Просьба к учёным-ветеринарам

Помнится, когда я начал писать книги о фитонцидах, с какой осторожностью и даже боязнью написал я несколько страничек о возможном использовании фитонцидов в ветеринарии — области, далёкой от моих знаний. И сейчас я, в сущности, не в праве говорить о профилактике и лечении животных. Недостаточно одного желания содействовать развитию науки, надо знать состояние её. И в то же время я не могу молчать, когда уверен, что учёные в области ветеринарии не имеют права проходить мимо биологического учения о фитонцидах. Казалось бы, всё благоприятствует животноводу и птицеводу, а также ветеринарным врачам развивать исследования фитонцидов. Можно ведь быть и более смелым в этих исследованиях, чем в области человеческой медицины, ибо на человеке нельзя экспериментировать, а на животных, как это ни грустно, ставить опыты приходится. Учёному-ветеринару должно помогать и то, что взаимоотношения между организмами многих животных и растений более ясны, чем взаимоотношения человеческого организма и растения.

Особенно много известно о жвачных животных и о кормовых растениях. А между тем фактов (конечно, странным и грустным) является невнимание животноводов и ветеринаров к высшим растениям, к учению о фитонцидах.

Ветеринария продолжает идти лишь по пути человеческой медицины, пытаясь применять в лечении животных только те антибиотики, которые создаются для человека. Трудно дать анализ такому странному состоянию ветеринарии. Ведь животноводы и ветеринары, образно говоря, живут со своими объектами в постоянном окружении фитонцидов. Корову и овцу, к примеру, и представить нельзя вне растительного корма, вне пастбища, вне трав, вне летучих фракций фитонцидов.

Может быть, невнимание к фитонцидам определяется причинами, не относящимися к самой науке, а больше психологическими? Может быть, животноводу и ветеринарному врачу приходится опасаться упрёков в «знахарстве», в «стародедовских приёмах», если они уделяют большее внимание тому, что едят домашние и сельскохозяйственные животные, чем дышат они в условиях лугов, степей, лесов?

Прекрасное начало исследованиям фитонцидов в интересах ветеринарии положил в своё время известный учёный В.И. Полтев, но оно так и осталось началом. Пусть сказанное не звучит упрёком моему другу: пишу об этом лишь с оттенком грусти и сознаю, что каждый учёный влюбляется в свои научные задачи и не хватает времени и сил откликаться на «чужие» проблемы.

Инициатива новых исследований, как и в разработке многих вопросов проблемы фитонцидов, принадлежит украинцам. Киевлянка А.С. Бондаренко изучала фитонцидные свойства кормовых растений. Шестьсот видов растений исследовала. Кормовые растения заслуживают этого!

Сложные и загадочные процессы совершаются в желудочно- кишечном тракте жвачных животных. Микроорганизмы играют большую роль в пищеварении травоядных животных, они верные друзья животного, так как в результате деятельности микроорганизмов формируются важные для животного вещества, не содержащиеся в поедаемой траве. В пищеварении жвачных участвуют микроорганизмы, разлагающие целлюлозу; микроорганизмы, играющие роль в строительстве жирных кислот, витаминов. Микроорганизмы участвуют в разложении белков и во многих других процессах.

Особенно таинственна до сих пор та часть пищеварительного тракта жвачных, которая называется рубцом. Этот прозаический орган — настоящая поэзия для исследователя! Массу загадок таит ещё рубец. Если распутать их, наверное, много значительного можно сделать не только для животноводства и ветеринарии, но и для медицины.

Травоядные! Вот уж кто настоящие дети растений. Кишечный тракт их, особенно рубец, — это сложнейшее сообщество микроорганизмов, «любящих», «нейтральных» и «ненавидящих» друг друга, а также друзей животного, их добрых сожителей — симбионтов. Но много и вредных бактерий может попасть в желудочно-кишечный тракт коровы, овцы или лошади. Состязание микроорганизмов между собой и их влияние на организм животного происходят на основе процессов обмена веществ, и, конечно, не последнюю роль играет продукция фитонцидов.

Перед учёным-животноводом возникают вопросы: каковы фитонцидные свойства кормовых растений, какое влияние они оказывают на микроорганизмы желудочно-кишечного тракта, на различные пищеварительные функции? Нельзя ли воспользоваться фитонцидами определённых кормовых растений для предупреждения заразных заболеваний, для борьбы с болезнетворными микробами? Нельзя ли создать новые антибиотические препараты из кормовых растений, более полезные для животных, чем те препараты, которые используются в человеческой медицине?

Уже говорилось, что А.С. Бондаренко и её коллеги В.А. Приходько, Г.Т. Петренко, А.А. Мещеряков и Т.И. Скоробогатько изучили фитонцидные свойства свыше 600 видов кормовых растений, произрастающих на полях (в культуре) и на природных сенокосах и пастбищах Украинской и Туркменской республик. Все они в той или иной степени, бактерицидны, по, конечно, фитонциды каждого растения губительно действуют не на все испытанные бактерии, а на определённые группы их. Так, фитонциды дикорастущего многолетнего растения псоралеи костянковой из семейства бобовых сильно действенны в отношении грамположительных бактерий, в очень небольших концентрациях полностью подавляют туберкулёзную палочку, стрептококк, золотистый стафилококк, возбудитель дифтерии. Бондаренко нашла фитонциды, активные в отношении возбудителей сибирской язвы, рожи, дерматофитов и других патогенных для сельскохозяйственных животных микроорганизмов.

Бондаренко обосновала ряд интереснейших для биологии проблем. Так, она доказала, что жизнь многих бактерий, ответственных за скисание молока, подавляется фитонцидами некоторых кормовых растений. Конечно, возникает вопрос: не оказывает ли влияние скармливание определённых растений на сроки хранения молока? Бондаренко приводит пример, что скисание молока, надоенного от коров, получавших силос из борщевика Сосновского, наступает на 8—10 часов позднее обычного.

Напрашиваются мысли о том, не следует ли давать животным перед убоем растительный корм, фитонциды которого, грубо говоря, пропитали бы все ткани, что благоприятно сказалось бы на разрешении задач о способах хранения мяса.

Мне не стыдно вспомнить, как два непричастных к ветеринарной науке человека: покойный академик А.А. Заварзин и я, не имеющие отношения к вопросам хранения мяса, рассуждали, а нельзя ли перед убоем свиней вводить в их кровеносную систему фитонцидные противомикробные жидкости с тем, чтобы день-другой они поддерживали ткани трупа в активном противомикробном состоянии. И причиной таких мечтаний (может быть, и справедливых) в прозаических вопросах хранения мяса свиней было, конечно, далеко не только то, что эти мечты родились в голодные дни военных лет, когда не только свиное мясо, а и кусочек чёрного хлеба был для нас дороже платины.

Наверное, это влияло на мечты, но мы располагали вполне научными наблюдениями нашего коллеги и друга, тогда доцента Томского медицинского института, ныне академика Академии медицинских наук И.В. Торопцева, специалиста по болезненному состоянию тканей человека. Он выполнил превосходную докторскую диссертацию о том, какое влияние оказывают фитонциды пищевых растений на ткани лёгких, почек, печени и других органов кролика. Эти фитонциды подавались в организм животного путём вдыхания им летучих фракций. Много интересного описал Торопцев, в частности и то, что если кролик подышал фитонцидами чеснока, то долгие дни после этого все ткани его ещё пахнут чесноком. Я и сам ставил такие опыты.

Возникают важные проблемы для науки. Не мешает их разрабатывать в интересах животноводства и ветеринарии. Уж если мы «залезли» в чужую область исследования и даже предались откровенным сентиментальным воспоминаниям, то будем откровенны до конца. Например, нельзя ли объяснить давно известный, но непонятный факт долгой сохранности трупов клестов тем, что эти птицы, поедая семена хвойных, пропитываются их фитонцидами?

Однако мы отклонились от вопросов ветеринарии. Возвратимся к работам Бондаренко и её товарищей. Мне кажется, вполне обоснованы следующие важные выводы, к которым пришли исследователи: в процессе эволюции травоядных животных, проходившей в теснейшем контакте с кормовыми растениями, нормальная микрофлора желудочно-кишечного тракта должна была адаптироваться к веществам растений, наиболее часто употребляемых животными в пищу, но высокие их концентрации, по-видимому, оказывают определённое действие на отдельных представителей микроорганизмов пищеварительного тракта, являясь, вероятно, одним из факторов их естественного равновесия.

Среди кормовых растений существуют виды, обладающие высокой антимикробной активностью. Возможно, ими в большинстве случаев окажутся растения, не занимающие значительного места в питании травоядных животных при благоприятных условиях их кормления. Можно предположить, что определённое содержание таких видов растений в кормовых рационах животных будет оказывать профилактическое и лечебное действие при некоторых заболеваниях животных, ускорять их рост и пр. С другой стороны, вероятно, длительное скармливание животным больших количеств растений, продуцирующих высокоактивные антибиотики, может вредно влиять на животных, губительно действуя на полезную микрофлору их пищеварительного тракта.

Изучение всех этих и других вопросов, связанных с продуцированием кормовыми растениями антимикробных веществ (а также веществ, стимулирующих микрофлору пищеварительного тракта животных), будет способствовать успешному развитию животноводства.

Сообщим здесь об отдельных исследованиях деятелей ветеринарии. Некоторые из них, может быть, представляют лишь исторический интерес. Однако они могут способствовать расширению исследований по использованию фитонцидов.

Около тридцати лет назад молодой учёный И.Н. Гриценко пытался помочь пчёлам избавиться от одной ужасной болезни. Пчёлы, как и другие животные, имеют свои заразные болезни. Болеют взрослые пчёлы, болеют и личинки. Из болезней расплода самой страшной является европейский гнилец. Виновник этой болезни — бактерия плутон. В лаборатории В.И. Полтева научились взращивать её на искусственной среде. Заболевают этой болезнью личинки пчелы, да и то лишь, как правило, только 3—4-дневного возраста. На рис.59 показано развитие личинки. Через 3 дня после откладки самкой яйца из него выходит личинка. В течение первых двух дней личинка питается только личиночным кормом, который перед выходом личинок из яйца откладывается пчёлами-кормилицами. А с 3-го дня пчёлы подмешивают в корм пергу[20] и мёд. На 6-й день пчёлы-кормилицы уже не дают пищи личинке, она запечатывается крышечкой и превращается в куколку. За время развития личинка посещается пчёлами-кормилицами 8000 раз, и за 5 дней вес её увеличивается более чем в 1300 раз.

Как же заражаются личинки европейским гнильцом? Через корм. Взрослые пчёлы не болеют европейским гнильцом, а являются носителями бактерии плутон. При кормлении заражённым мёдом не все личинки погибают, часть личинок более старшего возраста, будучи инфицированной, однако, не погибает. Эти личинки продолжают развиваться во взрослых пчёл, пчёлы становятся кормилицами молодых личинок и заражают их. Болезнь пчелиной семьи усиливается.

Рис.59. Развитие расплода пчелы. а — вид ячеек сота сверху; б — вид сбоку: 1—3 — развитие яйца, 4 — личинка, вышедшая из яйца, 5—9 — развитие личинки. Поражаются европейским гнильцом почти исключительно личинки на стадиях 6 и 7.

На рис.60, а дана фотография нормального расплода. Видны нормальные ячейки с развивающимися в них нормальными личинками. Наверху — мёд. На рис.60, б сфотографированы личинки, поражённые европейским гнильцом. Личинки через 30—40 часов после заражения становятся беспокойными, положение их меняется, они тускнеют, и теперь они мутно-белые.

Рис.60. Пчелиные соты. а — нормальный сот с нормальным расплодом; б — сот с расплодом, поражённым европейским гнильцом, — наряду с нормальными личинками видно много белесовато-мутных больных личинок.

Европейский гнилец — этот бич пчеловодства — появляется в первой половине лета (после похолоданий) при недостатке в гнезде корма, прекращении медосбора. Как вмешаться пчеловоду в жизнь больной пчелиной семьи? Как убить бактерию плутон? Надо оценить научную смелость Ивана Гриценко, который решил воспользоваться фитонцидами. Трудна была эта задача. Легче убить, например, дизентерийную палочку, так как бактерия не приспособилась к растениям и легко найти фитонциды, к которым она нестойка.

Вся жизнь пчелы и её личинок неразрывно связана с растениями, цветами. Заранее можно было ожидать, что как сама пчела, так и бактерии, которые вызывают у неё болезни, должны быть очень хорошо приспособлены к фитонцидам разнообразных растений, иначе они не могли бы жить. Выходит, что нелегко найти фитонциды, которые убивали бы бактерию плутон да к тому же были бы безвредны для организма пчелы и её личинки. Так и оказалось. Гриценко изучил влияние фитонцидов около ста растений на возбудителя европейского гнильца, и лишь немногие явились бактерицидными. Достаточно сказать, что такие сильные фитонциды, как фитонциды чеснока и лука, проявляют очень слабое убивающее действие, да и то лишь через сутки и даже более.

Исключительно интересно и то, что фитонциды цветов 16 исследованных растений не оказали никакого действия. Да это и понятно. Пчела, а значит, и бактерия плутон являются постоянными гостями цветов. Обычная пища пчелы — пыльца и нектар цветов. Образно говоря, вся пчела, её личинки и бактерии, которые к ним приспособились, — это концентраты, «консервы» цветов. Следовательно, и мёд должен обладать фитонцидными свойствами.

И вот Иван Гриценко, не отчаявшись после многочисленных неудач, добился победы. Он воспользовался тем, что к различным органам и частям растений приспособились разные микробы.

Фитонциды подземных частей растений отличаются от фитонцидов надземных органов. Бактерия плутон оказалась совершенно беспомощной перед действием фитонцидов корней некоторых растений, особенно растения, называемого кровохлёбкой лекарственной. Наука всё больше выясняет, что это, казалось бы достойное уничтожения, сорное растение, в огромных количествах произрастающее почти везде в нашей стране, является хорошим другом и врача, и ветеринара. Наверное, придётся вводить его в культуру. Мы уже писали, что им пользуются для лечения дизентерии. Пригодилось оно и ветеринарам.

Это многолетнее травянистое растение (см. рис.56). Корневище и корень мощные, деревянистые. Гриценко измельчал высушенные корни, заливал их прокипячённой водой из расчёта одна весовая часть корней на 9 частей воды. Настаивал целые сутки, в течение 20 минут нагревал в особом приборе до 110 градусов, освобождал настой, пропуская его через вату или марлю, от твёрдых частичек. Вот и готово лекарство для пчёл. К пастою кровохлёбки прибавлялся сахар (5 процентов). Это лекарство великолепно убивает бактерию плутон в опытах вне организма пчелы.

Пчёлы с охотой едят приготовляемое для них сладкое лекарство. При скармливании больной семье в количестве около четверти литра на межсотовую улочку пчёл 3 раза с промежутком в 5 дней больная европейским гнильцом пчелиная семья освобождается от болезни. Большое дело сделал Иван Гриценко! Смелость исследователя дала полезные плоды.

Другой молодой учёный В.Г. Черепов выявил много интересных фактов о влиянии микроорганизмов на организм пчёл-трутней, маток и расплода. Микроорганизмы могут быть и прекрасными сожителями с пчёлами, их симбионтами.

Противодействие микроорганизмов друг другу благодаря выделению ими фитонцидов может также иметь значение для жизни пчёл. Черепов скармливал пчёлам (с перерывами), начиная с пятидневного возраста, экстракты лука, чеснока и хрена в дозах по 25 граммов на литр сахарного сиропа и обнаружил, что продолжительность жизни пчёл увеличивается в некоторых случаях почти на треть, а при беспрерывном скармливании лука в той же дозе — почти наполовину (40 процентов).

Уж если мы решили говорить о болезнях пчёл, необходимо сказать несколько слов о значении для медицины великой труженицы пчелы. Вся её деятельность, в том числе и «строительная», связана с растениями, с Солнцем. Чудесен продукт её жизнедеятельности — мёд. Это настоящий «концентрат» Солнца, фитонцидов и собственных целебных пчелиных сил. Сомневается ли кто-нибудь в наше время в том, что лечебные свойства мёда отчасти связаны с его фитонцидными свойствами? Медицину давно привлекали и целебные свойства пчелиного яда и маточного молочка.

Много интересного принесли исследования о прополисе. Особенно велика заслуга В.П. Кивалкиной и других казанских учёных. Прополис называют ремонтно-строительным материалом в улье, пчелиным клеем, узой, пчелиной или восковой смолой. Не так ещё ясны все подробности образования прополиса, но совершенно очевидно, что это очень сложное вещество растительного и животного происхождения. Пчела собирает с растений прополис не в готовом виде. Это и смолистые вещества, и пыльца растений, и воск. В прополис входят выделения пищеварительных веществ самой пчелы.

Растительное сырьё, используемое пчелой при производстве прополиса, обладает фитонцидными свойствами, а они, вероятно, умножаются на антибиотические свойства выделений тканей самой пчелы. Вот почему не вызывают сомнения результаты опытов Кивалкиной и других казанских учёных, убедившихся в большой антимикробной силе прополиса. И воск, отделённый от прополиса, обладает антимикробным действием. Приготовлены препараты из прополиса, которые Кивалкина рекомендует при лечении многих заболеваний сельскохозяйственных животных: некробациллёза, гнойных ран, стафилококкового мастита, ящурных поражений крупного рогатого скота, ожогов и др. Прополисовое молоко и водно-спиртовая эмульсия могут применяться для предупреждения желудочно-кишечных заболеваний молодняка и как средство, стимулирующее их рост и развитие.

Пчела, которой давно восхищается человечество, окажется, вероятно, и хорошей природной аптекой, готовящей не одно прекрасное лекарство.

Немного о вирусах

Не все заразные болезни вызываются бактериями и грибками. Ещё в конце прошлого столетия русский учёный Д.И. Ивановский доказал это, изучая причины заболевания растения табака, известного под названием мозаичная болезнь табака (табачная мозаика). Листья делаются пятнистыми, сморщенными; болезнь явно заразная, передаётся от больного растения здоровому, а виновника заболевания не удавалось увидеть под микроскопом.

Ивановский выжал сок из листьев больных растений и отфильтровал его через фарфоровые пластинки со столь мелкими порами, что ни одна бактерия не могла пройти через них. Капли отфильтрованного таким образом сока учёный вводил в ткани здоровых растений, и, несмотря на отсутствие бактерий, растения заболевали. Было очевидно, что возбудителем заболевания являются не бактерии, а какие-то ещё более мелкие живые существа. Так было положено начало открытию вирусов — не менее опасных врагов человечества, чем патогенные бактерии и грибки.

Многое узнала наука о вирусах, и мы теперь можем видеть их, только не в обычный микроскоп, который увеличивает предметы лишь в 3500 раз, а в электронный, дающий возможность фотографировать, увеличивая в 50—500 тысяч раз!

Устройство вирусов по сравнению с бактериями кажется очень простым. Это палочки, или шарики, или тельца, напоминающие по форме теннисную ракетку. Длина таких телец обычно не более 300 миллимикрон. Сколь малы эти существа! Ведь миллимикрон — одна десятимиллионная часть сантиметра!

А что говорят химики об этих существах? Они состоят из самых важных соединений, без которых не может быть проявлений жизни, а именно из белков и нуклеиновых кислот. «Сердцевиной» вируса является нуклеиновая кислота. Она как бы одета слоем белка. Без клеток растений или животных вирусы существовать не могут. Как правило, вирусы строго приурочены к жизни в клетках совершенно определённых организмов. Нет таких видов вирусов, которые жили бы и в клетках растений, и в клетках животных. Вирус бешенства, например, связан с жизнью немногих организмов: человека, собаки, волка и грызунов. А большинство видов вирусов таково, что каждый приспособился лишь к одному какому-либо растению или животному. Живут вирусы не так, как все другие существа, у них нет ни дыхания, ни брожения. Не поглощают они и пищу. Когда попадает вирус в клетку, например вирус гриппа в клетки, выстилающие нос человека, или вирус табачной мозаики в клетки листа табака, то клетки заболевают, обмен веществ их нарушается, протоплазма начинает, образно говоря, работать не на себя, а на внедрившийся вирус: теперь в клетке строятся белки не для самой клетки, а такие, которые свойственны данному вирусу. Очень быстро в клетке создаются новые и новые вирусные частицы, вирус размножается. Клетки тканей заболевшего растения погибают.

Вирусы пока далеко ещё не покорены человечеством. Много страданий приносят вирусы людям и домашним животным, и многие бедствия терпит от них народное хозяйство. Существует более тысячи вирусных болезней растений. Известны и десятки вирусных болезней животных и человека; среди них и сравнительно безобидные, вроде насморка, но и такие тяжёлые, как энцефалит, полиомиелит, некоторые виды злокачественных опухолей, бешенство и др. До сих пор ещё свирепствуют эпидемии гриппа — болезни также вирусного происхождения. Медицина и ветеринария разработали много проверенных жизнью мер, ослабляющих вредоносное действие вирусов на наш организм и организм домашних животных. Но до сих пор медицина почти не располагает химическими веществами — препаратами, которые убивали бы вирусы. Легче оказалось убить туберкулёзную палочку, чем вирусы.

Нет ещё настоящей управы на вирус. Нет таких веществ, которые гарантированно убивали бы вирусы так же, как убивает бактерии, например, пенициллин. Но, кажется, «химическая управа» над ними возможна. Помогут фитонциды.

Профессор Д.Д. Вердеревский убеждён, что иммунитет растений к вирусам подчиняется тем же законам, которые открыты в отношении бактерий и грибов. Главным фактором естественного иммунитета растений к вирусам являются фитонциды. С абсолютным большинством вирусов каждый вид растения справляется хорошо, и лишь некоторые вирусы в ходе эволюции преодолевают вредоносное влияние фитонцидов и становятся болезнетворными для данного вида растения.

Так ли это? Вопрос, конечно, ещё не бесспорен, но множество фактов действительно говорит за то, что в живых тканях растений и в свежевыжатых из растительных тканей соках содержатся какие-то вещества, не допускающие размножения вирусов или, точнее сказать, их «репродукции». На спорных вопросах мы остановимся в конце этой книги.

Много потрудился при изучении факторов иммунитета паслёновых к вирусу табачной мозаики ученик Вердеревского член-корреспондент Молдавской Академии наук М.Я. Молдован. Он измельчал в ступке листья исследуемых растений — табаков и помидоров. Затем отжимал сок, к нему прибавлял вирус табачной мозаики. Контролем служили те же вирусы, но находившиеся не в фитонцидных соках растений, а в воде. Не будем рассказывать подробности, интересующие узких специалистов. Главное заключается в том, что соки растений, более стойких к вирусу табачной мозаики, сильнее подавляют его, чем соки восприимчивых растений.

Воспользовался учёный и самой современной техникой видения мельчайших частиц — электронным микроскопом. Он подвергнул вирус табачной мозаики действию различных экстрактов из листьев дурмана, а в других опытах — из листьев табака и иных паслёновых растений.

О чём же рассказала Молдовану электронная микроскопия? На рис.61, а — фотография нормального вируса табачной мозаики. Мы видим палочки длиной 300 миллимикрон и в поперечнике 15 миллимикрон.

Под влиянием фитонцидных клеточных соков семян табака, а также сока сахарной свёклы, лука или чеснока через несколько часов размножение вирусных частиц резко подавляется. Например, в экстракте из семян табака в микрокапле определённою размера окажется всего 6 вирусов, а в контрольной такой же капле их 784. Под влиянием фитонцидов семян табака происходит лизис («растворение») вирусных частиц. В этих случаях (рис.61, б) мы не увидим нормальных вирусов, а заметим лишь кусочки разрушенных вирусных частиц.

Рис.61. Вирус табачной мозаики. а — вирусы; б — разрушение вирусов под влиянием фитонцидов семян табака, видны остатки вирусов.

Рис.62. Агрегация вирусных частиц под воздействием сока алоэ.

Влияние других фитонцидов сказывается в том, что вирусные частицы как бы слипаются. Это имеет место в случае действия фитонцидов сока алоэ или агавы (рис.62). И другие наблюдения сделал Молдован. Он изучил действие па вирус табачной мозаики сока сахарной и столовой свёклы, петрушки, смородины, липы, капусты, агавы, алоэ и иных растений. Главный вывод: растительные вещества влияют на сам вирус, а не на клетки хозяина. Как видим, интересное начало положено молдавскими учёными в борьбе с вирусами.

Положено начало (именно только начало! ) и в изучении влияния фитонцидов на вирусы, вызывающие болезни животных.

В 1954 году в возрасте 86 лет умер прекрасный человек, большой и скромный учёный, доктор Василий Гаврилович Ушаков. Его называли «совестью медицинского Ленинграда». Он был в конце прошлого столетия одним из первых учеников ещё молодого тогда И.П. Павлова, свидетелем работ великого И.И. Мечникова и Луи Пастера. Мечников в Одессе, а Ушаков вместе с другими учёными в Петербурге создали первые в России медицинские учреждения по борьбе с бешенством — пастеровские прививочные станции. Ушаков был лучшим в СССР знатоком вирусов, и особенно вируса бешенства. Будучи горячим сторонником исследований фитонцидов в интересах медицины, Ушаков вместе с Филатовой и мною поставил разведывательные опыты по влиянию фитонцидов чеснока и лука на вирус бешенства. Известно, что если кусочек мозга бешеного животного вводить здоровому, то неизбежно развивается болезнь. Мы были весьма удивлены, увидев, как сильно ослабляется или даже совершенно прекращается действие «бешеных» мозгов, если перед введением здоровому организму подержать их в течение десятка минут в посуде с летучими фитонцидами чеснока или лука. Увы! Со смертью Ушакова эти опыты были прекращены.

В настоящее время благодаря открытиям других учёных обоснована полная уверенность в том, что фитонциды пригодятся медицине и ветеринарии. Пионером работ по влиянию фитонцидов на вирусы был Василий Гаврилович Ушаков. Но, конечно, исследование Ушакова, Филатовой и моё о вирусе бешенства носило самый предварительный характер и представляет лишь теоретический интерес хотя бы уже потому, что вирус бешенства, этот враг человечества, давно покорён медициной. Знаменитый французский учёный Луи Пастер ещё в прошлом веке дал верное оружие борьбы против бешенства — прививки, полностью останавливающие развитие болезни человека после укуса его бешеным животным.

В этой книге я с особым удовольствием вспоминаю имена двух скромных советских учёных, сделавших важные шаги на пути использования фитонцидов в борьбе с вирусами. Одно открытие принадлежит заслуженному ветеринарному врачу РСФСР Ф.М. Спиридонову. Благодаря смелой научной инициативе ему удалось разработать новые меры борьбы с ящуром. Это заразная болезнь крупного рогатого скота, свиней, овец, оленей, а также диких животных — серн, козуль, антилоп, яков, зубров. Ящур очень заразная болезнь, она быстро распространяется, поражает всё поголовье стада и приводит многих животных к гибели, или они теряют полезные человеку качества.

В 1952—1953 годах в некоторых хозяйствах Тамбовской области ящур вызвал большое бедствие: погибло много молодых животных, на два месяца были закрыты сенные пункты в Мичуринске, выживший молодняк оправился лишь через год-два. Виновником ящура является чрезвычайно заразный вирус, выделяющийся разными путями из организма заболевшего животного (через слюну, молоко, мочу). Трудно уберечь здоровое животное от заболевания ящуром. Достаточно тысячной доли капли заражённого материала, чтобы вызвать болезнь. Вирус ящура очень стоек к внешней среде. В замороженном состоянии он может сохранять свою силу месяцами. В замороженном мясе больных животных вирус ящура может сохраняться до 150 дней, в мёрзлом навозе он остаётся жизнедеятельным более 40 дней.

Заболевшее животное впадает в лихорадочное состояние, температура тела повышается до 40—41 градуса Цельсия, появляются другие признаки болезни. На рис.63, а изображено больное животное. Обильно тянущимися вниз нитями выделяется слюна, образуя пенистую массу в уголках рта. Через день, два, три от начала заболевания на слизистой оболочке рта, на вымени и в других местах появляются пузырьки, которые затеи лопаются, и на их месте остаются разной величины язвы — ярко-красные влажные участки больной обнажённой слизистой оболочки (рис.63, б). Ящуром могут заболеть и люди. К счастью, это случается очень редко. В ротовой полости, а также на руках, на ступнях ног появляются пузырьки и язвы (рис.64).

Рис.63. Ящур у крупного рогатого скота. а — больная ящуром корова; б — язвы на нижней и верхней губах у больной ящуром коровы

Рис.64. Поражение ящуром рук у человека a — на ладони видно много пузырьков; б — видны язвы.

Что же сделал Спиридонов? Он создал так называемую противоящурную фитонцидно-тканевую вакцину, которую с успехом применил в разгар эпидемии в угрожающих ящуром хозяйствах с предупредительной целью против ящура крупного рогатого скота и свиней. Не будем говорить подробно о приготовлении вакцины, отметим лишь, что в её состав введены фитонциды... тополя. Да! Фитонциды листьев душистого тополя. В августе-сентябре в тамбовском лесу Спиридонов собирал листья этого дерева, высушивал их в затемнённых местах, измельчал, помещал в марлевые мешочки, промывал в воде, отжимал и заливал крепким спиртом. Полученный пастой отфильтровывался и использовался при изготовлении вакцин. Фитонциды тополя надёжно ослабляют вирус ящура, содержащийся в вакцине, устраняют его злокачественность. Спиридонову требовалось показать целебную силу новой вакцины на практике. Как же он поступил?

Уверенный в своей правоте, учёный предложил и осуществил следующий смелый опыт перед комиссией специалистов — знатоков болезней рогатого скота. 10 и 17 мая 1954 года 130 коровам колхоза «Красный тулянец» Рассказовского района Тамбовской области (за исключением двух животных) была введена шприцем под кожу новая противоящурная вакцина в количестве пяти кубических сантиметров каждой корове. Через 9 дней после второго введения вакцины с целью проверки действенности её были взяты для исследования девять вакцинированных коров и те две контрольные, которым вакцина не вводилась. Все одиннадцать коров были заражены злым вирусом ящура путём нанесения заразного начала зубной щёткой на слизистую оболочку верхней губы. После этого все коровы содержались в общем открытом загоне, на одном выпасе площадью в один гектар. Водопой производился из общей колоды. Нетрудно представить себе, как волновался Спиридонов в ожидании результата опыта!

Итак, 26 мая девяти вакцинированным, коровам и двум контрольным был введён вирус ящура, и создатель новой вакцины должен был целый месяц, до 26 июня, нетерпеливо ждать результатов смелого опыта. Ежедневно утром и вечером измерялась температура коров, и комиссия часто изучала состояние их здоровья. Вакцина выдержала проверку! У вакцинированных коров в течение месяца не было обнаружено никаких признаков ящура, и температура животных оставалась нормальной. Что же случилось с контрольными коровами, которым, как и вакцинированным, введено было в одно и то же время и в таком же количестве заразное начало? Через двое суток они заболели ящуром в тяжёлой форме. После этого Спиридонов использовал своё предохранительное лекарство в борьбе с ящуром, и фитонциды тополя уже играли полезную роль.

Много лет прошло после открытия Спиридонова, но оно не стало достоянием практики. Почему? Автор этой книги не вправе решать вопросы ветеринарии, но он обязан воспользоваться своей книгой как открытым письмом и задать вопросы. В самом деле, почему не прислушались к наблюдениям Спиридонова? Вскрыты какие-либо ошибки? Или мешает скептицизм в отношении фитонцидов? Или открыты более действенные средства борьбы с ящуром? Да, конечно, наука идёт вперёд. Созданы действенные вакцины против ящура, но уже были случаи появления таких типов вирусов, против которых вакцины оказались бессильными.

Имя другого исследователя, изучавшего влияние фитонцидов на вирусы, — Вера Петровна Короткова, сотрудница Института экспериментальной медицины в Ленинграде. В скромной роли лаборанта-вирусолога, в обстановке постоянных сомнений со стороны работников лаборатории, из года в год Короткова искала химические средства борьбы с вирусом гриппа. Изучив многие вещества, она решила заняться и фитонцидами высших растений. Она взяла из нашей лаборатории ряд фитонцидных препаратов и поразилась тем, что некоторые из них подавляют размножение вируса гриппа. Заинтересовали Короткову фитонциды листьев того же тополя, фитонциды антоновских яблок, корней кровохлёбки, кизила и в особенности листьев эвкалиптовых деревьев. Самым полезным оказался эвкалипт прутьевидный. В соприкосновении с фитонцидами этого дерева вирус гриппа прекращает размножаться, что и выяснила очень подробно Короткова в опытах вне человеческого организма, на развивающихся куриных зародышах, которые учёные используют в исследованиях вируса гриппа. Короткова положила начало изучению влияния эвкалиптового препарата на вирус гриппа у людей.

Если орошать жидким препаратом из листьев эвкалипта полость рта и зев людей, у которых в этих местах имеется вирус, то уже через один час заметно подавление приживляемости вируса к слизистой оболочке верхних дыхательных путей. Это ещё далеко не лечение гриппа фитонцидами; потребуется много труда, чтобы приготовить фитонцидные препараты, гарантированно излечивающие от гриппа или предупреждающие заболевание, но превосходное начало работами Коротковой уже положено.

Доктор В.М. Коротков успешно применил фитонциды чеснока при гриппе и катарах верхних дыхательных путей во время вспышек гриппа в 1954, 1955 и 1959 годах. Под наблюдением было 10 117 больных. Доктор Коротков в профилактических целях употреблял чеснок, а также и лечил чесноком заболевших гриппом. Хотя автор этих строк не врач и, конечно, не намерен рекомендовать читателям способы использования чеснока, он решается рассказать подробности наблюдений Короткова. Его больные получали внутрь 3 раза в день по 20 капель спиртовой настойки чеснока или чесночный сок по 8 капель в нос каждые три часа 3 раза в день, по 5—6 капель 10-процентной спиртовой настойки чеснока или 10-процентного чесночного сока на физиологическом растворе с новокаином.

Постельным больным доктор Коротков рекомендовал давать каждые три часа по 8 капель чесночного сока на столовую ложку молока, подогретого до 45—50 градусов Цельсия, до исчезновения катаральных явлений и снижения температуры. Рекомендовалось применять фитонциды чеснока при ежедневных двукратных ингаляциях по 10 минут. Результаты были превосходными.

С этими наблюдениями перекликаются не менее успешные попытки врача И.Е. Новикова. О его смелых способах использования фитонцидов при лечении желудочно-кишечных заболеваний мы уже говорили. Но он использовал также изобретённый им ингалятор и для лечения больных гриппом. И опять- таки летучими фитонцидами чеснока.

Случайно ли всё это? Не боясь возбудить гнев скептиков-медиков и дать повод упрекнуть в знахарстве, скажу откровенно: пока не будут раскрыты все тайны вируса гриппа и его взаимоотношений с клетками наших тканей, пока не будет найдена настоящая управа на вирус, дурно пахнущий чеснок останется одним из лучших средств против гриппа.

Перспективны поиски противовирусных химически чистых веществ растительного происхождения. С.А. Вичканова и Л.В. Горюнова испытали 107 соединений — алкалоиды, сапонины, полифенолы. Среди этих веществ особенно интересным оказался госсипол из хлопчатника шерстистого. Продолжительность жизни мышей, которым вводили вирус вместе с госсиполом, значительно больше, чем тех, которых заражали вирусом без этого вещества. Подобные поиски следует продолжить.

К сожалению, ещё недостаточно химиков работает вместе с врачами. Ведь медицине для борьбы с гриппом надо дать более совершенный препарат, чем водная или спиртовая вытяжка фитонцидов из листьев растений. Не всякий хороший химик готов рисковать и тратить свои силы на улучшение фитонцидных препаратов против вирусов. Оно и понятно, если вспомнить, сколько было забраковано научной медициной противовирусных средств. Это неплохо, так как заставляет учёных всесторонне изучать новые лекарства, прежде чем врач отважится лечить больного. Но всякие излишества вредны, не полезны и излишние сомнения. Скептицизм должен иметь границы и следует приветствовать новаторов в науке, в частности врачей, пытающихся заставить фитонциды служить подспорьем нашему организму в его борьбе с бактериальными, грибковыми и вирусными заболеваниями. Конечно, надо помнить, что наука — не поделка сапог по готовому стандарту, и нельзя обвинять учёных, если в результате трудной длительной работы могут получиться плохие «научные сапожки», которые приходится браковать. Это не позорно, такой «брак» почти неизбежен в науке.

История науки богата трагедиями учёных. Не раз новое встречалось в штыки. Надо помнить об этом и давать «зелёную улицу» тем новаторским поискам, которые заведомо не могут принести вреда.

Медицина начала использовать... туманы. В кубическом сантиметре городского воздуха содержится от 10 до 100 тысяч мельчайших частиц. Это твёрдые частицы (пыль), но это и частицы жидкости — туман или смешанного характера — дым. Всем им дают название аэрозолей. Медицина пытается применить аэрозоли для предупреждения заболеваний и в лечении человека.

Лекарства можно дать в воздух в аэрозольном состоянии. Мне кажется, наука совершила бы преступление, если бы не попыталась использовать фитонциды. Но, конечно, предстоит работать и работать, работать много, прежде чем рекомендовать в виде фитонцидов вещество, могущее сослужить службу для предупреждения или лечения заболевания. Надо радоваться тому, что новаторы в этой области появились.

Строго научные исследования в таком направлении уже начались. Антимикробный препарат из зверобоя новоиманин широко применяется в медицинской практике именно при аэрозольном лечении различных гнойно-воспалительных заболеваний верхних дыхательных путей.

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться: