С чем соглашаться, чему верить?

Встреча с академиком Михаилом Петровичем Щетининым, знакомство с его удивительной школой произошли после второго визита к Анастасии.

После посещения этой школы у меня почти не осталось сомнений относительно высказываний Анастасии по воспитанию детей, относительно её действий по общению с сыном. Но тогда в тайге во мне всё бунтовало против неё. Не хотелось ей верить. По крайней мере, не всему хотелось верить.

Пишу эти строки и представляю, как многие читающие их скажут, кто вслух, кто про себя: «Сколько же можно не верить? Ведь множество раз ему приходилось убеждаться в её правоте, и всё равно он, как дебил, не может воспринять новое явление».

Дочь Полина видеокассету прислала с читательской конференции, я посмотрел, как учёный из Новосибирска, Сперанский его фамилия, прямо со сцены сказал: « То, что говорит Анастасия, Мегре осмыслить до конца не может. Ему нечем такое осмыслить».

Я не в обиде на него, напротив, он очень интересно всё говорил, зал слушал, затаив дыхание, и я, благодаря ему, смог осознать: Анастасия — Сущность, самодовлеющая субстанция.

Что про меня тут говорить, другим всё время делом занимался, но что же те, кто увлекался наукой о Земле, о детях и молчал иль тихо говорил, словно пищал? И даже дети пишут в своих письмах мне, чтобы я внимательнее относился к тому, что говорит и делает Анастасия.

Но, уверяю вас, уважаемые читатели, я теперь намного внимательнее к ней ­отношусь, однако не могу не спорить с ней, не сомневаться. Потому не могу, что не хочется ощущать себя и всё наше общество полными идиотами. Не хочется верить в то, что мы идём путём дегенератов.

Вот и стремлюсь найти хоть какое-то оправдание нашим действиям. Или неприемлемость для нашей современности её мировоззрения. И буду стремиться к этому, насколько хватит сил.

Ведь если этого не делать, придётся признать не просто её правоту, а ужасающую ситуацию, в которой мы с вами сегодня находимся. И если говорить о существовании ада, то мы сами и строим в ад дорогу.

Давайте возьмём хотя бы ситуацию с воспитанием детей. Я о себе скажу, но и про всех, подобных мне, и, думаю, немало их.

Учился я посредственно, отец наказывал меня за каждую двойку. Наказывал, не только лишая возможности погулять на улице с ребятишками, покупкой очередной игрушки, но и покруче. И был страх.

Страх больший, чем удар ремня. Чего-то большего боялся я всё время. И шёл к доске, словно на эшафот. И вырывал из дневника страницы.

Школьные годы чудесные,

С книжкой, тетрадкою, песнею,

Как они быстро летят,

Их не воротишь назад.

Разве они пролетят без следа?

Нет. Не забудет никто никогда

Школьные годы.

 

Помните слова песни, внушающие нам, как прекрасны школьные годы? Внушают, внушают. Но давайте вспомним, особенно мы, троечники, а ведь нас большинство, с какой радостью зашвыривали подальше мы ненавистный портфель, когда начинались каникулы.

Как могут быть чудесными школьные годы для ребёнка, которому физиологически необходимы движения, а от него требуют целых сорок пять минут сидеть почти без движения, в строго определённой позе, положив, как все, обе ручки на парту.

Кто-то флегматичный, медлительный это выдерживает, а тот, который от природы подвижный, темпераментный, импульсивный, ему каково? Но ведь всех под одну гребёнку, словно роботов, без разбора — сиди, иначе...

И сидит, старается выдержать сорок пять минут маленький человек, а через десятиминутный перерыв — новые сорок пять, так месяц, год, десять лет, выход один — смириться.

А главное, смириться вообще с тем, что всю жизнь с чем-то должен смиряться. Жить, как заведено, жениться, как заведено, на войну идти, раз такая дана установка. Верить непременно в то, во что скажут.

Согласившимися смириться легко управлять. Вот только хорошо, если бы они были здоровыми физически, для работ разных. А они пить начинают, наркотики употреблять.

Но не потому ли человек пьёт и наркоманом становится, что вырваться, хоть на мгновение, вырваться стремится из клетки всеподчинённости чему-то непонятному его Душе и сердцу.

Да, не летят они быстро, школьные годы, тянутся они каждые сорок пять минут пытками. Наши прапрадеды, деды и отцы считали и теперь мы считаем, что так надо, что ребёнок не понимает.

И насилие над ним нужно для его же блага. Вот теперь, сегодня наши дети, Ванечки, Коли, Саши и Машеньки, тоже идут в школы, и мы сегодня, как века назад наши предки, тоже считаем, что направляем их во имя их же блага, за знанием и Истиной идут они.

Вот тут-то — стоп! Давайте поразмыслим.

Период наш дореволюционный. За партами наши прадедушки сидят, тогда ещё не выросшие дети. Закон Божий им преподают, историю и как кто должен жить учат. Тех, кто не вызубрил и кто как следует воспринимать не хочет представленное мировоззрение, линейкой по башке и по рукам учитель строгий бьёт для их же блага.

Но вот свершилась революция, и враз признали взрослые, что в школах детям внушали ахинею. Из классов старое всё — вон, и новое внушается детишкам: законы Божьи — ерунда сплошная.

От обезьяны развивался человек. Наденьте красный галстук, в линеечку постройтесь, стихи читайте, славьте, славьте коммунизм. И славили, читали, надрываясь, и отдавали взрослым пионеры честь.

«За детство счастливое наше спасибо, родная страна». И снова тех, кто не слишком постарался, лишали, били, публично осуждали.

Но вдруг, и в нашем же веке, на наших глазах, новые вдруг установки. Забросить галстуки. Чума красная постигла нас. А коммунизм — террор сплошной и лицемерие. Человек от обезьяны? Да это бред сплошной. Мы от другого чего-то родились. Рынок! Демократия! Вот Истина!

Где Истина, где догма лживая — ещё неясно до конца. Но дети вновь за партами сидят не шевелясь. А у доски — учитель строгий...

Веками длится над детьми садизм духовный. Как будто лютый зверь, невидимый и страшный, стремится каждого рожденного вновь поскорее вогнать в какую-то невиданную клетку.

У зверя — верные сподвижники, солдаты, кто они? Кто издевается духовно над детьми? Над каждым в этот мир пришедшим человеком? Как имя их? Профессия какая? И что ж, поверить просто так, что имя их — учитель школьный или родитель? Образованный родитель? Так сразу не могу поверить, а как вы?

Сегодня учителям не платят вовремя зарплату. Учителя бастуют: «Мы детей учить не будем». Скажите, плохо или хорошо, когда зарплату не платят человеку? Конечно плохо.

Жить ведь человеку на что-то нужно. Но если среди бастующих действительно духовные садисты есть? Скажите, плохо или хорошо, что деньги не дают тому, кто над ребёнком вашим издевается?

Вообще, забастовки учителей навели меня на интересные размышления. Сейчас в крупных городах есть платные школы, организаторы этих школ подбирают наиболее одарённых учителей и платят им неплохую зарплату — примерно раза в два больше, чем в обычных.

Отдать ребёнка в такую школу не каждому родителю удаётся, даже если он имеет возможность оплачивать обучение. Потому что школ таких не хватает. А почему не хватает? Причина проста — потому, что не хватает учителей хороших. Организаторы не могут их найти.

Ещё вопрос. Учителей не могут найти даже на хорошую зарплату, а кто тогда бастует — вот вопрос? Только поверьте, пожалуйста, я никоим образом не хочу выделить из всего среза нашего общества именно учителей одних. Я, говоря о них, себя в виду имею тоже. Ведь это я средь них.

Ведь я — родитель и дочь свою учить заставлял то, что преподавали в школе ей, а потом, в начале перестройки, спрашивал: «Как по истории, учитель, что сейчас вам говорит? » — в ответ услышал: «Учитель говорит, но будто бы молчит».

А что на это дочери сказать? Вот и сказал: «Ну, ты не мудрствуй. Ты, давай учись».

Теперь вот забастовки, но только ли учителей? Врачи бастуют, шахтёры, учёные. Бастующие пишут на своих плакатах: «В отставку правительство, в отставку президента! » Логично всё, считают, кто бастует. Раз нет зарплаты, значит, не справляется с обязанностями власть.

Сегодня всё в требованиях подобных кажется логичным, а вот завтра что? Опять вопрос. Быть может, выяснится завтра, что правительство и президент на светлой стороне стояли, от посягателей, вампиров Землю всю спасали.

Невольно, может быть, и сами не подозревая, под градом недоброжелателей, рискуя власть терять, но денег не давали садистам, разрушителям и Душ людских, и плоти, и Земли. А те в истериках пред всеми мучениками представали.

Сегодня мучениками. С сегодняшних позиций, постулатов, но завтра новые постулаты придут, и кем предстанет кто — ещё не ясно. Анастасия говорит:

— Неверный путь сам каждый выбирает. Всегда расплата не потом, а в этой жизни наступает. Но каждым новым днём, с восходом солнца каждым дано для каждого осмыслить Истинность его пути, и выбор дан тебе! Ты волен, выбирай, куда идти. Ты человек! Осмысли суть свою. Ты — человек, рождённый быть в Раю.

Я спрашиваю:

— Где же он? Рай? Кто нас завел в какое-то болото? А она в ответ:

— Сам для себя творит всё человек.

Вы только поймите, что она ещё говорит. Она ведь утверждает, что сейчас настало время ускорения каких-то процессов вселенских.

И те, чей образ жизни не соответствует естественным законам бытия, будут подвержены испытаниям сначала самым обычным способом, понятным и явным, и эти испытания для них, как добрый знак к осмысливанию своих поступков, своего пути.

У тех, ­которые осмыслить не сумеют, ещё невзгоды будут, а потом они из жизни должны будут уйти, чтоб здоровыми возродиться лишь через девять тысяч лет.

И получается, что, по её словам, шахтёры, рвущие жилы Земли, врачи современной медицины, вторгшиеся в генную инженерию, учёные, наизобретавшие смертоносные производства, уже получили первый знак в виде отторжения их обществом и материальной неудовлетворённости.

Те из них, кто имеет материальные блага сегодня, ещё больше страдают от моральных неудовлетворённостей, подсознательно осознавая, что их деятельность вредна и никакого блага не приносит никому. Я возражать пытался, объясняя, что уголь нужен для заводов, а она:

— Каких заводов, что дымят, сжигают воздух, для дыхания человека предназначенный, и льют металл, чтоб сделать автомат и пули?

Другими словами, она утверждает, что созданная нами система искусственного жизнеобеспечения столь несовершенна, что все её достижения сейчас будут оборачиваться катаклизмами.

Изрытая под большими городами Земля, где заменили естественные подземные ручейки и бьющие из недр чистые ключи системой труб, кранами, не может самовосстанавливаться и гниёт, а гниль свою с водой в краны для каждого несёт. Ещё Анастасия говорит:

— Наступит время, человечество поймёт. Учёный самый крупный к бабушке на огород придёт. Изголодавшийся, попросит он помидор себе на пропитание. Учёный и его творения мнимые той бабушке сегодня не нужны. Она про них не знает, да и знать не хочет.

Она спокойно без учёного живёт. А он не может без неё прожить. Он — в мире иллюзорном, бесплодном, в никуда ведущем. Она — с Землёй естественной и с Вселенной всей. Она нужна Вселенной, он не нужен.

Я возразить пытался тем, что если мы не будем производить оружия, а только Землёй заниматься, то станем слабыми, нас легко могут завоевать технически развитые державы, имеющие оружие.

— У них проблема настаёт, как бы себя сберечь от собственных оружий! И порождённых ими социальных катаклизмов.

— Да, бросят всё они и с пулемётом побегут на огороды, к нашим бабкам, дачникам твоим, а пулемётов нет у бабок, чтобы отбиться.

— А добежать успеют? Как считаешь ты? Между собой за бабок не передерутся?

Вот и получается, если не спорить с Анастасией, отнестись с доверием к тому, что говорит она, тогда нужно признать себя полнейшим идиотом, червями, погоняющими плод. Не хочется такого признавать!

Так понимая, ну, может быть, не всё в Анастасии, я хоть какое-то пытаюсь оправдание найти тому, что мы творим. А если не найти разумных оправданий, признать несостоятельность пути, тогда...

А что тогда? Давайте поразмыслим. Быть может, стоит детям дать без наших постулатов подрасти? И у детей спросить, куда и как нам следует идти?

Анастасия говорит о том, что дети, не искалеченные духовно нами, дети найдут возможность и себя и нас спасти, вернее, данный Рай нам изначально обрести.

Всё просто и не очень просто в нашем мире, оказывается. Ну почему, скажите, почему бы не распространить опыт школы академика Щетинина. Почему бы не сделать, хотя бы по одной такой школе в каждом областном центре?

Оказывается, не очень просто. Щетинина я попросил в Новосибирске такую школу сделать. Он дал согласие. Но кто поможет с помещением? Вопрос. Я у Щетинина спросил:

— А если в городах других найдутся люди. Организуют базу, сможете вы в разных городах хоть по одной организовать подобной школе?

— Так сразу невозможно всё решить, Владимир.

— Почему?

— Мы столько не найдём учителей для школы.

И снова мысль. Да что ж это такое — «нет учителей»! А кто ж тогда бастует?

Школа академика Щетинина — официальная школа, не частная. Это бесплатная школа Министерства образования Российской Федерации. Но почему она в горах, в ущелье? Почему?

И почему стреляли в академика Щетинина. И почему убили его брата? И почему казаки помогают охранять её? Кому не нравится она? Кому мешает?

Меня в Госдуму пригласили, в Комитет по образованию. Там прочитали книжки «Анастасия», «Звенящие Кедры России». И в Госдуме, в Комитете по образованию, нашлись люди, разделяющие и понимающие сказанное Анастасией. Хорошие люди.

Я им о Щетинине рассказывал, они и его хорошо знают, с уважением отзываются.

— Так в чём же дело? — спрашиваю. — Почему ничто не изменяется в образовании страны? По-прежнему стра­дают дети, идут к доске, как к эшафоту. И без движения за партами сидят?

Ответ был грустным для меня. И, к сожалению, трагичен для тех, кто ещё дети сегодняшнего дня. Парадоксально, но именно учителя, сами учителя преградою непреодолимой стали, как понял я, когда услышал грустный тот ответ:

— Куда, скажи, деть множество учёных званий, степеней, бесчисленные диссертации на тему воспитания детей? Куда научные деть институты?

Ведь ими разработана система. Запущена машина, и маховик её так просто, враз не остановить. Каждый диссертант, тем более со званием профессор отстаивать стремится свои взгляды.

Ещё узнал я, как женщина-депутат из нашей Думы после визита в школу Щетинина посокрушалась:

— Мне непонятно всё в той школе, она какая-то необычная, на секту похожа.

Я не знал, что конкретно обозначает слово секта. Уже потом нашёл словарь и посмотрел. В словаре сказано: «Секта от лат. secta, учение, направление, школа — 1. Религиозная община, группа, отколовшаяся от господствующей церкви; 2. Обособленная группа лиц, замкнувшаяся в своих узких групповых интересах».

Непонятно, что под этим словом имела в виду депутат, но думаю, что в отношении школы Щетинина ни первое, ни второе не очень-то подходит. А если он обособился, то от хорошего или плохого? Думаю, если он и обособился, то от садистского обращения с детьми.

А вот о Думе, депутаты которой делают такие заявления, ничего не могу сказать. Пусть читатели подумают, в какой степени подходит к некоторым фракциям Думы определение: «Обособленная группа лиц, замкнувшаяся в своих узких групповых интересах». Секта, значит?

В Щетинина стреляли. Но, он — мужчина. Сейчас казаки, быть может, хоть как-то помогут. И Анастасия сказала, что будет сберегать росточки новые. Теперь я понял, пусть и она не выходит из своей тайги пока.

Была б она поагрессивней, шарахнула б Лучом своим по диссертациям, по званиям, по гнили всякой. Так нет же. Надо, мол, спокойнее.

Надо сознание менять.

Вот так, что думал сам про воспитание детей, про школы современные, то написал, но получается, наверное, сумбурно, не очень искренне.

Не очень искренне потому, что вообще-то мне хотелось про школу нашу с матом русским написать. Да стиль письма какой-то новый после общения с Анастасией появляться стал, не все слова в него ложатся.

Ещё хотелось бы сказать учителям, всем тем, кто смог и вопреки системе хоть чуточку ребёнку дать добра и, как Щетинин говорит, «вписать в естественный космический процесс». Спасибо вам! И до Земли поклон.

И ещё я понял из того, что говорит Анастасия о воспитании детей, на самом первом месте осознание: ребёнок — личность. В отличие от взрослых, нас, малыш физически, конечно же, слабее, но он неизмеримо нас добрее, он непорочен, постулатами не сжат.

И прежде чем всякие нравоучения ему в голову вбивать, нам следует самим о мире кое-что понять. Самим! Самим подумать! Хоть на время позабыть чужие постулаты.

А нам, предпринимателям, самим придётся как-то учителей искать им в каждом городе, помочь в создании базы школьной и там учить детей своих и внуков.

О контактёрах

День за днём проходит моего пребывания в тайге, а я так никакого занятия для себя и не нахожу. Анастасия бегает куда-то, всё хлопочет по делам своим. Сын, хоть и маленький ещё совсем, но и он прекрасно с помощью нянек своих диких со всем справляется.

Странное дело получается: как будто человечество понавыдумывало всего лишь для того, чтоб вроде бы при деле быть. А тут ходи по лесу и только думай. Вот и хожу, и думаю.

К озеру снова пришёл, на место своё излюбленное сел у озера под Кедром. И на мешок, что с письмами читателей, смотрю и тут подумал: «Надо не забыть, чтоб на вопросы все ответила Анастасия». Как подошла она, я сразу говорю:

— Видишь письма от читателей? Я всё рассортировал по вопросам. Вопросы о воспитании детей, разные предложения, о религиях, о предназначении России, о войнах, стихи и пожелания, от контактёров письма. Видишь?

— Да, вижу.

И первым делом о контактёрах я спросил Анастасию.

— Есть люди, которые говорят, ну, вот они в письмах пишут, что общаются с внеземными цивилизациями, с какими-то личностями прошлого, голоса разные слышат, записывают некоторые люди то, что слышат, говорят, что они записывают разную информацию, переданную им Высшим Разумом Вселенной.

У нас книги большими тиражами издаются о контактах, например Блаватская, женщина-писательница есть такая, она написала несколько толстых книг, и Рерихи, известные многим люди, тоже написали и книги, и картины, читают во многих странах их, картины выставляют.

Другие люди пугаются, боятся, когда ­голос слышат. Смотри, вот есть письмо от девочки из города Клинцы, ей голос говорит, что он — учитель мудрый, и она слушаться его должна, а девочка пугается и просит ей помочь. Действительно ли они общаются с кем-то и как это происходит?

— Но что, по-твоему, внеземная цивилизация, Владимир?

— Ну, население какой-то другой планеты, звезды или что-то невидимое, рядом живущее. Если они общаются с личностями, которые раньше жили, значит, эти личности в каком-то невидимом мире живут.

— Каждый человек, Владимир, так устроен, что ему доступна вся Вселенная, и видимая, и невидимая тоже. Каждый человек общаться может, с чем или с кем захочет.

Общение происходит примерно так, как через ваш радиоприёмник. Множество станций вещают всевозможную информацию, но отбирает из всего владелец радиоприёмника, что ему слушать.

Человек одновременно и радиоприёмник, и его хозяин. И от его осознанности, чувств и чистоты зависит, какая станция, какой источник звучание своё в нём обретёт.

Как правило, та информация к конкретному приходит человеку, которую осмыслить сможет он, понять, использовать. И всё должно происходить спокойно, без назойливых акцентов на величие.

Когда кому-то о собственном величии говорят, пытаются воздействовать на самость: я так велик, но выбрал лишь тебя из всех, ты будешь ученик мой, тоже возвеличишься над всеми.

Как правило, такое говорят неполноценные, бездушные созданья. Им не дано быть во плоти, тогда они стремятся Душу человечью потеснить и плотью завладеть чужой. Воздействуют они на разум, самость и на страх перед неведомым у человека.

— Но как избавиться от них, многие читатели спрашивают?

— Так это просто очень, они трусливы сами, примитивны. Предупредить их нужно: «Уходи, а если не уйдёшь, я обожгу тебя своею мыслью». Они прекрасно знают: мысль человека посильнее их во много раз.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: