Теперь, предстоит узнать, что было в «красных» пакетах командиров подводных лодок на Балтике? Петр Денисович вспоминает.

«Вскоре из штаба подводных лодок прибыл командир дивизиона Анатолий Кузьмич Аверочкин. Вручив мне пакет с грифом особой важности он минуту или две постоял, посмотрел, помолчал, пока я читал, затем спросил:

— Задача ясна?

— Так точно, товарищ капитан третьего ранга, но…

— Что — но? — строго прервал он меня.

— Ничего, — ответил я недоумевая.

Обидно было читать такой приказ: командиру «Л-3» предписывалось выйти в море и не далее как в пятнадцати милях от Либавы занять место в ближнем базовом дозоре. Это означало погрузиться под воду и ждать, когда появятся корабли противника, чтобы донести о них командиру Либавской военно-морской базы. Только после донесения разрешалось атаковать врага торпедами».

Вместо того чтобы подводному минному заградителю идти к фашистским берегам и там на выходах из вражеских портов и военных морских баз ставить мины, им поручают роль обычных подлодок «Малюток». Комдив, на вопрос Грищенко о данном безобразии, видимо, только развел руками. А что делать, если сам командующий флотом запретил покидать свои территориальные воды? В приказе приведенным самим Трубуцем, косвенно подтверждается запрет выхода наших подводных лодок на коммуникации противника. Это все отголоски той Директивы № 1, парализующей ответные действия наших войск и флота.

Но не будем, столь придирчивы к Петру Денисовичу. Он рассказал, что мог. У него с самим приказом и то, целая история.

Как правило, боевой приказ, находящийся в запечатанном пакете, командир корабля имеет право вскрывать только по выходу в море. Будем считать, что написанное относилось, только, к мобилизационному пакету и, как думается, его принес из штаба, сам же командир 3-го дивизиона Аверочкин. Вполне возможно, что из-за любви к ближнему, он и заставил Грищенко, при нем, вскрыть пакет, чтобы убедиться, правильно ли поймет командир лодки поставленную перед ним задачу, а заодно и сам узнает, что там сверху, наприказывали командирам подлодок? Здесь, мы узнаем о таких же безобразиях, какие нам рассказал Головко. Использование боевого корабля не по назначению.

Этот тип подводной лодки «Л», ко всему прочему, являлся минным заградителем и нес на борту, кроме 12 торпед для своих 6 носовых торпедных аппаратов, еще и 20 морских мин для 2-х кормовых минных труб. Вопрос в том, имелись ли мины на борту Л- 3, в тот момент? Ведь, по требованию боевой готовности № 1 лодка должна была быть в полном боевом снаряжении и по боевой тревоге, уже, должна была выйти на боевые позиции в море, а она, судя по всему, все еще пребывала в состоянии флотских учений. Поэтому Грищенко и возмущается, видимо тем, что его «полупустого», скорее всего, без мин отправляют в море. Он и говорит, что его используют вместо «Малюток», у которых только торпеды. Балтийское море, действительно, мелководное и поэтому использование подводных лодок «М» здесь, в какой-то мере, оправдано, в отличие от глубоководного Баренцева. Но, все равно и здесь, пакостничают нелюди из Главморштаба, изменяя целевое предназначение подлодок. Перед самым началом войны 1-й дивизион подводных лодок (капитан 3 ранга Трипольский), вроде бы, переводят с передовых позиций у Либавы, в тыл, Усть-Двинск (под Ригу). Данный дивизион состоял из более мощных подводных лодок серии «С», чем «Малютки». Но это сомнительно, так как по документу командующего 1-ой бригады Египко Н.П., вроде бы эти дивизионы подводных лодок находились на тот момент в Либаве. С этим же явлением, не использованием на передовых позициях более мощных подлодок, мы столкнулись и на Северном флоте. Таким образом, на острие удара нашего подводного флота остался, практически один 3-й дивизион «Малюток» плюс четыре подлодки «Калев», «Лембит», «Ронис» и «Спидола», которые достались в наследство от прибалтийских стран, вошедших в наш Советский Союз незадолго до войны. Но были ли, две последние подлодки готовы к выходу в море, тоже под большим вопросом.

Кстати, подводная лодка «Лембит», тоже была минным заградителем, но по началу войны, также как и Л-3 не получила задание на постановку мин. Первый боевой поход она осуществит лишь 12 августа. На оживленной коммуникации около шведского побережья в проливе западнее о. Борнхольм советские моряки удачно поставят минную банку.

Теперь, по поводу того, что хотел сказать Грищенко своим, «НО»? С этим явлением, мы столкнемся еще не раз. Командир подлодки Л-3 вскрыл пакет, который, на удивление, ему принесли из штаба??? Даже, пусть его принес непосредственный командир Петра Денисовича. Тем не менее, это вызывает определенное подозрение, так как подобные пакеты хранятся лично у командира корабля и должны быть вскрыты по особому сигналу. Что же удивило Грищенко, если он произнес это загадочное «НО»? Изменение поставленной перед ним боевой задачи. Вот что! Он же знал, какие боевые задачи возлагаются на его подлодку, как минный заградитель и эти требования, ранее, были вложены в его мобилизационный пакет. Представьте его состояние, когда он вскрыл принесенный Аверочкиным пакет из штаба(?) и обнаружил несоответствие. Он об этом и поведал читателю позднее, а в момент вскрытия пакета, выразил недоумение прочитанным приказом, и своим возмущением, в виде «НО». На что Аверочкин понимая, что ничем не может помочь своему подчиненному потребовал выполнять поставленную боевую задачу.

Предполагаю, что накануне войны, в штабе Балтфлота, как и во многих местах, была произведена подмена мобилизационных пакетов, с целью изменения поставленных боевых задач, в частности подводным лодкам, так как именно они должны были быть на острие удара по врагу. С подобным мы уже встречались на Северном флоте у Головко, когда мощные «Щуки» приказом свыше (могли и по предписанию мобпакета) были удалены с передовых позиций в глубокий тыл.

Но могло и быть простое запрещение на вскрытие красных пакетов, и такие факты, тоже, имелись. Скорее всего, Грищенко принесли приказ из штаба по выполнению поставленной перед ним боевой задачи, и он, зная, что надо вскрыть мобилизационный пакет по началу войны, выразил этим свое недоумение командиру Аверочкину. Отсюда и его — «НО».

Получается, что если Платонов по Северу вспоминал, что им было разрешено вскрыть «красные» пакеты лишь в конце дня 22-го июня, то почему на Балтике условия должны были быть другими? Ведь, Северо-Западное направление включало в себя оба флота: Северный и Балтийский. Значит, и время вскрытия «красных» пакетов должно было примерно совпасть.

⇐ Предыдущая123124125126127128129130131132Следующая ⇒

Поделиться: