ДВОРОВЫЙ ПЕРА И ГРАФ ИЗЯЩНОЙ СЛОВЕСНОСТИ

 

Просвещая нас насчет эпохи наполеоновских войн, Кедров, естественно, обратился к Льву Толстому, и вот, говорит, что мы видим в его «Войне и мире»: «Идут русские солдатики, — говорит, — по полям Европы, поют бравые солдатские песни и вдруг затихли. Еще бы не затихнуть: крыши крестьянских домов крыты не соломой, а черепицей, все сияет чистотой, крестьяне одеты нарядно, веселы и румяны. Сравнили солдаты эту жизнь со своей и задумались». Помните рассказ Е.Евтушенко о том, как одна советская девушка, впервые оказавшись за границей, увидела в магазине шестнадцать сортов колбасы и, не успев задуматься, как задумались кедровские солдатики, грохнулась в обморок. Приведенный рассказ — того же пошиба. А уж если изобретенные солдатики действительно задумались, то, я думаю, прежде всего о том, почему крестьяне так нарядно одеты и веселы, когда по их земле идет чужая армия.

Во второй части первого тома «Войны и мира» есть такие строки, которые, как видно, и разбудили фантазию «известинца»: «11 октября 1805 года один из только что пришедших в Браунау (Австрия) пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали, на нерусский народ, с любопытством смотревший на солдат), полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где-нибудь в середине России».

Что ж получается? Русские солдаты у Толстого есть, местные крестьяне есть, черепичные крыши есть, а разинутых ртов, выпученных глаз и оторопи, пресекшей солдатскую песню, нет, — это все личный вклад пролетария пера Кедрова в творчество графа изящной словесности Толстого.

Впрочем, дальше есть эпизод, в котором солдаты одной роты на марше поют и даже пляшут: «Барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат-песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую-то невидимую драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:

— Ах, вы сени мои, сени!

«Сени новые мои…» — подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому-то ложками…» Да, «весело и бойко» идущая рота пела, а кто и плясал. Где ж тут оторопь? Но вдруг на словах

 

…И высоко, и далеко

На родиму сторону…

 

— песня оборвалась. Что, солдаты вдруг увидели черепичные крыши и в восторженном изумлении все-таки проглотили языки? Да нет, просто на этом писатель закончил главу, поставил точку. Только и всего. Вот какие фокусы проделывает с Толстым дворовый из газеты «Известия».

 

В ЗАЩИТУ ОКУДЖАВЫ

 

Но это для него не предел. Смотрите, что он вытворяет дальше: «После такой пирровой победы (где мы теряли две трети армии, а иных он не знает, их не было. — В.Б.) поднималась неистовая пропагандистская кампания, заставляющая следующие поколения забыть о цене победы. «Значит, нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим». Кто же вел эту пропаганду — царское правительство? советская власть? Кому принадлежат приведенные строки? Почему их автор не назван? А потому, что это слова песни к фильму «Белорусский вокзал» режиссера Андрея Смирнова, ставшего ныне свирепым демократом, а написаны они и вовсе кумиром демократов, которому они уже и памятник сгонодобили, — Булатом Окуджавой. И вот, очень часто негодуя по поводу приведенных строк, представляя их чуть ли не важнейшим положением советской военной доктрины, собратья Кедрова никогда не указывают, откуда эта песня и кто ее сочинил.

И дальше утаивая имя автора, конспиратор продолжает: «Вдумывались ли мы в смысл этих слов? „За ценой не постоим“ — значит, не жалеем ни своей, ни чужой жизни. А ведь надо жалеть». Да, жалеть надо. И во время Великой Отечественной Сталин неоднократно давал строгие указания на сей счет или устраивал разносы оплошавшим в этом деле командующим фронтами и армиями, о чем можно прочитать хотя бы в моей недавней книге «За родину! За Сталина!». Правда, говорить о том, что наравне со своей жизнью надо жалеть в бою и чужую, особенно когда сражение идет под стенами твоей столицы или на Волге, — так легко говорить об этом может лишь человек, никогда пороха не нюхавший, а ныне сидящий в кабинете «Известий» с мягкой мебелью и рассуждающий о великом гуманисте Солженицыне. Тем не менее, окружив немцев под Сталинградом, наше командование во избежание напрасного кровопролития с обеих сторон дважды предлагало им добровольную сдачу. И так было во всех последующих окружениях вплоть до берлинского.

Но тут я должен защитить песню, которую так часто пинают олухи демократии. Известно, что у русского грузина Окуджавы были проблемы с русским языком. Он писал, например: «я увидел стог с сеном… пистолет распластался на ковре… ты должен мне большое спасибо вставить… они развлекались то сном, то беседой… тоскливый вой свисал с потолка» и т.п. И неудивительно, что поэт, видимо, не чувствовал, что торговое словцо «цена» не очень-то здесь уместно. Лермонтов в своем знаменитом «Бородино» писал, в сущности, о том же. Но как!

 

Уж мы пойдем ломить стеною,

Уж постоим мы головою

За родину свою…

 

Что это значит? Да то же самое: за ценой не постоим.

Но в то же время ведь по сюжету фильма это песня некоего отдельного десантного батальона, идущего на боевое задание. Так вы чего ж хотите, кедровый умник, чтобы солдаты шли в бой и напевали что-то вроде этого:

 

Нам нужна победа,

А о цене мы поторгуемся с врагом…

 

Вы в армии-то служили? Присягу принимали? В советской присяге, которую принимали герои этого фильма, были такие слова:

«Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для полной победы над врагом». В сущности говоря, Окуджава написал песню — за что ему наверняка многое было отпущено — в полном соответствии с нашей присягой, но — чуточку неуклюже.

Я не знаю текста нынешней присяги, но надеюсь, там не сказано: «Я всегда готов по приказу Рабоче-Касьянского правительства…»

 

⇐ Предыдущая32333435363738394041Следующая ⇒

Поделиться: