами. — Моя дорогая девочка, ты достойна похвалы. Умница.

******

 

Когда импровизированное совещание подошло к концу, Снейп встал, собираясь уходить.

— Мисс Грейнджер, если вы не против пройти со мной в класс, я бы хотел собрать наши записи и обсудить их перед поездкой в Мунго.

— Да, профессор, — отозвалась Гермиона, также поднимаясь на ноги. Снейп видел, как она воодушевлена, как взволнована, как поглощена предвкушением, как горда. Её зелье, её работа, её открытие вот-вот станет известно целителям. Она спустилась по лестнице первой и уверенно направилась в подземелья.

Очутившись в классе, Гермиона счастливо рассмеялась и закружилась по комнате.

— Ох, профессор! Я не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы отправили зелье в Мунго! Всё это время я думала, что вы просто... ох, ну не знаю... вылили его в раковину или... — она умолкла, поскольку Снейп смотрел на неё очень и очень сурово.

Он взмахнул палочкой, накладывая на дверь защитные заклинания, а затем ещё и заглушающие чары.

— Нам ещё нужно обсудить ваш... небольшой эксперимент, мисс Грейнджер. Если мне не изменяет память, вчера вы кое-что пообещали. — Он протянул руку: — Я хочу получить то, что вы использовали для своего ночного визита в мои покои. Это не должно валяться не понятно где, чтобы какой-нибудь безмозглый ученик на него наткнулся. Сейчас же.

Гермиона насуплено смотрела на него исподлобья, скрестив на груди руки, и Снейп поймал себя на мысли, что еле сдерживается, чтобы не пересечь комнату и не накрыть страстным поцелуем надутые так сладко и мятежно губки. Он почти ждал, что она расплачется, но, по-видимому, эта девушка была слеплена не из того теста.

— Потребуется пара минут, я призову её из своей спальни. Акцио, футляр для перьев, — сказала она. — Там мало, остальное — в вашей кладовке для ингредиентов.

Снейп вопросительно изогнул бровь.

— Розовая конфета, — понимающе протянул он. — Я так и подумал, учитывая исходившее от вас свечение. Как вы это провернули?

— Отрезала кусочек, пока вы не видели. А потом немного попробовала, два дня назад, когда впервые... посетила вас, — её лицо залилось краской.

— Ваш поступок был более, чем опасен, и вы это прекрасно знали. Вы осознанно ослушались меня, мисс Грейнджер.

— Да, и у вас есть все основания отправить меня собирать вещи, — она упрямо вздёрнула подбородок. — Мне идти, профессор?

— Я это решу, когда выслушаю отчёт о результатах вашего эксперимента.

Теперь Гермиона покраснела до корней волос.

— Я... эээ... думаю, вы сами присутствовали на протяжении большей части моего эксперимента, профессор. Что именно вы хотели бы обсудить? Момент, когда вы говорили, как одели бы свою Гермиону, или когда я исполнила ваше пожелание, или когда я сидела у вас на коленях и вы... — она запнулась, увидев, как вспыхнули глаза Снейпа. Она только что пересекла последний мост, разливая за собой горючее. И бросила спичку: — И вы подарили мне величайшее в моей жизни наслаждение.

И Снейп пересёк комнату. Стремительно.

Он видел, как она перепугалась, отступая назад и выставляя перед собой руки, чтобы как-то защититься. Оказавшись в углу между стеной и дверью в кладовку, она остановилась, поскольку дальше отступать было некуда. Он же продолжал надвигаться до тех пор, пока не прижался к ней вплотную, заставляя замереть. Он взял её за подбородок и поднял голову. Её руки скользнули под лацканы сюртука, притягивая его ещё ближе.

— Мерлин, — пробормотал он. — Гермиона, я никогда раньше так не разрывался. Я не знаю, хвалить ли тебя за ум и храбрость или исключить из школы за безрассудство и глупость, за то, что подвергла свою жизнь опасности. Как ты посмела?

Её губы задрожали.

— Профессор Снейп, всё, чего я хотела от этой розовой штуки, — это чтобы вы меня поцеловали. Но даже ЭТОГО не случилось.

— Поцеловал тебя, — недоверчиво повторил Снейп. — Просто поцеловал. Это всё, чего ты хотела.

Она отвела взгляд.

— Ну, сначала да.

— А сейчас? — он продолжал удерживать её подбородок, но уже гораздо мягче, а затем его рука и вовсе нежно скользнула по её щеке к чувствительной ямке за ушком. Она нервно облизнула губы, притягивая к ним его взгляд. Снейп расставил ноги шире, приобнял её одной рукой, положив ладонь ей на поясницу, и притянул к себе, заставив встать на носочки. Гермиона потеряла равновесие и полностью прижалась к нему, вцепившись в широкие плечи, чтобы не упасть. Хорошо. Очень хорошо. Хищник внутри Снейпа был более чем доволен, ощущая, как его добыча сама просится в лапы.

— Сейчас... ох... сейчас я знаю, что ещё может быть, и хочу от вас не только поцелуев.

Он с шипением втянул воздух и отвернулся, прикрыв глаза. Гермиона определённо умела делать так, чтобы внутри всё к чёрту взрывалось. Его сердце дважды глухо ударилось о рёбра, а затем забилось в три раза чаще.

— Гермиона.

— Но и поцелуев я тоже хочу, профессор, — прошептала она.

— Ты моя ученица, — сквозь зубы процедил он, скорее напоминая об этом себе самому. Гермиона явно уже давно не заботилась о том, что её могут отчислить за жёсткий петтинг с Мастером Зелий.

— Тогда учите меня, — промолвила она, заскользив своей маленькой ладошкой по его груди к шее, а затем по щеке, и снова повернула его лицо к себе.

БАХ! БАХ! БАХ! Кто-то барабанил в дверь. Они оба подпрыгнули на месте от неожиданности. БАМ! Снейп отстранился и поспешил к двери. Какой бы идиот не оказался за дверью, он умрёт страшной и мучительной смертью, будет расчленён и порван на мелкие клочки, которые Снейп собственноручно скормит кальмару в озере. Разъярённый профессор распахнул дверь и... отклонился в сторону — в комнату влетела...

******

 

…потрёпанная красно-золотая сумка Гермионы, украшенная детским рисунком Гилдероя Локхарта в милой рамочке-сердечке. Она остановилась в паре футов от гермиониной ноги и шлёпнулась на пол.

Из застёгнутого кармана отчаянно рвался наружу футляр для перьев.

Гермиона зажала рот ладонью, чтобы не рассмеяться, и подняла сумку. Футляр для перьев угомонился.

С другого конца комнаты послышался какой-то сдавленный звук. Взволнованная, Гермиона бросила сумку обратно на пол. Что если у Снейпа лопнула какая-нибудь артерия в мозгу от охватившей его ярости? Он стоял к ней спиной, накладывая на комнату защитные и заглушающие чары. Когда же профессор повернулся к ней лицом, она поняла, что это был за звук.

Снейп смеялся.

Это было жутко.

— По-моему, вам стоит смазать связки маслом, сэр, — сказала Гермиона, однако при этом улыбка её была ослепительной и коснулась глаз.

Снейп направил на неё палочку:

— Акцио, Гермиона, — выдавил он, рассмеявшись ещё сильнее, и волшебством девушку притянуло к нему. Прямо в руки. Он зарылся лицом в её буйные волосы, всё ещё загибаясь от смеха. А мгновение спустя поднял и усадил на ближайшую парту, нежно взял её лицо своими восхитительными руками и поцеловал прямо в улыбающиеся губы. «Какая же я счастливая...» — отстранённо подумала Гермиона и поцеловала его в ответ.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: