Записи пациента. Страх на крыльях ночи

Надпись на стене психбольницы: «Я та маленькая клыкастая тварь, что сидит в черном углу вашей маленькой комнатушки и ждет, когда вы уснете. Я та мерзость, что пронзает черное небо и готова вцепиться вам в волосы. Вы будете слышать обо мне всякое, но я всегда буду вашим ночным кошмаром…». Пациент стоял в полной темноте, и другие несчастные светили на него сверху фонариками. Лучи кружились и мигали, а лицо пациента постепенно становилось все злее и злее. Потом на его лице отразилось сильное удивление. Он вспомнил…

Вспомнил, как мужчина в черном костюме, черном плаще и в черной маске, напоминавший летучую мышь (особенно когда расправлял плащ и прикрывался им), силой затащил его в большую сточную трубу. Была ночь. Шел ливень. Человек-летучая мышь склонился над ним. Глаза незнакомца светились белыми огоньками. Жертву трясло от холода. Они были одни… Потом он вспомнил, как мужчина в костюме летучей мыши стоял под решеткой, и на него падал очень яркий белый свет. Тяжелое для глаз вышло зрелище. Черный и белый цвета складывались в таинственный и страшный силуэт, по которому стекал ливень. Он стоял и смотрел вперед... потом силуэт был уже далеко. Человек-летучая мышь стоял на одном колене, вполоборота от жертвы и что-то ел. Свет по-прежнему падал на него. Он повернулся к жертве и закричал… рот его был в крови…

Крик пациента встревожил персонал. Вскоре все на время стихло.

Тевяшов Н., 13.03.2017

Записи пациента. Церковный ужас

Церковь была старая, заросшая паутиной, с гнилыми досками, дырами в полу. Большие насекомые заселяли самые темные уголки. Раньше здесь проходили службы, раньше здесь были люди. Теперь церковь умерла, прихватив с собою последних грешников. Их души до сих пор обитают в этом старом деревянном строении. Я посмотрел налево и увидел, как на стене серебристым тлеющим огоньком засияла маленькая икона. Лунный свет падал прямо на нее. Над ней висел большой, размером с кулак, паук. И неестественно большая муха попалась в его сети. Я подошел к иконе и помолился. Я так надеялся, что станет легче.

Слышен был лишь шум ветра. Позади что-то появилось, в том темном углу, куда не проникал свет луны. Я медленно повернул голову. Ноги дрожали. Наконец я резко отшатнулся, выкрикнув что-то неприличное. В углу стоял человек. Его рот был открыт, кожа – белее белого, глаза закрыты. Его руки и ноги начали удивительным образом изгибаться, а из его боков начали вырастать еще две руки. Он вроде хотел кричать, но не мог. В конце он упал не четвереньки. Туловище его стало менять форму, голова округлилась. Передо мной стоял огромный черный паук. Я полез наверх, по старым доскам и трещинам. Потом упал…

Огромные лапы бегали по всему телу. Я ударил тварь, и та отлетела, невыносимо жужжа. Это мерзкое ощущение чего-то мягкого и влажного. Меня чуть не вытошнило. Мне пришлось уйти в угол, прихватив с собой палку с гвоздем. В ужасе я заметил еще одну тварь. Она расхаживала позади мухи и паука. Гигантская летучая мышь смотрела на меня. Наверху сидел большой ворон, и с подозрением смотрел на меня. Я отошел к двери, медленно, почти бесшумно. Твари меня не слышали, не видели – не знаю, но, впившись в меня взглядом, вроде не собирались атаковать.

Я открыл флягу и вылил все содержимое. Следом полетела зажигался. Церковь начала гореть. Я выскочил на улицу, все еще держа в руке доску с гвоздем. Пламя уже полностью охватило церковь. Невыносимые писки заставили содрогнуться. Я побежал прочь.

Тевяшов Н., 07.03.2017

Звездный странник

— Что меня всегда поражало, — сказал он, — так это звездное небо под ногами и Иммануил Кант внутри нас.

— Я, Василий Иванович, совершенно не понимаю, как это человеку, который путает Канта с Шопенгауэром, доверили командовать дивизией.

(В. Пелевин)

Звездное небо отражалось на стекле скафандра. Стоя вдали от разбившегося космического корабля, Стив разглядывал слабо освещенную поверхность планеты, очень редко освещало красное солнце. Он поднял голову: звезды, дарившие хоть какой-то свет, были красивы, таинственны и спокойны. Его внимание привлекла комета, пролетавшая над ним и исчезнувшая в пространстве невесомости и вечного холода.

— Ты живой? Вставай, нам надо добраться до вершины вон той горы. – Стив поднял Мартина, последнего выжившего после катастрофы. Увы, все туристы, заплатившие огромные деньги, чтобы увидеть красивое полотно Вселенной вживую, погибли.

Вместе они побрели к горе. Искусственные факелы давно закончились, а фонарь, желтый, массивный, после аварии перестал работать. Но Стив взял его с собой в надежде, что ему все-таки удастся его починить.

Они шли к самой высокой горе, что была в зоне видимости. Чтобы ее обнаружить, Стиву пришлось всматриваться в горизонт и, ориентируясь по плотности звезд и их наличию, определять, где находится возвышенность. Стив считал, что рация заработает на вершине горы.

Надо сказать, что у самого горизонта небо было голубым, а звезды – слабо поблескивали, то пропадая, то появляясь вновь. Всматриваясь в эту тихую и спокойную картину, Стив вспоминал свое детство. А точнее свою комнату, украшенную разноцветными маленькими стеклянными шариками и камешками, висевшими на тонких серебристых ниточках, так красиво сиявшими в солнечные дни и лунные ночи.

Местность, в которой разбился корабль, была каменистая, труднопроходимая. Пока они шли, Стив уже не обращал внимание на звезды.

— Стив! Ты слышишь меня? Ты когда-нибудь разглядывал звездное небо? В смысле, ты любовался небом? Стив?!

— Это единственное, о чем ты можешь думать в такой момент?

— А ты думаешь, что нам удастся отправить сигнал на близлежащую станцию?

— Надо попробовать.

Они остановились, чтобы передохнуть. Сев напротив Стива, Мартин стал разглядывать в отражении его скафандра себя: в такой темноте он видел лишь серое пятно, похожее на скафандр и небольшую область, где скопились маленькие звезды. Стив разглядывал космическую пыль.

— Хех, я словно в бесконечность смотрю. Стив! Ты тоже видишь свое отражение?

— Слабо, только звезды.

— Знаешь, я тут думаю: ведь когда человек отправился бороздить просторы Вселенной, он перестал видеть ее красоту. Знаешь, когда мечтаешь о чем-либо, а потом, получив, перестаешь ценить.

— Я не знаю, и не хочу об этом думать. Это нагоняет грустные мысли.

Они шли долго, периодически останавливаясь, чтобы отдохнуть, собраться с силами. Стив всю дорогу пытался настроить фонарь, но все попытки были тщетны. Да и скафандр ограничивал движение тела, в особенности пальцев рук.

Зато в нем можно было чувствовать себя в безопасности. Запас воздуха был рассчитан на долгое время, рация работала плохо, с помехами, но работала, потому идея взойти на вершину высокой горы не казалась бредовой ни Стиву, ни Мартину. Второй космонавт, кстати, был в команде помощником капитана, то есть Стива. Надо ли говорить, что они были родными братьями. Близнецами.

— Вот и она! Мартин! Возьми канат, прицепи к себе! Если будешь падать, скажи! Я тебя удержу!

— Понял! Можно не пояснять. Так, готово. Стив, может отдохнем?

— Нет, мы уже делали это совсем недавно. Ты что, заснул на ходу?

Они начали медленно взбираться на гору.

— Стив, а ты читал мой рассказ про космического странника, который бороздит просторы Вселенной, блуждает по планетам?

— Да, и, честно говоря, я не особо понял о чем он.

— Как же? А разве тебя не зацепил вот этот момент: «Блуждая по планетам, странник всегда носил с собой оружие. Он не был настроен на кровопролитие, он просто был предусмотрителен. Он не хотел стремиться к чему-либо, он просто шел по пустынной земле, посещал города. Он не дивился красоте, а принимал ее как данное. Странник никогда не любил, он просто был неизбежно связан со всем миром. Он жил, совершал поступки, выживал…»? Дальше не могу ничего придумать. Хотя мне кажется, это можно закончить. Знаешь, есть у меня какая-то мысль, только не могу ее поймать…

— Заработал! Фонарь заработал!

На стекле скафандра отразился высокий путь к вершине горы. Каменистая поверхность стала отражать теплый свет фонаря, длинные тени отскочили к вершине.

— Стив! Стив!

— Говори.

— Далеко еще?

— Нет. Мы прошли половину пути. Ты там как?

— Нормально. Слушай. Я кажется понял, что меня тревожит. На Земле я много читал… в общем…

— Не томи.

— Просто я вспомнил про связь человека с космосом.

— А, ясно. И бог там же?

— Не знаю.

— Ты дуалист?

— Не знаю, — Мартин ответил неуверенно, прикусив нижнюю губу.

— Знаешь, что я тебе скажу по этому поводу: человек – биологический вид, живущий на планете Земля. А Вселенная – то, что его окружает. Если человек выходит в открытый космос – он гость. Таким же гостем он становится, заходя в незнакомое помещение на Земле. Все состоит из мельчайших частиц, и все действительно взаимосвязано, но с точки зрения физики, химии. Нет мистической связи, духовной и прочего.

— Не соглашусь. Неужели в детстве ты не хотел стать космонавтом?

— Наверно, как и все дети.

— А зачем?

— Ну, чтобы побывать в космосе. О чем еще думают дети.

— А вот тебе моя точка зрения. С рождения ребенок чувствует связь с космосом, со Вселенной. Просто когда человек рождается, он каждым нервом чувствует в себе связь с природой, с вечным, прекрасным, хотя это мы так называем «нечто» прекрасным. А оно не прекрасно, оно просто есть. И младенец не различает хорошее от плохого или наоборот. Он просто есть в мире. Когда человек взрослее, он познает окружающий его вблизи мир: родители, дом, улица, город. Может даже страну или другие страны. Чувствует радость общения, горечь неудач и делает открытия в обыденности...

— Хочешь сказать, что словами младенца глаголет истина?

— Нет, я про связь с космосом.

— Ясно. Смотри, скоро мы доберемся до вершины.

— А рация сейчас не работает?

— Нет. Хотя она что-то ловит, но плохо. Да, ну и ударили мы своим кораблем по тихой поверхности планеты! Как она кстати называется?

— Без понятия. Но видишь на небе красно-фиолетовую космическую пыль? Это неплохой ориентир, тем более что мы отлетели от солнечной системы не так уж далеко. А что делать с телами?

— Разберемся потом. Сейчас главное выбраться с этой планеты. Я, кстати, отчетливо помню, что на ней вечная ночь, хотя по горизонту этого не скажешь. Скорее всего день наступит, по нашим меркам, через полгода. Так что не думаю, что даже в этих скафандрах мы продержимся долго. Хотя они и не такое выдерживали…

— Стив! Идем, хватит размышлять!

Вершина горы уже была на расстоянии вытянутой руки. Из-за теплых камней Стиву начали выглядывали звезды, игриво мерцая меж скоплений космической пыли, далеких планет. Кометы, плавно скользящие в пространстве, словно пытались разбудить заснувший космос. Их становилось все больше. Стив приостановился, продолжая держать канат, хотя в этом не было надобности. Мартин ждал следующего шага брата.

— Приготовься.

— Стив, что случилось?

— У меня странное чувство.

Они поднялись на вершину горы. Тени по-прежнему продолжали разбегаться от света фонаря. Гравитация стала немного слабее.

На стекле скафандра отразилась невероятная картина: пространство, наполненное светлыми разного цвета волнами, игралось, резвилось. Это было похоже на северное сияние. На горизонте – разные волны на фоне черного космоса с вкраплениями звезд, планет. В пространстве перед братьями, среди волн, иногда вспыхивали и взрывались яркие огоньки разных цветов. Каменные глыбы идеальной округлой формы со своими спутниками создавали удивительный эффект. Все это напоминало космическое пространство в миниатюре.

Стив выключил фонарь. Затем он подошел к раю вершины: внизу он увидел всю ту же картину. А за ней была пустота.

— Так, Мартин! Мартин!!! Очнись. Давай думать. Судя по границе всей этой красоты, скорее всего, перед нами – шарообразное энергетическое поле, внутри которого заключены сгустки энергии. Так, это что-то интересное.

— Тихо! Слышишь.

В пространстве стали звучать какие-то сигналы. Когда они стихли, братья стали различать нечто похожее на журчание воды. Фоном проносился протяжный, меняющий громкость звук, схожий с пением. Стив почувствовал, как тело успокоилось, а голова погрузилась в фантазии, представления о космической деве, блуждающей в космическом пространстве и озаряющей себе путь песней.

— Сколько разных звуков, Стив!

— Нам надо включить рацию и сообщить об этом всем! Черт, где эта кнопка?!

— Стой, не надо.

— Почему?

— Посмотри. Слышишь, какие здесь звуки? И какая умиротворенность. Мы в центре Вселенной. Если сюда прилетят люди, они все здесь уничтожат. Нет, они не сломают все физически, они нарушат гармонию своими передатчиками, радиомаяками, фотовспышками. Они перекричат звуки космоса, осветят цвета пространства. Тише, Вселенная дремлет сейчас. А звуки космоса: шумы, пение, журчание, сигналы – это все и есть Вселенная. И это все находится в покое. Посмотри как тут красиво. И какие потоки мыслей. Они будто проходят сквозь меня, и я их ловлю. Знаешь, многие философы говорили о познаваемости человеческой души. Даже кто-то сказал: «Нет ничего таинственнее звездного неба и души человека». А теперь посмотри вокруг: перед нами могут открыться все тайны мироздания.

— Но если будем знать лишь мы, то какой в этом смысл?

— А тебе не все равно, что думают другие. Брат, мы с тобой еще с детства были завязаны с космосом, вспомни. Почему и стали космонавтами – нас тянет к звездам. А другие? Я уверен, что и половина землян никогда не задумывалась о вечном.

— Ты предлагаешь погибнуть здесь?

— Не думаю. Скорее слиться с Вселенной. Смотри, мы можем достигнуть цели. Узнать все самое сокровенное. Или же улететь отсюда и привести сюда ученых и военных, так и оставив такое сокровище непознанным.

— Ты не лучше меня понимаешь всю ценность этих знаний. Да и толком не знаешь, что это и как работает. То, что мы чувствуем, что получаем на уровне подсознания – может просто галлюцинации. В конце концов мы не ученые. Наша задача – показать людям просторы Вселенной. А о таких находках мы должны сообщать тем, кто лучше в этом разбирается.

— Ты не понимаешь, чего можешь лишиться. Может у нас не галлюцинации? Может эти мысли, которые мы пока не понимаем, не можем уловить – двери, ведущие к тайне души? И таким образом Вселенная общается с нами. Может это странное ощущение внутри тела – та самая душа, пытающаяся вырваться к звездам? Это наш шанс, пойми.

Стив подошел к краю бездны. Пространство перед ним было все также спокойно. Белые и черные волны продолжали разгуливать по космосу, проходя сквозь маленькие планеты и маленькие звезды, вспыхивающие и взрывающиеся в невесомости.

— Я познаю себя, открою все тайны мира — и что дальше? Зачем, ведь тогда я просто испарюсь, сольюсь с этим миром. И я могу лишиться разума, чувств. А я хочу чувствовать, жить. Да, я просто хочу жить, а не сохранить свою драгоценную шкуру, как ты мог подумать. Если на Земле узнают об этой аномалии, ее изучат. Если все, что ты только что сказал, не иллюзия, не обман, тогда, может, на Земле настанет мир? Может, если все получат ответы на свои вопросы, больше не будет войн? Или их станет меньше. Пойми, надо рассказать людям. Я расскажу, а ты можешь делать, что хочешь. Но ни ты, ни я не знаем, чем все закончится.

Стив достал рацию, поймал частоту и озвучил координаты разбившегося корабля. Меж тем Мартин смотрел на зеленые, розовые и красные волны, среди которых рождались яркие звездочки.

Голубой горизонт остался позади, а над головой стали появляться и исчезать сотни комет. Медленно из-за большой планеты песочного цвета, в настоящем космическом пространстве, стало выглядывать красное солнце, лучи которого стали плавно покрывать темную поверхность каменистой местности. Выглянувшее с другой стороны голубое солнце также стало захватывать каждый сантиметр поверхности планеты. Уже через несколько мгновений в отражении скафандра Мартина стали отражаться множество разноцветных солнц, ослепляющие, красивые и опасные. Поверхность раскалилась до предела. Но Мартин уже ничего не чувствовал.

Его брат Стив остался в темноте ждать помощи, когда он сам сделал единственный роковой шаг в бездну. Теперь он мог спокойно снять скафандр, блуждать по планете и видеть все, что происходит во Вселенной. Теперь он стал ее частью.

Тевяшов Н., 04.11.2014

Из стаи

Безумный ливень, который он наблюдал, проникал в каждую частичку всего пыльного, засохшего и грязного, что случилось за день. А таких дней у него было много. Изображение на лужах сильно искажалось, смешалось с листвой. Капли разбивались об асфальт. Дул сильный ветер, беспокоя некогда дремлющие деревья, и разбрасывал повсюду листья, мусор. Пьяный, немытый, больной, он не мог спастись от стихии. Его плащ развеивался на ветру, все его тело было пропитано дождевой водой, под глазом синяк, а в душе одиночество. Он прислонился к уличному фонарю, который разгонял тьму неприятным оранжевым светом. Пьяницу тошнило, в руке была бутылка. Внутренние спазмы не давали покоя, и он высвободил желудок от всего лишнего. Потом отдышался, прополоскал рот и достал сигареты.

Вся пачка, включая сами сигареты, превратилась в неприятный комок из бумаги и табака. Потом мужчина повернул голову в сторону дороги. К нему шел парень, в костюме, с зонтиком, покрытым осколками дождя.

– Отвали! – Крикнул мужчина.

– Брат, это ты?

– Отвали! Иди к черту! Ты нас обманул, бросил. Иди к черту!

– Ты всегда был глуп.

– Брат? Брат?! Иди к черту, сука!

Со всей силой он размахнулся и разбил бутылку об асфальт. Осколки разлетелись в стороны, ливень еще больше забеспокоился, а по пустынным улицам пронеслось эхо словно разбившегося бокала красного вина, несколько поцарапавшего мраморный пол. Человек в костюме ушел, бросив несколько купюр. Они были скомканы, лежали в луже и, в темноте, привлекали внимание мужчины. Когда ветер унес деньги, он отвернулся и выдохнул. Неожиданно он услышал женский стон. Оттуда, со школьного двора. Там лежала девушка, в крови. На кожаной одежде было много серебристых безделушек. Он подбежал к ней.

– Скорую…

Он достал телефон. Голубой экран погас, и мужчина со всей дури швырнул его об стену. Он сел рядом и спросил: «Есть закурить? ». Потом полез во внутренний карман ее куртки, нащупал сигареты, зажигалку и, прикрывшись от дождя, закурил. Немного поразмыслив, он решил перенести ее в центр двора, где были деревья и кусты. Там он нашел «розочку», которую спрятал в карман, и сел рядом с умирающей.

– Давай я попробую донести тебя до больницы?

– Ага…

Оба они курили и смотрели на дальний ночной фонарь, где недавно стоял мужчина.

– Почему люди такие уроды? Почему люди делают друг другу больно? Почему ты истекаешь кровью?

– Он убил меня… Он не понимал… Он жестокий…

– Тихо-тихо, – он прижался к ней. – Тихо, все позади. Извини что спросил.

– Может мы плохо себя ведем?

– Может. Но мы же не делаем кому-то плохо. А может и делаем, так, чуть-чуть. Но по нам-то бьют, и еще как бьют. За что?

– Может случайно?

– Может и так.

Потушив сигарету, он взял ее на руки и вышел на дорогу. Впереди он услышал чей-то смех и мигом повернул в сторону. Это уже был не короткий путь до больницы, но другого варианта не было. Машины отсутствовали (кроме тех, что были припаркованы). Она уже была бледна, когда он дошел до медицинского учреждения. Белый свет больницы открыл для всех небритое, с синяками, красным глазом и покрытое морщинами лицо.

Теперь он стоял один, двери больницы были закрыты, а дождь все лил. Тогда он развернулся и побежал прочь, в парк, что был неподалеку. Он скрылся среди деревьев, и никто его больше никогда не видел. Люди только слышали, как поднялась в высь стая птиц.

Тевяшов Н., 28.07.2015

Коснуться солнца

Он стоял посреди пустыни, в старом потертом пиджаке, с чемоданом. Дул сильный ветер, разнося оранжевый песок. Он провел рукой по волосам и пошел вперед. В одно мгновение он почувствовал тяготы и лишения бесконечного пути, который будет преодолевать вечно. Мышцы заболели, глаза покраснели, одежду прошиб пот. В какой-то момент он просыпался от вечного сна. Каждое утро, в своем загородном домишке, он наливал себе чай, садился за старый клеенчатый узор и смотрел в окно. Было прохладно, белое солнце в тот день казалось болезненно бледным. Он вышел из дома и пошел к цветам, которые сам когда-то посадил. Там были и тюльпаны, и ирисы, и колокольчики. Одна лишь белая роза опустила свой бутон.

Бутон белой розы подобен огню – белому и чистому. Это один из тех огней, которые горят над умирающим. Он встал, поднял шашку, заблестевшую под белым солнцем, и поскакал в бой, крепко держась за коня. Пот стекал по его лицу. В такие моменты провожающий брал полотенце и протирал лицо теплой водой. Взмах! Другой! Третий! Порубленные на куски солдатики казались игрушечными. Это все игра.

Мужчина в пиджаке стоял посреди пустыни, освещая себе путь белой розой, хоть и не было темно. Солнце пряталось за горизонт. Он все шел, не зная куда и зачем. Он что-то говорил себе под нос. Провожающий старался расслышать его. Безуспешно. Это был бред.

Вещи – игрушки. А рядом он… умирает. Он дошел до горизонта и коснулся солнца. По его лицу вновь потекли капли пота, и провожающий тем временем протирал его лицо полотенцем. Он слишком долго работал, слишком долго жил. Мужчина в пиджаке лег на траву. Его неподвижные глаза уставились на облачное небо, и провожающий, сидя по-прежнему у кровати, затаив дыхание наблюдал, как поблескивает словно звезды роса на мертвом лице. А белая роза на столе провожала его в последний путь.

Тевяшов Н., 29.06.2017

Мгновение с Венерой

Как-то, в жаркий летний день, я решил зайти в кафе. Обстановка этого места была подходящей для работы: посетителей почти не было, в воздухе царили спокойствие и умиротворенность. Заказав чашку крепкого кофе, я сел за столик у окна и включил ноутбук. С каждым введенным символом я пытался уйти от реальности, поймать вдохновение, но, увы, ничего не получалось.

Наблюдая за жизнью большого города, я уже не первый день работал над своим новым романом. На улице было шумно, и в этом замечательном заведении я смог, хоть и ненадолго, скрыться от обыденности жизни.

Солнце было скрыто за белыми облаками, было душно. Я закрыл глаза и попытался вспомнить интересные истории из своей жизни, то, о чем я смог бы написать. В это момент в кафе вошла прелестная девушка. Она села за столик у выхода, достала тетрадь и начала что-то писать.

Солнце бережно покрыло ее теплым светом. Ее локоны заиграли золотом. В ней удивительным образом сочетались скромность и обаяние. Эта девушка, божественной красоты, олицетворяла собой настоящую женственность и грацию. Любой художник отдал бы жизнь лишь за то, чтобы написать ее портрет. Она была очаровательна.

Затаив дыхание, я пристально наблюдал за ее движениями, изящными и в тоже время неуверенными. Я чувствовал, как за внешней привлекательностью скрывается богатый внутренний мир, полный иллюзий и надежд. Неожиданно она посмотрела на меня. В ее глазах, голубых, как небо, я увидел любовь к жизни.

Она собиралась уходить. Я не хотел расставаться с ней. Казалось, я больше не увижу ее. Где же теперь будет блуждать это прекрасное создание?

Пустующее кафе стало нагонять тоску. Я еще долго работал над романом. Периодически вдохновение то покидало меня, то возвращалось. В конце концов, я закончил свое произведение, которое впоследствии назвал «Carpe diem».

Наступил вечер. Фонари вдоль дорог заиграли белыми и желтыми огнями. Работа кафе близилась к завершению. Допив кофе, я неспешно встал, собрал свои вещи и направился к выходу. Выйдя на улицу, я вновь оказался в водовороте обыденности.

Тевяшов Н., 04.02.2013

Моя девочка

Как тут холодно. Вокруг одни кирпичные здания, трубы. Вообще похоже на заброшенный завод. И где здесь выход? Может за углом? Нет. А если пройти дальше? И там нет. Интересно, а как я попал сюда? Ладно, попробую кого-нибудь позвать.

– Э-э-э-эй! Люди! Здесь кто-нибудь есть?!

Да открывайся же! Черт! Непробиваемая дверь. А что это вообще такое, может склад? Надо забраться повыше. По лестнице. Так. А где выход? Вижу. А город? А, вот и он! Красивый, блестящий, хрустальный, цвета неба, и расположен как, за зеленым полем. Иногда, если прислушаться, будут отчетливо слышны мысли людей, живущих в городе. Их голоса. Можно услышать рев машин, свист пролетающих иномарок. Даже увидеть тех людей в костюмах, мужских и женских, бегущих с портфелями, папками и телефонами. И как хочется в том городе раствориться, стать счастливым. Но потом подумаешь хорошенько, и не хочется растворяться, а счастья все-таки хочется. А зачем? Зачем я думаю о городе, рисую его себе в картинках? Ведь город там, далеко. Он только виднеется на горизонте, а я тут, с кровью на затылке и без копейки денег. А кто меня так уделал, может люди из города? Хм, заняться им больше нечем. Нет, скорее местные.

Так что же получается: ни там нехорошо, ни здесь? А где? Хотя, о чем я думаю, я же никуда без Кати. Катенька... Да, хорошо там, где нас нет. И ведь с этим можно поспорить. И пока я сам с собой спорю, жизнь идет. Я же РАЗМЫШЛЯЮ, ДУМАЮ, и, еще страшнее, АНАЛИЗИРУЮ. А все от чего? А от того, что нет во мне твердости. Не умею я сам сделать свою жизнь лучше. Нет, нужно винить всех вокруг, поливать дерьмом и говорить, какой я хороший и несчастный.

О, а это кто? Девочка! Ты откуда? А, понятно. Тогда ладно. А сколько тебе? Пятнадцать? Ну, садись рядышком. Ты куришь? Эх! И кто научил? Сама значит. И вот так новое поколение и загнется. И кто в этом виноват? Путин! Только он! Всю страну развалил, и до детей добрался! Девочка! Ты, это, не кури, не надо. Слушай, а приведешь меня в город? Отлично!

Вспомнил. Дождь пошел. Вон, под ту крышу, быстрее!

– А мама у тебя есть?

– Да. Она в городе, ищет меня. Я от нее убежала.

– Ну и дура. От мамы убежала. Сейчас дождь пройдет, и беги в город. Там все твои.

– Я тут хотела…

– Ничего ты не хотела! Чего от мамы ушла?

– Она не хочет, чтобы я встречалась с Сашей.

– Значит в чем-то она была права, хотя тебе решать.

Она замерзла, и я тоже. Я стоял и смотрел, как она дрожит. Я обнял ее. Она такая мягкая, теплая, нежная. Я прижал ее к себе сильнее. И вот я дурак-то! Вот, держи мое пальто, грейся. И она так мило в него завернулась. Я поцеловал ее в лоб и прижал девочку к себе.

Впереди мы увидели Сашу и еще четырех парней. У Саши был очень злой и нездоровый взгляд. На вид ему, кстати, было лет двадцать. Они подошли к нам.

– Ты! Ты что делаешь, а?! – Он был крайне раздражен и все время шмыгал носом.

– Ничего, – мой ответ, кажется, разозлил его.

– Сашенька, не надо. Он просто больной, не трогай его, – крикнула она.

Он ударил ее. Вы даже не представляете, как все во мне переменилось, когда я увидел ее, лежащую в луже, под дождем, с разбитым носом.

– Позволь! Ты что творишь! – Крикнул я.

Дальше я плохо помню. Он достал цепь. Потом меня душили и били... а ты ангел, девочка? И я ангел? Ничего себе! Девочка, скажи, а я умею летать? Тогда давай так: ты лети в город, а я пойду своей дорогой. Давай мне сигарету, улетай, и больше никогда не возвращайся.

Тевяшов Н., 17.07.2015

Отчаяние и ужас

Он открыл глаза. Жар охватил его тело. Все болело, дышать было тяжело. Вокруг были развалины какой-то постройки античных времен. Вдали — горящие небоскребы. Они были полностью охвачены пламенем. Небо было беспросветно черным. Вокруг, под небоскребами, земля была охвачена огнем, из которого выходили демоны и бесы. Они уничтожали все живое на своем пути.

Покалеченный, покрытый копотью, он встал. Высококлассная униформа и бронежилет спасли ему жизнь, приняв удар на себя. Рядом лежало ружье. Вокруг — тела погибших. Взяв оружие, он осмотрелся: везде были ужасные твари, царили смерть и хаос.

У него не было шансов, Земля давно утонула в адском пламени. Он достал фотографию своей семьи. В глазах все двоилось, пот стекал по лицу. Он с трудом разглядел лица жены и дочери. Убрав ее, он стал заряжать ружье. Глаза слезились, голова сильно болела. Вдруг он услышал страшный грохот.

На дорогу вышел самый большой демон. Эта адская машина наводила страх и ужас лишь своим видом. Солдат понимал, что его шансы на спасение были ничтожны. Единственно, что оставалось — пойти напролом. Послышался взрыв, и на землю посыпались искры. Все его тело было в ожогах.

Отчаяние и ужас — все, что он чувствовал в последние минуты своей жизни. Он выбежал из укрытия и открыл огонь по врагам. Солдат побежал на самого большого демона. Тот открыл глаза. Тело солдата стало медленно превращаться в пепел. Страшная боль должна была поставить его на колени, но он продолжал бежать и стрелять. Наконец он упал. Демон закрыл глаза и пошел дальше.

Тевяшов Н., 02.03.2014

Пиксели в отражении

Стоял я красивый, модный, в солнцезащитных очках, в парке большого города, созерцая мир в луже. Белое солнце, как пришелец из других миров, чуждо нам, и под его лучами холодно. Особенно в белой рубашке. Какой-то пацан пялился на мои серебряные часы. Я улыбнулся широкой белоснежной улыбкой, в какой обычно отражается весь мир.

Я анализирую, обрабатываю и создаю информацию, выгодную моим клиентам. И я могу вам сказать наверняка: информации столько, что словами не передать. Мир переполнен ею. Люди сплавились с информационным полем. Человек перестал дистанцироваться от вещей, определенных данных (воспоминания, знания, мысли, чувства) и в результате сам превратился в носитель информации, подобно оптическому диску или флеш-носителю. Причем первых никогда ни в чем не убедишь (или убедишь с трудом), зато вторые мечутся от одной мысли к другой.

В цифре оказались мы сами, но почему? Мы боимся рассыпаться на пиксели? Боимся не вовремя очистить корзину? Тут мои мысли прервал дождь. Смотря на серое небо в отражении, я задавался вопросами. Что я такое: цифры или свет, набор микросхем наэлектризованного мегаполиса или дитя природы, архив данных или человек? Держа в руке смартфон, на который пришла очередная спам рассылка, ко мне стали приходить в голову печальные выводы. Я бросил его в лужу. Смартфон ударился об песок, подняв брызги вверх. Экран погас.

Я ушел в серый дождливый фон, прикрываемый красно-желтыми огнями.

Тевяшов Н., 18.06.2017

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: