Божественное зверь-дерево

 

"Heilbringer" (Tiu, Tyr,) в своем снисхождении тождественен идеограмме Дерева — отсюда многочисленные мифы о «людях-деревьях», "лесных людях" и т. д. Символизм Дерева, леса, избрание леса в качестве места развертывания мифологического сюжета или капища восходит именно к этой гиперборейской фигуре, которая никогда не означала никакого конкретного предмета в отдельности , вопреки эволюционистской теории о происхождении букв и знаков из пиктограмм, схематически изображающих реальных существ или предметы. Напротив, иероглиф Tiu как осенне-зимняя часть Года, как символ нисхождения Света Мира (не обязательно солнца, именно Света, как более общего и более метафизического понятия), — иными словами, как абстрактная идея — лежал в основе наименований, культового почитания и сакрального осмысления реально существующих зверей, растений, предметов и явлений. Космический Спаситель в нисходящей траектории и его идеограмма — первичной всех остальных вещей, комплексов, ансамблей, ситуаций и т. д., на которые изначальный смысл переносился по аналогии, на основании внешнего или внутреннего сходства.

Так Дерево как ось мира, как священный знак сакрализовано именно на основании его внешнего сходства с идеограммой Heilbringer'а. Особенно выразительно с этой идеограммой совпадали опущенные ветви ели и черно-белый, и не удивительно, что древние индоевропейцы выбрали два этих дерева в качестве наиболее центральных, почитаемых.

В немецком языке название ели — Tanne, а березы — Birke. Оба эти слова, по логике Вирта, должны быть связаны с тем же изначальным мифологическим комплексом Tiu, а следовательно, в них должна заключаться протоидея предновогоднего спуска Света Мира в нижние регионы вселенной (в землю, под землю, в воды, в материнское чрево мира, в ночь, в камень и т. д.). Кроме того, Вирт показывает, что названия березы и ели могут меняться местами, так как первичным в обоих случаях является именно концептуально-идеографическая форма, связанная с календарно-философским осмыслением цикла. Так у североамериканских индейцев дакоты, которые также почитают березу сакральным культовым деревом, она называется tan-pa. Это сочетание tan, по Вирту, является примородиальным и означает "нисхождение, Tiu в an", а сочетание an, вообще, звук — n- является древнейшей гиперборейской фонемой для обозначения Матери Земли, камня, низа, лона, нижней части годового цикла. Итак, культовая формула tan[64] является концептуальным синонимом tur, tyr, т. е. Tiu в ur'е.

Birke также является архаической культовой формулой. В большинстве индоевропейских языков это наименование березы устойчиво сохранилось (русская «береза» этимологически относится сюда же). Вирт показывает, что речь идет о вариации формулы buru, в которой сочетаются две примордиальные фонемы — bi (варианты ba, bu) и ur (вариант uru). Речь идет о идеограмме "двух гор", которые в рунических кругах расположены как две дуги перед и после зимнего солнцестояния. Это визуальное наблюдение полярного феномена движения солнца на юге перед тем, как оно скроется во чреве полярной ночи и сразу после того, как оно оттуда покажется. Одна дуга называется ur, и является идеограммой, давшей концептуальный смысл «пещере», «петле», «горе» и множеству других сакральных и культовых предметов и мест в гиперборейской цивилизации. Две дуги составляют иероглиф "двух гор" uu — "два ur'а",

 

, bi-ur.[65] Эти две горы в далеком прошлом получили фонетическую огласку — b- и иероглиф. Относительно фонемы — ka- (или ее аналогов, вариаций — g, kh, gh, j, ch, c и т. д.), которая устойчиво присутствует в названии березы, можно сказать, что она означает "Сына Божьего", космического Спасителя во второй половине Года, "человека воскресающего, воздевшего руки". Хотя на этой фигуре мы остановимся позже.

Итак Tiu-"Heilbringer" замещает себя березой и елью. Отсюда сакрализация дерева в древних цивилизациях — из дерева делались дома, средства передвижения, корабли, орудия. На дереве — особенно бересте — писали за много тысячелетий до того, как южно-семитские, средиземноморские народы стали использовать для этой цели высушенные шкуры животных. Вирт указывает, что верхняя сплошная соединительная черта в санскритском письме является следом верхнего края бересты, которая ритуально сохранилась как воспоминание о сакральном божественном прошлом.

В высшей степени показательно русское слово «ель». Это древнейший корень, восходящий к культовой формуле el, il, которая обозначала «свет», «луч» и, соответственно, также прилагалась к Tiu, "Свету Мира". Неудивительно, что космический Спаситель именуется также ull,[66] il, el и т. д. Вирт показывает, что имена Ullr, Ulli и т. д. и Tu, Tiu в мифологии почти синонимичны и идеографически тождественны. В частности, у гренландских эскимосов, язык которых хранит множество архаических элементов слова с этой фонемой (ullo, ullok, ulluk, ullut и т. д.) означают «день» (ullok), «год», «рассвет» и т. д. Причем, особенно зимним является сочетание — l- с — u-, согласно великой культовой гиперборейской формуле озвучивания сакральных слогов в зависимости от времени Года. Нордический закон пяти гласных Вирт формулирует так: — a- начало года, — e- весеннее равноденствие, — i- середина лета, — o- осеннее равноденствие, — u- зима, конец года. Так как и фонетически и концептуально — e- и — o- являются промежуточными гласными (это явно в семитских языках), то пять можно свести к трем: — a-, -i-, -u-, что соответствует трем aettir, о которых мы уже говорили. u (= о) соответствует Tys aett, т. е. третьему сектору Года, находящемуся под знаком Tiu. В русском же слове «ель» важнее всего архаичное l. Иными словами, память о «световом» символизме сохранилась, но "опущенные ветви" ели концептуально в фонеме не отразились.

Зато, русское «ель» явно сближается с другим важнейшим символом того же порядка — с «оленем», немецкое «Elсh», а на языке дакота олень называется ta, что снова приводит нас к одному и тому же (ta — олень, tan — береза; и то и другое — сакральные понятия в индейских культах). Русское «олень» несет в себе то «зимнее» o (u), которого не достает в слове «ель».

Вирт доказывает, что олень был наиболее древним культовым животным гиперборейского периода, и как таковой связывался с зимними, солнцестоянческими мифами. Только позже его заменил в этом качестве бык (еще позже баран). Например, у индейцев дакота бык называется "большой олень", "большой ta", и не имеет самостоятельного названия. Оленьи рога в культовом контексте воспринимались как знаки ka, воскресающего спасителя мира, как визуальный феномен воздетых рук.

В древних названиях быка в индоевропейских языках мы снова сталкиваемся с сочетанием t и ur (yr

 

). Это немецкое Stier, латинское taurus, авестийское staora, русское «тур». Heilbringer, Свет Мира с неба нисходит к нижним регионам, к царству зверей, в миры массы, материи. Отсюда сюжеты жертвоприношений быка в древних культах — иудаистических, митраистских и т. д. На Руси также довольно долго совершались жертвоприношения быка, причем происходило это в день пророка Илии, в момент, когда лето клонилось к зиме, а само имя «Илия» понималось русскими как фонема нисходящего Света (отсюда связь пророка с молнией — "нисходящим светом"), как символ, близкий к il, ul, tiu и т. д.

Важно подчеркнуть полифонию культовых символов: в изначальном гиперборейском комплексе еще отсутствовал строгое разделение между общим смыслом космического события (например, сюжет Tiu в целом) и ролями действующих лиц, фоном, на котором оно происходит и т. д. Поэтому само имя Божественного Света могло переноситься на ту реальность, в который этот Свет «тонет». Например, слово «wulf», «волк» явно происходит от формулы ul, т. е. «Heilbringer» перед зимним солнцестоянием, хотя в дальнейшем развитии сюжета именно Волк,[67] космический волк (пес, дракон и т. д.) является противником Спасителя и его убийцей. Зимнесолнцестоянческая мистерия есть изначально двойная жертва — нижнее убивает высшее, но за счет этого само умирает от своего поступка, а высшее воскресает. Сын Божий смертию попирает смерть. Титаны разрывают Диониса и превращаются в богов. Поэтому культовые фонемы, описывающие всю сакральную ситуацию, еще не дуализированы, строго не разведены. Еще нет ни полов, ни ролей жертвы и палача, нет абсолютного добра или абсолютного зла. Вся вселенная совершенное и испоенное великого смысла БОГОЯВЛЕНИЕ, где и темные, и светлые стороны одинаково важны, существенны, служат делу гармонии и торжества нордической истины.

Tiu сливается с «Stier» ("быком"), с «Elch» ("оленем"). Отсюда же немецкое «Tier», греческое «therion» ("зверь") и русское «зверь» (даже этимологически оно связано с немецким и греческим). Бог и зверь имеют одинаковые имена, сливаясь в новогоднем мифе — отсюда зооморфные персонажи древних религий, тотемы, иудаистические "hayot hakadosh", священные животные, виденные пророками у трона Господня.

Так даже этимологически русские слова «зверь» и «дерево», как собирательные для целой вереницы видов и подвидов, не только восходят к одной фонеме, но и получают свое имя от нисходящего в ночную массу зимней материи чистого небесного Света, Сына Божьего. Не удивительно, что сам Христос в раннем христианстве изображался в виде агнца и был распят на древе Креста, Также общепринятым было изображать Христа в виде рыбы, а само слово рыба в русском языке было "*zъvь", что этимологически связано со словом «зверь».

 

Осенний ряд рун

 

Вирт показывает, что некоторые другие идеограммы могут служить субститутами знака Tiu или дополнять его в комбинированных вариантах. Все эти символы соответствуют некоторым знакам рунического круга, расположенным на осенней стороне. Эти знаки наиболее архаичные, сохранившиеся на своем месте с незапамятных времен.

Такова руна sig (

 

) или sol

 

в рунических кругах они взаимозаменяемы. Она может быть рассмотрена как идеограмма молнии или спускающегося солнца. На самом деле, это, по Вирту, фрагмент или субститут древнейшего арктического иероглифа

 

означающего связь между собой двух кардинальных точек Года — нижней и верхней. Позже этот фрагмент был осмыслен как нисхождение от лета к зиме, поэтому остался только нижний круг. Во-втором случае, sig символизирует схематическую связь между солнцестояниями, вертикальную (огненную) змею. В обоих случаях смысл — нисхождение Света Мира. Озвучивалась эта идеограмма фонемой — s-. Во многих древних сакральных кругах и развившихся из них алфавитов эта руна (sol) стоит непосредственно перед руной (tiu), отсюда устойчивое для наиболее архаических пластов индоевропейских языков и, шире, большинства языков народов земли сочетание st, и в индоевропейских языках это сочетание означает «бытие», «существование». В руне sol видны черты древнейшего иероглифа бытия — .

В руническом ряду за формулой s-t (sig-tyr) следует знак — b-, beorg,[68] Berg, Birke, руна березы или двух гор. Это дает формулу sit-tyr-berg, известную в древнейших германских заклинаниях и рунических песнях. Солнце (sig-sol), несомое Сыном Божьим (tiu, tyr), опускается между двух гор (beorg).[69]

Что касается русского слова "гора",[70] которое родственно древнеиндийскому «giris», авестийскому «gairi» ("тоже "гора") и прусскому «garian» ("дерево"), то любопытно, что этимологически оно сближается с греческим «borees» ("северный ветер" или "север"), т. е. родство с фонемой ber, beorg возможно через греческий. Кроме того, само слово borees означает север, т. е. то место графического суточного (но не годового!) круга, которое соответствует сердцу полуночи.

Другая важнейшая руна — lagu , изображающая крюк, рукоять посоха и т. д. Она обозначала воду, озеро и т. д. Это та вода, в которую сходит Tiu, Heilbringer. Крюк играет огромную роль в архаических мифологиях. У эскимосов им культурный герой притягивает друг к другу небо и землю. Отсюда же серп, символ Кроноса у греков. lagu концептуально соответствует двум русским словам, считающимся этимологически различными — луг (место заливаемое рекой при ее разливе) и лука (изгиб). Мы видим, что идеограмма lagu несет в себе оба этих значения — изгиба, кривизны и влаги. Кстати, русские слова «лягушка» и «лужа» восходят к той же фонеме.

Еще один знак

 

— odil, рыба, петля, капля, узел.[71] Также как и sol это фрагмент древнейшей гиперборейской идеограммы . Это знак потомства, семени. Так древние германцы называли и изображали таинственную силу, пронизывающую вселенную — дыхание Божье, душа. У шумеров тот же знак назывался su или zu (os, oz), и подобно lagu обозначал воду. Другими фонетическими вариантами odil являются vod, ot, oth и т. д., что дает русские слова «отец» и «вода». Древнейшее озвучивание su или sv в высшей степени важно, так как оно лежит в основании русского слово «свет», «святость» и т. д., которые, в свою очередь, родственны древнеиранскому hveta (светлый), санскритскому sveta — "белый, светлый" и т. д. «Свет», «святость» — присутствие odil'а, Духа Божьего, полюса мира.

Руна yr, представляющая собой корни мирового древа, т. е. как раз точку зимнего солнцестояния. Она часто присутствует вместе с идеограммой Tiu, как оперение стрелы (+). Иногда выступает как замещение руны ur. Она может быть рассмотрена и как вертикальный штрих — руна Ис, т. е. "Сын Божий в летнем солнцестоянии", наложенная на угловое написание ur. Одновременно это знак смерти. В русском это yr концептуально сближается со словом «юр», которое означает «верчение», «вращение», «водоворот» и этимологически сближается с литовским «aure» — "зов, вой, звуки рога" и т. д. Рог, как искривленный предмет и верчение указывают на спираль, лабиринт, которые были традиционными символами зимнего солнцестояния. — Солнце как бы закручивается в этот период по своей траектории, чтобы начать раскручиваться зимой. В литовском же yura означает «море», что снова приводит нас к той же теме спуска в воды.

 

Особо следует остановиться на руне ing (

 

). Она обозначает схематическое переплетение двух половин года, двух дуг или двух углов. Это могут быть земля и небо или две змеи. Вирт показывает, что это — брачная руна по преимуществу. Она указывает, что при снисхождении Heilbringer'а в землю, в воды, в звериное чрево, в ночь и зиму, происходит соединение верхнего (Света Мира, Неба) с нижним (Мать-Земля, холод, тьма, масса), При исчезновении солнца полярной зимой все становится одинаково черным, линия горизонта исчезает, само светлое небо утопает в объятиях черной Матери Земли. Это — иерогамия, священный брак. Мы показали выше, что гиперборейское мировоззрение — Богомировоззрение — не знало строго дуализма, четкого разделения. Негативное событие (нисхождение Света Мира, Сына Божьего) обязательно оборачивалось позитивным, смерть становилась новым рождением, погребение — воскресением, растворение Верхнего в Нижнем — зачатием нового Верхнего. Верхняя дуга — летняя половина Года — сливается с нижней дугой — нижней половиной Года. Из этого таинства рождается Новый Год, новый цикл. Это необходимое условие Воскрешения.

Вирт показывает, что фонема соответствующая этой руне ing, N, n-g, является очень архаичной и устойчивой и с ней мы встречаемся не только в индоевропейских языках для обозначения «змеи» английское snake, санскритское naga, «угла» латинское angulus и др., но и в америндских, семитских, африканских, эскимосских, тюркских и даже китайских культовых формулах, означающих брак, связь, союз и т. д. В германских языках эта фонема до сих пор означает суффикс принадлежности — т. е. то, от чего происходит данная вещь, ее брачный исток. В английском это ing, being, speaknig и т. д., в немецком ung, Nibel-ung(en), Ordn-ung и т. д. Учитывая колоссальное значение этой фонемы и соответствующей ей идеограммы, ее просто не может не быть в русском языке, хотя на первый взгляд, прямого аналога нет. Но если учесть, что в древнерусском часто в закрытых слогах наличествовали назальные звуки n, которые впоследствии были редуцированы, то поиск русского аналога этой руны облегчается. Мы находим эквивалент в слове «уж», т. е. ug, откуда пропало назальное n. Далее все просто: сюда же относятся слова «угрь» (морская змея), «угол», «юг» (ранее произносившийся как «уг»; юг — это зимнесолнестоянческая ориентация в годовом цикле, тогда как северу соответствует суточная полночь). Любопытно наличие этой фонемы и в составных корнях, связанных с исследуемым нами символическим и мифологическим комплексом. Так u(n)g обнаруживается в слове «дуга» (что сближает это слово с древнейшим шумерским и тюркским названием божества ясного неба — Dingir или Tengri, т. е. дуга-dingir есть Tiu, Dyaus, Zeus, сошедший в ing, ung, в ночь, в воду, в зиму, место, где небо и земля слиты воедино), в слове «рука», в слове «круг» (пропавшее в русском «круг» носовое n появляется с немецком ring, саксонском hringr и т. д.), «язык», «уголь» и т. д… Кроме того, слова «нога» и «ночь» дают то же сочетание. Теперь легко понять древние изображения существ с ногами змеевидной формы — это культово-календарные синонимы, как фонетически, так и графически — человеческая нога — визуальный крюк, угол.[72]

Вирт приводит тысячи примеров этих фонем и идеограмм от пещерных рисунков палеолита до близких к нам религиозных символов и даже художественных орнаментов, развившихся, кстати, из культовых фигур.

(в следующих номерах «МА» мы продолжим развитие концепций Германа Вирта применительно к русскому языку и его древнейшей сакральной структуре.)

 

 

Глава XI. МИСТЕРИЯ БУКВЫ “ЖИВИТЕ”

 

Происхождение славянского алфавита — кириллицы — выводят обычно из греческого и арамейского письма. Но надо заметить, что не все буквы подчиняются этому правилу. И кроме того, буквенный символизм всегда имеет сакральный характер, и поэтому за написанием каждой буквы просто по логике вещей должен стоять некоторый иероглифический и эзотерический контекст. И это особенно справедливо для тех случаев, когда алфавит используется для записи богослужебного языка, как это имеет место с церковно-славянским языком. Отсутствие серьезных исследований в области символизма кириллицы вызывает сожаление, так как, на наш взгляд, эта азбука, а равно и сам церковно-славянский язык, представляют собой неисчерпаемое поле для исследователей cакрального.

Прежде чем приступить к основной теме — к рассмотрению символизма славянской буквы “живете”, Ж, — мы хотели бы сформулировать основной принцип нашего отношения к происхождению сакральных алфавитов. Во-первых, признавая традиционную теологическую концепцию о трех священных языках — древнееврейском, латинском и древнегреческом—мы считаем, что не менее священными (хотя и в других традиционных перспективах) являются арабский, санскрит китайский и тибетский. Такая совокупность сакральных языков охватывает большинство актуально существующих священных и аутентичных традиций. Но и эта картина, хотя и более полная, не является действительно исчерпывающей и изначальной, так как, на наш взгляд, во всех этих языках и в соответствующих им алфавитах мы имеем дело со вторичными сакральными комплексами, каждый из которых полон и достаточен в рамках данной конкретной традиции, но не является, тем не менее, действительно первичным. Мы полагаем, что истинная сакральная языковая парадигма — это нечто иное, нечто давно уже забытое всеми традиционными формами и хранимое лишь тайной духовной элитой. Эта парадигма известна в Традиции под именем “языка птиц”, и, на наш взгляд, помимо собственно “языка”, существует также и “письменность птиц”, составляющая первичную основу для сакральной речи. Большинство исторически прослеживаемых алфавитов развилось именно из этой изначальной протоформы, которую мудрецы и святые приспосабливали к тому или иному национальному языку. Иными словами, мы придерживаемся не теории “финикийского” происхождения письменности, но теории ее небесного, ангелического происхождения, и в данном случае финикийское письмо для нас не более, чем один из вариантов адаптации священной “письменности птиц” в ряду многих других. Это справедливо и в отношении “создателей” славянского алфавита — святых Кирилла и Мефодия, которые, по нашему мнению, обладали секретом этого “языка птиц” непосредственно, либо через вдохновение Святого Духа, либо через причастность к эзотерической цепи, хранящей сквозь тысячелетия древнюю райскую тайну Логоса-Слова. И в данном случае греческие и арамейские буквы являются не моделями для искусственного создания славянского алфавита, но равноправными участниками некоторого самостоятельного и одновременного ряда, не разработанного путем комбинирования, но полученного святыми в едином и одновременном откровении над-временного Логоса. Поэтому, с нашей точки зрения, славянская азбука является столь же “древней”, как и греческая, санскритская, древнееврейская или китайская, так как все они проистекают из предвечного источника — Слова, по сравнению с которым даже самые длительные промежутки времени подобны мгновению.

Одной из не-греческих и не-арамейских букв кириллицы является буква Ж, называвшаяся “живите”. Это название — как, впрочем, и названия букв во всех алфавитах, — далеко не случайно. Понятие “жизни”, “жития”, просто по логике вещей должно быть как-то связано и с концепцией, заложенной в “языке птиц”, и с особенностью начертания самой буквы. Но каким образом?

Ответ нам может дать рунический круг — святыня древних германцев, расово связанных теснейшими узами не только со славянами, но и с греками.

Кроме того этот же самый рунический круг (гораздо более древний, чем это принято обычно считать) имел определенное отношение и к происхождению древнесемитской письменности. Как бы то ни было, в этом круге есть одна руна, которая графически очень напоминает букву “Ж”. Это — руна “Хагаль”. Изображалась она как, но существуют и ее вариации — полная и укороченная, половинная. Согласно теории профессора Германа Вирта, “хагаль” был принципиальным иероглифом сакрального года в его шестичастном делении (что сохранилось до сих пор в индуистском календаре, где существует всего 6 месяцев). Форма — это сокращенный вариант, т. е. окружности, года, поделенного на 6 частей. Это деление может быть графически отражено и иначе, а именно в форме. Однако параллельно с шестичастным годом рунические символы часто изображают восьмичастный год, в котором дополнительно отмечена линия, соединяющая точки весеннего и осеннего равноденствий. Оба знака часто являются синонимами: подобно, или подобно. Поэтому в различных вариантах рунических кругов мы встречаемся с двумя типами знака “хагель”: и или. Этимологически “хагель” лежит в основе таких германских корней как “heilig” (“святой”), “hag” (“куст”), “hacken”(“крюк”) и т. д. Но более полно руна “хагель” означает “жизнь”, “освященность”, “одухотворенность”, “дух”, а иероглифически может быть приравнена к “Дереву Жизни” с ветвями и корнями. Профессор Вирт полагает, что библейский образ “неопалимой купины” также имеет сакрально руническое происхождение, поскольку “купина”— это “священный куст” (“heilige hag), но одновременно и “год”, “цикл”, который замкнут, а поэтому он “горит” и “не сгорает”, движется, но остается прежним. Метафизически же можно сказать, что всякий цикл своей “замкнутостью” в сфере относительного отражает постоянство Вечности, т. е. символическое “Дерево Вечной Жизни”. Таким образом, “неопалимая купина”— это “год”, “куст” и “вечность” одновременно. И надо заметить, что в православном символизме “неопалимая купина” часто изображается в виде восьмиугольника, который с сакральной точки зрения тождественен, а значит и, то есть нашей руне “хагель”.

Если посмотреть теперь на написание славянской буквы “Ж”, то мы увидим в ней как раз вариант руны “хагель” (нечто среднее между и), который можно поместить в годовой круг как. И иероглиф этой буквы в азбуке не случайно называется именно “живете”, т. к. этот символ является действительно наиболее ясным и полным, наиболее многоплановым выражением идеи “жизни”, “священной жизни”, “жизни вечной”, и само его графическое написание тождественно райскому “Древу Жизни”. И не только в славянских, но во многих других арийских языках — санскрите, древнеперсидском, литовском и т. д. — корень “жи”, “джи” и т. д. связан с идеей жизни.

Можно, однако, предположить здесь и более далеко идущие соответствия: известно, какую важную роль в иудейской традиции играют различные формы слова “хай” (“жизнь”), т. к. именно от этой формы происходит таинственное и непроизносимое высшее четырехбуквенное имя Бога (которое в славянском переводе обычно дается как “Яхве” или “Иегова”). Но фонетическая и концептуальная близость древнесемитского корня “хай” и древнегерманской руны “хагель” очевидна. И кто знает, не является ли и само семитское h (“хе”) одним из искаженных вариантов половинного “хагель”, т. е., хотя, мы на этом, естественно, настаивать не можем. И здесь славянский корень снова дает повод считать все эти соответствия далеко не случайными, так как имя прародительницы рода человеческого было “Евва”, по-древнееврейски “Хева”, т. е. “живая”, “жизнь”, а в русском слове “жена” мы снова обнаруживаем звук “ж”, связанный с нашей сакральной буквой.

Если теперь мы вернемся к символу “неопалимой купины”, то обнаружится новая связь — связь “женского начала” со стихией “огня”, “свечения”, и как тут не вспомнить апокалиптический образ “жены, одетой в солнце”, т. е. “сияющей, огненной женщины”! А кроме того, согласно богословской интерпретации, “жена, одетая в солнце”— это сама Богородица, а одной из канонических эмблем Богородицы является снова наша восьмиконечная звезда. Взглянув на руну “хагель” (и соответственно, на букву “живите”) с иной стороны, мы увидим, что она представляет собой “стоящего человека”, с поднятыми руками и расставленными ногами, каким изображали “совершенного человека”, “человека-архетипа” многие сакральные и эзотерические схемы. Учитывая все связанное с этим знаком “божественное качество”, вскрытое нами раньше, можно сказать, что человек создан “по образу Божию” не только в духовном, но и в самом непосредственном телесном смысле, т. к. пропорции его фигуры, его строения есть не что иное, как символ из праха, телесная форма, отражающая в себе “Древо Жизни”, “Святость”, “Вечность” и, в конце концов, самого Бога.

Здесь можно заметить и еще одно важное символическое соответствие, теперь уже в рамках индуистской традиции. Там “человек-архетип”, Праджапати, часто изображается с головой оленя, а кроме того, фигуры оленя присутствуют на наиболее древних славянских сакральных орнаментах, причем чаще всего они связываются с “Родом”, “Прапредком”, “Адамом” дохристианской традиции древних славян. Но оленьи рога имеют точно такую же форму, как и сам иероглиф “совершенного человека”, т. е. наша руна “хагель” — буква “живете”. В индуистском мифе о Дакше, Первожертвователе (“Сакральный Предок”) также говорится о том, что ему взамен отрубленной гневным Шивой человеческой головы была приставлена голова антилопы — т. е. вместо круга (головы) “человек-архетип”, “человек-эон” может быть представлен рогами, являющимися его сакральным синонимом.

И, наконец, мы снова находим нашу букву “живете” в ламаистских мистериях, где далай-лама ритуально наклоняет священную ваджру (жезл-молнию) последовательно в трех позициях, указывая на существование трех сакральных путей — пути правой руки, пути левой руки и пути середины, что совокупно нам дает знак. И тот же знакомый знак можно разглядеть в традиционном оружии греческого Зевса и римского Юпитера (пучок молний — сравни с буддистской ваджрой-молнией), и даже в сакральной лилии французских монархов.

Быть может, определение священных протоиероглифов человечества как “письменности птиц”, соответствующей сакральному языку—“языку птиц”, не покажется таким уж нелепым, если приглядеться внимательно к птичьим следам, оставляемым ими на песке или на снегу. Не видели ли вы когда — нибудь таких знаков — лапок, принадлежащих обитателям небесной тверди, птицам, которых Традиция называет символами ангелов? И если говорить об ангелах, то шестикрылые серафимы — огненные, святые и живые—снова возвращают нас к нашей славянской букве “Ж”, “живете”, столь священное название которой было вычеркнуто из азбук после временной, но страшной по своим последствиям победы тех, кто стремился всеми силами уничтожить связь “человека” с его “прообразом”, с “божественным огнем”, с “Вечностью” и преградить ему путь к истинной и непроходящей “Жизни” и ее “Древу”.

 

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться: