Глава вторая, в которой становится понятно, что расклад не просто хреновый, а намного хуже

Александр Мазин

 

Мы платим железом

 

Глава первая. Замковый остров. Свеи идут!

 

Они пришли за три недели до Йоля. Аккурат с началом календарной зимы. Пришли, чтобы нас уничтожить.

Нельзя сказать, что я их не ждал. Ждать неприятностей от соседей – это нормально для любого ярла. Тем более – такого, как я. То есть получившего землю и подданных не в наследство или в подарок, а заплатившего за ярлство, как здесь говорят, железную цену. То есть волшебной силой оружия превратившего чужое в свое. Собственно, все, что было у меня, Ульфа Хвити, которого не так давно звали Ульфом Черноголовым, а еще раньше, в прошлой, считай, жизни – Николаем Григорьевичем Переляком, всё, что я нажил и чего достиг, всё это я добыл с помощью доброго клинка франкской работы по имени «Вдоводел». Ну и благодаря моему умению им пользоваться. Хотя и возможности моего интеллекта отрицать не стану. Того самого, который нынче дал сбой и уверил меня, что в ближайшее время опасности не предвидится. Враг придет, это понятно. Не тот человек шведский король, а по здешнему – свейский конунг Бьёрн, чтобы еще разок не попытаться вернуть кирьяльскую провинцию. Конечно, свеи придут. Потом. Когда-нибудь. Весной. И не ранней, а ближе к лету. Когда сойдет лед, дороги подсохнут, и откроется новый сезон морских и сухопутных походов.

Но уж точно не в канун Зимнего Солнцеворота, когда мои скандинавские соратники и вся прочая общественность активно готовятся  к грядущему празднику, радуются  хорошему и мечтают  о лучшем. Радовался жизни и я, их ярл по законному праву. Ну да, разве право силы – это не главный здешний закон? Охота, подводная рыбалка, мужские игры на свежем воздухе...

Что еще надо человеку, чтобы чувствовать величие бытия?

Любимая женщина? Так у меня их имелось сразу две, причем одна, юная и пылкая, – непосредственно под боком.

Верные друзья? Да у меня, считай, целый хирд верных друзей!

Благосостояние? Ну так я оч-чень богатенький буратина по здешним меркам.

Короче, у меня было все, что требовалось для счастья. И я был счастлив ровно до того момента, когда мой дренг Тулб Огонек не открыл предо мной нерадужную перспективу:

– Свеи идут!

Ворвавшийся среди ночи в мой закуток молодой варяг был настолько возбужден, что даже на прелести Зари свет Труворовны не глянул.

– Сколько? Как далеко? – Я уже был на ногах и искал глазами портки. О, нашел!

– Много! В трёх переходах!

Рубаха, штаны меховые (чай, не лето), носки, сапожки…

– Кто весть принес?

– Артельщики кирьяльские! Со всех ног бежали!

Могу поверить. С кирьялами у меня дружба, переходящая в восхищение. Дани я с них не беру. Все честно покупаю, пусть и по сильно  заниженным ценам. И товарами нужными снабжаю. По ценам сильно завышенным. Но это если считать по свободно-рыночным меркам. А поскольку до ближайшего свободного рынка – километров двести, да и там  обобрать неопытного человека могут ну совершенно запросто, то получается, что цены мои – очень даже справедливые. И демократичные. Даже самый дикий лесовик получает топор по той же цене, что и житель поселка. Три пачки элитных шкурок – и топор твой. Ну да, где-нибудь в Европе за каждую из шкурок дадут дюжину таких топоров, но у нас же не Европа, верно?

Зато я их не граблю. И девок кирьяльских не порчу. Ни я, ни люди мои. А если по взаимному согласию, так это ведь совсем другое дело. И в этом мое существенное преимущество перед свеями, которые и грабят, и насилуют, и живьем жгут, если решат преподать урок покорности. И перспектива получить подобный урок превращает кирьяльских лесовиков в моих преданных союзников. Что очень кстати, учитывая мой малочисленный гарнизон.

– Поднимай наших, – скомандовал я Тулбу. – Всех. И сюда, ко мне. И успокойся. Мы свеев били, бьем и будем бить!

Только так. Командир должен вселять уверенность в сердца подчиненных. Даже если у самого ее нет.

Уверенности нет. Но есть надежда. Что-то мне подсказывает, что сейчас именно тот момент, когда пушистый пипка уже дышит в затылок. Следовательно,  вероятность благорасположения госпожи Удачи максимальная.

 

После того как Свартхёвди Медвежонок отплыл домой, в моем распоряжении осталась весьма скромная команда. Если бы не перешедшие ко мне бойцы из бывшего хирда Ульфхама Трески, ситуация была бы вообще грустной. Даже приличный строй не собрать.

Но с этой шестеркой стало повеселее. Трое – дренги из разных областей Скандинавии: рыжий Мёрд Красная Шапочка, Лут Ручища и Сёльви Краденая Лепешка. Все с неплохой начальной подготовкой и перспективой вырасти в настоящих бойцов. Если выживут, понятное дело. Остальные из тех, что уже выросли. Ко мне присоединились трое матерых вояк, каждый из которых украсил бы хирд любого успешного конунга. Так что я был польщен тем, что эта тройка выбрала меня.

Первым из них был мой старый знакомец Витмид, переметнувшийся еще до того, как Заря развалила голову его непосредственному начальству.

Вторым – хитромудрый, чернявый, как и я, дан Вифиль по прозвищу Прощай. Была, как мне сказали, у него такая привычка: напутствовать этим словом своих оппонентов перед тем, как прикончить.

А третьим, к моему немалому удивлению, оказался Оспак Парус.

У меня были сомнения – стоит ли вообще его брать? Опасался, что лучший друг убитого Трески хочет отомстить за его смерть, потому ко мне и просится. Но Медвежонок убедил меня, что всё чисто. Оспак еще простодушней моего давнего друга здоровяка Стюрмира. Ульфхам шел за Рюриком-Хрёреком, Оспак шел за Ульфхамом. А теперь он – мой.

– Не сомневайся, брат! Парус теперь наш! – заверил меня Свартхёвди.

Мнению моего побратима я доверял. И Оспак стал нашим. Завидное приобретение. В бою Оспак стоил минимум двоих. И места в строю занимал столько же.

Медвежонок хотел забрать Оспака с собой, но я воспротивился. Хватит того, что он увел от меня всех варяжат, исключая Тулба Огонька, прикипевшего к Бури. Варяжата, кстати, переметнулись ко мне прямо из-под крыла Трувора.

И он это принял. Знал, что должен. Ведь именно на него Ульфхам намеревался свалить убийство меня и его дочери. План Трески провалился – и Трувор сохранил честь. И жизнь, потому что Медвежонок в запале его бы точно прикончил. Жнец, конечно, крут, но последействие дряни, которую ему подсыпал в пиво Ульфхам, сделало его никудышным бойцом минимум на сутки…

В общем, мы с Трувором не то чтобы помирились, но отношения стали скорее нейтральными. Более того, он фактически дал добро на наш будущий брак с Зарей. И она осталась со мной. Но скорее всего просто потому, что у Трувора не было физической возможности забрать ее с собой. После устроенного Ульфхамом покушения среди воинов Рюрика, посланных по мою душу, царил полный раздрай. И даже у собственных бойцов он не нашел бы поддержки. Да какая поддержка! Трувор Перуном клялся, что ни мне, ни кому-либо  из моих не причинят вреда, если я впущу их в крепость. И вот тебе, дедушка, сковородкой по щам!

В целом очень удачно получилось. Не думаю, что Рюрик еще раз попробует меня прищучить. Ну и хорошо. Мне, собственно, и свеев более чем достаточно для остроты ощущений. Вот что им до весны не сиделось!

 

Глава пятая. Отрезаны

 

Хреново, когда драка проходит без тебя. Если бы не это, я бы сказал, что должность ярла–землевладельца мне нравится. В частности, возможность усилиться с помощью ополчения – это круто. Три сотни бойцов привел ко мне Сохрой. Ну как бойцов…  охотников. В чистом поле их разогнал бы вдесятеро меньший отряд викингов. Но в поле я их гнать не стану. А вот в лес – это запросто. Вреда особого они свеям причинить не смогут, но комарами поработать – вполне. Ущерб от комаров невелик, но спать они мешают.

Примерно сотня кирьялов этим и займется, когда свеи подойдут к крепости. Остальных – на стены. Метать стрелы, швырять камни, потчевать кипяточком. Кипяточек – он в зимнее время очень хорош. Но не наружно.

А еще мы уже двое суток старательно поливаем склоны водичкой. Мороз небольшой, но ночью достаточно холодно, чтобы прихватило. Скандинавы – большие умельцы штурмовать такие вот небольшие крепости. Обледеневшие склоны их не остановят, а охотничьи стрелы против больших щитов и бронных воинов малоэффективны. Но у меня ведь не только охотники имеются. У меня есть Бури, чьи стрелы не держит даже кольчуга. И Стюрмир, способный метнуть не только копье, но и камешек весом пудика в три – на очень приличное расстояние. И еще несколько парней, способных драться со свеями практически на равных.

Опять-таки госпожа Удача, я надеюсь, сыграет на моей стороне.

Нет, грядущий штурм меня тревожит значительно меньше, чем несколько дней назад. Конечно две сотни свеев – это огромная сила. Воинство какого-нибудь английского тана или французского барона такой хирд способен пустить на рагу, почти не вспотев. Но если мои диверсанты  отработают по максимуму и оставят свеев без запасов провианта, то мне надо будет продержаться всего лишь несколько дней. А потом суровый дядька Голод скажет свое веское слово, потому что вся имеющаяся в окрестностях жратва свезена моими друзьями-кирьялами сюда, в крепость. Можно, конечно, рыбку ловить и дичь промышлять, но двести рыл щедротами зимнего леса не особо прокормишь. Ну и опять-таки придется выбирать: либо крепость штурмовать, либо на охоту ходить. Причем группами, потому что одиночек те же кирьялы самих в дичь превратят.

Главное – выдержать пару-тройку штурмов. А это мы, я думаю, сможем. Что меня действительно беспокоит, как это отсутствие Гуннара и его команды. Три дня прошло, а они так и не вернулись. И свеи, что характерно, где-то потерялись, хотя по прогнозам должны были появиться либо вчера вечером, либо сегодня утром. Но не появились.

А у меня появилось время выполнить свое обещание.

 

Я уже догадывался, что Заря – неплохой материал для ковки фехтовальщика, и убедился, что не ошибся. Скорость, ловкость, выносливость, даже сила у нее – очень ничего. Даже без поправки «на девичество». Если в случае с Гудрун я ставил на внезапность, скорость и точность, то здесь можно было мыслить шире. С упором скорее на саблю, а не шпагу, если  оперировать категориями моей спортивной юности. Если не торопиться и не ошибаться, то эта девушка далеко пойдет. Тем более что нет необходимости делать из нее универсала. Ставить ее в строй вообще не придется. Ее боевая «конфигурация» – стрелок. Так что затачивать будем исключительно на поединок. Ну, может быть, еще простейшие навыки метания ножей добавить. Еще Заря меня приятно удивила понятливостью. Базовые движения ловила едва ли не с первого раза. Меч, который я ей подобрал из трофеев, лег в ее руку, как родной. Впрочем, я тоже молодец. Не знаю, кому принадлежал раньше этот клинок, но качество у него было отменное. И вес идеальный – около килограмма. Осталось только немного укоротить эфес.

Так что с первого же урока она начала работать собственным оружием. И потратил я этот урок на то, чтобы очистить ее моторику от прошлых косяков. Тот, кто учил Зарю держать меч… Я б ему сказал пару ласковых. Хорошо хоть у нее почти не было практики. Но ломать вредные навыки все равно пришлось. Но к концу тренировки Заря уже держала меч более-менее толково и смену позиций тоже выполняла пусть медленно, но правильно.

Но завтра я у нее меч заберу. Рано. Ей еще часиков тридцать-сорок тренироваться до следующего урока с настоящим оружием.  И еще полгода минимум самой ближней дистанцией боя для Зари будут сорок шагов. Надеюсь, я сумел донести до нее эту мысль. В некоторых вещах ее упорство граничит с упрямством. Но с этим я справлюсь. Если, конечно, нам удастся справиться с нашествием свеев. Хотя строить планы на случай нашего поражения я не собираюсь. Да и какие могут быть планы у покойников?

Мне бы узнать, как дела у моих рейдеров. Но увы. До появления мобильников больше тысячи лет.

*

 

– К крепости нам не пройти, не пустят, – с сожалением признал Гуннар.

Оба проводника-кирьяла были с ним полностью согласны. Маленький отряд уже второй день уходил на восход. Бежал на восход. Со всех ног. А на хвосте у него висели десятка три разъяренных свеев. Они тоже бежали, не щадя сил. Если бы не кирьялы, то нас бы уже нагнали. Но и теперь это лишь вопрос времени. Следы в снегу замести – большая проблема. Болотными тропами тоже не уйти. Замерзли болота.

Тело Сёльви пришлось оставить в первый же день бегства.  Как и трофеи. Но свеи всё равно настигали. По проторенной дорожке бежать – не по целине.

– Надо их задержать! – заявил Вихорёк.

– Да ну? Расскажи, как, – скептически произнес Гуннар. – Нам с Парусом заслоном встать? Так тут узких проходов нет. Оставят десяток, чтобы нас порешить, а остальные даже и не замедлятся.

– Кто говорил о вас? – удивился Вихорёк. – Я останусь.

– Ага! А ярл потом нас не куски нарубит! – вмешался Оспак.

– Не ярл, – буркнул Гуннар. – Свеи. Когда догонят.

– А давайте мы останемся! – предложил Комар. – Засядем сбоку да закидаем их стрелами!

– Толку от ваших стрел! – пренебрежительно бросил Тулб. – Им с пятидесяти шагов портки свейские не пробить. Я останусь!

– Про штаны ты верно сказал, – согласился Вихорёк. – Чтобы от таких стрелков, как вы, толк был, надо шагов с тридцати бить. А с тридцати шагов свей такого стрелка сам на швырковое копье насадит. Да и ты, Огонек, один много не настреляешь. А вот если вдвоем… Хотя… Гуннар, они ведь нас точно догонят. Не сегодня, так завтра. А от крепости нас уже отрезали. Так может, дадим им бой прямо сейчас?

– Ну, за сутки многое может случиться. Например, снег пойдет.

Все с надеждой глянули на небо.

Небо не радовало: являло взгляду дивную синеву.

– Здесь селение неподалеку, – сообщил один из кирьялов на плохом скандинавском.

– И что в нем толку? – хмыкнул Вихорёк. – Помочь они нам не смогут. Выйдет так, что свеи не только нас убьют, но и ваших. И припасами вдобавок разживутся. Гуннар! Давай подеремся! Уверен, не меньше десятка с собой заберем, пока они нас в Валхаллу отправят.

– Ладно, бой, – неохотно согласился Гуннар. – Но – поумному. Выберем место, придумаем ловушки.

– И нападем! – азартно подхватил Вихорёк.

– И нападем, – вновь согласился Гуннар. – Угадаем так, чтобы ближе к вечеру вышло. В темноте хоть кто-то уйти сможет.

– А смысл бежать? – усомнился Вихорёк. – На следующий день ведь всё равно догонят.

– Ну это смотря как повоюем, – сказал Гуннар. – Если их заманить туда, где место открытое, но особо не побегаешь, то вы с Тулбом сможете их безбоязненно стрелами бить. Хоть по ногам, к примеру. Если у свеев много раненых будет, то им придется и помощь оказывать, и двигаться помогать. На это тоже время требуется. Так что можем и оторваться. Главное – правильное место найти. Виги, помоги мне растолковать этим, – кивок в сторону кирьялов, – что нам требуется.

 

Нужное место нашлось. И сравнительно близко. Норег остался доволен. Проход к берегу замерзшего озера. С одной стороны – пологий холм, заросший старыми соснами, с другой – отвесные скалы, у подножия которых –нагромождение здоровенных обледенелых камней.

– Может, други, мы и не умрем сегодня, – обнадежил Гуннар. И рассказал, что задумал.

Обсуждение не заняло много времени. Как раз успела дозреть похлебка и допечься в углях подбитые кирьялами тетерева. Торопиться и прятаться теперь ни к чему.

 

Глава шестая. На живца

 

Когда свеи вышли на берег, бледный круг солнца почти касался верхушек деревьев.

Ровно тридцать воев.

Вихорьку будто кто-то ледяными пальцами вдоль хребта пробежался. Тридцать хирдманов. Издали они казались мелкими, не опасными. Но Вихорёк знал, что если им вздумается спуститься сюда, к краю каменной осыпи, то ему конец. Двух-трех он, скорее всего, успеет положить, а потом его убьют. Или, что еще страшнее, возьмут живым, как недавно едва не взяли Гуннара.

Тогда Вихорёк и виду не подал, как ему было страшно выйти из укрытия и начать стрелять. Гуннар, наверное, решил, что Вихорёк вообще страха не знает. Как Медвежонок.

Но Вихорьку было очень-очень страшно. И в бой он вступил – даже сам не понял как. Услышал, что свей сулит Гуннару, встал и начал стрелять.

Вихорёк выдохнул медленно раз-другой, успокаивая дыхание и сердце. Тогда он действовал без раздумий. Но сейчас-то у них всё продумано. И очень хорошо. Нет, не побегут к нему свеи все сразу. Если выйдет по-ихнему, свеи вообще не побегут. Не получится. А раз так, то что такое три десятка? Подумаешь! Стрел-то у Вихорька сорок шесть. Каждому ворогу хватит и еще останется.

Да и удар его в этой игре не первый. Враг далеко, а он – высоко. И он не кто-нибудь, а Виги Ульфсон, сын ярла!

 

– Вы начнете, когда я рукой махну, – в который уже раз повторил Гуннар. – Метнете пару стрел каждый – и сразу бежать. Все поняли?

Весяне и кирьялы дружно закивали.

Задача у них простая: привлечь внимание и изобразить это самое бегство. Гуннар не думал, что они смогут нанести свеям существенный вред. Стрелять они станут шагов с сорока, а на таком расстоянии звук спущенной тетивы опытное ухо легко поймает. Если подранят одного-двух ворогов – уже хорошо. Зато отвлекут внимание от Гуннара. А уж он возьмет не меньше двоих.

– Куда бежать, помните?

Снова закивали.

Ну и хорошо. Часть погони на себя оттянут. А там уж как повезет. Они – налегке. Без броней, без щитов. А еще с ними Оспак пойдет. Если надо, Парус сможет и в одиночку придержать двоих-троих, выиграть время для лучников

Пора. Гуннар пристроился за камнем и мысленно еще раз прикинул свой будущий путь. В уме получалось складно, а как на деле выйдет?

Раньше норег так по-хитрому думать не умел. Бил по-простому. Раньше он простым хирдманом был. А теперь он – старший. Хольд, а может даже и хёвдинг. Значит, думать теперь по-другому надо. За всех. Самому решать, когда и с кем драться. И где. И как. Вот Гуннар и решал. И получалось.

Свеи шли точно по следу, который хорошо заметной тропкой прочерчивал поросший редкий лесом склон. Держались парами, шли цепочкой. Если что, могли по-быстрому строй собрать. Шли хорошо. Сразу видно: опытные. Но не родня. Потому что по-волчьи шли. У волков как? У них матерые никогда впереди не бегут. Впереди – молодняк. Те, кого не жалко, если на опасное нарвутся. Вот и у свеев так же. Дренги впереди. А те, на ком броня получше, те в серединке. Со своими бы так не обошлись.

Но что плохо для свейских дренгов, то хорошо для лесовиков, устроивших засаду. Молодые и среагируют позже и стрелы весянские для них опаснее.

Гуннар видел, что свеи не особо сторожатся. Видят, что след не такой уж свежий: где ветром припорошило, где зверек перебежал. По сторонам они, конечно, смотрят, но так, по привычке. Расслабились. Тем более что идти по утоптанному – удобнее. И озеро впереди опять же. Там открытое пространство. Всё видно. Видно и как след вправо уходит.

Но не видно, как он загибается петлей, а чуть дальше от него еще один в сторону отходит. Не видно потому, что там, дальше, тростник из-подо льда торчит. Невысокий и редкий. Человеку не укрыться, а вот лыжню прячет.

Гуннар усмехнулся. Ловко он всё продумал. И легко. Всё будто само придумывалось. Деталь к детали. Точно удача на их стороне.

 

Свеи прошли под Гуннаром в каких-то сорока локтях. Двое переговаривались негромко, остальные молчали. Увидеть Гуннара они не могли. Услышать – тоже. Дышал еле-еле, не выглядывал, слушал только.

Прошли. Гуннар выпрямился, приготовился: одно копье – в правой руке, два – в левой.

О! Начали лесовики. Защелкали тетивы, заорали свеи. Причем кое-кто – от боли. Молодцы лесовики! Ну да сейчас свеи еще и не так заорут.

Гуннар толкнулся и поехал вниз. И сразу увидел спины врагов. Свеи собрали строй быстро и умело. Но развернули его, как и рассчитывал Гуннар, в ту сторону, откуда летели стрелы.

Гуннар развернулся круто, взметнув снежный веер, и метнул копье в ближайшую бронную спину. И тут же – второе копье. В другую. Оба пришли в цель. Что не осталось незамеченным. Соседи подбитых тут же совершили поворот – щитами к новой опасности. И один из них запутался в лыжах, потерял равновесие …

Рука Гуннара будто сама метнула третье копье. Прикрыться свей не смог –копье угодило ему прямо в глупо раззявленный рот.

А Гуннар уже мчал вниз по склону, разгоняясь и умело огибая древесные стволы.

Эту часть своего пути он тоже наметил заранее, поэтому не боялся врезаться ни в куст, ни в камень. Один раз он даже рискнул оглянуться и увидел, что в погоню за ним пустилось никак не меньше полутора десятков. И трое уже выбыли из гонки, налетев на прикрытые снегом препятствия.

Опередив погоню самое малое на пятьдесят шагов, Гуннар пронесся через ложбину, затормозил боком у каменного завала, сорвал с ног лыжи, вспрыгнул на первый камень, с него – на другой.

Это был опасный миг. Как бы ни был норег ловок, но не успей он отойти от ложбины хотя бы на сорок – сорок пять локтей, копья свеев его бы непременно достали.

Но Гуннар успел. То есть пару копий в его сторону все–таки метнули, но скорее от злости, чем надеясь поразить врага.

Кирьялы всё сделали как надо. Норег – тоже. Теперь пришло время выполнить главную часть Гуннарова плана.

 

Тулб Огонёк не боялся. Он знал, что свеи до него не доберутся. Между ним и свеями – каменный завал шириной больше тридцати саженей. А потом еще и скала высотой саженей в шесть. Правда, и завал и скалу можно обойти слева. Но там – Виги. Сначала ворогам придется пройти мимо сына ярла…

Тулб видел, как остановилась цепочка свеев. Видел, как из-за деревьев появился Гуннар, метнул копья и заскользил вниз, ловко петляя между камнями и редкими деревьями. Свеи тут же устремились за ним, но не так отважно и не так лихо. Двое из них упали, отстав еще больше, но остальные, числом семнадцать, успешно скатились в ложбину – и отстали еще больше, потому что Гуннар с разгона пролетел по снежной целине до самых камней, а свеям не хватило скорости. Половина так вообще увязла в рыхлом снегу.

Те девять, что были попроворнее других, тоже опоздали. Гуннар уже был почти на середине каменного завала. Прыгал с камня на камень, будто кот. Совсем не боялся поскользнуться или промахнуться.

Тулб в который уже раз поблагодарил богов, что привели его к этим нурманам. Он не верил, что когда-нибудь сможет стать таким, как Бури или Свартхёвди, но очень надеялся, что сумеет сравняться с Гуннаром или Виги. Стать таким же бесстрашным и таким же грозным. Чтобы вот так же, как только что Гуннар, бросить три копья и поразить трех врагов. И не кого-нибудь, а таких же, как он, матерых бронных нурманов. Тулбу было видно, что все трое неподвижно лежат на тропе. И броня не спасла.

Девять свеев взобрались на каменную россыпь. Пятеро запрыгали не хуже Гуннара, четверо двигались осторожнее. Особенно один, большой и толстый свей, казавшийся еще крупнее из-за мохнатой шубы, надетой поверх брони. Этот не прыгал, а перелезал через камни, опираясь на копейное древко.

«Ты, главное, не поторопись, –наставлял Тулба Гуннар. – Пусть доберутся хотя бы до середины осыпи».

Норег не подумал о том, что часть свеев отстанет. Первые уже достигли этой самой середины, а трое одолели – примерно треть, один, толстый, сажени три, еще девять только-только добрались до камней, а самый последний вообще прекратил погоню: сидел на снегу и что-то кричал оставшимся на тропе. Наверное, ногу повредил, когда упал.

Гуннар между тем достиг скалы, подпрыгнул, уцепился двумя руками за трещину, толкнулся ногой от уступа и довольно быстро полез наверх. Но не так быстро, как надеялся Тулб. Всё же скала была крутая и местами обледенела. Свеи завопили все разом. Тулб не мог разобрать, что они орут. Он пока что не очень хорошо понимал по-нурмански. Да и неважно. Зато он видел, что они делают. Самые быстрые запрыгали по камням еще быстрее, явно надеясь выйти на бросок копья раньше, чем Гуннар заберется наверх. Те, кто только–только подоспел к осыпи, разделились. Пятеро из них побежали на лыжах влево, в обход, остальные тоже полезли на камни.

Гуннар велел Тулбу сначала бить тех, кто подальше от скалы. Чтоб не сбежали. Но Тулб увидел, что самый быстрый из свеев остановился и раскачивает копье, примериваясь, и выстрелил сначала в него. И попал свею прямо в середину груди. Тулб счастливо улыбнулся. Он знал, что сделал хороший выстрел. До свея было не так уж далеко, но стрелять сверху – надо уметь. И угадать с ветром  тоже. Стрела пробила бронь и вошла в свея на треть длины. Тем не менее копье он метнул. Тулб видел, как оно ударило в камень в пяди от руки Гуннара и улыбнулся еще шире. Он надеялся, что его стрела сбила свею бросок.

Три ближайших свея, которые тоже собирались метнуть копья, моментально присели и прикрылись щитами. Тулб даже удивился, как быстро это у них получилось. Раз – и вместо людей круги щитов с выступами умбонов посередине. Вот теперь можно пострелять и по тем, что дальше. Что Тулб и сделал: встал во весь рост (в первого он стрелял с колена) и послал еще три стрелы, две из которых поразили цель. Правда, уже не так точно: оба раза – в ногу.

Теперь уже все свеи спрятались за щитами.

Кроме того отряда, что пустился в обход.

Гуннар взобрался наверх, хлопнул Тулба по плечу, похвалил:

– Воин!

Затем схватил один из камней, которые они натаскали сюда заранее, примерился и метнул в щит одного из свеев внизу. Попал. Основа щита звонко треснула, правое плечо свея открылось.

И Тулб немедленно всадил в него стрелу. Свей закричал и снова спрятался за подпорченным щитом. Добивать его норег не стал. Выбрал другую цель. И камешек покрупнее.

Промахнулся. И со второго раза – тоже. Зато третий камень угодил точно в цель. Щит отбросило в сторону, полностью открыв спрятавшегося за ним свея.  И на этот раз промахнулся Тулб. Вернее, угодил в шлем. Но – крепко. Даже сверху было слышно, как лязгнуло по шлему острие, а свея шатнуло назад, и прикрыться от новой стрелы он не успел. И получилось не хуже, чем в самый первый раз. Стрела пробила кольчугу и всё, что под ней на целую пядь.

А потом Тулб увидел, как упал первый из тех, кто побежал в обход.

 

Всего пятеро, подумал Вихорёк. Да уж. Всего. Сойдись они врукопашную, Вихорёк простоял бы оч-чень недолго.

Но сейчас свеям его не достать.

А Вихорьку их – легко. Он вспрыгнул на плоский камень. Больше не опасался, что его заметят. Это всё равно случится, когда он начнет убивать.

Вторая стрела ушла, когда первая ударила в цель – в просвет между нижним краем шлема и краем щита, висевшего на спине возглавлявшего группу свея. Вторая – в бок другому. Свей упал, и даже сумел откатиться за камень. Но Вихорёк знал: рана серьезная.

Оставшаяся тройка показала себя опытными воями. Тут же сбросили щиты на руку и присели. Впрочем, один укрылся недостаточно быстро, словил стрелу в колено и не сдержал вопля. Стрела в колено – это очень больно.

– Эй вы, зайчишки! – крикнул Вихорёк двоим, сохранившим боеспособность. – Сегодня вы отправитесь к Хель! Там у вас уже немало друзей! Я постарался. Передайте привет Хейтиру и скажите, что скоро он увидится со своим ярлом!

– Ты, ссыкливый волчонок! Выйди и сразись как мужчина! – заорал один из свеев.

– Вот он я! – крикнул в ответ Вихорёк. – Я не прячусь! Это ты сидишь там и в штаны гадишь! Дрожи, зайчишка! Вон уже бегут сюда те, кто похрабрее!

Свей наверняка и сам видел, что еще четверо свеев спешат к ним.

Пусть бегут. Вихорёк знал: бегут они не сюда, а оттуда. Потому что испугались стрел Тулба.

Смешно. Они не знают, что Вихорек стреляет лучше Огонька. И спасти свеев от его стрел может только правильно собранная стена щитов. Да, он не высоко на скале, как Тулб. Однако между Вихорьком и врагами – огромная куча обледенелых камней. В правильном строю по таким не побегаешь.

А быстро бегут свеи. А теперь еще быстрее побежали! Потому что Тулб – молодец! Еще одного достал. Этот больше не бежит, а ползет. Со стрелой между лопаток.

Вихорёк отвлекся…  и едва не оплошал. Один из свеев нашел в себе мужество: вскочил и метнул копье без разбега на сорок шагов.

Стрелу Вихорёк выронил. Иначе не успел бы правой рукой перехватить копье. И даже метнуть обратно. Зря ловил. Не добросил.

Свей захохотал.

Но смеялся недолго. Он не знал, как быстро Вихорёк умеет стрелять. Теперь знает. Вернее, знал.

Теперь один остался. И этот сидит, не высовывается. Ждет подмоги.

 А подмога уже близко.

И, похоже, эта тройка думает, что здесь их не убивать, а пивом угощать будут. Ишь, как торопятся. Надо притормозить.

Вихорёк метнул пару стрел. Обе угодили в щиты. С семидесяти шагов попасть в хорошего воина, который тебя видит, очень трудно. Однако и бежать, прикрываясь щитом, тоже непросто. Тем более по глубокому снегу.

И это хорошо. А что плохо – что с тропы по склону спускаются еще семеро. И тоже нацелились на Вихорька. Хотя могло быть и хуже. Если бы они сразу двинулись в обход, чтобы зайти с тыла.

Свей из первой группы, всё это время успешно укрывавшийся за щитом, совершил ошибку. Ему бы подождать еще немного, пока соратники добегут, но он решил отступить. Сбросил лыжи и начал пятиться. Щитом он прикрывался умело. Но кое-что забыл. Например, что снежок в локоть глубиной, конечно, может прикрыть ноги почти до колен, но защитить от стрелы – нет. Так что теперь на счету Вихорька уже два разбитых коленных сустава.

Вихорёк мог бы добить подранков, но – зачем? Да, в сагах воины сражаются даже с отрубленными ногами. И в это даже можно поверить. Иногда. Если речь идет о таких, как Савртхёвди Сваресон. Но куда чаще такие раненые лишь смущают соратников стонами и становятся обузой для тех, кто цел, если надо идти пешком.

Тройка добежала. Без потерь. Потому что Вихорёк больше не стрелял. Стрел осталось маловато, немногим больше десятка. Потом какое-то количество можно будет вырезать из мертвецов, но это требует времени и аккуратности. В бою – не получится.

Оп-па. Два свея подхватили щиты убитых. Что ж, разумно. Парой щитов можно прикрыться, даже полностью выпрямившись.

И что теперь? Они стоят. Он тоже стоит. Им не достать. И Вихорьку – тоже.

Но время – на их стороне. Ждать – нельзя.

– Эй, зайчишки! – крикнул Вихорёк, приплясывая на камне, чтобы отогреть замерзшие во время ожидания ноги. – Вас трое, а я – один! Пока вы там прячетесь и слушаете, как вопят ваши дружки-зайчишки, которым я повредил лапки, я успел целую драпу сочинить! Вот мой стих о том, как бородатые свейские зайцы испугались безусого сёлундского дана!

Покажите мне свои мечи, крикнул им дан!

Покажите мечи, которые вы зачем-то носите!

А лучше сразу отдайте их мне, трусливые псы!

Женовидным больше подобает прялка!

Женовидные…

– Заткнись! – яростно завопил один из свеев. – В твоих стихах поэзии меньше, чем в хрюканье свиньи!

– Но намного больше, чем у вас – храбрости! – крикнул Вихорёк. – Я был не прав. Обидел собак. Вы не псы, вы – бурундуки в норках! Мелкие дристливые бурундучки!

– Сам ты… – начал один из свеев, высунувшись из-за камня.

Вихорёк тут же выстрелил, но свей был готов и успел сбить стрелу краем щита.

А потом всё трое разом бросились вперед.

Вихорёк успел выстрелить пять раз. Два раза  – впустую. Еще два – получше. Первому зацепил ногу, второму  плечо. А последняя стрела вошла совсем хорошо. Третьему – в живот, заодно сбив бросок копья, который наверняка снес бы Вихорька с его камня.

Потом лук пришлось оставить и взяться за мечи, свеи – уже рядом.

Двое. У одного стрела торчала из голенища сапога, у второго – из правого предплечья.

Что не мешало второму держать топор, а первому – более-менее уверенно опираться на раненую ногу. Однако перепрыгнуть на плоский камень, облюбованный Вихорьком, свей не рискнул. Зато, сбросив щит на плечо, он освободил левую руку и швырнул в Вихорька метательный нож. Вихорёк отбил его мечом, но потерял мгновение, что дало возможность второму перемахнуть на камень Вихорька и сразу ударить топором понизу справа, и тут же – щитом слева.

Если бы Вихорёк подпрыгнул или отскочил назад, щит снес бы его с камня.

Но Вихорёк уклоняться не стал: изо всех сил рубанул мечом по бронзовой оковке топорища. Клинком остановить топор практически невозможно, но Вихорёк по замаху угадал, что рука у свея подпорчена стрелой сильнее, чем тот хотел показать. Так что Вихорек рискнул. И получилось. Оружие свей не удержал. Топор улетел, а щит оказался в слишком неудобном положении, чтобы защитить хозяина от клинка в левой руке Вихорька.

И не защитил.

Зато второй свей – решился. Он прыгнул. И даже сумел не упасть. Вернее, превратить потерю равновесия в толчок, который сбросил-таки Вихорька с камня.

Упал Вихорёк крайне неудачно: спиной – на острый гребень. Кольчуга, поддевка и толстая зимняя одежда защитили. Но удар всё равно был так силен, что перехватило дух. Но хуже всего было то, что скатившись с гребня, Вихорёк угодил в щель между камнями. Да  еще головой вниз. И вдобавок врезался лбом в валун. Не совсем лбом, понятно, налобником шлема. Но удар получился жесткий. Будто дубиной приложили.

На несколько мгновений Вихорёк вообще потерял ориентацию: судорожно дергался и дрыгал ногами. В этот момент он был совершенно беспомощен, но свей этим почему-то не воспользовался.

Приступ паники прошел, Вихорёк выпустил мечи (иначе никак) уперся двумя руками, с натугой выпихнул себя из щели. И сразу стало понял, почему свей его не прикончил, пока Вихорёк пыхтел и сучил ногами. Свей хотел взять врага живьем. Но прыгнуть вслед за Вихорьком опасался. Из-за раненой ноги.

Однако когда Вихорёк выпростался из щели, свей медлить не стал.

Раз – и на Вихорька упала веревочная петля, которая затянулась на шее раньше, чем Вихорёк успел подсунуть пальцы под веревку. Все что он смог – это прижать к груди подбородок.

В следующий момент свей дернул, но Вихорёк успел вцепиться в веревку и, воспользовавшись рывком, он едва не выбрался наверх…

Почти. Хитрый свей ослабил веревку и Вихорёк снова опрокинулся на камни.

Однако на этот раз упал значительно удачнее. Да и веревку не отпустил, так что, когда свей снова ее рванул, Вихорёк сделал то же самое. Причем ухватившись за веревку уже двумя руками и упершись ногой, что совсем нетрудно, когда ты лежишь на спине между камней.

И теперь уже свею не повезло. Свободный запас веревки был выбран полностью, а отпустить ее свей не мог, потому что второй ее конец привязал к поясу. Да и раненая нога подвела – не смог упереться как следует.

Результат: свей сверзился с камня. Чем Вихорёк не преминул воспользоваться. Толчок, прыжок, и теперь он наверху, а свей барахтается под ним.

Только поразить его Вихорьку нечем. Мечи остались в щели, из оружия – нож на поясе да стрелы в колчане. А лук… А лук – вот он. Висит, зацепившись тетивой на соседнем камешке.

И это очень хорошо, что на соседнем, ведь к Вихорьку со всех ног бежит еще семеро свеев. И явно не для того, чтобы похвалить за доблесть.

Вихорёк успел дотянуться до лука и отправить его в налуч, раненый свей – встать на ноги. Вернее, на ногу. И тут же атаковал: метнул аж четыре ножа. Один за другим. Быстро и точно. Два – в лицо, два – в ноги. Ошибся. Начинать следовало с ног. Тогда, может и попал бы, потому что первого замаха Вихорёк даже не увидел. Только блеснувшую в воздухе железную рыбку. Наклон головы – и швырковый нож всего лишь чиркнул по шлему. Второй нож разминулся с целью уже на добрую пядь, а третий и четвертый – и того больше. Вихорёк отпрыгнул вправо, потом – вниз. Туда, где торчала из щели рукоять оставленного меча.

Уклоняясь, свей не удержал равновесия на обледеневшем камне… Что подарило ему сломанный палец и несколько секунд жизни. Вихорёк перевел меч в обратный хват и ударил, будто осетра острогой.

Свей еще содрогался в агонии, когда Вихорёк уже стоял на «любимом» камне, сменив меч на лук.

Семерка врагов как раз успела добежать до каменного завала… И остановиться.

Потому что побоище, учиненное Вихорьком, производило очень серьезное впечатление.

Четыре мертвеца и четверо недобитков, стонущих и вопящих. И Вихорёк с луком в руках, в одиночку победивший эту восьмерку. Восьмерку матерых хускарлов. А эти семеро, судя по скромным доспехам, были не из самых лучших бойцов свейского хирда.

Вихорёк ждал, раненые страдали, семеро никак не могли решиться… Если бы они знали, сколько стрел осталось у Вихорька, то действовали бы смелее. И возможно, всё обернулось бы не лучшим образом для сына ярла. Однако недостаток храбрости – существенный недостаток для воина.

Пока семерка топталась на месте, Гуннар уже прикинул расклад и начал спускаться со своей горки.

А Тулб, поверху, поспешил влево. Туда, откуда он мог бы достать стрелами замешкавшихся свейских дренгов.

А сверху, с тропы, прямо по оставленному Гуннаром следу уже катился Оспак Парус, а за ним, немного отставая, весяне с кирьялами.

 

– За нами увязалось трое, – рассказывал мне Оспак, запивая баранью уху горячим киселем. Уха была соленая, кисель – приторно-сладкий от избытка меда, но Оспака такое сочетание вкусов не смущало. – Мы отвели их шагов на триста, а потом я их убил. Это было нетрудно: наши молодые успели как следует подырявить им ноги. – Ложка Оспака заскребла по дну миски. Он разочарованно вздохнул и поглядел на тридцатилитровый котел, в котором тоже было пусто. Вернувшиеся разведчики соскучились по горячему.

– Там для вас еще свинью пекут, – утешил я дана и остальных. – Ты продолжай.

– Так всё уже почти, – сообщил Оспак. – Вышли на тропу – там один раненый, а остальные – всё. Раненого добили, спустились вниз, а там Виги с Тулбом по кучке уцелевших из луков садят. Четверых положили, а трое – бежать. А за ними Гуннар. Я за ним, но разве ж за норегом на лыжах поспеешь. Он всех троих и зарубил. Одного за другим.

– Последнего еле догнал, –уточнил Гагара. – Такой прыткий оказался. Если бы лыжей за камень под снегом не зацепился, мог бы и уйти. Ну, потом трофеи собрали – и сюда.

– Это было весело! – резюмировал мой сын. – Побили их как соколы – цапель!

Я поймал взгляд Гуннара и прочитал в нем прямо противоположное. Легко  не было. Они прошли по ниточке. Тактический талант норега плюс невероятное везение. Ну и то, что свеи их чудовищно недооценили.

Однако об этом я не скажу ни слова. Напротив, буду всячески поддерживать версию сына. «Как соколы – цапель! »

Потому что лагерь этих «цапель» – в опасной близости от нашей крепости. И всякий может видеть, что это очень серьезные воины. Мои рейдеры задали им жару и наваляли куда больше, чем я мог надеяться. Но свеев по-прежнему до фига и это еще мягко сказано. Причем они очень серьезно настроены. А мой хирд, несмотря на всю нашу доблесть, им на один зуб. Что же до союзников-кирьялов, то лесовики их откровенно боятся. И вполне заслуженно. Потому что это – викинги. А без поддержки кирьялов у меня нет шансов удержать крепость. Так что я сделаю всё, чтобы поддержать их боевой дух. И мои рейдеры в этом помогут. Особенно весяне и кирьяльские проводники. Пусть хвастаются и врут напропалую. Лишь бы видели в свеях не скованные из железа машины убийства, а всего лишь людей. Таких же, как они. И даже слабее. Пусть смотрят на бронных викингов и думают не о том, как те лихо управляются с оружием, а о том, как бы это оружие пригодилось им самим. Пусть видят в них не собственную смерть, а кучу трофеев, которую можно поделить после победы. И тогда у нас есть шанс. Примерно такой же, какой был у Гуннара с остальными. Но они это сделали, значит, и мы сможем. Хотя если бы свеи развернулись и отправились домой, я бы сплясал от радости. А почему бы и нет? Припасов у них – чуть, а настроение после полученной взбучки наверняка не радужное. Так что давайте ребята: чемодан – вокзал – Свеаленд.

Мечты, которым не суждено было сбыться.

 

Глава седьмая. Штурм

 

Они рискнули. И, похоже, даже не колебались, сразу взялись за дело. Со стен было прекрасно видно, как они готовятся к штурму: рубят деревья и сколачивают из них штурмовое оборудование

Что радовало: свеям пришлось трудиться самим. Когда они вышли к замерзшему заливу, все местные жители успели уйти. Ну, кроме тех, кто сидел сейчас внутри крепости и готовился отбивать штурм вместе с моей маленькой дружиной.

Впрочем, свеи неплохо справлялись и без рабского труда. И поторапливались. Зима на дворе, а зимой воинам надо кушать особенно хорошо. Учитывая же, что большая часть их провианта сгорела…

Я ожидал, что свеи отправят в лес охотничьи партии, которые, стоит им отойти подальше, будут встречены недружественно настроенными кирьялами.

Но свейский ярл, похоже, решил все силы сосредоточить на штурме крепости. Он даже не отправил никого в селение у входа в залив.

А жаль. Сделай он так, я попробовал бы перехватить эту группу и еще немного уменьшить численность врага.

Сейчас же подобраться к свеям – нереально.

От той высокомерной беспечности, которая пригодилась команде Гуннара, не осталось и следа. Враги четко контролировали территорию на добрых полкилометра вокруг своего лагеря. Сторожа на ключевых точках, наблюдатели на вершинах деревьев, лыжные патрули, сновавшие по замерзшему заливу и речке…

Это то, что я видел. Наверняка были и те, кого не разглядеть не только с моей горки, но даже с десяти шагов. Никто больше не подберется к свейскому лагерю ни днем, ни ночью. Это викинги, а они даже на чужой территории на уровень выше тех же кирьяльских охотников, заточенных на четвероногую, а не на двуногую дичь.

И числом тут не возьмешь. Тут другая арифметика. То есть двум-трем воинам пара дюжин лесовиков еще могут доставить кое-какие неприятности, но уже десяток свеев легко выстоит против сотни кирьялов. А если свеев будет сотня, то численность лесовиков уже не имеет значения. Тысяча, две, десять  – перемелют всех.

Я, однако, надеялся избежать мясорубки. Ведь у меня есть снайперская команда. И моя удача, на которую я так надеюсь, ведь сейчас самая благоприятная ситуация, чтобы она сработала.  Потому что мы все – в глубокой… яме.

Однако гарнизону своему я демонстрировал не туманную надежду, а твердую уверенность.

Мои люди, особенно ополченцы, должны видеть, что их ярл в победе не сомневается.

Иначе нам хана.

 

Свеи пошли на штурм ближе к вечеру. Я, честно говоря, не ожидал. Скандинавы предпочитают биться в светлое время суток. Чтобы боги сверху видели, какие они молодцы.

Эти решили обойтись без божьего присмотра.

Тяжелые щиты, которые викинги двигали перед собой, весили, наверное, по полтонны каждый. Но свеи – парни здоровые, а лед в заливе крепок. К сожалению.

Я очень надеялся, что хоть обледеневший склон задержит наступающих. И он задержал. Но не остановил.

Со стены я смотрел, как медленно ползет вверх то, что мои предки называли гуляй-городом. Только у этого вместо тележных колес – свейские конечности. Ходячий забор полз вверх по холму с черепашьей скоростью. Я не видел, что происходит по ту сторону щитов, но мог догадываться. Сначала – подготовить надежную опор для ног, потом разом сдвинуть деревянную стенку сантиметров на тридцать-сорок. И повторить.

Медленно, зато безопасно. Свейский ярл оценил моих лучников и принял меры. Увы, моим стрелкам эти примитивные, но надежные конструкции оказались не по зубам. Даже Бури не выстрелил ни разу. Полная защита.

Мы попробовали их остановить: пара кувшинов масла, пяток зажигательных стрел… И – полное фиаско. Промерзшая древесина гореть отказывалась категорически.

Ладно. Когда они доберутся до стен, ситуация изменится. Смола уже кипит.

Увы! На стены они не полезли. Сосредоточились на воротах. Собрали этакую бревенчатую коробочку, крышу которой еще и мокрыми шкурами накрыли для надежности, подошли вплотную и принялись долбить наши ворота.

Понятно, что мы тоже не дремали. Забросали эту конструкцию разными тяжелыми предметами, щедро полили смолой и маслом и развели на ходячем сарае нехилый такой костерок.

Однако крыша у боевого сарая оказалась крепкой. Проломить ее и поджарить тех, кто внутри, нам никак не удавалось. Гравитация не успевала разогнать наши булдыганы, ведь между горящей крышей и краем стены – меньше двух метров.

Пока свеи добирались до наших ворот, совсем стемнело. Однако костер, разгоревшийся на боевом сарае, неплохо освещал окрестности. Куда лучше, чем луна.

Коптящее пламя полыхало не только на крыше осадного устройства. Пылали и стены боевого сарая и земля вокруг. Склонен думать: свеям внутри приходилось нелегко. Даже нам наверху было жарковато и дышать трудно. А уж двум сотням бойцов…

Двум сотням!

До меня вдруг дошло: это ведь совсем не обязательно, что весь свейский хирд сейчас собрался в этом здоровенном сарае.

– Вихорёк! – гаркнул я по-словенски. – Бегом на вышку!

Сын понял меня сходу. Слетел со стены и уже через пару минут сверху раздался его крик:

– С захода! Много!

 

Мы успели буквально в последний момент. Спасло то, что свеи слишком долго выжидали. Надеялись, что всё наше внимание сосредоточится на воротах, и они смогут просочиться в крепость без потерь.

Но моя удача опять мне подыграла, и даже то, что я, тормоз, сообразил,  что нас отвлекают, только в самый последний момент, тоже сыграло в плюс. Появись мы на стене раньше, вряд ли свеи были бы так неосторожны.

Но они видели, что стена пуста. И не так уж высока, чтобы не взять ее с разбега, построив живые пирамидки. Мы появились как раз в тот как раз, когда первый из атакующих уперся руками в стену, подставив спину следующей «ступеньке». Удачно получилось.

Защелкали тетивы, и минимум десяток свеев потеряли активность. Мгновение замешательства стоило им еще десятка. Бури остался с той стороны, где ворота, но со мной были все – Вихорёк с Тулбом, все весяне, с десяток кирьяльских ополченцев и Заря. Последняя – вопреки строгому приказу не появляться на стене.

Еще одно мгновение – и еще с полдюжины свеев полностью или частично выведено из строя. И это всего-то секунд за десять.

Потом они собрали строй и прикрылись щитами. Но урон мы им успели нанести солидный. Это ж хирдманы. Каждый боец – продукт многолетней подготовки. А тут – хоп! Венчик перьев, торчащий из ключичной впадины - и этот продукт, великолепная боевая машина, корчится на земле, готовясь предстать перед Высоким[1].

К нам подоспела подмога – еще с десяток кирьялов и два полноценных бойца: Витмид и Вифиль Прощай. Первый приволок горящий факел, второй – кожаное ведро, которое он и метнул во вражеский строй раньше, чем я успел возмутиться нарушением светомаскировки. В ведре оказался жир. Причем, судя по воплям свеев, довольно горячий. И он стал еще горячее, когда туда же полетел факел Витмида. Не скажу, что это нанесло свеям серьезный урон. Так, пара-тройка обожженных. А вот то, что «черепаха» из щитов распалась,  и наши мишени оказались очень удачно подсвечены, это было просто замечательно.

Тетива Вихорькова лука защелкала со скоростью счетчика Гейгера на развалинах Чернобыльской АЭС. Тулб и Заря тоже расстарались. Причем все трое били не просто по доступным целям, а избирательно. Секунд десять – и вместо организованного строя – одиннадцать практически отделенных друг от друга воинов, укрывшихся под грибными шляпками щитов. Только в одном месте еще с десяток ухитрился сохранить единую «крышу», но – новая порция горючего, еще один костер и…

Кто-то истошно завопил по-кирьяльски.

Смысл вопля дошел до меня и без знания языка.

– Вифиль, со мной! – крикнул я, спрыгнул с заборола и помчался вдоль стены – на звук.

И опять успел вовремя. Ну почти. Увидел, как разъяренные свеи лезут через стену, а те, что уже перелезли, скидывают со стены неумех-ополченцев.

Самое время подключиться оперативному резерву. В роли которого, как обычно, выступал я сам.

С десяток плавных движений, начинающих то, что Бури поэтично определил как танец пятого небесного стража фейцуй, растворяющего малые врата, мир заискрился и мой Волк скользнул между домом и внешней стеной, разминувшись со спрыгнувшим свеем. Зато со мной свей не разминулся.  Ни со мной, ни с моим мечом.

А вот следующий свей ухитрился сигануть мне прямо на плечи. Я проглядел его, потому что махнул вниз он не со стены, а уже с крыши дома.

Однако мой Волк был со мной и я сумел не только удержаться на ногах, но  и отбить копье, которое свей жаждал воткнуть в мой загривок.

Звонкий удар – и живой груз покинул мои плечи. Я знал, чья стрела его сбила. Заря. В обычном состоянии я бы разозлился. Сказано же было: не суйся в бой! Но сейчас, когда мой мир искрился и сиял, для страха места не было. Так что мне было не жаль поделиться с любимой радостью битвы.

Плотная застройка – не самое удобное место для того, чтобы развернуться такому плясуну, как я. К счастью, лишь несколько свеев успело пройти дальше стены. Кирьялы задержали. Пусть всего лишь на один-два удара меча, но этот временной выигрыш был очень кстати. Потому что я опять оказался на забороле и заплясал на узеньком помосте, плетя стальной узор в обе стороны и смеясь от нестерпимого счастья.

На этот раз я не торопился. Чтобы чиркнуть перышком-клинком по руке, лицу или горлу, много силы не требуется. Только точность. Я возникал сбоку от перевалившегося через зубцы свея, делал короткий росчерк, высекая черные брызги, и прыгал  к следующему…

Когда сквозь вату боевого танца до меня донесся низкий жуткий вопль множества глоток, я отметил своей сталью восьмого.

«Это у ворот», – возникла в мозгу отстраненная, будто чужая мысль, когда Вдоводел оставил росчерк сначала на предплечье, а потом на шее девятого. Я вовремя пригнулся – над головой басовито прогудело копье. Второго копья я тоже благополучно избежал, отстраненно отметив, что оно вошло в черный зубец на всю длину наконечника и что такого удара моя кольчужка, пожалуй, не выдержала бы. Десятый свей перемахнул через стену, успел увидеть меня и шарахнуться в сторону. Удержаться на узком помосте ему не удалось, и он рухнул вниз, так энергично замахав руками, будто собирался взлететь. Но ни топора, ни щита, надо отметить, из рук не выпустил. Спрыгивать за ним я не стал, потому что через стену лез еще один враг, а рукомаха внизу встретил Вифиль Прощай и размашистым ударом избавил душу свея от бремени грешного языческого тела.

Одиннадцатого свея я успел встретить на полпути. Расширил его оскал вдвое горизонтальным хлестом клинка и спихнул вниз ударом рукояти по налобнику шлема. А сам устремился вверх, в два прыжка взлетев на зубец.

И тут инстинкт, повелевший мне быть как можно выше, меня подвел.

Топор прилетел не снаружи, а изнутри. Я его почувствовал, но всё, что смог сделать, это в полуповороте встретить его скрещением клинков. Но даже невероятная ловкость режима «открытых врат» не смогла компенсировать законы физики. Лязг металла – и я уже лечу со стены.

Кое-как извернувшись уже в полете, я ухитрился приземлиться не затылком, а боком. Причем первым с твердью встретился меч в моей левой руке. Несмотря на отменное качество, клинок такого обращения не выдержал и обломился. Я же треснулся оземь, чудом не надевшись на торчащий из земли обломок, и кубарем покатился по ледяной горке. Последняя мысль – о Заре. Что теперь с ней…

Александр Мазин

 

Мы платим железом

 

Глава первая. Замковый остров. Свеи идут!

 

Они пришли за три недели до Йоля. Аккурат с началом календарной зимы. Пришли, чтобы нас уничтожить.

Нельзя сказать, что я их не ждал. Ждать неприятностей от соседей – это нормально для любого ярла. Тем более – такого, как я. То есть получившего землю и подданных не в наследство или в подарок, а заплатившего за ярлство, как здесь говорят, железную цену. То есть волшебной силой оружия превратившего чужое в свое. Собственно, все, что было у меня, Ульфа Хвити, которого не так давно звали Ульфом Черноголовым, а еще раньше, в прошлой, считай, жизни – Николаем Григорьевичем Переляком, всё, что я нажил и чего достиг, всё это я добыл с помощью доброго клинка франкской работы по имени «Вдоводел». Ну и благодаря моему умению им пользоваться. Хотя и возможности моего интеллекта отрицать не стану. Того самого, который нынче дал сбой и уверил меня, что в ближайшее время опасности не предвидится. Враг придет, это понятно. Не тот человек шведский король, а по здешнему – свейский конунг Бьёрн, чтобы еще разок не попытаться вернуть кирьяльскую провинцию. Конечно, свеи придут. Потом. Когда-нибудь. Весной. И не ранней, а ближе к лету. Когда сойдет лед, дороги подсохнут, и откроется новый сезон морских и сухопутных походов.

Но уж точно не в канун Зимнего Солнцеворота, когда мои скандинавские соратники и вся прочая общественность активно готовятся  к грядущему празднику, радуются  хорошему и мечтают  о лучшем. Радовался жизни и я, их ярл по законному праву. Ну да, разве право силы – это не главный здешний закон? Охота, подводная рыбалка, мужские игры на свежем воздухе...

Что еще надо человеку, чтобы чувствовать величие бытия?

Любимая женщина? Так у меня их имелось сразу две, причем одна, юная и пылкая, – непосредственно под боком.

Верные друзья? Да у меня, считай, целый хирд верных друзей!

Благосостояние? Ну так я оч-чень богатенький буратина по здешним меркам.

Короче, у меня было все, что требовалось для счастья. И я был счастлив ровно до того момента, когда мой дренг Тулб Огонек не открыл предо мной нерадужную перспективу:

– Свеи идут!

Ворвавшийся среди ночи в мой закуток молодой варяг был настолько возбужден, что даже на прелести Зари свет Труворовны не глянул.

– Сколько? Как далеко? – Я уже был на ногах и искал глазами портки. О, нашел!

– Много! В трёх переходах!

Рубаха, штаны меховые (чай, не лето), носки, сапожки…

– Кто весть принес?

– Артельщики кирьяльские! Со всех ног бежали!

Могу поверить. С кирьялами у меня дружба, переходящая в восхищение. Дани я с них не беру. Все честно покупаю, пусть и по сильно  заниженным ценам. И товарами нужными снабжаю. По ценам сильно завышенным. Но это если считать по свободно-рыночным меркам. А поскольку до ближайшего свободного рынка – километров двести, да и там  обобрать неопытного человека могут ну совершенно запросто, то получается, что цены мои – очень даже справедливые. И демократичные. Даже самый дикий лесовик получает топор по той же цене, что и житель поселка. Три пачки элитных шкурок – и топор твой. Ну да, где-нибудь в Европе за каждую из шкурок дадут дюжину таких топоров, но у нас же не Европа, верно?

Зато я их не граблю. И девок кирьяльских не порчу. Ни я, ни люди мои. А если по взаимному согласию, так это ведь совсем другое дело. И в этом мое существенное преимущество перед свеями, которые и грабят, и насилуют, и живьем жгут, если решат преподать урок покорности. И перспектива получить подобный урок превращает кирьяльских лесовиков в моих преданных союзников. Что очень кстати, учитывая мой малочисленный гарнизон.

– Поднимай наших, – скомандовал я Тулбу. – Всех. И сюда, ко мне. И успокойся. Мы свеев били, бьем и будем бить!

Только так. Командир должен вселять уверенность в сердца подчиненных. Даже если у самого ее нет.

Уверенности нет. Но есть надежда. Что-то мне подсказывает, что сейчас именно тот момент, когда пушистый пипка уже дышит в затылок. Следовательно,  вероятность благорасположения госпожи Удачи максимальная.

 

После того как Свартхёвди Медвежонок отплыл домой, в моем распоряжении осталась весьма скромная команда. Если бы не перешедшие ко мне бойцы из бывшего хирда Ульфхама Трески, ситуация была бы вообще грустной. Даже приличный строй не собрать.

Но с этой шестеркой стало повеселее. Трое – дренги из разных областей Скандинавии: рыжий Мёрд Красная Шапочка, Лут Ручища и Сёльви Краденая Лепешка. Все с неплохой начальной подготовкой и перспективой вырасти в настоящих бойцов. Если выживут, понятное дело. Остальные из тех, что уже выросли. Ко мне присоединились трое матерых вояк, каждый из которых украсил бы хирд любого успешного конунга. Так что я был польщен тем, что эта тройка выбрала меня.

Первым из них был мой старый знакомец Витмид, переметнувшийся еще до того, как Заря развалила голову его непосредственному начальству.

Вторым – хитромудрый, чернявый, как и я, дан Вифиль по прозвищу Прощай. Была, как мне сказали, у него такая привычка: напутствовать этим словом своих оппонентов перед тем, как прикончить.

А третьим, к моему немалому удивлению, оказался Оспак Парус.

У меня были сомнения – стоит ли вообще его брать? Опасался, что лучший друг убитого Трески хочет отомстить за его смерть, потому ко мне и просится. Но Медвежонок убедил меня, что всё чисто. Оспак еще простодушней моего давнего друга здоровяка Стюрмира. Ульфхам шел за Рюриком-Хрёреком, Оспак шел за Ульфхамом. А теперь он – мой.

– Не сомневайся, брат! Парус теперь наш! – заверил меня Свартхёвди.

Мнению моего побратима я доверял. И Оспак стал нашим. Завидное приобретение. В бою Оспак стоил минимум двоих. И места в строю занимал столько же.

Медвежонок хотел забрать Оспака с собой, но я воспротивился. Хватит того, что он увел от меня всех варяжат, исключая Тулба Огонька, прикипевшего к Бури. Варяжата, кстати, переметнулись ко мне прямо из-под крыла Трувора.

И он это принял. Знал, что должен. Ведь именно на него Ульфхам намеревался свалить убийство меня и его дочери. План Трески провалился – и Трувор сохранил честь. И жизнь, потому что Медвежонок в запале его бы точно прикончил. Жнец, конечно, крут, но последействие дряни, которую ему подсыпал в пиво Ульфхам, сделало его никудышным бойцом минимум на сутки…

В общем, мы с Трувором не то чтобы помирились, но отношения стали скорее нейтральными. Более того, он фактически дал добро на наш будущий брак с Зарей. И она осталась со мной. Но скорее всего просто потому, что у Трувора не было физической возможности забрать ее с собой. После устроенного Ульфхамом покушения среди воинов Рюрика, посланных по мою душу, царил полный раздрай. И даже у собственных бойцов он не нашел бы поддержки. Да какая поддержка! Трувор Перуном клялся, что ни мне, ни кому-либо  из моих не причинят вреда, если я впущу их в крепость. И вот тебе, дедушка, сковородкой по щам!

В целом очень удачно получилось. Не думаю, что Рюрик еще раз попробует меня прищучить. Ну и хорошо. Мне, собственно, и свеев более чем достаточно для остроты ощущений. Вот что им до весны не сиделось!

 

Глава вторая, в которой становится понятно, что расклад не просто хреновый, а намного хуже

 

– Надо уходить!

Эту невеселую мысль первым высказал Витмид.

Мол, шансов у нас никаких. Совсем. Да и умирать особо не за что. Дикий край. Дикие земли. Добро бы – тыща гектар плодородной пашни, тогда другое дело. А тут... Этаких чащоб на здешней земле больше, чем воды в море.

Мы собрались в большом зале длинного дома, способного вместить две сотни пирующих. Здесь особенно хорошо было видно, как нас мало.

Плодородные пашни… Ну, ну. Мне их тоже когда-то предлагали. Ивар Бескостный. Причем вместе с работниками. Правда, не сразу, а в перспективе. Не очень отдаленной. Сразу после завоевания Англии. Может, и впрямь ну ее на фиг, эту Кирьяльщину? Когда еще она станет частью Ленинградской области? Опять-таки по-английски я говорю значительно лучше, чем по-кирьяльски.

«Уходить! » – настаивал Витмид. Никто не возражал. Мои хускарлы: Гуннар Гагара, Стюрмир, Бури, Оспак Парус, Виги-Вихорёк, Тьёдар Певец, Кёль Длинный, братья Крумисоны, Витмид и Вифиль Прощай, – молча глядели на меня. Так же, как и присутствующие здесь Заря и отец Бернар. Никто не спешил оспаривать предложение Витмида, даже мой сын Вихорёк.

Две сотни свеев. Полный хирд, причем большой хирд. Этого хватит на команды для четырех драккаров. Полностью укомплектованные команды.

Две сотни свеев, а нас и двух десятков не наберется.

Поэтому мы должны уйти в изгнание, в заснеженные зимние леса, ночевать в сырых землянках и питаться всякой дрянью, в то время как победители будут наслаждаться теплом и уютом, пить наше пиво, лопать наши припасы и валять на наших постелях наших женщин… Очень, очень не хочется такого исхода. Да, эта мысль отчетливо читалась в глазах моих людей. Однако какая альтернатива? Стать кормом для воронов?

Что бы сказал сейчас мой брат Медвежонок?

Да он, собственно, уже высказался по данному поводу. Лучше умереть ярлом, чем сдохнуть бродягой. У меня другое мнение. Я предпочту ярлом – жить. И на этой горке для меня свет клином не сошелся. Потому в тот, прошлый раз, я сумел его переубедить. Но  тогда судоходство еще не закрылось, и мы могли уйти на кораблях, прихватив  большую часть добычи. Сейчас же «Северный Змей», законсервированный на зиму, ждёт в уютном сарае следующего сезона… И если мы свалим, то он тоже достанется победителям.

Мой драккар! Свеям! Не хочу! Не позволю!

Однако две сотни – это две сотни. Они вынесут нас из крепости вместе со стенами, если потребуется. Ну вот же… ситуация!

А я так надеялся, что до весны нас никто не тронет! А весной подтянется Медвежонок с командой, может, и наш новый союзник Ольбард Синеус тоже подкинет людей…

Я надеялся.

Не сбылось.

– Они нас не оставят, – затянувшееся молчание нарушил Кёль Длинный. – Если мы уйдем отсюда, они будут нас искать, пока не найдут, ярл! – мрачно заявил он.

Чёрт! А ведь он прав, этот двухметровый сутулый похититель чужих невест. Мы очень сильно обидели их конунга. И заняв крепость, они точно не успокоятся. Начнут прочесывать леса сами и при помощи кирьялов, которые пока что за нас, но когда мы сбежим, вряд ли станут противодействовать своим прежним хозяевам, зная, как те жестоки к непокорным.

Бодрости реплика Длинного нам не прибавила.

Перспектива зимовать в лесу сама по себе не радует, а если тебя при этом будут гонять, как лису охотничья свора…

И на две сотни кэмэ вокруг никого, кто мог бы предоставить нам кров, не говоря уже о силовой поддержке. В общем, засада.

Я посмотрел на Бури. Азиат, пожалуй, самый уважаемый мною человек в нашей команде.

Бури спокойно выдержал мой взгляд. Потом достал из сумки полоску вяленого мяса и принялся не спеша жевать. Демонстративно. И все перестали глядеть на меня как на волшебника, который должен достать из шляпы наше спасение. Все уставились на плосковатую смуглую физиономию снайпера-стрелка. А тот прожевал не спеша, обтер ладони о штаны и произнёс негромко, ни к кому вроде бы не обращаясь:

– Две сотни, значит… Семь-восемь колчанов… Так, Виги?

Мой приемный сын буквально расцвел.

Новые правила счета так и сияли в его глазах. Не двести вражеских воинов, а двести метких выстрелов. Он на тренировке делает больше.

Правда, остальные хускарлы его оптимизма не разделяли, однако и они взбодрились. После реплики Длинного стало ясно: никуда мы не побежим. Потому что догонят. Значит, придется драться. Смерть в бою – это лучше, чем умереть затравленной лисой. В Валхаллу берут воинов, а не зайцев.

Но драться без шанса на победу… Как-то не очень.

Бури молодец. Напомнил: шанс есть всегда. Не в первый раз мне принимать бой при таком скверном раскладе. И я всё еще жив. И, как уже не раз отмечено, удачлив. Причем удача моя такого сорта, что подключается только при самом скверном обороте событий. Вернее, до сих пор было так, а что в будущем – неизвестно.

Однако пассивно ждать, пока нагрянут вороги, и мужественно взойти на крепостные стены – не мой вариант. Госпожа Удача приходит к тем, кто не стоит на месте. Так что ждать мы не будем. Будем действовать. Предложим что-нибудь остренькое нашим незваным гостям. Что-нибудь вроде стрелы в горлышко.

Но для начала поговорим с очевидцами.

– Виги, позови-ка сюда кирьялов, что принесли весть.

К сожалению, ничего позитивного кирьяльские охотники не сообщили. Наткнулись они на свеев случайно, однако заметили вовремя, потому что те, собственно, и не скрывались, шли без опаски. Шли на лыжах и волокли с собой санки с припасами. Вооружены справно. Мечи у многих, если не у всех, меч же – характерный признак воина-профессионала.

Развеяли кирьялы и мою надежду на то, что у страха глаза велики. «Две сотни» возникли не с потолка. Охотники не поленились: посчитали рейдеров. В палочках. Две длинных, две средних и одна короткая. Двести двадцать один боец.  Шли свеи без спешки, но и не медлили. Охотники прикинули их скорость, сопоставили с собственной и с пройденным расстоянием и сделали вывод, что опередили врагов примерно на трое суток. Я, однако, полагал, что можно смело прибавить еще день, потому что на подходе свеи наверняка притормозят: озаботятся разведкой.

А наша задача – притормозить их еще больше. И превратить беспечную прогулку по зимнему лесу в нечто совсем противоположное.

Кирьялов я наградил и отослал, предупредив, чтоб не уходили и не напивались. Они мне еще понадобятся.

Затем собрал свой хирд уже целиком, включая весян, которых за последние месяцы Бури удалось прилично подтянуть в стрелковом искусстве.

– Что к нам идут свеи, вы уже знаете, – сообщил я рассевшемуся на лавках хирду. – Их много, и мне это не нравится. Потому я хочу сделать так, чтобы часть из них до нас не дошла. Для этого нам понадобится человек пять лучших стрелков и два–три хускарла в прикрытие. Обязательное условие: все должны отменно ходить на лыжах. Бури, твое слово!

– Стрелки: Виги, Огонек, Лосенок, Комар, Сорока! – не колеблясь выбрал Бури.

Себя он в список не включил, поскольку лыжник из него еще хуже, чем из меня.

– Я тоже на лыжах хорошо бегаю! – немедленно заявила Заря, но я ее возглас проигнорировал.

В Вихорьке и Тулбе я не сомневался, а вот трое весян…

Лосенок и Комар – братья. Их Бури выделил с самого начала. А вот Сорока… Нет, хоть он и Сорока, но смотрит соколом. Польщен, что наставник определил его в лучшие.

– Добро. С ними пойдут Гуннар, Оспак и Сёльви. Старшим – Гуннар.

Эх, как хотелось самому… Но здесь я со своим тамошним лыжным разрядом – натуральный тормоз.

– Заставьте их понервничать. Убейте, сколько сможете, но при этом – зря не рисковать. И еще: Гуннар, будет славно, если они останутся без припасов.

Зима на дворе. И в лесу – тоже. Охотиться зимой труднее, а вот кушать надо хорошо. Потому что холодно.

– Постарайтесь вернуться в том же составе, что и ушли.

Всё.

Вопросов никто не задавал. Новоиспеченные рейнджеры отправились собираться, а я подозвал Повторюху, дренга из весян, и велел смотаться в селение и привести сюда старосту из поселка. Пора выяснить, могу ли я рассчитывать на серьезную поддержку местного населения. Склонен думать, что при желании аборигены способны выставить нам в поддержку не меньше чем полтысячи ополченцев. Понятно, что бросать их в рукопашную на свеев – всё равно что кусок мяса отправить в мясорубку. Даже дистанционно они вряд ли нанесут значимый ущерб бронированным хирдманам. Но летучие партизанские отряды могут изрядно снизить свеям уровень комфорта.

 

Староста примчался задолго до полудня. Он уже был в курсе главной новости и здорово переживал.

В прошлый раз свеи обошлись с ними беспощадно. Едва сойдя на берег, тут же принялись хватать и вязать. Собственно лишь благодаря свейской торопливости староста и выжил. И он, и большая часть его родовичей. Даже скот в лес угнать успели, пока свеи грабили дома побогаче и сторожевой пост. К сожалению, грабежом свеи не ограничились. Сожгли несколько домов. Но и это ладно. Но то, как они обошлись с пленными…

 

Через день после того как Ульфхам Треска едва нас не убил, я оставил гостей и сплавал к селению.

И так вышло, что опередил спасшихся кирьялов. Они появились позже, когда мы уже собрали убитых. Собрали по частям и начали обкладывать дровами.

В общем, на тризне, которую справляли вечером, я попросил Трувора уступить мне единственного уцелевшего свейского хольда. Жнец как–то почувствовал, что для меня это важно, – и отдал мне священный поединок.

– Зачем? – спросил я его перед тем, как убить.

– Когда овца отказывается давать шерсть, с нее сдирают шкуру, – ответил свей. Белокурый красавец с мужественным профилем. Он почти не пострадал в бою. Сначала шлем сорвало, потом прилетело чем-то тупым по затылку.

Меня он всерьёз не воспринял. Браслеты я снял, цепь тоже. И никто не сказал ему, что я и есть тот самый ярл, который захватил их территорию.

– Они-то причем? – спросил я.

– Забыли, кто их хозяин. Теперь запомнят. Жаль, много их сбежало.

– А вот ты не сбежишь, – пообещал я. – Ты получишь то же, что и они, а потом отправишься прямиком к Хель, а мясо твое сожрут раки.

– Я умру в бою! И уж точно не от твоей руки, мелкий! – самонадеянно заявил хольд. – Хорошо, что вы, воры из Гардарики, такие дураки. Попадись ты мне в руки, ты умирал бы долго!

– Вообще-то я не из Гардарики, – сказал я. – Я из Сёлунда. Я бы отрубил тебе большие пальцы, чтобы те, кто пирует в чертогах Одина, знали, что ты не достоин зваться свободным человеком. Но думаю, что быть рабом в Валхалле все же лучше, чем в Хельхейме.

– Твоя болтовня утомляет, мелкий, – заявил свей и атаковал. Но дрался он плохо. Для хольда. Наверное, после удара по голове он был не в лучшей форме. Мне было не трудно выполнить свое обещание. Я не стал сдирать с него кожу. Я не умею, да и противно мне делать такое. Но я отрубил ему руки и ступни, а потом схватил за шкирку и утопил в заливе. Труп утопил, потому что он истек кровью раньше, чем захлебнулся.

По правилам свей должен был лечь в ногах уходящих в Ирий варягов, но Трувор не стал меня упрекать. По-моему, он сделал из моего поступка какие-то собственные выводы и, похоже, уважения ко мне у него прибавилось. И не только у него.

К зиме поселок отстроился и выглядел даже лучше, чем прежде. Убитых, понятно, не воскресишь, но жизнь продолжалась, и ко мне хитрован староста относился теперь прям как к отцу родному.

А я-то в свое время раздумывал, как бы его к нам привязать: силой, хитростью, подкупом… И вот.

 

– Будь зрав, Сохрой! – поприветствовал я старосту.

Тот в ответ одарил меня земным поклоном:

– И тебе здравствовать, господин!

По-скандинавски староста болтал свободно.

Мы сели за стол. Я вел себя демократично, но староста сам держал дистанцию. И первым делом поинтересовался, какие у нас планы в связи с надвигающейся бедой.

– Мы не уйдем, – веско ответил я. – Это не первые свеи, которых мы будем бить. И не последние, к сожалению.

– А сможете? – всё-таки усомнился староста. – Их намного больше, как мне сказывали.

– Мы будем драться.

Староста покивал, отпил предложенного пива, а потом сам перешел к вопросу, ради которого я его и позвал:

– Мы с тобой, ярл. Чем можем помочь?

– Ты говоришь только от своей родни или от всех кирьяльских родов? – уточнил я.

– Я говорю голосом всех кирьялов ближних вод! – торжественно произнес староста. – Чем мы можем помочь? Скажи, ярл, и мы все сделаем!

 

Глава третья. Бей и беги!

 

– Сильные воины, – отметил Оспак, разглядывая свейский лагерь. – И много.

– Много – это хорошо, – отозвался Вихорёк. – Проще цели выбирать.

– Помолчите оба, – велел Гуннар.

Он думал.

Свеев они обнаружили незадолго до темноты. Ну как обнаружили… Те особо не прятались. Разбили лагерь, разожгли костры. Приняли, конечно, меры, чтоб дым рассеивался, а не поднимался над деревьями, однако двести человек не спрячешь. Видно и слышно издалека.

И стражу свеи держали не очень старательно. Гуннар заметил троих внизу и двоих, в секретах, – на деревьях. Последних – потому что внизу на снегу остались следы, которые никто не потрудился как следует замести.

Пусть сидят. Гуннар и не собирался ничего делать, пока светло. Сейчас главное понять, что, кто и где. Вот эти сани в центре наверняка с провизией, поскольку к ним наведываются те, кто куховарит. А вот на этих, упакованных особенно тщательно, скорее всего, оружие. А этот шатер посреди лагеря, надо думать, принадлежит старшему. Ярлу, небось. Обычный вождь не стал бы тащить с собой этакий шатрище. Вернее, заставлять своих людей его тащить, поскольку ни лошадей, ни собак, ни оленей что-то не видно, а любитель уюта вряд ли тащит шатер сам.

Гуннар мрачно ухмыльнулся. Он не любил родовитых. Спесивых, надменных, полагающих, что они по праву рождения могут поплевывать сверху на таких, как он, Гуннар.

Хотя как знать: если ярлу не изменит удача, то и Гуннаровы сыновья тоже будут расти в холе. А уж он, Гуннар, постарается, чтобы они поняли, что настоящее богатство и славу берут мечом, а не по праву рождения.

– Расстояние хорошее, выцелишь? – спросил норег у Вихорька.

– Для меня и Тулба – да, а Комару и Сороке – лучше поближе. У них луки слабее, – добавил он, чтоб не подумали, что он хочет обидеть весян.

– А вот оттуда? – Гуннар показал на засыпанные снегом кусты шагов на полсотни ближе к лагерю.

– Оттуда хорошо, – согласился Вихорёк. – Ночью, да?

– Соображаешь, – одобрил Гуннар. – Оспак, что скажешь?

– Хорошо бы сани поджечь, Гагара, – сказал дан. – У них там бочонок с жиром, вроде. Я бы взялся. Если вот с той стороны, то можно тихо зайти. Я бы взялся запалить, если они костры на ночь не потушат.

– Вдвоем сделаем, – Гуннару мысль понравилась. – Расспросим кирьялов, что тут вокруг и куда бежать, если что. Снегопада не ожидается, так что проследить нас – как яйца почесать. А потом пожрем и спать. До срока.

– А эти не учуют? – озаботился Оспак.

– Разве что ты захочешь горячего, – усмехнулся Гуннар.

Впервые  с начала этого похода у него было хорошее настроение. Не думал он, что свеи окажутся такими беспечными. Понятно, что против них здесь равной силы нет, но всё же не к родне на хутор идут – воевать. И что это значит?

Гуннар был далеко не дурак. Дураки не выживают там, где он выжил. А еще у него был изрядный опыт. Побольше, чем у того же Оспака, за которого всё время решал кто-то другой. И этот опыт подсказывал норегу: раз свеи идут, как охотники по тюленьему лежбищу, то не знают, на что способен Ульф-ярл и его люди. И они заплатят за свою наглость.

 

Снег – это хорошо. Гуннар любил снег. Он родился зимой. И снег был первым, что он увидел, когда родился. Правда, сам он этого не помнил. Но и его первым воспоминанием тоже был снег. Какой он мягкий и как приятно щиплет ладошку.

Гуннар оглянулся. Для этого ему пришлось немного привстать.

Белый, время от времени смещающийся бугор позади – укрытый накидкой Оспак. Он ползет по снегу совсем неплохо для дана.

Немного в стороне и подальше – Виги. Дерзкий мальчишка. Гуннар ухмыльнулся. Виги ему нравился. Он всем хускарлам по нраву. Это ж какую удачу иметь надо, чтобы трелю-пастушку сыном ярла стать! И в бою такой счастливчик лишним не будет точно. И надежный он. Из тех, что один на пятерых бросится, чтобы друга защитить. Даже такого старого зверюгу, как он, Гуннар. Нет, хорошо, что ярл доверил ему своего сына. Да еще такого, которому и сам Гуннар может довериться.

А вот лесовики… Всё, на что можно надеяться, – что не побегут раньше времени. Для этого с ними Сёльви Краденая Перчатка. Вот не повезло молодому с прозвищем. Теперь придется показать себя героем, чтобы заполучить новое, получше.

Но Сёльви храбр,  он настоящий дренг. Так что за весянами приглядит. Сбежать не даст и прикроет, если понадобится.

Четвертого стрелка, Тулба, Гуннар со своего места не видел. Но в нем норег тоже не сомневается. Тулб, как и сам Гуннар, рожден для войны, а не для мира.

Норег осторожно двинулся дальше. Ползти по снегу легко. Он мог бы –намного быстрее. Но нельзя. Дозорные свеев расположились толково, в тени, спинами к костру. Могут заметить движение. Поэтому двигались плавно, неторопливо, каждое движение – отдельно. Так рысь подкрадывается к добыче. Чтобы достать и убить наверняка.

Однако Гуннару с Оспаком убивать дозорных самим не понадобится. Как только норег окажется в одном броске от цели, Вихорёк выстрелит. И Тулб, который укрылся с другой стороны лагеря, выстрелит тоже. В своего дозорного.

А потом они покажут свеям, чем война отличается от охоты на тюленей.

Гуннар всё очень хорошо продумал.

И убедился, что его бойцы знают, что им делать.

Если всё пойдет, как задумано.

Но поскольку в бою редко всё получается, как задумано, то и на этот случай Гуннар подробно растолковал бойцам, что делать каждому, если что-то пойдет не так.

 Гуннар знал, как огорчается ярл, если кто-то из своих отправляется в Валхаллу, а норег огорчать ярла не будет. Постарается привести обратно всех, даже пугливых лесовиков.

Впрочем, страх – тоже неплохо. Тем более, эти трое пока что не настоящие воины.  Без опаски пропадут. Однако убивать они уже умеют. Поэтому всё, что требуется от Гуннара, – это придумать для них подходящее место в  предстоящей схватке. Такое, чтобы они могли убивать, а их – нет.

Гуннар слышал, как сзади передвигается дан. Гуннар знал, как и кого слушать. Дозорные не слышали ничего. И один из них, тот, что поближе, кажется, дремал.

Нет, зима – это хорошо. Холод усыпляет. Так сладко спать на постели из лапника, завернувшись в меховое одеяло и повернувшись так, чтобы тепло костра грело лицо. А вот вскочить по тревоге за пару ударов сердца зимой намного труднее, чем летом. Практически невозможно.

Звук попавшей в цель стрелы будто подбросил Гуннара. Белая накидка упала на снег (норег запомнил, куда именно), а сам он стремглав бросился к шатру и сильным толчком, с разбега, опрокинул его.

Внутри заорали, задрыгались, пытаясь выбраться из-под тяжелой ткани. Гуннар ударил мечом туда, где ворочалось живое. Ударил дважды, наугад, потом бросился на свеев, которые спали снаружи, и зарубил еще двоих. Затем подхватил чей-то щит, зачерпнул им углей из костра, подбежал к ближайшим саням, разрубил укрывающую их ткань и щедро сыпанул углей в нутро. А остатки метнул в лицо подскочившего свея. Тот отшатнулся и заорал. Второго свея, вознамерившегося убить Гуннара, зарубил возникший у свея за спиной Оспак. Следующим движением дан метнул кувшин. Туда, куда Гуннар отправил угли.

– Масло! – крикнул он радостно.

Вокруг саней, которые поджег Оспак, суетились свеи, пытаясь сбить пламя. Вот только вряд ли это у них получится. Огонь уже набрал силу. Вот-вот перекинется на вторые сани. Гуннар увидел, как свей, попытавшийся их отволочь, упал со стрелой в спине. А потом еще один получил стрелу в голову и рухнул прямо в огонь.

– Бежим! – крикнул Гуннар и бросился наутек, попутно подрубив ногу еще одному свею и вырвав у него из рук щит. Щит норег тут же забросил на спину, левой рукой, на бегу, подхватил сброшенную перед атакой накидку.

Быстрей, быстрей…

Гуннар слышал, как позади, понемногу отставая, топочет Оспак.

Гуннару было немного стыдно, что его радует то, что Оспак отстает и что дан такой большой. Когда в них начнут метать копья, первые достанутся дану.

Гуннар хорошо относился к Оспаку, но к себе самому он относился еще лучше. Ему нельзя умирать раньше, чем он увидит своего новорожденного сына. Гуннар был последним в роду и очень надеялся, что сына он увидит.

Копья полетели в них, когда норег уже добежал до чащи, обернулся и разом оценил происходящее.

Оспак отстал ненамного, шагов на тридцать. Десятка полтора свеев, бросившихся за ними в погоню, были примерно на таком же расстоянии от Оспака. Кое-кто из них уже метнул копья, но  они поторопились, и ни одно не попало в цель. Самые прыткие из свеев бежали явно быстрее Оспака, хотя тот спешил изо всех сил.

Ну да, дан слишком тяжел, чтобы быстро бегать. К тому же он в броне и с оружием, а свеи мчались налегке, без броней. Вдобавок двое из них бежали по уже утоптанному Гуннаром и даном снегу.

А в свейском лагере всё обстояло как нельзя лучше. Подожженные сани пылали двумя веселыми кострами. Потушить их уже не пытались.  Там по-прежнему царил беспорядок. Никто не пытался организовать правильную погоню. Кроме тех, кто сейчас преследовал Оспака.

Но догнать дана свеям было не суждено. Гуннар тщательно всё продумал и знал, куда посадить весян.

– Бей! – закричал Гуннар, перекрывая шум и вопли, доносившиеся из лагеря, и азартные крики гнавшихся за ними свеев.

Как верно заметил Виги, луки у весян было послабее, чем у них с Тулбом. Но по меркам Севера, это были очень хорошие луки. И с пятидесяти шагов посланные ими стрелы разили неплохо. Самых прытких свеев уложило одним залпом. Второй, направленный на тех, кто подальше, был не так удачен, а остальные стрелы и вовсе пропали впустую, потому что свеи показали себя хорошими воинами, в считанные мгновения собрав строй и развернув его в нужную сторону – туда, где укрылись весяне.

Дальше эти свеи не сунутся. Сразу. Они сообразили, что в лесу могут прятаться и другие враги. Гуннар хорошо их понимал, поскольку на их месте тоже опасался бы засады, которую норег непременно бы устроил, будь у него больше людей.

Но тогда бы весяне не начали стрелять, останавливая погоню. Тогда бы он подождал еще немного, пока охваченные азартом свеи окажутся как можно ближе к лесу и дальше от возможной подмоги, а потом ударил бы внезапно и убил их всех.

Но для отряда из восьми бойцов они и так потрудились на славу. Хотелось бы, конечно, узнать, удалось ли завалить любящего удобства свейского вождя.

И норег узнает. Со временем. А пока – всё по плану.

Тяжело дышащий Оспак уже пристраивал к ногам лыжи. Гуннар последовал его примеру, потом накинул на плечи и голову накидку, завязал шнурок…

И они  затерялись в ночном лесу. Сёльви Лепешка и весяне ушли, лишь немного их опередив. В том, что Виги и Тулб тоже ушли, Гуннар не сомневался. Этой ночью удача, определенно, была с ними.

 

12345678Следующая ⇒

Поделиться: