Миф № 33. Трагедия 22 июня 1941 г. произошла по вине Сталина.

 

Эта группа тесно взаимосвязанных мифов давно бродит по информационным весям. На разных этапах ее хождений она выпячивается то одним, то другим боком. Все зависит от политической конъюнктуры в непрекращающейся ни на секунду психологической войне против России (ранее против СССР). Более всех к их возникновению причастны:

Троцкий — этот мерзавец еще до привода Гитлера к власти в Германии на всех углах кричал, что Советский Союз, видите ли, просто обязан напасть на Германию;

Гитлер — именно этим он и оправдывал свою агрессию;

Хрущев, который на XX съезде накормил этой ложью шабаш недобитых троцкистов, положив тем самым начало межеумочному состоянию всего СССР;

маршал Жуков, который всю вину за трагедию 22 июня 1941 года беспрестанно взваливал на Сталина, особенно во времена Хрущева. Он же и автор мифа о «гениальномплане».

В последние лет двадцать этим же «прославился» так называемый «Виктор Суворов», он же Владимир Богданович Резун. Осевший в Англии беглый предатель из ГРУ по заказу и на основе материалов британской разведки состряпал гнусный миф «Ледокола», которым заморочил головы едва ли не всей Европе, особенно Восточной. К глубокому сожалению, у него нашлись многочисленные последователи из числа российских «историков». Наиболее заметным из них является ныне уже покойный Игорь Бунич. Наконец, в эти же ряды затесался и современный историк М. Мель-тюхов, запустивший миф о некоем «упущенном» Сталиным «шансе» по осуществлению превентивного нападения на Германию.

Комментировать то, о чем кричал Троцкий, — резона нет. Проклятый «бес перманентной мировой революции» всю жизнь только тем и был занят, что провокациями против России. Ничего нового не было и в этих его воплях. Призывать Советский Союз напасть на Германию еще в догитлеровские времена и даже в период правления коричневого шакала — это глобальная провокация «деятеля», свихнувшегося на зоологической ненависти к Сталину и Советскому Союзу.

Иное дело с воплями о мифическом плане превентивного нападения на Германию ради открытия некоего второго фронта против нее. Несмотря на абсолютную очевидность идиотизма таких утверждений, они по-прежнему в моде у помешавшихся на конъюнктурном антисталинизме историков-борзописцев. Как будто они не замечают и даже не желают замечать, что миф беглого предателя-подонка Резуна/Суворова» базируется на глобальной подтасовке — якобы Сталин готовился открыть «второй» фронт против Гитлера. Однако какими же надо быть слепцами, чтобы, перелопатив сотни тонн исторической литературы, не заметить того простейшего факта, что никакого отдельного (немецкого) фронта на западе Европы у Третьего рейха в 1941 г. не было?! Разве никому из этих псевдоисториков не известно, что германские танки еще в июне 1940 г. остановились у береговой черты Атлантического океана, после чего на Европейском континенте у Гитлера попросту не осталось врагов?! Разве им неведомо, что с июня 1940 г. никакого организованного вооруженного сопротивления Третьему рейху на западе континентальной Европы не было и в помине?! О каком же «втором фронте», который якобы готовился открыть Сталин, может идти речь?!

Неужто никому из этих бумагомарателей невдомек, что с июня 1940 года Гитлер стал перебрасывать свои войска на восток, в приграничную с СССР зону?! Разве им неизвестно, что к 22 июня 1941 г. вся приграничная полоса германо-советской границы на всем ее протяжении кишмя кишела германскими войсками — ведь там даже яблоку негде было упасть?! Соответственно о каком же ударе в спину Германии, тем более превентивном, могла идти речь?! Вермахт практически целый год методично сосредотачивался и разворачивался у советской границы в объеме едва ли не девять десятых всех немецких войск — ну и как можно было ударить им в спину?! Даже гипотетически это был бы не удар в спину, а безумный бросок голой грудью на выставленный острием меч! Ну, ведь надо же хотя бы чуточку понимать те исторические реалии, о которых эти псевдоисторики смеют не столько писать, сколько морочить головы читателям!

Что касается так называемого «гениального плана» Жукова — то это о проекте некоего плана превентивного нападения на Германию, предположительно от 15 мая 1941 года. Проект был разработан генштабом по указанию Жукова и Тимошенко и якобы был доложен Сталину и даже якобы был им подписан и утвержден. Но в том-то все и дело, что, во-первых, «сколько бы раз ни заявляли о том, что проект оперативного плана от 15 мая 1941 г. был подписан Сталиным, Тимошенко и Жуковым или был принят к исполнению на основании устных распоряжений названных лиц, никаких документальных подтверждений этому нет. На разработке, подписанной Василевским, отсутствуют какие бы то ни было подписи, пометы и резолюции, сделанные Сталиным, Тимошенко или Жуковым. Нет также ни прямых, ни косвенных документальных подтверждений того, что эта разработка была вообще представлена главе Советского государства или Правительству. Думается, нелишне было бы задать вопрос, мог ли вообще этот документ в том виде, в каком мы его имеем (рукописный текст с многочисленными исправлениями и вставками, большинство из которых с трудом поддается прочтению), быть подан первому лицу в государстве? Заслуживает внимания, наконец, и тот факт, что этот документ долгое время (до 1948 г.) хранился в личном сейфе Василевского — не в бумагах Сталина, Тимошенко, Жукова либо начальника Оперативного управления Генштаба РККА Н.Ф. Ватутина, где ему, казалось бы, надлежало находиться, если бы он был утвержден или хотя бы рассмотрен, и именно из сейфа Василевского перекочевал в архив. Данный документ никогда не выходил из стен Генштаба. Он так и остался черновым рабочим документом». Вот это и есть самая что ни на есть подлинная Правда об этом «гениальном» плане! Точнее, ее лицевая сторона!

Что касается теневой, то есть и, во-вторых, то проект этого плана был как полностью безграмотным в военно-стратегическом отношении (не говоря уже об обычной безграмотности), так и полностью бессмысленным предложением ударить неким превентивным контрблицкригом в никуда. Основополагающая провокационная тупость этого проекта заключалась в том, что вся его суть сводилась к инициативному развязыванию войны Советским Союзом ради упреждения Германии в развертывании войск!? Никаких других политических и стратегических целей в документе не прослеживается. Только упредить в развертывании и более ничего. А ведь речь-то шла ни много, ни мало о том, чтобы ввязаться в крупномасштабную, по существу, мировую войну. Так ведь и в самом-то деле, каким же местом надо было думать, чтобы додуматься до констатации в преамбуле плана факта того, что гитлеровцы уже отмобилизовали свою армию и развернули свои тылы, но предлагать упреждение их развертывания превентивным ударом?! Впрочем, думать — это было не для Жукова и Тимошенко.

По сути дела, они под копирку реанимировали концепцию Тухачевского — этот «стратег» в свое время предлагал то же самое в отношении уже отмобилизовавшегося и развернувшего врага. На том, собственно говоря, и был построен его план поражения. Послевоенные же разговорчики о так называемом «гениальном плане» понадобились Жукову лишь для того, чтобы в очередной раз представить себя якобы гениальным, но непонятым Сталиным стратегом, чего за ним, Жуковым, никогда не числилось. Георгий Константинович был чрезвычайно слаб в вопросах стратегии, на что, к слову сказать, прямо и без обиняков указывали многие маршалы и генералы военной поры. Более того, эти разговорчики понадобились Жукову в оправдание его действий, приведших к невероятной трагедии 22 июня 1941 года. Однако ввиду своей беспрецедентной стратегической безграмотности он оправдывался столь глупейшим способом, что всего лишь подтвердил свое авторство в устроении трагедии 22 июня. Еще в 1965 году, говоря об этом «гениальном плане» и утверждая, что проект плана был доложен Сталину, но тот его отверг, Жуков хотел убедить всех, что Сталин все-таки видел этот план, а соответственно несет и ответственность за последствия. Потому как, заявив все это, Жуков одновременно ляпнул, что-де хорошо, что Сталин не разрешил реализацию этого плана, иначе была бы полная катастрофа Красной Армии. Так и сказал, что этот план был не только ужасной ошибкой, но и, в случае получения разрешения на превентивный удар по Германии, Красная Армия была бы немедленно уничтожена!

^[56] Но вот ведь какое дело-то. Красная Армия, точнее ее группировка на западных границах, действительно была уничтожена вермахтом в самые кратчайшие сроки. Причем уничтожена в ситуации, когда она пыталась действовать практически в абсолютном соответствии с этим планом, но вместо превентивного удара — методом немедленного встречно-лобового контрблицкрига по факту нападения. Если на военном языке, то немедленными встречно-лобовыми стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями. Автор посвятил этой проблеме почти 800-страничный труд под названием «Трагедия 22 июня 1941 года: блицкриг или измена? Правда Сталина» (2006). На ее страницах детально были проанализированы истоки этой безумно преступной стратегии отражения агрессии, ее генезис и взаимосвязь с концепцией пограничных сражений и «Планом поражения СССР в войне с Германией» Тухачевского. Более того. С приведением неопровержимых, в том числе, а зачастую и преимущественно, документальных данных показано, во что могло вылиться и во что на самом деле вылилось осуществление этой безумно преступной стратегии отражения агрессии. Показаны все известные на сегодняшний день причины, обусловившие фатальную неизбежность трагедии 22 июня, за что персональную ответственность несут прежде всего Тимошенко и Жуков.

Однако более всего автора поразило иное обстоятельство. В том же 2006 г. в свет вышла книга авторитетного историка Второй мировой войны Сергея Пере-слегина «Вторая мировая. Между двумя реальностями». Так вот, на страницах этой книги уважаемый коллега описал две крупные ролевые игры, на которых проигрывались варианты дебюта Великой Отечественной войны. По итогам двух игр вывод их участников был абсолютно одинаковый. Трагедия 22 июня могла произойти только лишь в том, случае, если со стороны СССР готовился бы превентивный удар, прежде всего на фронте группы армий вторжения «Юг» или, в наших терминах, на Юго-Западном направлении, то есть с территории Киевского Особого Военного округа. Превентивный удар как таковой со стороны СССР не готовился — выше об этом уже говорилось. «Гениальный план» Жукова-Тимошенко Сталину не докладывался. Однако все дело в том, что, вопреки официальному плану отражения агрессии, Жуков и Тимошенко подменили как основополагающий принцип обороны, заложенный в официальном плане, — принцип «активной обороны» в сочетании с «активными действиями по сковыванию противника» был подменен на принцип «жесткой обороны» на линии государственной границы, — так и его основополагающий замысел.

По официальному плану планировалось сдерживание и отражение первого удара в состоянии активной обороны, предусматривавшей частичный, но организованный отход войск до назначенных рубежей сосредоточения основных сил, только после которого и при наличии благоприятных условий предполагался переход в решительное контрнаступление всеми силами. Усилия же Жукова и Тимошенко были направлены на реализацию немедленного встречно-лобового контрблицкрига по факту нападения. Причем преимущественно на Юго-Западном направлении, о чем говорил еще Тухачевский в своем плане поражения. Немедленный встречно-лобовой контрблицкриг — это практически то же самое, что и превентивный блицкриг. Разница только в этих пяти буквах — «к о н т р». Все остальное — абсолютно аналогично. Тем более что обе армии были взращены практически на одних и тех же концепциях и учениях. Даже довоенные уставы в Красной Армии были скопированы с германских. В такой ситуации успех будет принадлежать тому, кто первый ударит. Первыми ударили немцы, и достаточно длительное время успех, к глубокому сожалению, им сопутствовал, раз уж они докатились едва ли не до стен Кремля. Так ведь иначе и быть-то не могло.

«Если стратегия вступления государств и армии в войну изначально ошибочна, то ничто — ни искусство генерала на поле боя, ни доблесть солдат, ни отдельные одноразовые победы — не могло иметь того решающего эффекта, которого можно было ожидать в противном случае. Одной из важнейших причин поражения наших войск в начальный период войны явилась недооценка Наркоматом обороны и Генеральным штабом существа самого начального периода войны, условий развязывания войны и ее ведения в первые часы и дни». Таково сугубо профессиональное мнение генерала Николая Федоровича Червова, высказанное им на страницах блестяще аргументированной книги «Провокации против России».

Все верно. Только вот нет ни малейших оснований для того, чтобы всерьез рассматривать фактор недооценки наркоматом обороны и Генеральным штабом существа начального периода войны. Хотя бы потому, что материалы декабрьского 1940 г. совещания высшего командного состава РККА в Москве однозначно свидетельствуют о том, что все прекрасно всё понимали. В том числе и нарком обороны маршал Советского Союза С.К.Тимошенко, а также вскоре назначенный по его представлению начальником Генерального штаба РККА командующий Киевским особым военным округом генерал армии Г.К. Жуков. Полтора десятка лет назад эти материалы были опубликованы, и любой может убедиться в этом. Прежде всего в том, что они очень даже хорошо понимали существо самого начального периода войны, условий развязывания войны и ее ведения в первые часы и дни.

Нет никаких оснований всерьез грешить и на разведку. Благодаря потрясающему героизму, мужеству и высочайшему профессионализму советских разведчиков высшее военное командование СССР, прежде всего нарком обороны маршал Советского Союза С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков прекрасно знали практически все, что касалось «плана Барбаросса».

Если исходить из рассекреченных и уже опубликованных на сегодня данных обеих разведслужб о подготовке гитлеровской Германии к войне, то едва ли найдется какой-либо аспект этой подготовки, который не был бы известен им, а, следовательно, и высшему военному командованию СССР. В первую очередь, естественно, наркому обороны маршалу Советского Союза С.К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба РККА генералу армии Г.К. Жукову. Именно поэтому-то многолетний начальник ГРУ генерал армии П.И. Ивашутин и указал, что «ни в стратегическом, ни в тактическом плане нападение фашистской Германии на Советский Союз не было внезапным»!

Нет оснований грешить и на Сталина — с его стороны не было ни просчетов, ни ошибок, ни недооценок сложившейся накануне войны ситуации и намерений Гитлера. Говорю об этом ответственно, опираясь на громаднейшее количество документальных данных. Тем более нельзя грешить на него в вопросе о внезапности. По признанию не потерявших чести и достоинства генералов, «внезапности нападения в обычном понимании не было, и формулировка Жукова была придумана в свое время для того, чтобы взвалить вину за поражение в начале войны на Сталина и оправдать просчеты высшего командования в этот период». И это Подлинная Правда!

Еще 18 июня 1941 года Сталин отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем в самые ближайшие дни внезапном нападении Германии и о необходимости в связи с этим приведения вверенных им войск в боевую готовность! Кроме того, следует иметь в виду, что, начиная с 24 мая 1941 г., Сталин неоднократно предупреждал военных о грядущем в ближайшем же будущем внезапном нападении Германии.

Более того. Нет ни малейшего основания даже хоть как-то учитывать пресловутый миф «Ледокола» с его невесть откуда взявшейся «Операцией Гроза» (якобы нападение на Германию), которую якобы замышлял Сталин. Нет, потому что, по признанию известного западногерманского историка Г.А. Якобсена, при внезапном нападении Германии не было захвачено никаких документов, которые бы, несмотря на факт сосредоточения советских войску границы, давали основания для выводов о наступательных намерениях советского командования. А всяких документов гитлеровцы захватили просто в немереных количествах. И тем не менее никаких документов, хотя бы отдаленно намекавших на что-либо подобное, не было, даже невзирая на то, что, как известно из истории, перед войной в Западные военные округа направлялись различные директивы наркомата обороны и генштаба, которые при желании можно было бы истолковать в подобном духе. Желание у гитлеровцев, надо полагать, было, и немалое, а вот шанса даже за уши притянуть хотя бы какой-нибудь документ и выставить его как план наступательной операции — не было! И быть не могло по определению!

Нет еще и потому, что слово «Гроза» в документах советского военного планирования того времени исполняло роль общегосударственного пароля, по которому, в случае реального нападения на СССР, командующие округами должны были вскрыть так называемые «Красные пакеты» и ввести в действия планы прикрытия и обороны государственной границы. Кто не верит, пусть полюбопытствует в Российском государственном военном архиве (ранее ЦАМО СССР), ф. 208, оп. 355802, д. 1, л. 1! Кстати говоря, в действие этот пароль ввели не нарком обороны и не начальник генштаба, то есть не С.К. Тимошенко и не Г.К. Жуков, а резидент советской военной разведки в Берлине, военный атташе при посольстве СССР в Германии генерал-майор В.И. Тупиков (оперативный псевдоним «Арнольд»). Отправленная еще до рассвета 22 июня 1941 г. его последняя шифровка-молния из Берлина содержала всего лишь одно слово — «ГРОЗА»!

Таким образом, любая из циркулирующих в течение послевоенного периода версий о причинах трагедии 22 июня 1941 года — беспочвенна. Следовательно, не вообще об ошибочности стратегии вступления государств и армии в войну, как таковой, тем более изначальной, следует говорить. Говорить следует о сознательно допущенной ошибке, что из разряда хуже, чем преступление. Во-первых, потому, что каждая ошибка, как говаривал И.В.Сталин, имеет фамилию, имя и отчество. Ведь бесспорным же фактом является то, что под командованием обладавших столь обширными, разносторонними, достоверными, в том числе и документальными и даже картографическими даннымими о планах командования вермахта наркома обороны СССР С.К. Тимошенко и начальника Генштаба РККА Г.К. Жукова Красная Армия потерпела грандиозное поражение в дебюте войны. Ибо трагедия 22 июня 1941 года произошла не потому, что в чем-то ошиблись советские разведслужбы, в частности военная разведка. Трагедия громыхнула потому, что высшее военное руководство СССР, прежде всего нарком обороны маршал Советского Союза С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков сознательно и нагло проигнорировали не только донесения разведки, но и основывавшиеся на донесениях и аналитических выкладках разведки указания Сталина!

Во-вторых, потому что войска Первого стратегического эшелона западной группировки советских войск были подставлены под катастрофический разгром сознательными, но откровенно конспирировавшимися под выполнение официального плана действиями наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова, которые были усугублены еще и сознательными действиями командования на местах!

Давно подмечено, что, как правило, «с трудом приходят на ум мысли о том, что события далекого прошлого некогда ожидались в будущем». Однако хоть и с трудом, но с помощью архивных данных придется вспомнить о разоблачении в мае 1937 года заговора военных во главе с Тухачевским, преследовавшем именно эту цель, а также о собственноручно изложенном им для следствия «Плане поражения Советского Союза в войне с Германией». Так вот, при сопоставительном анализе того, что было изложено в этом плане, и того, что сделали перед войной Тимошенко — Жуков, а также конкретных реалий трагедии 22 июня 1941 года лицом к лицу сталкиваешься просто с фантастическими совпадениями! Вплоть до мельчайших нюансов, вследствие чего говорить о случайности совпадений априори не приходится.

Тухачевский, например, утверждал, что Белорусское (Западное) направление главного удара вермахта является фантастическим для планов Гитлера. Так ведь и написал в «Плане поражения»: «Белорусский театр военных действий только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит себе задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической».

Гитлер же, к слову сказать, такую задачу поставил еще в 1925 году, в «Майн Кампф», поставил не скрывая, а, оказавшись у власти, открыто стал готовиться к реализации именно этой задачи. Вот и попробуйте хотя бы самим себе объяснить, в каком межпланетном путешествии находился Тухачевский, что ни разу не слышал об этом на протяжении 12 лет, даже имея едва ли не абсолютный допуск ко всей информации как военной, так и внешнеполитической разведки. А ведь незадолго до ареста он имел возможность ознакомиться еще и с разведывательной информацией о стратегических командно-штабных учениях вермахта в конце 1936 года. Ведь по их итогам военно-политическое руководство Германии сделало вывод, что «никакого точного решения относительно восточной кампании не будет найдено, пока не будет разрешен вопрос о создании базы для операций в самой Восточной Польше»! То есть уже тогда, на рубеже 1936-1937 гг., основной удар против СССР замышлялся с плацдарма в Восточной Польше, проще говоря, в центре западной границы СССР, на Белорусском направлении, точнее, в направлении Минск — Смоленск — Москва. На этих учениях, правда, пока еще на картах, «обкатывался» прототип будущего «плана Барбаросса». Тогда назывался весьма скромно — «Восточная кампания». А славный Минск тевтоны «взяли» тогда на пятый день картографической агрессии…

Между тем Тимошенко и Жуков ожидали от Гитлеpa почему-то именно этой же «фантастики»!? Выше уже приводились схемы ожиданий главных ударов по Тухачевскому и по Жукову-Тимошенко.

 

Освежите зрительно память?! А теперь попытайтесь хотя бы самим себе объяснить следующее. Как можно было ожидать именно такого сценария начала войны, если с первых же сигналов о грядущей агрессии разведка сообщала только о трех группировках вторжения и о трех же направлениях главного удара, не говоря уже о том, что о таком сценарии было известно еще с рубежа 1936-1937 гг.?!

И как теперь объяснять тот факт, что с приходом Жукова на должность начальника Генштаба из документов военного планирования сразу у двух округов — у Прибалтийского и Западного — исчезла задача прочного прикрытия именно Минского направления — центрального в рамках более широкого Белорусского (Западного) направления?! Как могло такое произойти?! Ведь официальный план обороны никто не отменял. Что же прикажете думать по этому поводу?

Кстати говоря, о необходимости именно такой дислокации советских войск говорил Тухачевскому генерал Рундштедт, когда встречался с ним в Лондоне на похоронах английского короля Георга V в начале 1936 года.

А вот возможность сильного удара они видели именно на Белорусском (Западном) направлении (во взаимодействии с ударом на Северо-Западном, то есть Прибалтийском направлении).

Почему, на каком основании, но, опять-таки, в точном соответствии с этим же «Планом поражения» Тухачевского, Жуков и Тимошенко переакцентировали центр тяжести всех усилий на Юго-Западное направление?! Ведь вопреки всем их байкам Сталин такого приказа им не давал. Нет ни малейшей ни документальной, ни иной зацепки для того, чтобы приписывать ему такое. Первым, кто стал настаивать на переносе центра тяжести всех усилий на Юго-Западное направление, был сам нарком обороны маршал С.К. Тимошенко. Причем он начал это делать еще до того, как проект будущего официального плана обороны был доложен правительству. Далее его поддержал в этом вопросе непосредственно Жуков, еще в бытность командующим КОВО.

Почему даже послевоенные объяснения Жукова откровенно повторяли наущения Тухачевского из «Плана поражения», где он талдычил об особом приоритете Украинского направления для Гитлера?! Между тем, понимая, что центр тяжести трагедии в дебюте войны имел место на Белорусском направлении, но не зная, как за это оправдаться, после войны Жуков оскорбил ГРУ упреком в том, что-де военная разведка, видите ли, чего-то не досмотрела в Польше!? А это как объяснить?! Тем же «фантастическим» для планов Гитлера замыслом главного удара на Белорусском направлении, как пытался убедить еще Тухачевский?! Но почему в таком случае, когда ГРУ уже буквально кричало об угрозе нашим войскам именно с польского плацдарма, Жуков и Тимошенко игнорировали любые разведданные на этот счет?! ГРУ кричало об этом даже в тех документах, излагавшаяся информация в которых формально и не относилась к ситуации в Польше!

Поразительно, однако же, что Жуков письменно подтвердил, что ему достоверно было известно об особой концентрации германских войск на польском плацдарме

^[57], но тем не менее тогда он ничего не предпринял для укрепления обороноспособности Западного округа! Более того, ему прекрасно было известно, что особо массированная концентрация германских войск именно в Польше вызывала чрезвычайное беспокойство у Сталина. После войны Жуков и это подтвердил. Более того. По состоянию на май 1941 года гитлеровцы абсолютно точно знали, что лично Жуков считал возможным удар Германии именно по трем направлениям: из Восточной Пруссии на Ленинград, из района Варшавы — через Брест, Минск и Смоленск на Москву и из района Люблина (Южная Польша) и с территории Румынии — на Киев!? И тем не менее полное игнорирование в 1941 г. колоссальнейшего значения Белорусского направления!? Почему это должно было так точно совпасть с «Планом поражения»?!

Почему они никак не реагировали на документально подтвержденное сообщение разведки о том, что, как и за пять лет до этого, гитлеровцы вновь планируют взять Минск на пятый день агрессии?! А ведь именно так все и произошло. Кто рискнет расценить подобное как случайность?! Особенно, если учесть, что перед войной советская разведка вторично вышла на эту же информацию! И к тому же представила сверхсекретные документальные доказательства ее достоверности! И никакой реакции со стороны Генштаба, за исключением иронического хмыкания…

Почему они никак не реагировали на прямые предупреждения разведки о грядущем «варианте Канн»?! Ведь это же магический пароль-предупреждение в военном деле! Оно же прямо означает, что готовятся «котлы»! Почему и это должно было совпасть с «Планом поражения»?! Там есть прямое описание именно такой ситуации.

Почему, на каком основании в качестве главного метода обороны страны Тимошенко — Жуков избрали вариант немедленного встречно-лобового контрблицкрига или, если строго военным языком, вариант отражения агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями?! Ведь это же не было предусмотрено официальным планом обороны! Но именно на этом настаивали еще Тухачевский и Уборевич, даже сидя на Лубянке. На том и был построен их «План поражения». Потому что войска, изготовившиеся отвечать на внезапную агрессию именно таким способом, находятся в состоянии крайней неустойчивости с точки зрения именно обороны! У гитлеровцев, к слову сказать, ситуация была идентичная! И они, в отличие от нашего командования, получавшего соответствующие предупреждения от разведки о стратегической ущербности избранной им дислокации войск на границе, сильно тревожились из-за этого. Потому что прекрасно понимали, что в такой ситуации все зависит оттого, кто первым ударит.

А Тухачевский и Уборевич прекрасно это понимали еще в 1934 г., сознательно и по требованию Троцкого навязывая военному командованию СССР концепцию пограничных сражений, в которой главный приоритет отдавался именно же немедленному встречно-лобовому контрблицкригу, то есть якобы отражению агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, в том числе и в превентивном варианте. Кстати говоря, именно поэтому-то они и настаивали на превентивном варианте. Потому как концепция пограничных сражений предусматривала приоритет удара фланговыми группировками с переносом центра тяжести на удары с воздуха и танковыми (механизированными) частями. Между тем сухопутные войска в таком случае выставляются статическим фронтом «узкой лентой» с минимальной линейной (оперативной) плотностью, к тому же с большими разрывами между оперативными и стратегическими эшелонами. И их обороноспособность, прежде всего устойчивость в обороне при внезапном ударе, минимальная. Прорвать их оборону не представляет особого труда. Об ущербности такой «стратегии» отражения агрессии некоейторые из советских генералов не только говорили еще тогда, в 30-х гг., но аргументированно доказывали свою позицию. Тем более что и все маневры и учения того периода четко доказывали то же самое. Прежде всего то, что применение такой концепции в дебюте войны чревато катастрофическим разгромом. И это хорошо было известно в генеральских кругах. Почему же в 1941 году это было повторено практически под копирку?! Почему принцип «активной обороны», на котором был построен официальный план обороны, оказался негласно подменен на принцип «жесткой обороны» (на языке Жукова — Тимошенко — на принцип «упорной обороны») на линии границы?! Это ведь даже по документам видно (см. таблицу). После войны бывший начальник генерального штаба сухопутных сил вермахта генерал Франц Гальдер поставит жирную точку в этом вопросе: «Русское военное руководство потерпело крушение со своим принципом жесткой обороны»! Но как гитлеровцы радовались тому, что с приходом Жукова на пост главы Генштаба ими был зафиксирован перенос центра тяжести в обороне с принципа «активной обороны» на принцип «жесткой (упорной) обороны» прямо на линии государственной границы!? К моменту, когда они это зафиксировали, Жуков пребывал на посту начальника генштаба всего два месяца. Как же надо было «трудиться», чтобы всего-то за два месяца так лихо убедить гитлеровцев в одном из наиважнейших вопросов обороны?!

На каком основании негласно и незаконно был подменен и сам официальный план обороны?! Ведь алгоритм разработанных мудрым асом Генштаба маршалом Советского Союза Б.М. Шапошниковым «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» от 18 сентября 1940 г. (утверждены 14 октября того же года) был сугубо оборонительный. Во главу угла была поставлена задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания противника в нашу оборону — выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск. При этом в качестве главного принципа обороны на этом, самом что ни на есть начальном этапе войны предусматривался принцип «активной обороны», в том числе и в сочетании с «активными действиями по сковыванию противника». И только затем, когда будут созданы благоприятствующие этому условия, а под ними однозначно подразумевалось и рассматривалось сосредоточение основных сил западной группировки войск РККА, переход наших войск в решительное контрнаступление всеми силами.

Здравая логика абсолютно нормального Генерального штаба. Она тем более здрава, если учесть географическую особенность основного театра военных действий: ведь речь-то шла об обороне России от нашествия с Запада, а в условиях господствующей на этом направлении Русской равнины по-другому просто невозможно. Наши пращуры веками отрабатывали именно такую методику обороны: активной обороной сначала сдержать и отразить первый удар, и только затем, собрав все силы в кулак, контрудар, контрнаступление. В реальности же практически все мобильные войска имели задачу немедленно нестись за бугор наказывать супостатов!? То есть выполнять задачи, предусмотренные стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, проще говоря, исполнять немедленный встречно-лобовой контрблицкриг!? И в итоге сами были разгромлены, как о том и предупреждали наиболее дальновидные военачальники еще в 30-х гг.

Наконец, почему имели место мельчайшие совпадения даже в нюансах между «Планом поражения» и трагической реальностью 22 июня?! Причем в таком количестве и такого, не приведи Господь, «качества», что ни о какой случайности невозможно говорить даже гипотетически!

Суть подставы войск Первого стратегического эшелона западной группировки советских войск под катастрофический разгром состояла из двух составляющих:

— «принципиальной», выразившейся в негласно и не законно протащенной идее немедленного встречно-лобового контрблицкрига, ориентированного на захват сразу трех мощнейших группировок отмобилизованного, прекрасно оснащенного, маневренного, обладавшего ^ хорошим боевым опытом и нацелившегося на блицкриг вермахта в гигантские клещи по сходящимся направле-g ниям мощными группировками, сосредоточенными на флангах советско-германской границы;

— «технологической», выразившейся в ничем и никак не оправдываемой, негласно и незаконно осуществленной Тимошенко и Жуковым ставке на статический фронт, выстроенный ими «узкой лентой», к тому же в виде дырок от бубликов.

На практике это выглядело следующим образом. Согласно Полевому Уставу РККА (1941 г.), ширина фронта обороны армии не должна была превышать 80-100 км. На деле же вышло по 170-176 км (где-то чуть больше, где-то — чуть меньше). Только из-за этого устойчивость армии в обороне оказалась пониженной против нормативной в 1,7-2,2 раз! В реальности же ситуация была куда хуже. Дело, во-первых, в том, что ширина участка прорыва для армий вермахта определялась всего в 25-30 км! Если считать только по нормативам, то у вермахта уже получалось превосходство в 3-4 раза! Во-вторых, исходя из вдвое против собственного же норматива пониженной устойчивости в обороне одной нашей армии, получалось, что она должна была испытать на себе мощь 5-7 вражеских армий! Уже на этой стадии подсчета выходит, что превосходство ударной силы армий вермахта над устойчивостью наших в обороне находилось в диапазоне от 7,3 до 9,3 раза! Но это, если действовать сугубо арифметически. На самом же деле, повинуясь «логике кровавой алгебры» боя, придется не складывать, а умножать, потому как во сколько раз слабее устойчивость нашей армии в обороне, во столько раз выше и превосходство ударной силы противника на поле боя. Так оно и было в действительности — подлинное превосходство находилось в диапазоне от 9,5 до 15 раз!

Еще хуже обстояли дела у стрелковых корпусов (СК). По уставу им была положена ширина фронта обороны 20-25 км, а в действительности вышло по 84— 92 км. Следовательно, его устойчивость в обороне уже была понижена в среднем в 3,5-4,6 раз! И это тоже не просто заведомо проигрышная ситуация — это такая же подстава под истребление противником, как и в случае с армией. Потому что ширина фронта прорыва для армий вермахта была 25-30 км! Если даже по нормативу, то один СК против целой армии?! И это будет еще мягко сказано, особенно если учесть боевой состав армий вторжения. Но и это еще далеко не все. При сравнении с установленной в вермахте для одной армии 25-30-километровой шириной фронта прорыва выходит, что один наш СК должен был противостоять как минимум трем (максимум четырем) армиям вермахта. Превосходство уже получается в три раза больше — от 10 до 14 раз! Однако подлинная реальность была еще трагичней, потому как в вермахте нижний предел ширины фронта для группы армий в прорыве составлял 100 км (верхний предел — 150 км)! То есть 84-92-километровая ширина фронта обороны одного нашего СК практически была равна ширине фронта прорыва группы армий вермахта! Мыслимое ли это дело, даже гипотетически надеяться, что стрелковый корпус удержится более часа — максимум двух в единоборстве с группой армий, нацеленных на прорыв?!

Сравните с боевым составом каждой из трех группировок вермахта при вторжении:

— группа армий «Север» — 20 пехотных, 3 танковых, 3 моторизированных, 3 охранных дивизий и авиация 1-го воздушного флота люфтваффе;

— группа армий «Центр» — 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизированных, 1 кавалерийская, 3 охранных дивизий, 2 моторизированных бригады и авиация 2-го воздушного флота люфтваффе;

— группа армий «Юг» — 32 пехотных, 5 танковых, 4 моторизированных, 3 охранных и авиация 4-го воздушного флота люфтваффе!!!

Однако и это тоже еще не все. Стрелковый корпус РККА образца 1941 г. — это три дивизии, в 85% которых, по признанию самого Жукова, в среднем насчитывалось по 8 тыс. человек, вместо положенных 14 с лишним тысяч человек. В среднем в одном СК насчитывалось 24 тыс. человек. При указанной выше ширине фронта обороны в 84-92 км это означает, что на один метр линии обороны оперативная плотность в живой силе была от 0,26 до 0,29 бойца на 1 метр! Гитлеровцы же в прорыв шли, как правило, с плотностью не менее 4,2 пехотинца на 1 метр, что означает превосходство на поле боя над нашими-то 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны — в диапазоне от 14,5 до 16 раз! Однако поскольку устойчивость СК в обороне изначально была понижена в 3,5-4,6 раза, то фактическое же превосходство на поле боя — подчеркиваю, что именно же над нашими 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны — выходило в диапазон от 51 до 73,6 раза! И это еще без пересчета превосходства на реального бойца из крови и плоти и без какого-либо учета огневой^{^}ющи противника и основных особенностей стратегии и тактики таранно-штур-мового пролома нашей обороны.

Однако в самых коллапсовых формах кровавое побоище разыгралось на уровне основного звена — на уровне стрелковых дивизий, особенно первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, которые, в соответствии с негласно протащенным замыслом дуэта Тимошенко — Жуков должны были держать «жесткую оборону». Справедливости ради необходимо отметить, что и в соответствии с «Соображениями…» от 18 сентября 1940 г. (официальный план) первый удар вермахта должны были принять на себя также стрелковые дивизии. Но в том-то все и дело, что принципиальная разница между этими, внешне вроде бы идентичными решениями заключалась втом, что, согласно официально утвержденному плану, им предписывалась принять первый удар в состоянии активной обороны! Это, во-первых. Во-вторых, что еще более важно, — по состоянию на сентябрь 1940 г. стрелковые дивизии РККА при всех, хорошо известных недостатках были все-таки значительно _sмощнее, нежели в июне 1941 г., во всяком случае по огневой мощи — точно. Однако в первой половине 1941 г. усилиями дуэта Тимошенко — Жукова стрелковые дивизии были ослаблены до предела: их лишили основной ударной силы — их танковых батальонов!? А ведь им предстояло именно в «жесткой обороне», к тому же «узкой лентой» принять на себя удар германской бронированной армады! Короче говоря, стрелковые дивизии ставились уже даже не в «жесткую оборону», а, проще говоря, к стенке — это были заранее приговоренные к абсолютно неминуемой погибели смертники! И вот почему.

По уставу стрелковым дивизиям было положено 8-10 км в качестве ширины фронта обороны. А в своем составе им было положено иметь по 14 483 чел. На самом же деле в результате всех «стахановских преобразований» дуэта Тимошенко — Жуков и согласно послевоенным признаниям последнего, в 85% дивизий Первого стратегического эшелона в среднем было всего по 8000 человек. Только по факту такой численности устойчивость дивизий в обороне уже была понижена в 1,81 раза! Соответственно на 1 метр линии обороны приходилось уже всего по 0,8 — максимум 1 боец вместо положенных 1,45-1,81 бойца на 1 м линии обороны! Однако это, что называется, гладко было на бумаге, хотя и вопреки Уставу. В реальности же, вследствие чрезмерного расширения фронта обороны дивизий первого эшелона, но при почти вдвое пониженной численности и при 2,386-кратном превосходстве вермахта в линейной плотности на 1 км вторжения, реальная картина понижения устойчивости дивизий первого эшелона Первого стратегического эшелона в обороне к началу агрессии была такова:

Примечание: К₁ — коэффициент прямолинейного понижения устойчивости в обороне (раз); К₂ — коэффициент поправки K₁ из-за пониженной численности дивизий; Ф₁ — близкое к реальности понижение устойчивости в обороне (раз) при использовании K₁ с поправкой на К₂; К₃ — поправкики на 1 км линии вторжения_; Ф_{2 —} фактическое понижение устойчивости в обороне (раз) к началу вторжения с учетом всех поправок. Таблица составлена на основании собственных расчетов автора. Цифры относительно округленные.

Если считать уровень «жесткости» такой «обороны» по Тимошенко — Жукову даже без учета превосходства вермахта в линейной плотности войск на 1 км линии вторжения, то все равно картина на редкость трагична:

в ПрибОВО — от 0,16 до 0,25 бойца на 1 м линии обороны!?

в ЗапОВО — от 0,136 до 0,17 бойца!?

в КОВО — от 0,106 до 0,133 бойца!?

в ОдВО -от 0,071 до 0,088 бойца на 1 м линии обороны!?

По «логике кровавой алгебры» стратегии и тактики таранно-штурмового пролома столь «жесткой» по Тимошенко — Жукову «обороны», надо бы эти и без того на редкость трагичные дроби еще и разделить на 2,386 раза — только тогда и получится практически абсолютно точная картина развернувшейся ранним утром 22 июня 1941г. трагедии! Если с помощью термина «дивизия» привязать все к ширине фронта обороны и ширине фронта прорыва, то при такой ситуации картина будет следующая. Поставленная в столь «жесткую оборону» одна наша стрелковая дивизия первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, выходит, должна была, исходя из термина «дивизия» и ширины фронта ее обороны, противостоять натиску и мощи идущих в прорыв:

- на направлении ПриоОВО — едва ли не 20 дивизий или 3 армий вермахта!

- на направлении ЗапОВО — едва ли не 24 дивизии, или 3,5 армии вермахта!

- на направлении КОВО — едва ли не 30 дивизий, или 4-5 армий вермахта!

- на направлении ОдВО — едва ли не 45 дивизий или 6-7 армий!!!

Конечно, при всем исторически чудовищно беспрецедентном неравенстве сражений первого периода войны подобных соотношений непосредственно на поле боя не было. Даже вместе с ублюдочными «союзниками» вермахт не обладал таким количеством дивизий, чтобы выставлять их против каждой нашей в указанных соотношениях. Таких соотношений лишь потому не было, что в этом примере они привязаны к термину «дивизия».

Однако дело в том, что исходя из лживых баек Жукова, более шести десятилетий кряду нас пытаются убедить в том, что РККА столкнулась с беспрецедентно чудовищными «ударной мощью» и «ударной силой» вермахта! Потому, мол, и произошла трагедия, А в доказательство приводят слова Жукова о том, как он, видите ли, был поражен этим. И никому нет дела до того, что хитро-ванный маршал постоянно «забывал» при этом добавить, что в действительности, то есть в реальном исчислении, ни того, ни другого… НЕ БЫЛО!!!! А единственное реальное 2,386-кратное превосходство вермахта в линейной плотности войск на 1 км линии вторжения к категории чудовищно беспрецедентных не отнесешь. Вся «соль» маршальской лжи заключалась в том, что этими байками он и ему подобные прикрывали фантастический «феномен», который может случиться лишь раз в истории. Ибо чудовищно беспрецедентная ударная мощь и чудовищно беспрецедентная ударная сила вермахта, коим так поражался Жуков, родом были из… ВОЗДУХА,которым дуэт Тимошенко — Жуков сознательно умудрился в изобилии обеспечить вермахт!

Потому что вопреки требованию Сталина о создании вдоль границ могучих заслонов в ближнем, а не ближайшем тылу, в первом полугодии 1941 г. негласно и незаконно была осуществлена подмена утвержденных Правительством СССР основополагающего принципа обороны и особенно самого замысла отражения агрессии. Более того, усилиями Жукова и Тимошенко и их прихлебателей в округах вдоль основной части границы были понатыканы дырки от бубликов, из воздуха которых и взялись эти самые чудовищно беспрецедентные ударные мощь и сила вермахта!!! «Феномен» фантастического эффекта этих самых дырок от бубликов был сродни представлению фокусников-иллюзионистов: на входе одна дивизия — на выходе 10,20,30,40 и т.д., хотя ничего подобного на поле боя не было! По количеству дивизий, что наша группировка, что объединенная группировка агрессоров — все едино: 190 дивизий, причем собственно к вермахту относились только 160 дивизий. Суть этого трагического фокуса заключалась в том, что гитлеровцы в полной мере использовали резко пониженную устойчивость стрелковых дивизий первого эшелона в обороне в сочетании с очень искусной на тот момент тактикой. В результате в прямом смысле из воздуха возникал эффект беспрецедентно чудовищной ударной мощи и столь же беспрецедентно чудовищной ударной силы, которых, вновь особо это подчеркиваю, у вермахта не было и в помине!

Для начала вкратце опишем тактику блицкрига при вторжении. Сначала жесточайшая бомбардировка позиций наших войск с воздуха. Затем, а то и одновременно такой же артобстрел. После этого на позиции стремглав вылетали танки (как правило, тяжелые), которые огнем и гусеницами уничтожали чудом уцелевших бойцов, особенно же пулеметчиков. Затем наступал трагический финал — на многократно «перепаханные» позиции наших войск в относительной безопасности заходила пехота вермахта (а также легкие танки) и вторично добивали чудом оставшихся в живых, а также раненых, либо брали их в плен. Вопреки устоявшейся логике и правилам наступательного боя, при такой тактике втрое большие потери w несла не наступающая, а обороняющаяся сторона! Нередко, g особенно в начальный период агрессии, командиры танковых ^ частей вермахта требовали, чтобы сначала — для создания Н плацдарма в целях развертывания наступления мобильных частей вперед — вперед шла пехота. В этом случае пехотные дивизии, как правило, практически вдвое сужали ширину фронта прорыва — вместо предписывавшихся уставами вермахта 4-6 км до 3-2,5 км! Практически всегда это давало нужный результат.

Тем не менее германское командование, особенно в мо-мент нападения, предпочитало не лезть на рожон, разве что за редким исключением. Как правило, оно прибегало к весьма оригинально обрамлявшему в тот момент тактику таранно-штурмового пролома обороны приему. Если из-за рельефа местности нельзя было обойтись без лобового удара, то в таком случае оборона нашей дивизии сходу взламывалась тремя-четырьмя, а то и большим количеством дивизий вермахта. Ведь ширина фронта прорыва у них была в 10-20 раз меньше, чем фактическая ширина фронта обороны нашей, да и то вдвое меньшей по численности стрелковой дивизии.

При этом вся «изюминка» состояла в следующем. Как правило, две дивизии вермахта били даже не во фланги нашей, а сначала как бы на скос флангов — в стык с другой нашей дивизией. Причем били одновременно и танковые, и моторизированные, и пехотные дивизии. В результате не только мгновенно прошибали оборону, но и всего-то двумя-тремя дивизиями на очень узком пространстве создавали многосоткрат-ное превосходство, устоять перед которым было просто нереально, во всяком случае долго. Потому что на этом, очень узком пространстве, находились даже не стрелки как таковые, а вот те самые «дроби» на 1 м линии обороны, о которых говорилось выше. Проломав же оборону в одном-двух местах и пользуясь своей мобильностью, гитлеровцы немедленно заходили в тыл и устраивали для остальных «котел», в котором либо зверски уничтожали войска, либо, как правило, захватывали оставшихся в живых в плен. К глубокому сожалению, удары в стык и на скос флангов были рассчитаны гитлеровцами до вторжения, что означает, что абвер на редкость удачно поработал, во всяком случае в приграничной полосе — точно. Но это же означает, что практически никаких мер маскировки с нашей стороны не было. А за нее, между прочим, отвечал Генштаб и НКО, то есть лично Жуков и Тимошенко. Тем более что с 3 февраля 1941 г. военная контрразведка подчинялась лично им.

В ПрибОВО это самое фантастическое превосходство получалось как минимум в диапазоне от 105 до 164 раз. С учетом же огневой мощи и всех особенностей таранно-штурмового пролома такой «жесткой обороны» суммарное превосходство противника в разных боевых ситуациях в этом округе достигало 210-253-326-328 раз! И все из воздуха!!! Среднее же по округу превосходство — в 238 раз — тоже из воздуха! Из воздуха-то оно из воздуха, но ведь и факт-то остается фактом — «жесткая оборона» была проломлена едва ли не в одно мгновение, если тот же Манштейн к середине всего пятых суток с начала агрессии укатил вглубь нашей территории на 300 км!

Вот это и были та самая «беспрецедентно чудовищная ударная мощь» вермахта и его же столь же «беспрецедентно чудовищная ударная сила», коим Жуков поражался до конца жизни, преднамеренно скрывая подлинную правду от всех! Прежде всего то, что они родом из того самого воздуха тех самых дырок от тех самых бубликов, что он совместно с Тимошенко сознательно понатыкал вдоль основной части границы!

Чего же после этого удивляться тому, что, например, тот же Э. фон Манштейн со своими танками буквально «пролетал» сквозь такие дырки от бубликов — за 4 дня и 5 часов отмахал 300 км и взял Двинск (Даугавпилс, Латвия)!? А «летел» он со скоростью, в 3-3,75 раза превышавшей установленный в вермахте темп наступления для танковых частей, — по 75 км в сутки!? Им положено было продвигаться вперед на 20-25 км в сутки, хотя при таких дырках в обороне, сами понимаете, 300 км — отнюдь не проблема, всего-то 6-7 часов надо при скорости 40-50 км в час, максимум — сутки, если с боями!

В ЗапОВО происходило то же самое, пожалуй, даже хуже, ибо при идентичности основных показателей у наших дивизий и дивизий противника принципиальная разница заключалась лишь в ширине фронта обороны наших дивизий — здесь она была до 47 км. Если тщательно учесть все особенности тактики таранно-штурмового пролома вермахтом обороны противника, то итоговое превосходство в разных боевых ситуациях в этом округе достигало 285-375-446-449 раз!!! И еще раз подчеркиваю, что оно только из воздуха!!! Среднее же по округу превосходство фашистских супостатов в момент пролома обороны — 337 раз! И вновь подчеркиваю, что оно из воздуха!!!

Чего же после этого удивляться тому, что уже на четвертый день агрессии пограничное сражение Западным фронтом было проиграно, проще говоря, фронт рухнул. А на рубеже 5-х — 6-х суток агрессии передовые части вермахта взяли Минск, как оно и планировалось еще на рубеже 1936-1937 гг., и вообще оккупировали едва ли не всю Белоруссию?!

Удивляться надо другому. Как могло так получиться, что, невзирая на все предупреждения разведки, в 1941 г. с истинно немецкой пунктуальностью был соблюден «график» агрессии, запланированный еще на рубеже 1936-1937 гг.?! Что это должно означать?! Ведь на простую случайность подобное не спишешь. Война, как известно, продолжение политики, только иными средствами. Причем политики высшей, а в ней тем более не бывает случайностей, в том числе и случайных совпадений! Откуда у гитлеровцев такая прыть в сочетании со столь беспрецедентной пунктуальностью?!

В КОВО происходило не просто то же самое, но значительно хуже, ибо здесь ширина фронта обороны дивизии была до 60 км. Если же, как и в предыдущих случаях, учесть все особенности тактики таран-но-штурмового пролома обороны и состояния наших дивизий, то итоговое превосходство противника на разных участках в момент нападения как минимум в диапазоне — 475-587-734-747 раз! Также из воздуха! Среднее же по округу — 539 раз! И это превосходство тоже из воздуха!!! Удивляться внушилительности приведенных цифр превосходства не следует, потому, как только этим можно объяснить то обстоятельство, что в самом мощном из приграничных округов за период с 22 по 30 июня 1941 г. гитлеровцы осуществили невероятно глубокий прорыв на глубину до 300 км!

Практически аналогичная, за редчайшими исключениями, картина царила по всей 3375-километровой линии вторжения агрессоров. Потому что вместо положенных 77 дивизий было выставлено всего 38, из которых лишь некоторые успели сразу занять свои позиции и организовать немедленный отпор. Но будем считать, что 38. На 3375 км первоначальной линии вторжения в 04.00 утра 22 июня 1941 г. всего 38 дивизий, то есть по 88,8 км на дивизию — это в 10— 11 раз больше, чем полагалось по Уставу! Гитлер же только в авангарде наступления бросил 103 дивизии, остальные втянулись чуть позже. Непосредственно из воздуха сразу же возникло соотношение 1030— 1133 в пользу вермахта!!! При наступлении вермахта со средней по всей линии вторжения плотностью в 4,2 чел. на 1 м линии прорыва, на каждые 0,09 бойца на 1 м линии обороны (в среднем по всей линии границы), что в 4.00 утра 22 июня 19441 г. «встречал» фашистов, выпадало более чем 46-кратное превосходство противника, а в пересчете на одного бойца из плоти и крови — 516 раз!!! С учетом же огневой мощи, также применявшейся с исключительной линейной плотностью, как минимум вдвое больше — 1032!!!

Вся система так называемой «жесткой обороны» по Тимошенко — Жукову на базе статического фронта «узкой лентой», то есть система дырок от бубликов, не только была потрясена до основания по всей линии вторжения — она практически мгновенно рассыпалась!!! И какое бы яростно ожесточенное сопротивление ни оказывали наши войска с 22 июня 1941 г., в той ситуации РККА было не под силу сразу погасить порожденные воздухом из дырок от бубликов чудовищные ударные мощь и силу вермахта, особенно же фантастическую скорость их проявления на всем пространстве вторжения. Это оказалось под силу только главному защитнику России при таких тотальных нашествиях — гигантским пространствам ее необозримых территорий!!! Однако, к глубокому сожалению, мгновенно набранная шквальная скорость чудовищно мощного таранно-штурмового пролома всей системы обороны из дырок от бубликов была столь велика, что погасить ее удалось едва ли не в прямом смысле слова под стенами Кремля!

Обладать всего лишь одним, в размере 2,386 раза, преимуществом в линейной плотности своих войск на 1 км линии вторжения, но почти в 4 раза уступать по количеству танков и штурмовых орудий, более чем вдвое уступать в боевой авиации, почти в полтора раза уступать в артиллерии — и устроить такое?!

Еще раз подчеркиваю, что такая трагедия могла произойти, к глубочайшему прискорбию, только в результате прямой подставы наших войск! Негласно и незаконно произведенная дуэтом Тимошенко — Жуков подмена замысла отражения агрессии, включая даже и принцип обороны, предоставила вермахту просто фантастически уникальнейшую возможность при незначительном перевесе лишь в численности живой силы мгновенно добиться просто немыслимого, невероятно чудовищного тактического превосходства из воздуха, автоматически и мгновенно переросшего в реальное стратегическое! А на разверзнувшуюся и по законам ядерной цепной реакции разворачивавшуюся трагедию в мгновение ока всей массой навалился комплекс острейших недостатков, абсолютное большинство которых корнями уходят в факт подмены замысла обороны.

Трагически закономерное поражение в дебюте войны было неминуемо! Потому как не бывает немедленных встречно-лобовых контрблицкригов при «жесткой обороне» в виде дырок от бубликов или швейцарского сыра, выстроенных статическим фронтом «узкой лентой» вдоль основной части границы. Потому как пробить «жесткую оборону», состоящую всего лишь из дырок, — никакого труда не представляет. И соответственно в случае внезапного удара намеченные для такого контрблицкрига плацдармы на флангах неизбежно превращаются в «братские могилы» для всех закаченных туда войск! Потому что мгновенно прорвавшиеся через выстроенные вдоль основной части границы «узкой лентой» дырки вместо обороны войска противника тут же устраивали «Канны» для сосредоточенных на этих плацдармах советских частей. Между тем в разработанном Тухачевским и К° «Плане поражения СССР в войне с Германией» одна из основных ролей как раз и отводилась использованию заведомо негодных по качеству стрелковых дивизий, выставляемых в несоответствующем обстановке количестве.

На изложенном «технологическая» составляющая подставы наших войск под катастрофический разгром, конечно же, не исчерпывается. Дуэт Тимошенко — Жуков умудрились в таком изобилии и в таком точном соответствии повторить все постулаты Тухачевского, что остается только диву даваться.

Прежде всего напомним, о чем идет речь. Как стало известно уже во время судебного следствия на процессах 1936— 1938 гг., еще в начале 1934 г. Троцкий дал указание свои сторонникам в СССР готовить военное поражение СССР в предстоящей войне с Германией, что, кстати говоря, полностью сообразовывалось с его же заявлениями после высылки из СССР. Тухачевский, к примеру, каклидер военного крыла антисталинской оппозиции, с той поры стал разрабатывать и усиленно навязывать РККА так называемую концепцию «пограничных сражений», на которой и был построен его «План поражения СССР в войне с Германией». В изложении, например, одного из «профессиональных адвокатов» «стратега», автора книги «Маршал М.Н. Тухачевский» В.М. Иванова, выдвинутая М.Н.Тухачевским «новая концепция приграничного сражения исходила из идеи подготовленного ответного удара». Как и всегда с подобной «адвокатурой», прямо с порога начинаются весьма серьезные неточности: Тухачевский не выдвигал «новую концепцию приграничных сражений» — он выдвинул «новую концепцию пограничных сражений в начальный период войны», к тому же исходившую не просто из идеи подготовленного ответного удара, а заблаговременно подготовленного немедленного встречно-лобового ответного удара. В опубликованных им трудах использован термин «пограничное сражение», в том числе и в структуре названий отдельных статей. Более сорока лет назад его труды были переизданы и, как представляется, «адвокату» не грех было бы знать, что же конкретно написал «подзащитный». Какая-никакая, но разница-то все-таки есть. В порядке реализации основных положений своей концепции «М.Н. Тухачевский, — как отмечает В.М. Иванов, — предлагал развертывать основные группировки армий прикрытия, с учетом расположения приграничных укрепленных районов, так, чтобы они занимали фланговое положение по отношению к тем направлениям, где наиболее вероятны удары противника. Конечной целью армий прикрытия он считал овладение выгодным стратегическим рубежом для развертывания главных сил и ведения дальнейших операций. По его предположению приграничное (правильно: пограничное. — Л. М.) сражение, в отличие от Первой мировой войны, должно принять затяжной характер и продолжаться несколько недель».

Вредоносность этой концепции состояла в следующем. Прикрытие немедленным встречно-лобовым вторжение/контрблицкригом должно было реализовываться не только заранее созданными фланговыми группировками, но и при ставке на статический фронт «узкой лентой» при сверхнизкой оперативной и линейной плотности сухопутных войск на большей же части границы. В таком случае войска находятся в состоянии крайней неустойчивости именно с точки зрения обороны и прикрытия границ в прямом смысле слова. И малейший внезапный удар, тем более нанесенный концентрированными силами, автоматически приводит к невообразимо кровавой трагедии. Именно это и произошло 22 июня 1941 г. Почему «стратегу» взбрело в голову выдумать такое именно в тот самый момент, когда главный противник взял на вооружение стратегию блицкрига?! О каком затяжном характере пограничных сражений было уместно, если вообще уместно, говорить в этом случае? Тем более «в отличие Первой мировой войны»? Тем более ему, всю ту войну просидевшему в германском плену? Тем более что и на фронт-то он попал только в 1915 г., когда война была уже в разгаре — что он мог видеть-то? Гитлеровцы именно потому и взяли на вооружение стратегию блицкрига, что, во-первых, прежде всего это молниеносный прорыв обороны противника на всю ее глубину в целях скорейшего захвата и оккупации территории намеченной жертвы всеми заранее отмобилизованными, сосредоточенными и развернутыми к нападению силами. Во-вторых, потому, что по тогдашним представлениям гитлеровских стратегов это был единственный шанс для сильно ограниченной ресурсами Германии избежать крайне опасной для нее войны на истощение. Мрачные воспоминания о Первой мировой войне весьма подстегивали такие настроения — в Германии не забыли уроков истощения той войны…

Тухачевский прекрасно знал об этом. Однако на весенних 1936 г. стратегических командно-штабных играх на картах в Генеральном штабе он и его подельники за народные деньги проверяли «эффективность» плана поражения разработанного ими с учетом привезенных Тухачевским из-за границы «рекомендаций» тевтонов. Последние же прекрасно знали как о «новой концепции пограничных сражений» Тухачевского, так и о разработанном им совместно с подельниками по заговору плане поражения. Более того, упоминавшиеся выше стратегические командно-штабные игры вермахта осенью 1936 г. и тот невероятный «успех», которого тевтоны достигли тогда на картах, взяв Минск на 5-й день агрессии, произошли после того, как там «с визитом» побывал Уборевич, упорно набивавшийся в гости к тевтонам еще зимой 1936 г. Именно он и передал тевтонам «План поражения».

Так вот, все положения это концепции Тухачевского почему-то были претворены в жизнь дуэтом Тимошенко — Жуков. Сталин говорил о могучих заслонах вдоль границы — Тимошенко/Жуков создали статический фронт «узкой лентой», понатыкав в нем дырок от бубликов при фланговых группировках, но при разрывах между эшелонами!? Сталин говорил о могучих заслонах в ближнем, а не в ближайшем тылу — эти же настаивали на выдвижении к границам чуть ли не всех войск!? Сталин говорил о необходимости для армии научиться отступать, иначе ее постигнет неминуемый разгром, — Тимошенко — Жуков, наоборот, немедленный встречно-лобовой контрблицкриг планировали!? И, что особенно поразительно, Тимошенко — Жуков претворяли все положения концепции Тухачевского в удивительно точном соответствии с положениями его же «Плана поражения». К примеру, одна из основных ролей по этому плану отводилась использованию заведомо негодных по качеству стрелковых дивизий, выставляемых в несоответствующем обстановке количестве. Выше уже было проанализировано, в чем это выразилось и к каким последствиям привело. Хуже того. Стрелковым дивизиям первого оперативного эшелона Первого стратегическо-го эшелона даже не были вовремя «нарезаны» полосы обороны. Говорилось в «Плане поражения» и о разрывах между эшелонами — как между оперативными эшелонами в рамках стратегического эшелона, так и между стратегическими. Кстати, это же подтвердил и Уборевич во время следствия на Лубянке.

К несчастью, трагедия 22 июня 1941 года буквально изобилует горькими примерами на эту тему. Потому как, несмотря, отданный еще 12 июня приказ о выдвижении дивизий из глубины приграничных округов в сторону границы, подавляющее большинство из них по состоянию на утро 22 июня все еще находились в движении. А план военных перевозок и вовсе был осуществлен всего на 8,84%. Едва ли не половина эшелонов вообще не приступала к погрузке. Трагедия советской авиации в первый же день войны — тоже «родом» из той же концепции и того же плана. Тухачевский «рекомендовал» вывести ее на аэродромы передового базирования. И Жуков-Тимошенко туда же. Авиацию вывели и в первый же день агрессии потеряли громадное количество самолетов. Наземные войска остались без прикрытия. Танковые части, которым по официальному плану было положено помогать выбивать вклинившиеся в нашу оборону механизированные части противника, имели прямой приказ немедленно нестись за бугор наказывать супостатов! Итог жуткий — называется танковый погром. К концу 1941 года от почти четырехкратного превосходства воюющей части РККА в танках не осталось и следа настолько, что в битве под Москвой уже вермахт обладал преимуществом в танках.

В артиллерии погром вообще был устроен перед войной — назывался он «реорганизация». Итог чудовищный — артиллерия не сыграла той роли в уничтожении противника, особенно танков, которую должна была ь сыграть. В части же касающейся противотанковой артиллерии вообще было допущено такое, что иначе как преступлением не назовешь. Высшему военному командованию РККА было прекрасно известно, что в основе успеха гитлеровского блицкрига — ударное использование танковых частей. Прекрасно было известно и то, ё что в соответствии с уставами вермахта его танковые части шли в прорыв с плотностью не менее 20-25 танков на 1 км. Жуков и Тимошенко же организовали противотанковую артиллерию так, что у нас плотность противотанковой артиллерии была 3, максимум 4 ствола на 1 км!? Между тем, для обеспечения гарантированного успеха в начальный период агрессии гитлеровское командование часто прибегало к запредельной плотности — от 30 до 50 танков на 1 км в прорыве. Ну и что могли сделать наши артиллеристы в таком случае?!

 

Примечание: 1. Схемы были составлены свыше 20 лет назад опытнейшим профессионалом — командующим ракетными войсками и артиллерией сухопутных сил СССР, маршалом артиллерии Г.Е. Передельским.

2. ПТОП — это противотанковый опорный пункт.

3. Начальник артиллерии РККА разработал эти указания по личному приказу Сталина, который в самом начале войны организовал в ГШ группу по изучению опыта первых боев.

Впервые эту схему противотанковой обороны разработал и применил еще при организации обороны на левом берегу реки Вопь в ходе Смоленского сражения (10.07-10.09.1941 г.) Рокоссовский. Живо реагировавший на все хорошее, новое, особенно если оно эффективно служило интересам защиты Родины, Сталин мгновенно распространил этот опыт на всю армию, благо статус Верховного Главнокомандующего позволял это сделать незамедлительно.

 

А ведь перед войной высшее военное командование «под корень зарубило» программу производства прекрасной противотанковой артиллерии. Хуже того. Не обеспечило имеющуюся противотанковую артиллерию приграничных округов необходимым запасом снарядов. Дело дошло до того, что даже в самом мощном округе — Киевском — вынуждены были резервировать по шесть снарядов на пушку. Более того. На складах РККА почему-то пылились 15 тысяч противотанковых ружей, которые ох как пригодились бы бойцам первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона. Коренные изменения в тактике нашей противотанковой обороны произошли лишь тогда, когда Сталин выгнал Жукова и Тимошенко с их постов. А основой этих изменений стали блестящие, апробированные в боях наработки великого полководца Победы маршала Советского Союза любимца Сталина Константина Константиновича Рокоссовского.

¹Связь с войсками, за которую отвечал лично Жуков, не была налажена. С началом войны она была нарушена, вследствие чего управляемость войск была минимальной, если была. Из этой же «оперы» нелепый предвоенный приказ Тимошенко о снятии радиостанций с самолетов противоздушной обороны. Не менее нелепым было положение и с материально-техническим обеспечением войск, особенно мобильных. Например, топливо для танковых частей приграничных округов находилось за тысячи километров от того места, где ему положено было быть. В результате, только в ЗапОВО и только из-за того, что танки нечем было заправить, было потеряно до 80% их количества. Не была организована должным образом ремонтная база — потери боевой техники только по этой причине сродни последствиям отсутствия топлива. Склады материально-технического обеспечения были выдвинуты ближе к границе.

В результате в первые дни агрессии было потеряно громаднейшее количество оружия, боеприпасов, боевой техники, топлива, продовольствия и обмундирования. Едва ли не со второй половины дня 22 июня 1941 года гитлеровская агрессия развивалась, в том числе и на советском топливе. Беспрецедентной является и потеря стрелкового оружия. Всем хорошо известно, что в первый период войны у нас не хватало даже винтовок. Однако мало кому известно, что в результате неуместно «стахановского» выдвижения — с санкции же Жукова — Тимошенко — складов материально-технического обеспечения ближе к границе, наша армия в первые же дни агрессии потеряла свыше 6 млн винтовок из 8 млн имевшихся!

Многие военные эшелоны довоенной отправки умышленно гонялись по каким-то замкнутым маршрутам, причем часть из них разгружалась не там, где было предписано, а часть вообще исчезла. Например, поданным военной контрразведки по состоянию на 26 июня 1941 г. пропало два эшелона с танками КВ. А ведь это как минимум 90 платформ, на которых 90 новейших тяжелых танков! Исчезли эшелоны с сотнями тысяч мин. На железных дорогах страны простаивали десятки тысяч вагонов и ж.-д. платформ с военными грузами. К примеру, формально числившиеся мобильными части были лишены какой-либо мобильности, так как на железных дорогах страны только с автомобилями простаивало свыше 50 347 вагонов (1320 эшелонов). Только Юго-Западный фронт не получил 47 эшелонов (2115 вагонов) с автотранспортом. Причем все эти грузы были довоенной отправки. И вот что очень характерно. Управлением военных сообщений наркомата обороны вплоть до 1 июля 1941 года не велось никакого учета перевозки войск и военных грузов. И не велось всего лишь потому, что по ежедневным сводкам учета перевозки войск и военных грузов можно было установить, что произошла подмена сути официального плана обороны страны. Лишь только тогда, когда в это дело вмешалась военная контрразведка, которую поддержал Сталин, положение стало исправляться.

И так буквально во всем. Какой аспект ни возьми, всюду едва ли не под копирку реализованные положения из «Плана поражения» и концепции Тухачевского. Так почему же все это произошло? Что все это должно означать? Во имя чего все это было сделано?

Мысли о том, что события далекого прошлого некогда ожидались в будущем действительно с трудом приходят на ум. Между тем еще в конце 1935 года советская (военная) разведка умыкнула меморандум 2-го Бюро (аналог ГРУ) Генерального штаба Франции, в котором уже тогда утверждалось, что в случае войны с Германией Советский Союз потерпит военное поражение, которое откровенно предрекалось сразу же после начала войны. В меморандуме так и говорилось, что «с открытием военных действий — на первых же порах Красная Армия потерпит серьезные неудачи, которые скоро приведут к полному военному разгрому и развалу армии», а затем и к государственному перевороту силами военных. О неминуемой угрозе поражения в дебюте войны открыто предупреждали и некоторые советские военачальники еще в 30-х гг.

К слову сказать, разведывательная информация 1935 г. было далеко не единственным сообщением разведки на эту тему. Они поступали вплоть до начала войны. Более того. Они ничем не отличались от тех, что были известны еще в 30-х гг., вплоть до того, что имелось едва ли не текстуальное совпадение информации, поступавшей не только от разных источников из разных же стран, но и от разных же разведслужб! И еще одно. Когда приоткрылась завеса тайны дела пресловутого предателя -генерала Власова, то выяснилось, что, находясь у гитлеровцев, он неоднократно упоминал о некоем Союзе русских офицеров, будто бы существовавшем в СССР и готовившем военный переворот. Между тем ныне покойный легендарный генерал разведки Павел Анатольевич Судоплатов со страниц своей посмертной книги «Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 г.» засвидетельствовал, что перед войной очень уж удручающей была картина компромата в отношении большой части командного состава РККА. И военная контрразведка органов госбезопасности СССР вынуждена была активно заниматься проверкой и перепроверкой всех накопившихся материалов о военном заговоре 1937-1938 гг., часто запрашивая необходимую информацию даже у разведки. Однако, подчеркиваю это вновь, с 3 февраля 1941 г. (идо 17 июля 1941 г.) военная контрразведка находилась в прямом подчинении Наркомата обороны, являясь его 3 Управлением. Проще говоря, она подчинялась в это время тем же Тимошенко и Жукову…

И в заключение один вопрос. Зная все это, сможет ли, посмеет ли кто-либо из читателей сожалеть о некоем «упущенном» Сталиным «шансе» по осуществлению превентивного нападения на Германию, как это сделал историк М. Мельтюхов? Сможет ли кто-либо сожалеть о том, что его Родина не стала агрессором, развязавшим войну?

 

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: