Положитесь на ход событий.

Сесар Родригес

Отец Сесара Родригеса был кадровым офицером, всю жизнь он служил в американской армии, но решение Се­сара (родившегося в 1959 году) поступать в военный колледж Южной Каролины, известный как Цитадель, было продиктовано вовсе не желанием пойти по стопам отца. Сесар намеревался заняться бизнесом и строить ка­рьеру в деловом мире. Он, однако, счел, что необходимо преодолеть разбросанность и дисциплинировать свою жизнь, а лучшего места для этого, чем Цитадель, с ее су­ровым и жестким укладом, трудно было сыскать.

 

В одно прекрасное утро 1978 года, когда Родригес был на втором курсе, сосед по казарме поделился своими пла­нами. Он собирался сдавать экзамены, необходимые для поступления на службу в авиационные подразделения ВВС и ВМС. Родригес решил присоединиться и тоже сдать экзамены — просто так. Он и не предполагал, что в результате успешно пройденных испытаний через не­сколько дней будет зачислен на курс подготовки летчи­ков для военно-воздушных сил. Первоначальное обуче­ние летному делу и тренировочные полеты предполага­лось проходить без отрыва от основных занятий здесь же, в Цитадели. Родригес согласился пройти обучение, решив, что все это довольно интересно, а если надоест, в любой момент можно прекратить. Тренировки дава­лись ему без труда. Сесар получал огромное удоволь­ствие от задач, которые приходилось решать, ему нрави­лась полная сосредоточенность, которой требовали по­леты. Возможно, дальше будет не менее интересно, и Родригес решил продолжить обучение. Окончив Цита­дель в 1981 году, он был направлен для прохождения де­сятимесячных летных курсов на базе ВВС в Вэнсе, штат Оклахома.

 

И вот тут-то внезапно начались трудности. Вэнс оказал­ся Родригесу не по зубам. В Цитадели занятия проходи­ли на легких самолетах «Сессна», здесь же тренировались на Т-37 — дозвуковых реактивных самолетах. Приходи­лось носить шлем весом 4, 5 килограмма и восемнадцати­килограммовый парашют за спиной. Кабина была тесной и душной. Инструктор сидел рядом впритирку и, не спу­ская глаз с курсанта, следил за каждым движением. От напряжения, жары, физических перегрузок, возника­ющих при полетах на таких скоростях, Сесар обильно потел, его буквально трясло. Ему даже казалось, что са­молет нарочно подпрыгивает в полете, норовя его уда­рить. К тому же в полете нужно было следить за непо­мерным количеством различных показателей и перемен­ных параметров.

 

Работая на тренажере, Родригес управлял полетом отно­сительно уверенно и ощущал, что держит ситуацию под контролем. Но, оказавшись в кабине реального самолета, не мог подавить панического страха и растерянности — его ум не справлялся с обилием информации, ему не удавалось решить, какие действия и в какой последова­тельности следует выполнять. После нескольких месяцев обучения он завалил сразу два полета подряд, получил неудовлетворительные оценки и, к стыду своему, был отстранен от полетов на целую неделю.

 

Прежде Родригесу не приходилось терпеть неудачи, все давалось ему легко. Преодолевать любые препятствия на жизненном пути было для молодого человека делом чести. Но перспектива, которая вырисовывалась перед ним сей­час, удручала. На курсы вместе с ним поступило семьдесят человек, и почти еженедельно кто-то выбывал из програм­мы. Отсев был жестким, безжалостным. И он, судя по все­му, следующий в очереди на отчисление, окончательное и бесповоротное. У него, конечно, были шансы исправить положение, когда допустят до следующего полета, но шан­сы очень маленькие. Почему у него не получается, он ведь старается изо всех сил? Может, подсознательно его стра­шит сам процесс полета? Но куда страшнее было потерпеть неудачу и провалиться.

 

Родригес вспоминал годы учебы в Цитадели. Несмотря на небольшой рост, он был отличным нападающим в футбольной команде. Тогда он тоже переживал минуты сомнений и даже паники. Однако обнаружилось, что усиленные тренировки — и физические, и умственные — помогают ему преодолеть страх, наверстать упущенное, исправить недостатки. В футболе его выручало то, что он раз за разом проигрывал ситуации, в которых чувствовал себя неуверенно, — благодаря повторению он осваивал­ся в них, и страхи отступали. Ему нужно было больше практиковаться, как следует освоить процесс, тогда и ре­зультаты не заставляли себя ждать. А почему бы не при­менить этот рецепт и в теперешней ситуации?

 

Сесар стал проводить на тренажере втрое больше време­ни, приучая себя иметь дело с большим количеством все­возможных параметров. В часы отдыха он воображал, что находится в кабине пилота, повторяя те маневры, ко­торые давались ему особенно плохо.

 

Когда его снова допустили до полетов, Сесар изо всех сил старался сосредоточиться, выжать из каждого занятия максимум. При каждом удобном случае он поднимался в воздух — например, если заболевал кто-то из курсантов, он тут же занимал его место. Медленно, постепенно мо­лодой человек учился сохранять спокойствие в кресле пилота и управляться со всеми сложными операциями. Через две недели после возобновления полетов ему уда­лось пройти тест и остаться на курсах. По успеваемости он теперь занимал место в середине группы.

 

Когда до окончания обучения оставалось десять недель, Родригес критически оценил свое положение. Он уже слишком продвинулся, чтобы сдаться и сложить руки. Ему нравилось решать сложные задачи, нравилось летать, а теперь стало понятно — больше всего на свете он хочет стать летчиком-истребителем. Но для этого нужно было окончить курс одним из лучших. В их группе было не­сколько «золотых парней», будто созданных для полетов. Перегрузок они не боялись, а наоборот, словно подза­ряжались от них энергией. Сесар в число «золотых пар­ней» не входил, скорее был их противоположностью, но делать нечего. Решительность и упорство и раньше по­могали ему в жизни, должны были помочь и теперь. В последние недели предстояло заниматься на сверхзву­ковом самолете Т-38, и Сесар попросил своего нового инструктора, Уилса Уилера, не щадить его и не давать спуску — ему непременно нужно войти в число лучших курсантов, и ради этого он был готов на все.

 

Уилер пошел ему навстречу. Он безжалостно гонял Ро­дригеса, давал нагрузку в десять раз большую, чем «золо­тым парням», заставлял многократно повторять каждый маневр, пока курсант не падал в изнеможении. В полете инструктор подмечал все слабые стороны Родригеса и заставлял снова и снова упражняться именно в том, что Сесар особенно не любил. Он беспощадно и язвительно критиковал своего ученика.

 

И вот однажды во время тренировочного полета на Т-38 Родригеса посетило странное и упоительное чувство — казалось, будто самолет стал продолжением его рук. Должно быть, так ощущают полет «золотые парни», по­думал он, только для этого ему потребовалось десять ме­сяцев изматывающей работы. Родригес больше не увязал в деталях, пытаясь припомнить все, что должен сделать. Возникло ощущение, хотя и смутное, возможности ино­го, высшего мышления — он мог видеть общую картину полета в составе эскадрильи и в то же время управлять всеми сложными операциями в кабине. Это чувство по­являлось и исчезало, но было таким потрясающим, что им окупались все усилия, весь нелегкий труд.

 

В итоге Сесар Родригес окончил курс третьим и полу­чил назначение на прохождение вводного курса для летчиков-истребителей. Там, в еще более сложных усло­виях, где конкуренция была еще выше, все повторилось снова. Сесару опять и опять приходилось догонять и пе­регонять «золотых парней», и — терпением и трудом — он добивался своего.

 

Постепенно он рос в чинах и стал полковником ВВС США. Одержав в 1990-е годы три победы в воздушных боях, он получил звание аса.

 

Что отличает истинных мастеров от всех прочих? Часто эти отличия на удивление просты. Обучаясь чему-то, мы нередко приходим в отчаяние — кажется, что нам со всем этим не справиться, это выше наших возможностей. Уступив этому чувству, мы, сами того не замечая, преда­ем самих себя и только потом окончательно сдаемся. В группе Родригеса было много курсантов, которые по способностям ничуть не уступали ему, но не прошли ис­пытания до конца. Разница между ними не столько в целеустремленности, сколько в полном доверии самому себе. Многим из тех, кто преуспел в жизни, в юности приходилось что-то осваивать — вид спорта, игру на му­зыкальном инструменте, иностранный язык или еще что-то. Им не понаслышке знакомо это переживание — преодоление страхов и отчаяния, переход к циклу уско­ренного обратного хода. Поясню. В моменты, когда на­стоящее полно сомнений, в памяти всплывают воспоми­нания о прошлом удачном опыте. Наполняя нас уверенностью, они помогают проскочить точку, на ко­торой другие застревают или опускают руки и сдаются.

 

При отработке навыков время играет решающую роль. Предположим, что отработка продвигается равномерно, в стабильном режиме — идут дни, недели, и вы овладе­ваете определенными элементами.

Постепенно навык усваивается, становится частью вашей нервной системы. Вам уже не нужно вдумываться, вникать в детали, и это позволяет видеть более широкую картину. Это — вос­хитительное чувство, и к нему вас приведет практика, приведет непременно, независимо от того, с какой сте­пенью одаренности вы были рождены. Единственное, что может помешать, — это вы сами, ваши переживания: скука, паника, отчаяние, неуверенность. Вы не в силах справиться с ними, но для процесса обучения это нор­мальные переживания, через них проходят решительно все, включая больших мастеров. А вот что в ваших си­лах — это верить в успех. Скука улетучится, как только вы займетесь делом. Паника исчезнет после многократ­ных повторений. Отчаяние и разочарования — верный признак движения вперед, сигнал того, что мозг осваи­вает все более сложные вещи и на новом уровне нужда­ется в дополнительной практике. На смену сомнениям придет уверенность, когда вы достигнете мастерства. Поверьте, что все это произойдет, позвольте естествен­ному процессу обучения двигаться вперед, и все прочее тоже наладится.

 

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: