О том, что наиправдивейшее выражение единобожия, восхваления, прославления и утверждения состоит в неприписывании Всевышнему находимых в сущем атрибутов

Мы скажем: разумы стремятся утвердить единственность Всевышнего Бога, превознести, восславить и восхвалить Его достойным образом. К тому есть два пути: утверждать за Ним наивысшие атрибуты или отрицать атрибуты и не приписывать их Ему. Поскольку утверждение единобожия и прославление [Бога] путем приписывания Ему атрибутов ведет ко лжи и вымыслам о Всевышнем, когда соотносят с Ним Его не достойное и уподобляют Его Его же творениям, что ниже Его, то наиправдивейший способ утверждения единобожия и восславления состоит не в приписывании атрибутов, но в обратном, а именно в отрицании их.

И вот мы вслед за праведниками единобожия, последователями чистых имамов встали на путь утверждения единобожия и восславления чрез отрицание атрибутов, ибо сие и есть истинная правда. Поскольку правдивость заключается в том, чтобы утверждать в вещи что-либо действительно в ней сущее и отрицать за ней то, чего в ней нет, то мы считаем, что если мы припишем Всевышнему какой-либо атрибут, а тот атрибут – не Его, а иного (ибо он относится к сущему, получившему бытие от Него, кое отлично от Всевышнего), то тем самым солжем – ведь ложь и состоит в том, чтобы приписывать вещи то, чего у нее нет, или отрицать за ней то, что у нее есть. А если мы будем отрицать за Ним какой-нибудь атрибут и тот атрибут будет не Его, а кого-либо иного, то мы в том будем держаться правды. Вот мы и встали на сей путь утверждения единобожия, очерченный руководящими столпами водительства пути к Истине (тарик аль-хакк) (да пребудет с ними благословение Божье! ). Ведь именно так мы будем утверждать, восславлять, превозносить и восхвалять [Бога] правдивым словом и утверждать Всевышнего без какого-либо обращения к атрибуту, без всякого сравнения (ташбих), уподобления (тамсиль)или определения Его: имеющий разумение, истинный брат наш ясно видит такой смысл наших речей.

{64}

Если, утверждая чрез отрицание, мы говорим: Он не есть ни это, ни то и ни другое, – и все, что мы отрицали, является сущим в сотворенной Природе, то тем самым утверждается, что к Нему не приложим никакой атрибут и что Он отличен от всякого сущего. Это вовсе не означает отрицания [Бога] (та'тыль), как то представляется некоторым умникам, что мнят себя в здравом уме, а на самом деле суть враги себе. Всепожирающий огонь отрицания [Бога] возгорается маяком безбожия только тогда, когда действие частицы «не» (а оно – отрицание) специально направляется на Всевышнюю оность, дабы подвергнуть ее отрицанию, например, если говорят «не-Он» или «не-Бог». Именно это означает открытое отрицание [Бога], именно оно ввергает душу в пучину гибели, в геенну огненную. Здесь же действие частицы «не» направлено на отрицание атрибутов, а не Всеславной оности, так что отрицаются именно атрибуты, но никак не Всеславная оность.

Здесь точно так же, как когда мы сначала говорим о Боге, «что Он не описываем атрибутом»: частица «не» относится к атрибутам и телам, имеющим атрибуты, отрицая их у Него, сам же Он упомянут словами «что Он»; упомянутый утвержден, отрицаемы же именно атрибуты. Или же когда мы затем говорим, «что Всевышний не есть и неописываемый атрибутом» – эта фраза подобна первой, поскольку отрицает за Всевышней оностью то, что не подверглось отрицанию в первой фразе (т. е. фразе «что Он не описываем атрибутом»). А именно, действие [отрицания] в нашей фразе «Он не есть и не-описываемый атрибутом» направлено на те вещи, для которых лишенность атрибутов является характерной (таковы души и Разумы, кои выше того, чтобы носить атрибуты тел), дабы отрицать за Всевышней оностью то, что является принадлежностью сих вещей с их самостями, каковые они суть; сама же Всевышняя оность упомянута нами, когда мы говорим «Он», а упомянутый утвержден, и оность есть, отрицанию же подверглось все то, что говорится о сих вещах, так что нет здесь порочного отрицания [Бога] или чего-либо в сем роде.

Поразмыслив над сим непредвзято, всякий поймет, что все погрешившие против истины украшали учения свои, стремясь в утверждении единобожия к тому же, к чему {65} стремимся и мы, когда используем частицу «не» для отрицания за Всевышним того, что принадлежит иному. в особенности это относится к мутазилитам, которые, начиная с изложения основ учения и украшая свои сочинения, говорили, что Всевышний не описываем атрибутами тварного. Эта фраза подобна нашей, когда мы говорим, что Всевышний не описываем атрибутом и что о Нем не говорится то, что говорится об имеющем определение; а это высказывание подобно тому, когда мы говорим, что Всевышний не описывается атрибутом и в то же время не есть не-описываемый атрибутом (то есть не подобен тому, для кого отрицание определения стало атрибутом). Это их высказывание есть основа нашего учения, и, на нее опираясь, мы утверждаем, что не говорим о Всевышнем ничего, что говорится о тварном, – именно этого мы хотим достичь утверждением единобожия и именно на это направлены наши речи.

Однако мутазилиты утверждали единобожие на словах, в сердце же держали убеждения безбожников, ибо первоначальное их утверждение, что Бог не описываем атрибутами тварного, оказалось опрокинутым, когда они Всевышнему приписали атрибуты, причитающиеся тому, что не есть Бог, ибо говорили, что Он есть Живой, Знающий, Могущественный (и прочие атрибуты). Боже упаси! Мы ведь говорим: [Он] не есть то-то, например: [Он]не описываем атрибутом; это высказывание утверждает то, что не описывается атрибутом. Если сказать: и не то-то, например, и не не-описываемый атрибутом, причем сей «не-описываемый» (не есть то же, что отрицалось частицей «не» в первой фразе, то это будет утверждением того, что не есть то не есть то, что утверждалось в первой отрицающей фразе), а именно утверждением того, что не есть ни описываемое, ни не-описываемое атрибутом. И так далее, пока частица «не» не охватит все сущее без остатка, отрицая в каждом высказывании то, что она утвердила в предыдущем, и утверждая иное, вовсе не имеющее атрибута: отрицание всего будет означать утверждение иного, лишенного всего (муджаррад), а именно Всевышнего, который превыше атрибутов того, что имеет атрибуты, который вознесен над тем, чтобы частица «не» могла бы отрицать Ему причитающееся (так что сии врата познания оказываются запертыми), ибо нет у Всевышнего того, что частица «не» могла {66} бы пресечь, умалив Его величие; Он в ослепительном блеске своего господствия и превознесенности таков, что постигающая мощь разумов иссякает, а светильники познания гаснут.

Сей способ утверждения единобожия, когда берется сущее и отрицается оно само и его атрибуты, чтобы утвердить искомое, свободное от его признаков, не является неизвестным. Его использовали арабы в иных целях, являя в том образцы красноречия. Известно, например, такое описание великодушного и гостеприимного мужа: «Они мало пасутся, часто становятся на колени, а, заслышав звуки лютни, убегают: их ждет погибель». в этой фразе описаны верблюды, которых сей муж часто ставит на колени у себя во дворе и не пускает пастись, дабы быстро можно было заколоть их на угощение, а заслышав мелодию лютни, верблюды сразу понимают, что сейчас будут заколоты. Эта фраза утверждает, что сей муж великодушен и гостеприимен, причем атрибут этот ему не приписывается непосредственно в специально имеющих такой смысл словах. И не вследствие отсутствия способностей идти сим путем красноречия к предельной цели выразительности и понимания становятся ясные речи темными, а красноречие – косноязычием; о нет, мы шли совершенно ясным путем единобожия, на котором нет ни единого пятнышка.

Короче говоря, несостоятельность утверждении единобожия посредством утверждения (исб ат ва идж аб)[37] за Всевышним атрибутов (а Он превыше их) как истинных (а не метафорично или как-либо еще в этом роде, к чему бывают принуждены люди ради красноречивости) становится ясной при исследовании сего вопроса. А именно, когда приписывают Ему атрибуты, то либо приходят к невозможному, чего нельзя сказать о Всевышнем, либо уходят в бесконечность, что означает небытие сущего; и то и другое уничтожает единобожие. А именно, если то, на что сущее опирается в своем бытии, не является утвержденным (когда оно было бы утверждено само по себе и не нуждалось ни в чем ином), но для утверждения своей оности нуждается в ином, причем оность сего иного такова же, как и его, так что сие иное будет нуждаться в другом ином, и так до бесконечности, то от него самого не проистечет акт (ибо утвержденность его самости обеспечивается иным, и этим он отвлекается от {67} акта), а значит, не от него самого будет существовать сущее, но всегда от иного. То же ты можешь увидеть на примере чисел, существование коих связано с единицей: если не утверждена она, то и прочие числа не удержатся в бытии. Однако само сущее, бытийствуя, бытием своим глаголет о ложности того, что уводит в бесконечность; а ложность того, что уводит в бесконечность, влечет и ложность высказываний, приписывающих Ему атрибуты (Он выше и славнее атрибутов! ).

Мы покажем на примере одного атрибута, как это приводит к невозможному, из чего будет следовать тот же вывод относительно всех остальных атрибутов. Итак, мы скажем: бытие – один из атрибутов; утверждение, что оно должно быть приписано Всевышнему как истинный атрибут, приводит с необходимостью к выводу о том, что у Него, во-первых, есть Всевышняя самость (да славится Всевышний Бог! ), которая имеет бытие как атрибут, а во-вторых, сам сей атрибут, бытие, ибо Всевышний не есть сей атрибут, а сей атрибут не есть Всевышний. Тогда сей атрибут, приписанный Всевышнему, неизбежно должен быть обусловлен либо Его самостью (а она превыше того! ), либо чем-то иным. Если сама Его самость вызывает и обусловливает сей атрибут, то необходимость его будет связана с утвержденностью этой самости самой по себе, прежде сего атрибута и без него, дабы она могла тогда произвести это действие – вызвать необходимость [атрибута]; а изначальная утвержденность самости означает, что нет ничего ей в том препятствующего и что она не нуждается ни в чем, что как-либо уводило бы ее в сторону от этой утвержденности. Если же самость утверждена без этого атрибута и не нуждается ни в чем, что уводило бы ее в сторону от утвержденности, а бытие есть атрибут, с которым утвержденность никак не связана, то совершенно ясно, что для самости в этом атрибуте нет нужды (ибо сама она утверждена), а значит, нет и необходимой потребности (когда бы, обусловливая его, она приобретала то, чего у нее не было). А коль скоро она в нем не нуждается и не испытывает в нем необходимости (когда бы, обусловливая его, она приобретала то, чего у нее не было), то и приписывать его Ему как обязательный явно невозможно и не соответствует Его достославности, невозможное же нельзя приписывать Всевышнему.

{68}

Это в том случае, если обязательность сего атрибута соотносится с Его самостью, которая утверждена прежде сего атрибута. Если же приписать этот атрибут Всевышнему таким образом, что самость не будет предшествовать ему по утвержденности, но они будут в том равны, то это вызовет потребность в чем-то ином, что сделало самость особой (так что она не есть сей атрибут) и атрибут особым (так что он не есть сия самость) – ведь самость не свободна от сего атрибута, как было бы, если бы она его делала необходимым, но сей равный с самостью атрибут не вызван ею и не ею сделан необходимым. Тогда получается, что утвержденность самости связана с необходимостью иного; если же необходимо иное, то и о нем придется говорить подобным образом, и так до бесконечности, что явно невозможно.

Итак, если иное, а не Он, вызывает необходимость сего атрибута, то речь пойдет, как мы сказали, до бесконечности, против чего свидетельствует разум, ибо сущее утверждено. И коль скоро необходимость сего атрибута приводит к тому, что мы показали, а сие ложно, и все атрибуты подобным же образом влекут невозможное, то Всевышний, следовательно, свободен от атрибутов (которые суть под дланью Его творения) и вознесен над ними, Он есть действователь их и всех вещей.

Поэтому, если мы и говорим о бытии Всевышнего Бога, то лишь в качестве вынужденной формы выражения, ибо душа не может пользоваться ничем, кроме возникшего, знание о котором получено через чувство, а оно (бытие.– А.С.) – один из атрибутов действия, проистекающего от Всевышнего в мироздание, обозначаемое как Первое Сущее и Первый Разум. [Проистекающее] от Него действие не обращается на Его самость и не воздействует на нее, как то бывает с нашими действиями, которые, изливаясь в бытие, влияют на наши души и приносят им то, чего у них не было (это мы объясним с Божьей помощью в надлежащем месте); нет, Его действие утверждено и актуально, в чем и заключается разница меж сими двумя действиями. И пусть упрямец не утверждает обратное, уподобляя необходимую утвержденность самости [Бога] атрибутам (о коих мы говорили), приходя в том к замешательству и вступая на бесовский путь, затемняя дело и вводя в заблуждение, выстраивая невозможное. Здесь следует говорить только необходимое, {69} что утвержденная самость [Бога] превыше атрибутов (всеславен Бог и велик! ), а бытие сущего нуждается в утверждении со стороны Всевышнего, на коего и опирается сущее в своем бытии (как мы то показали ранее). Так запираются двери безбожия; всеблаг и всевышен Господь миров, ничто из сущего не соучаствует Ему, поскольку Он есть Он, и нет иного бога кроме Него; лишь Бог дарует крепость и силу; на Бога уповаю и к Нему взываю во всех делах своих; Бог о рабах Своих зоркий попечитель.

{70}

КВАРТАЛ ТРЕТИЙ

О Пере, или Первом Сущем

С семью улицами

УЛИЦА ПЕРВАЯ

Об утверждении Сотворенного (мубда'), кое есть Первое Сущее; о том, что бытие его – не от его самости, что оно – поддерживающая причина всего сущего и что оно не есть ни тело, ни сила в теле и не принадлежит телесному миру

Мы скажем: Всевышний вознесен над всеми степенями совершенства и ущербности, единства и множественности, частица «не» бессильна отрицать у Него атрибуты или носителей атрибутов, от коих неотъемлема черта сотворенности: Он, как мы показали, вне пределов того, к чему разумы могут отыскать дорогу силой своего света и движения мысли, и закрыт путь постижения Его каким-либо атрибутом. Однако то, что ниже Его, есть сущее – носитель атрибутов, и в наших силах найти способ содержательно говорить о нем.

Итак, коль скоро разумам посильно говорить, используя сущие в сотворенной природе атрибуты, именно о том, что «кроме Него», чье бытие сотворено Им, то мы скажем, что идущее в бытии первым, как представляется, не было, а затем стало путем творения не из чего-либо и не посредством чего-либо, и не в чем-либо, и не через что-либо, и не для чего-либо, и не с чем-либо. Оно есть Первое, и в порядке бытия его бытие – утвержденное и первое; оно {71} есть первый предел (нихая) и первая поддерживающая причина ('илл я'уля), с которой связано бытие прочего сущего, устремленное ко второму пределу. Так же и в порядке бытия чисел единица есть первая и утвержденная, ибо она есть первый предел и первопричина, с коей связано бытие прочих чисел, устремленное ко второму пределу. Такова утвержденность его (Первого Сущего.– А.С.) в порядке сущего.

Что касается направленности действия и его необходимого излияния в бытие, то если бытие первого не утверждено, то и второму закрыта дорога бытия, а если бытие второго не утверждено, то третьему закрыта дорога бытия. Значит, второе и третье могут обладать бытием только тогда, когда утверждено бытие первого для них, которое и есть причина их бытия.

Итак, бытие третьего, четвертого и прочих сущих доказывает бытие первого из них, утвержденного, которое есть такая причина, что не будь ее, не было бы и прочего. Так бытие сущего утверждает существование некоего первоначала (мабда' 'авваль), от которого и проистекает упорядоченность сущего в бытии. Сие первоначало мы именуем Первым Разумом и Первым Сущим, бытие коего – не от его самости, а благодаря сотворению его Всевышним.

Пойдем далее от обратного и скажем: поскольку все сущее опирается в бытии на ему предшествующие поддерживающие причины и всякое сущее в своей самости является актом того, что ему предшествует, материей для его воздействия и действователем в ином, что ниже его и что есть для него материя, то из бытия сущего следует, что оно восходит к той поддерживающей причине, которая утверждена и к которой восходят все поддерживающие причины как к своему пределу, которая в своей самости есть акт, проистекающий от Того, о Ком нельзя сказать, что Он действователь, и она есть претерпевающая воздействие, но не материл, и воздействует не на отличную от себя материю. Ведь бытие любого сущего связано с утвержденностью ему предшествующей поддерживающей причины: не будь она утверждена, и его не было бы. Девятка, например, есть поддерживающая причина бытия десятки, и если ее бытие не утверждено, то и десятка не может существовать. Из того, что сущее утверждено в бытии, следует, что и {71} поддерживающие причины утверждены и что сущее в направлении первого из сущего теряет свою множественность и становится более малочисленным, пока не дойдет до одной-единственной, утвержденной вещи, которая и есть предельная поддерживающая причина всех причин. Так, среди чисел бытие девятки доказывает бытие восьмерки, а бытие восьмерки доказывает бытие семерки – и так они (числа.– А.С.) постепенно теряют множественность, распадаясь на то, из чего возникли, пока не придут к утвержденной единице, которая есть поддерживающая причина их всех и из которой они все образованы. Бытие сей предшествующей по порядку единицы не от ее самости, но она в своей самости есть действие, [проистекающее] от того, о ком нельзя сказать, что он действователь, и она претерпевает воздействие, но не есть материя, и воздействует она не на отличную от себя материю.

А что оно (первоначало сущего.– А.С.) есть самостный акт, мы сказали потому, что оно есть Первое Сущее (как мы то покажем далее), происшедшее от Того, о Ком нельзя сказать, что Он действователь, ибо тогда, будучи действователем, Он был бы и действием, а будь Он действием, Он бы требовал того, от чего проистекла Его оность, – а это, как мы показали в своем трактате «Сады», уводит в бесконечность.

Об утвержденности, как мы сказали, Первого, с которым связано все прочее, свидетельствует наш анализ поддерживающих причин сущего и их восхождение к единому, бытие коего – не от его самости, но от иного. А именно, мы нашли, что человек, последнее из сущего и его второй предел, распадается на многочисленные испытывающие воздействие вещи, что суть как бы материя, претерпевающая воздействие, и все они суть царство Природы, и на многочисленные воздействующие вещи, для которых царство Природы стало материей; в этой материи и совершается воздействие для того, чтобы привести к бытию то, что может существовать, например, человека или нечто иное. Все они суть актуальные; они – ангелы, коим препоручен мир. Он же (то есть человек) является воздействующим на иные, от него отличные, материи, когда он создает искусственную форму; он является претерпевающим воздействие царства Природы, и он же – действие для актуально сущих ангелов, и его действенность (фа'илийя) – от того, что он есть{73} действие иного, которое и сделало его актуальным (то есть создало его).

Мы, далее, нашли, что царство Природы и в нем действующие распадаются уже на не столь многочисленные вещи, как само это царство и в нем действующие, но на меньшие их числом, а именно на первоматерию и форму и того из ангелов (то есть – актуально-сущий элемент ['унсур]), для которого они стали материей в создании небесных сфер и первоэлементов. Царство Природы и в нем воздействующие суть оказывающие воздействие на человека и прочие роды сущего, суть подвергающиеся воздействию того, из чего они возникли (царство Природы – воздействию первоматерии и формы, а в нем воздействующие – воздействию им подобного воздействующего, им предшествующего), и они же суть действие актуально-сущего Ангела, всем и всему предшествующего; действенность их – от того, что они суть действие того, кто сделал их актуальными. Мы нашли, что первоматерия и форма и в них действующее распадаются на одно-единое, ибо анализ заканчивается первой из множественных самостей, за которой – а именно за двойкой – стоит только единица, и два уже не могут распасться на некие две вещи, которые были бы для них как отцы и матери и в них действующие, как это есть для человека или первоматерии, ибо тогда так продолжалось бы до бесконечности, что влекло бы небытие сущего. Восхождением анализа к единому, с которым связано бытие всего прочего, установлено, что это единое есть утвержденная поддерживающая причина, действие в своей самости, воздействующее на свою самость и подвергающееся воздействию в своей самости.

Скажем, далее, что всякое потенциально-сущее ущербно и обретает актуальность (а она есть ступень совершенства) лишь посредством актуально-сущего, полного (тамм) в своей самости и актуальности, на которое оно в том и опирается. Людские души в царстве Природы потенциальны и ущербны, а значит, обретают актуальность лишь посредством актуально-сущего, полного в своей самости и действии. Поскольку есть среди людских душ обретшие актуальность, как-то: пророки, заветники, имамы (мир им! ) и их последователи, достигшие обоих совершенств и обоих счастий, исполнившиеся добродетелей и очистившиеся от пороков, – значит, имеется актуально-сущее, полное в своей {74} самости и актуальности, чрез каковое актуально-сущее и достигли они совершенства и поднялись до ступени актуальности. в опоре на него – полнота их, и не будь его, не стали бы они актуальными. Итак, такое актуально-сущее существует. А если актуально-сущее, полное в своей самости и актуальности, чрез которое потенциально-сущее обретает актуальность, – если таковое актуально-сущее существует, то его самость есть либо тело, либо сила в теле, либо ни тело, ни сила в теле, так что оно не принадлежит телесному миру.

Оно не может быть телом или силой в теле, ибо наличествующие в телесном мире тела и силы в телах суть материи, претерпевающие воздействия, которые вследствие своей ущербности существуют благодаря принятию истечения (файд), приводящего их к совершенству, и которые не сами, а только при посредстве иного воздействующего могут придать вещи ей полагающееся, довести ее до предела ее совершенства. Например, небесные тела оказывают воздействие не сами по себе, но лишь благодаря тому, что земные тела, их влиянию подверженные, принимают их воздействие, или же земные тела оказывают воздействие не сами по себе, но лишь благодаря небесным телам, на оные земные влияющим. Все они, и влияющие, и подвергающиеся влиянию, бессильны ('аджиза), ибо относятся к разряду претерпевающего, ущербного в своем действии, если и способного производить многие вещи, то лишь с помощью иного действующего и при посредстве его обработки. Например, Природа бессильна произвести стекло таким же, как она произвела золото или иные [минералы], и наибольшее, на что она способна, это произвести то, из чего стекло делается: это [сырье] обрабатывает человек, делая его стеклом. Таково же железо, которое Природа бессильна явить в бытии, как она явила серебро; бытие железа связано с работой человека, который доводит его до ступени сущего из того состояния, из которого Природа не смогла его довести. Так же и женщин Природа бессильна родить в украшениях и платьях, с разрисованными щеками и окрашенными хной руками, в чем и состоит их совершенство; наибольшее, на что она способна, – это просто явить их [в бытии], и уже человек занимается тем, чтобы полностью украсить их. Так же и души людские она не смогла произвести исполненными, не нуждающимися в своей актуальности в ином.

{75}

Все они испытывают воздействие, нуждаются в ином для свершения своего воздействия, ущербны в своей самости и акте, ибо самость их слагается из двух друг от друга отличных частей (как, например, самость человека – из тела и души), нуждающихся друг в друге для поддержания своего бытия. Тому, что ущербно, предшествует совершенное и полное в своей самости и полное в своей актуальности. Мы же предположили, что оно (Первое Сущее.– А.С.) полно и совершенно по самости и полно в своей актуальности, а если оно совершенно и полно по самости и акту, то оно никак не может быть ущербно по самости и акту. Если же оно не может быть ущербно, то, следовательно, не может быть телом или силой в теле, ибо тело и то, что в теле, испытывают нужду и ущербны. Итак, оно не тело и не сила в теле; а коль скоро оно не тело и не сила в теле и при том существует, следовательно, оно не принадлежит миру тел. Итак, установлено, что оно не принадлежит к телесному миру.

Если бы оно, кроме того, нуждалось для своей актуальности в другом, существуя посредством принятия воздействия оного другого (подобно душам, которые посредством принятия такого воздействия переходят из потенции в акт), то это означало бы, что оно ущербно в своей актуальности, даже будучи полным по самости. Но ущербное в своем акте, полное по самости идет после полного по самости и акту, которое выше оного разрядом и предшествует ему. А этим установлено, что идущее в бытии прежде, превышающее разрядом оное актуальное, посредством коего потенциальное переходит в акт, есть Первое Сущее, самодостаточное в своем акте и не нуждающееся для своей актуальности в ином.

Когда сие установлено, а именно, что самодостаточное, не нуждающееся в ином для своей актуальности и есть Первое Сущее, совершенное и первенствующее, мы спросим, может или нет сие Первое Сущее быть тем самым вознесенным над атрибутами Всевышним, с которым связано бытие сущего? Да примет душа со спокойной уверенностью результаты нашего расследования: нет, никак не может. Ведь сие [Первое] Сущее либо явило все сотворенное, либо само является Первым Творением. Оно не может быть Тем, от Кого явилось творение, ибо существующее от него (Первого Сущего.– А.С.) ущербно в своем акте; {76} между тем непреложное суждение гласит, что будь оно явившим творение, то от него существующее было бы совершенным, не нуждающимся в ином для своей актуальности. Коль скоро ложно, что от него появилось сотворенное, то оно есть Первое Творение, совершенное своем акте и не нуждающееся для него в ином, каковое иное существует от него, ущербно и нуждается для своей актуальности в ином; оно – первое в бытии, опережающее в бытии прочее, полное в бытии, полнота бытия, Первый Разум, Первая Граница, Первое Творение, занимающее первый разряд бытия. Это оно, как представляется, не было, а затем стало, сотворенное совершенным и вечным; оно есть Приближенный Ангел, Величайшее Слово; и нет бога, кроме Сотворившего его.

Правильность нами сказанного о распадении и восхождении к чему-то одному утвержденному, пределу всех вещей, подтверждается тем, что дедуктивно вытекает из существования мира [законо]уложения ('алям аль-вад')[38], пророческого произведения, о коем заповеди нам незыблемо свидетельствуют, из того, что этот мир соответствует Божественному произведению. То, что дает человеческой душе совершенство, жизнь и актуальность, мы разложили на то, из чего оное возникло, и обнаружили, что оно множественно, объединено же двумя вещами. Это, во-первых, Закон, (шари'а) и его столпы, кои суть обряды поклонения знанием и действием: первое доставляет душе формы, второе исправляет ее. Сей Закон относится к совершенству человеческой души так же, как макрокосм, вмещающий небесные сферы, первоэлементы, планеты и природные силы, относится к телу человека и его душе (а сие множественное уравновешивается пророческим произведением и соответствует ему). А во-вторых, это имам, объединяющий земные границы, которые сохраняют Закон, распространяют познания о нем, призывают знать и действовать по Закону; лишь благодаря им, благодаря их научению становится человек человеком. Влияя на душу человеческую научением своим и указуя верный путь, приводя ее к ступени совершенства и уровню разумов, они для совершенства сей души – то же, что для мира актуально-сущие ангелы, коим препоручен мир[39] и кои оказывают свое влияние на его тела и природные силы, дабы вывести в бытие все, что может существовать из числа животных, растений и минералов. Их (ангелов.– А.С.) {77} существование в Божественном произведении равновесно и соответственно их (земных границ.– А.С.) существованию в пророческом произведении: как первоэлементы и силы их сами по себе не способны своим актом породить от себя производное, но только посредством на них воздействующего, и на них воздействующее само по себе [неспособно на это], но лишь посредством первоэлементов и сил их, оное воздействие претерпевающих, так же и знание Закона и его основ распространяется только земными границами, которые и распространяют эти знания, открывая в них таящееся, и сами по себе сии границы не могут воздействовать на души, но могут лишь посредством начертаний, установлений и наук Закона. Таково меж ними равновесие и соответствие.

Затем, дабы добыть правдивое свидетельство правильности нами сказанного о том, на что распадается мир и в нем действующее, мы посмотрели, на что распадаются Закон с его столпами и частями, земные границы, его осуществляющие, и из чего все это возникло. И вот мы обнаружили, что они распадаются не на столь же множественное, сколь множественны столпы Закона, им установленное знание и действия, но на меньшее. Первое из сих двух – Писание со всей недосягаемостью его красноречивых форм; оно уравновешивает и соответствует тому, на что распался мир со своими столпами[40], небесными сферами и планетами, а именно первоматерии, которая составляет единство со своей формой. Второе же – исток ('асас), сохраняющий сие Писание, из коего проистекает Закон; Писание для него наподобие материи: в нем он действует, извлекая таящееся в нем знание, распространяя его, поддерживая Закон и укрепляя его. Он равновесен и соответствует Ангелу, воздействующему на первоматерию и форму, из которых [образовался] телесный мир и мир Природы.

Мы разложили, далее, Писание и исток на то, из чего они произошли, и нашли, что бытие их – от глаголющего (натык), а он – единое: так мир уложения восходит к своему пределу, за которым уже нет ничего, относящегося к его роду. Это уравновешивает то и соответствует тому, на что распадаются первоматерия и форма и на них воздействующее, а оно – единое: сущее восходит к своему пределу, за которым есть только то, что к роду сущего не относится. Притом невозможно, чтобы бытие истока и Писания{78} происходило от двух вещей, но только от одной, ибо меж глаголющим и меж истоком и Писанием (источником и опорой Закона) нет посредника, как невозможно, чтобы первоматерия и форма и на них воздействующее распались на двоицу, но предел распада – первое из сущего, и если оно не обладает единичностью, то это ведет к беспредельному, а не имеющее предела существовать не может.

Мы, далее, нашли в мире Законоустановления ('алям аш-шар') учеников, которые могут подняться к ступени знания и достичь совершенства лишь при наличии учителя и наставника, который бы учил их и влиял на них, наставляя и исправляя их. Это соответствует установленной нами необходимости бытия того, на кого существующий потенциально опирается в обретении своей актуальности, и уравновешивает оное. Мы нашли, что все осуществляющие научение и наставничество границы религии, как более, так и менее достойные из них, не способны сами по себе извлечь и уловить науки, но нуждаются в том, кто разъяснил бы им это; это соответствует нами установленному бессилию сущего (как влияющего, так и испытывающего влияние) довести вещи до их предела и соответствует оному. Мы нашли, что бессильный самостоятельно извлечь науки ущербен по самости и акту – по самости, ибо она не выправлена установлениями Закона; по акту, ибо он не обрел формы божественных религиозных знаний. Это находится в равновесии и соответствии сказанному нами о том, что всякое претерпевающее воздействие и нуждающееся для своей актуальности в ином ущербно по самости и акту – по самости, ибо она состоит из двух различных частей; по акту, ибо он нуждается в ином.

Мы также нашли, что полный по самости, ущербный по акту воздвигнут для ущербного и по самости, и по акту. Таков, например, исток, который полон по самости, ибо совершенен, и ущербен по акту, ибо нуждается для оного в Писании и Законе, дабы посредством их воздействовать на души, взывать к истолкованию (та'виль)и вести к знанию равновесия миров в пророческом произведении, исправляющему явное и связанному с действием. Это находится в соответствии и равновесии с установленным нами относительно того, что переводящий потенциальное в актуальное, не принадлежащий телесному миру полон и совершенен {79} по самости и ущербен по акту, ибо для его исполнения нуждается в приемлющем, которое было бы для него наподобие подвергающейся воздействию материи. Мы нашли, что исток становится истоком чрез глаголющего, полного по самости и акту, благодаря коему исток существует и к которому возвращается. Это находится в равновесии и соответствии с нами установленным бытием того, кто предшествует полному по самости и ущербному по акту (посредством коего потенциальное переходит в акт), кто полон и по самости, и по акту, то есть первого из сущего, первого предела сущего.

Мы нашли, что в мире Закона и уложения глаголющий есть основа, к которой восходят как к своему пределу все земные границы, а над ним – только Тот, Кто дал ему сей высокий ранг. Глаголющий полон по самости, ибо достиг совершенства, и полон по акту, ибо он установил и разъяснил Закон и принес ясное Писание, не нуждаясь ни в чем ином и не прибегая к помощи другого, но лишь Того, при Чьем посредстве существует и достиг полноты, Того, Кто над ним. Это находится в соответствии и равновесии с установленным нами относительно того, что Первое Сущее есть основа, к которой восходит все сущее как к своему пределу, что над ним – только сотворивший его Всевышний и что оно полно по самости и акту.

Поскольку глаголющий является поддерживающей причиной, к которой восходит как к пределу все, что есть в религиозном уложении, будь то потенциальное или актуальное, и от него (глаголющего.– А.С.) сущее равновесно богосотворенной природе, то тем самым доказано, что Первое есть поддерживающая причина, к которой восходят как к пределу все поддерживающие причины, и как глаголющий есть первооснова ('асль 'авваль), от которой возникли Писание и исток, так же и Первое есть первооснова, от которой возникли первоматерия и отличная [от нее]форма; как глаголющий стал глаголющим не при содействии кого-либо из своего людского рода, так же и бытие Первого не проистекает от чего-либо из его рода; как глаголющий стал сущим чрез иного, посредством коего – его бытие, так же и Первое стало сущим чрез иное, посредством коего – его бытие. Таково истолкование речения Божьего «подобие доброго слова – доброе древо»: [41] подобное чрез подобное.

Из нами сказанного ясна утвержденность Первого {80} Сущего – что бытие его проистекает не от него самого, что оно есть действие, воздействующее и подвергающееся воздействию в самом себе, что оно есть предел, к которому восходит все сущее, что оно не есть ни тело, ни сила в теле и не принадлежит миру телесному.

Далее приведено наглядное изображение сих сущих в их взаимной уравновешенности и взаимном соответствии; исполнен благости Господь миров, нет бога кроме Него, Всеславного и Всевышнего, неизмеримо вознесенного над измышленным чадами тьмы; к Богу прибегаю и на Него уповаю во всех делах своих: Он о рабах Своих зоркий попечитель.

 

⇐ Предыдущая123456789

Поделиться: