Дальше, как всегда. Боевая готовность растворяется, как соль в воде.

И дело не в указанном корабле, мы еще с ним встретимся, когда будет вести разговор о гибельном Таллиннском переходе, а в том, что боевая готовность объявлялась и по Балтийскому флоту, о чем упоминает Амелько, но, в дальнейшем, была сведена к нулю. Фактически, вернулись к повседневной. И такое явление было повсеместным, на всех флотах.

Всё, однако, было в руках командующего флотом. Но как себя повести? С одной стороны — честно выполнить свой долг перед Родиной, а с другой — моя хата с краю, ничего не знаю?

Но, ведь, можно было и с потаенной радостью на сердце — наконец-то, в лице Гитлера, дождались спасителей Отечества от проклятых большевиков! Всяких людей хватало, облаченных в военные кителя со звездами в петлицах.

Вот и товарищ Трибуц дрогнул. Пошел на поводу недругов Советской власти. Неужели проведение на корабле профилактических работ (чистка котлов), соответствует подготовке к немедленному выполнению поставленных боевых задач»? А что же тогда означает отправка командира корабля домой — боевая тревога? Не кажется ли все это четко обозначенной схемой дезорганизации командного состава флота? Случись сигнал боевой тревоги, где прикажите искать командиров кораблей, вместе с товарищем Амелько? У тещи на блинах?

На Балтику мы еще вернемся, а сейчас, снова к событиям на Севере, к Головко. Речь идет, якобы, об указании Сталиным не давать повода противнику для начала войны. Дескать, не стреляйте по немцам. Такая установка была дана хрущевцами всем военным, пишущим воспоминания о начальном периоде. Да и в сорок первом московское высокое начальство, тоже, давало указание воздержаться от открытия огня по врагу, как бы чего не вышло непредсказуемого, со ссылкой на вождя.

«Поднятые в воздух по моему приказанию дежурные истребители не догнали гитлеровца: скорость его полета намного превышала скорость наших И-15 и И-16. Побывав на батареях, я задавал командирам один и тот же вопрос: почему не стреляли, несмотря на инструкции открывать огонь? Получал один и тот же ответ: не открывали огня из-за боязни что-либо напутать. То есть инструкции инструкциями, а сознание большинства продолжало механически подчиняться общей нацеленности последнего времени: не поддаваться на провокацию, не давать повода к инцидентам, могущим вызвать маломальский конфликт и послужить формальным предлогом для развязывания войны».

На флоты, как и в приграничные сухопутные части, пришел приказ Наркомата обороны, запрещающий открытие огня по вражеским самолетам. Поэтому И-15 и И-16 не догнали немецкий истребитель-разведчик. Кроме того, неясно, кому подчинялись зенитные батареи? Если они, конечно, не входили в состав военно-морской базы.

Но Головко уверяет читателя, что настоял на том, чтобы служба ПВО шугала немецкие самолеты от Полярного. Хорошо, если так было на самом деле.

Помните, как бездействовала авиация Черноморского флота, когда немецкие самолеты проводили налет на Севастопольскую военно-морскую базу? Почему-то Октябрьский не стал поднимать в воздух истребители, которых было более чем достаточное количество, чтобы отразить налет немецкой авиации, — «не рискнул», в пользу Отечества.

«Поскольку Северный флот по вопросам сухопутной обороны оперативно подчинен Ленинградскому военному округу, моей обязанностью было немедленно донести туда о происходящем у нас. Так и сделано. Командующий войсками округа генерал-лейтенант М. М. Попов находится, кстати, сейчас неподалеку: проводит учения в районе Кандалакши. Ответ на мою телеграмму получен незамедлительно, подписан начальником штаба округа: «Не давайте повода противнику, не стреляйте на большой высоте». Гадаю и никак не возьму в толк, что же это значит. Не стрелять, чтобы гитлеровцы не использовали сам факт стрельбы для конфликта? Или не стрелять, потому что большая высота?

На все мои запросы о положении и обстановке ничего определенного никто не сообщает. Понять это можно лишь так: извольте сложа руки сидеть у моря и ждать погоды. Нелепо и необъяснимо. Ведь гитлеровцы не сидят сложа руки. Приходится на свой страх и рискснова проявлять инициативу. Перевожу флот своим распоряжением на оперативную готовность № 2».

Здесь мы встречаемся с нашими знакомыми по Ленинградскому военному округу. Командующего округом Маркиана Михайловича Попова накануне войны, как видим, отправили на учения (?) в район Кандалакши. Когда же их проводить, как не за несколько дней до войны? Войска будут в хорошей физической форме, как спортсмены перед соревнованиями.

А начальник штаба округа Никишев Дмитрий Николаевич (неупомянутый здесь поименно), помните, как он оставил Новикова в Ленинграде — в данном случае преподносит Головко своеобразный исторический каламбур: «Казнить нельзя помиловать». Поставьте запятую по своему усмотрению и смысл написанного изменится на противоположный. Арсений Григорьевич, тоже в тупике: получил, оказывается разъяснения от начальства. Хорошо хоть то, что флот был в оперативном подчинении у ленинградцев, только по вопросу сухопутной обороны полуострова, в противном случае не избежать бы нам самых тяжелых последствий в Заполярье.

Как тяжело читать военные мемуары, даже Головко! С трудом приходиться постигать написанное автором? Командующий округом находится рядом, под Кандалакшей, но приходиться докладывать в Ленинград, чтобы разъяснили существо дела. А, как известно, с Поповым, в поездке, был и член Военного совета округа Н.Н.Клементьев. Интересно, что они, обо всем этом, вскоре скажут Арсению Григорьевичу при личной встрече?

Если Головко берет на себя ответственность и переводит флот «на оперативную готовность № 2», как пишет в мемуарах, то это надо понимать, что оперативную готовности № 1, указанием от 17 (18) июня, уже свели, как и на Балтике, к нулю. Но понимая ситуацию на границе, Арсений Григорьевич «на свой страх и риск» и пытается поддержать на флоте, хотя бы повышенную боевую готовность. Во всяком случае, это лучше, чем тупо выполнять невразумительное указание московского начальства.

⇐ Предыдущая979899100101102103104105106Следующая ⇒

Поделиться: