На рассвете командир нашей базы в Либаве М.С.Клевенский доложил: «Бомбы упали на военный городок и в районе аэродрома. Особых повреждений нет».

Помните, сообщение Кузнецова, где он уверял читателя, что особых потерь на Либаве, по первому дню, не было. Обратите, внимание, что данное сообщение просто напросто обрезали. В нем нет сведений о самой базе. Речь идет о близлежащем военном городке и аэродроме. Конечно, хорошо, когда там нет особых повреждений от бомбежки, но к самой базе это не имеет никакого отношения. А вот военный городок наводит на мысли, что Клевенский затронул проблему семей начсостава, которые должны были находиться на его территории. Так что, если телеграмму, иной раз, здорово подсократить, то может получиться, что наши войска уже штурмуют Берлин в конце июня 1941 года, а корабли Балтийского флота блокируют немецкий флот в его гаванях.

И как же донесение Степанова могло вдруг затеряться? Вы не поверите, но с началом войны в штаб флота, оказывается, вдруг хлынул поток информационных сообщений из многих мест. Действительно, кто бы мог предположить подобное? Вероятно, думали, что немцы простоят на границе до 1942-го года.

«Телефоны звонят бесперебойно. Сообщения о силуэтах неизвестных кораблей, перископах подводных лодок, воздушных десантах…

Не поток, а водопад донесений! И все их надо принять, проанализировать, отсеять достоверное от явной несуразицы. И как можно скорее, ибо каждая секунда промедления грозит обернуться потерей сотен и тысяч человеческих жизней».

Представьте себе следующую ситуацию: радиосообщение командира тральщика Т-216 старшего лейтенанта Степанова попало в Оперативный отдел штаба флота, оттуда в руки начальника штаба Балтфлота Пантелеева и как завершающий аккорд, легло на стол командующего Трибуца.

И что, например, мог подумать и высказаться, в таком случае, сам, большой морской начальник Владимир Филиппович?

«Ну, это же явная несуразица, насчет минных постановок в наших водах. Неужели немцы способны на такое? Очень, даже, знаете ли культурная, воспитанная и дисциплинированная нация. Тем более, сами же, как помню, предложили подписать мирный договор в 1939 году. И потом, набросать мин без всякого предупреждения нашего Главного морского штаба? Как такое могло произойти? Просто, не хочется верить, что немцы желают нам плохого. Они очень порядочные люди. Сами страдают от англичан. Вон их, сколько скопилось у наших границ, спасаясь от бомбежек Германии.

Кстати! Как там этот… Степанов? Ничего не напутал с этими минами? Может, случайно забрел в финские территориальные воды? Говорите, даже немного повредил свой корабль? Прямо, беда! Надо что-то с ним делать? Юрий Александрович, голубчик! Разберитесь-ка с этим… злополучным тральщиком. Да. И на всякий случай, подтяните-ка, на нем дисциплинку — построже».

И что? Разве такой разговор не мог произойти на береговом флагманском командном пункте (БФКП) в Таллине? Уважаемый читатель. Вы даже не представляете себе, насколько немцы — «честные» ребята. Об этом чуть ниже.

Только забылись в штабе от данного сообщения с моря, а тут как раз подоспело указание сверху, из Москвы: «Немедленно начать постановку оборонительных минных заграждений по плану прикрытия». Как видите, ни словом не обмолвились из наркомата ВМФ, по поводу Германии, что, та, дескать, что-то нарушила в наших водах. А насчет своих постановок мин, так это такой порядок существует у военных моряков. Если Главный морской штаб из Москвы приказывает, то надо обязательно постараться выполнить данное поручение. Поэтому, волею не волей, а на Балтийском флоте отдается нужное приказание.

Пантелеев вспоминает:

«Ночью командующий эскадрой Вдовиченко вывел в море свои корабли, нагруженные минами. Они ставили заграждение в устье Финского залива. Более трех с половиною тысяч минперекрыли путь врагу».

Об оперативной группе из четырех наших кораблей (крейсер «Максим Горький» и три эсминца) из отряда легких сил расположенных в Усть-Двинске, и шедших на прикрытие, ему, видимо, предложили забыть в воспоминаниях.

А по жизни, когда доложили в штаб флота о подрыве двух кораблей на минах, как Трибуц мог отреагировать? Вполне вероятно, что мог выразиться и так:

«Юрий Александрович! Помнится, кто-то, что-то, о каких-то минных поставках нам сообщал? …Никак не могу вспомнить командира тральщика. Кажется, он как-то путано указывал нам совсем другое место. Не правда ли? Поэтому, мы его сообщение тогда и отложили в сторону. … Нет, что вы! Не надо разыскивать радиограмму! «Гневному» уже не поможешь, а с «Максимом Горьким» постараемся, что-нибудь придумать…

Знаете что? Отправьте-ка его корабельщикам в Ленинград. Пусть сами решат, что с ним делать?… Даже, хорошо, что так получилось!.. Нет, нет! Вы меня не правильно поняли. Я в том смысле, что с крейсером могло произойти и более худшее. Кстати, пожалуйста, выделите для него солидное боевое охранение. А то, если, вдруг, случайно утонет, шума не оберешься».

Вполне возможно, что аналогичные разговоры имели место, ведь, по нашей жизни всё, что угодно, могло произойти. Если посмотреть, как подделывали документы, искажали воспоминания участников войны, то понимаешь, что у хрущевцев и их подельников, не было ничего святого за душой.

⇐ Предыдущая155156157158159160161162163164Следующая ⇒

Поделиться: