Она – воплощенный триумф плотской инженерии: сплошные ноги и длинные волосы, и все подобрано в тон до последней унции.

 

Удостоверившись в том, что туалет спроектирован человеком, который от души ненавидит женщин, я обернулась. Увидела Энджел, та скорчилась на полу и всхлипывала. Я едва не дала задний ход: она меня еще не заметила. Но в хрупкой сутулости ее вздрагивающих плеч было что-то такое, мимо чего невозможно было пройти.

– Эй, что с тобой? – прошептала я, опускаясь на колени возле нее.

Информация полилась из нее толчками и рывками – сначала о проблемах с мужчинами, затем о семейных проблемах, потом о недавней хирургической операции, которая прошла как-то не так, потом о причине этой операции… оказалось, Энджел была жертвой нашумевшего нападения, случившегося несколько лет назад. А сегодня как раз была его годовщина.

– Так это была ты?! – Она кивнула. – Ох, бедняжка!

Она показала мне шрамы от восстановительной операции, через которую ей пришлось пройти – точно на линии волос. Я ласково обняла ее. Рассказала ей о последних нескольких годах своей жизни, о том, как разошлась с семьей и утратила перспективу на будущее, как иногда чувствуешь себя пробкой, которую швыряет туда-сюда в океане. Как иногда предложение «встряхнуться и держать себя в руках» делает все только хуже. Да, в мире и вправду нет справедливости. Да, такие вещи ниспосланы нам в испытание. Нет, ты вовсе не обязана улыбаться каждый раз, каждый день. И еще – это вовсе не ее вина.

Я просидела там почти час, а люди входили и выходили, огибали нас и переступали через нас. Потом Энджел встала, поправила одежду, пробежала щеткой по волосам. И хотя я не ожидала, что между нами немедленно вспыхнет нечто прекрасное и удивительное, мне все-таки казалось, что какая-то ниточка возникла…

Нет, не закадычные подружки, смотрящие вместе телик по пятницам и объедающиеся молочным шоколадом. Но, может быть, тонкое, не выражаемое вслух родство. Легкий кивок при встрече. Женский клуб на двоих.

Ну, вот, а прошлым вечером я снова ее видела. Другой клуб, другой туалет. Сказала «привет». А она напрочь меня проигнорировала. Я кинулась прямо к Н., уязвленная таким пренебрежением.

– Точняк, – подтвердил он. – Я никогда не жалею для нее времени, но она за десять секунд успевает из бедной овечки превратиться в настоящую злючку-колючку – никогда не знаешь, на которую из них нарвешься.

 

Вторник, 27 января

 

Позвонила менеджеру, чтобы обсудить будущее рабочее расписание. Она так хихикала, что не могла говорить. Это никак не вяжется с ее восточноевропейским ледяным фасадом этакой «супердетки».

– Э-э-э… с тобой все в порядке?

Может, я застала ее не вовремя? В процессе обрабатывания хлыстом копуши-клиента или что-нибудь еще такое?

– Дорогая, ты когда-нибудь слушала группу «Darkness»?

– Да… а что?

– Ой, я, по-моему, сейчас из-за них лопну от смеха. Они такие смешные!

– Ну, на свой лад, наверно, да…

Возможно, я чрезмерно предвзята в своем убеждении, что человек, похожий на ублюдка Роберта Планта и Стива Перри при участии дантиста Остина Пауэрса, не годится в рок-звезды.

– Я возьму себе выходные в понедельник и среду, если ничего не случится, ладно?

– Конечно, дорогая. Сколько угодно!

А потом она разразилась блеющей имитацией песенки «Руки прочь от моей женщины», которая была малость подпорчена тем, что ее фальцет совершенно не годится для стратосферных высот оригинала. Я очень надеялась, что в этот момент она не гарцует по комнате, одетая в пару зашнурованных белых брючат из виниловой ткани. С другой стороны, за такое выступление можно было заломить неслыханную цену (если, конечно, оно еще не стало постоянным номером в программе «Мятного Носорога»).

 

Кто-то недавно спрашивал меня, какие услуги я была бы не готова предоставить клиенту, и я не сумела придумать ничего сто́ящего.

 

Кто-то недавно спрашивал меня, какие услуги я была бы не готова предоставить клиенту, и я тогда не сумела придумать ничего сто́ящего. Теперь «имитация похожего на насекомое-палочника Фредди Меркьюри из Лоустофта[45]» стала первым пунктом в этом списке.

 

Среда, 28 января

 

Прошлым вечером пригласила к себе друзей – не столько отпраздновать что-нибудь, сколько из необходимости избавиться от запаса бутылок, которые скопились у меня с незапамятных времен. Кому-то позвонила, послала несколько эсэмэсок, все – в самую последнюю минуту. К счастью, «вечеринка у Жур» – достаточный повод собрать дюжину, или около того, людей, которые не заставляют хозяйку себя уламывать, грозясь, что в противном случае она спрыгнет с крыши. Я бы никому не пожелала оказаться на крыше в такую погоду, честное слово!

В какой-то момент во время обсуждения живописи итальянского Возрождения и нидерландской школы разговор плавно и элегантно перетек к тому, что в Королевской академии искусств проводится выставка изображений женщин, обрызганных спермой. Если так, надо обязательно сходить.

Ближе к полуночи. Я осталась с двумя прилично набравшимися, но горящими желанием помочь гостями, которые собрали миски и стаканы, зарядили посудомоечную машину и выгнали вон соседскую кошку. Но они были явно не в том состоянии, чтобы вести машину. Предстояло разобраться, как мы будем спать. К несчастью, этими двумя оставшимися были Н. и мистер Первое Свидание – тот парень, с которым я так катастрофически переспала на прошлой неделе.

Мы судорожно цеплялись за последние нити разговора, пока не стало слишком поздно, чтобы заниматься чем-то еще. Н. явно никуда не торопился, как и П. С.: полагаю, последний лелеял надежду снова остаться со мной наедине. Мне давным-давно пора было в постельку, и я надеялась, что один или другой из них сдастся и отправится домой – но не тут-то было!

– Ну-у-у… – протянула я, – на кровати помещаются двое, а нас – трое. Так что неудачнику достанется диван.

Они переглянулись. Потом посмотрели на меня. Добровольцев на диван не было. Добровольцев на постель – тоже.

– Учитывая, что вы оба высокие – почему бы вам, мальчики, не взять себе кровать? Из нас я одна достаточно мала, чтобы легко здесь поместиться. – И опять никакого ответа. – Ну-ну, только не вызывайтесь все сразу, ребята!

Попытка сострить успеха не имела. В молчании прошла еще одна минута, пока я пыталась расшифровать происходившую между ними сигнализацию бровями.

– Я займу диван, – предложил Первое Свидание. Мы по очереди навестили ванную, и я вынесла плед и два одеяла, прежде чем улечься. Первое Свидание растянулся поверх одеял.

– Ночью будет холодно, – предупредила я. – Не хочешь укрыться пледом?

Он пожал плечами.

– Оставь его здесь, просто на всякий случай.

Мы с Н. ушли в спальню. Н. захлопнул дверь.

– Не делай этого! – прошипела я. – Он подумает, что мы занимаемся сексом! – И распахнула ее настежь.

– А тебе не все ли равно? Кроме того, он, наверно, уже спит.

Я не знала, почему мне не все равно. Просто казалось, что полностью закрыть дверь – как-то нехорошо.

Через несколько часов я проснулась. С пересохшей из-за чересчур большого количества алкоголя глоткой. Потопала в кухню за стаканом воды. Первое Свидание свернулся калачиком на диване. Он закутался в плед и с виду ужасно замерз. Я вернулась в спальню, взяла овечью шкуру и завернула в нее его ноги. Он не проснулся.

 

Четверг, 29 января

 

Люди либо более доверчивы, чем я от них ожидаю, либо я кажусь достойной большего доверия, чем я есть. Недавно мне удалось уломать свою квартирную хозяйку на небольшой ремонт в моей квартире. Под тем предлогом, что бо́льшую часть кухонной мебели придется заменить, я подготовила почву к полному избавлению от цветочной дряни. Очень надеюсь, что это завершится языческим ритуалом, в ходе в которого все принты Коулфакс и Фаулера[46] будут брошены в радостно потрескивающее пламя.

Тем временем мне предстоит пережить небольшие домашние неурядицы. Не то чтобы невозможно было жить, просто неудобно. Недавно разговаривала о предстоящем ремонте с одним из А.

– Ну, если шефу удастся собрать мысли в кучу, то в следующие две недели я буду на конференции. Хочешь ключи от моей квартиры?

– Конечно, дорогой, но разве ты не боишься, что я пролью что-нибудь на ковер?

Этот А. ужасно трясется над своим домом. И, как известно, оставляет одну-единственную полочку для пожитков своей подружки. Даже когда она там постоянно живет.

– Я тебе доверяю, – пожал он плечами, потягивая виски с содовой. – Я же знаю, что ты умеешь складывать квадратики туалетной бумаги именно так, как я люблю.

Ах, если бы он только шутил!

Еще один случай в тему: недавно клиент заказал меня почти на весь вечер к себе домой. Истощив возможности бутылки джина, пружин своей кровати и всех разумных тем для разговора, он ускользнул, чтобы принять душ.

Такие интерлюдии заставляют меня нервничать. Не то чтобы я планировала ограбить квартиру, но я страдаю манией во всем признаваться, даже в вещах, которых не делала. В школьные годы, когда устраивали всему классу разнос за проступок одного-единственного ученика, – уверена: я ощущала груз вины тяжелее всех. Особенно, если была ни при чем.

Большинство клиентов, кстати, осторожны. Когда встреча происходит у них дома, а не в отеле, они чаще всего откладывают ритуал омовения на потом или предлагают принять душ вместе, чтобы не оставлять меня одну. Меня это не оскорбляет.

Но этот клиент просто набросил халат и поскакал в ванную. Я уселась на диван. Подумывала было порыться в его коллекции CD, но потом решила, что это будет невежливо. Тщательно изучила акварели на стенах. И поскольку заняться было нечем – звонить некому, почитать нечего, – я сделала то, что сделал бы любой разумный человек.

Он вышел из ванны и обнаружил, что я занята мытьем посуды.

Вероятно, я действительно заслуживаю большего доверия, чем сама считаю!

 

Пятница, 30 января

 

Вчера днем шел снег. Возле Университетского колледжа на улицу высыпали студенты из клуба и с факультета археологии, катая снежки и бросаясь ими друг в друга. Стайки девушек, по две – по три, шли мимо, прижимаясь друг к другу под зонтиками. Хотя на улице стемнело, свет был мягким, рассеянным: теплое сияние уличных фонарей, отражавшееся в пушистых, огромных, как одеяло, хлопьях, планировавших с неба.

Я отправилась на встречу с А2, у которого за последнюю геологическую эпоху не было ни одного свидания. Правда, недавно на конференции он подцепил какую-то девушку из Манчестера. Далековато ездить для сексуальных проказ. Он уверяет меня, что дело не только в сексе. А2 отличный парень, но лжец из него никакой.

Мы осели в пабе, где подавали кое-какую еду, и стали наблюдать за автобусами, которые тюкались друг о друга на обледенелой улице. Это было одно из тех местечек с высокой плотностью кожаных сидений на единицу барной площади, где музыку включают автоматически в семь вечера, вне зависимости от того, сколько внутри посетителей. Нам пришлось практически орать через фоновый шум, чтобы слышать друг друга.

– Так что ты думаешь о латексе? – проревел А2.

– Латекс? – переспросила я, не уверенная, что расслышала правильно. – Ну, вообще, хорошая вещь…

К несчастью, я недавно обнаружила у себя гиперчувствительность к этой штуке, выйдя с работы после минета с раздутыми и пульсирующими губами. Однако вряд ли это можно считать научным экспериментом. С тем же успехом это могла быть реакция на спермицид, которым покрыт «Дюрекс».

– Нет, я имею в виду… – он изобразил надевание резиновых перчаток, – латекс . Ощущение… ну, ты понимаешь…

– Уж не о «резиновом» ли сексе ты говоришь?

– Она такая заводная девчонка… – мечтательно протянул он. – Ну, так как, ты когда-нибудь этим занималась?

 

– Так что ты думаешь о латексе?

– Разве в нем не потеешь, как в бане?..

 

Скрип-скрипом?

– По полной программе? Нет. Ты имеешь в виду, с катетером и с маской на голове, и все такое? О, нет!

Фу! «Стимуляция уретры» – пожалуй, это самая антиэротичная фраза, которую я могу представить.

– Я так хочу это попробовать!

– Поосторожнее, ты ее спугнешь.

– Это была ее идея. Ну, что посоветуешь?

– Я бы сказала – побольше детской присыпки. И даже думать не хочу о том, как это будет пахнуть!

– Ммммм… А я хочу!

И как у людей возникают такие идеи?! И разве в латексе не потеешь, как в бане?..

– Извращенец! Ты же сам говорил – и я тебя дословно цитирую, – что дело не только в сексе.

– Не попробуешь – не узнаешь.

– Кто, я?! – Я приложила руку к груди в шутливом изумлении. – Да я бы ни за что, никогда! Я чиста, как сам знаешь что, – поклялась я, кивая в сторону заснеженной улицы.

– Ну, конечно, ты бы ни за что… Еще по порции? – прокричал А2 сквозь чудовищную кавер-версию песенки бойз-бэнда, который неприлично упоминать вслух.

– Чего-нибудь горячего, если у них есть! С большим количеством спирта! Единственный способ избавиться от этой музыки. И от мысленного образа того, как ты напрягаешь резиновую куклу!

 

Суббота, 31 января

 

В такую погоду приходится признать поражение, полностью проигнорировать мантру моды «невозможно быть слишком стройной» и сдаться на милость новой парадигмы. Проще всего это выразить как колготки-плюс-чулки-плюс-носки-под-брюки и «пожалуйста, пусть мне не придется пользоваться общественным туалетом, жонглируя всем этим облачением». И, возможно, это не такая уж большая цена, чтобы выжить в чудесной стране зимней слякоти.

В такие дни, как этот, только откровенный хам способен бросить фразу типа «что-то ты раздалась в бедрах»! За что мне и пришлось убить Н. и закопать труп под слоем вечной мерзлоты в Хэмпстед Хит. Ни одно жюри присяжных меня бы не обвинило!

 

 

Февраль

 

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться: