Что мы теряем, раздавая картинки в интернете?

 

 

Одна из читательниц воспользовалась моим приглашением и разместила работы на сервере, где дизайнеры выставляют свои достижения, после чего написала мне: «Я начала получать предложения прислать картинки, опубликовать что‑то в журналах и газетах, и, наконец, кто‑то захотел купить сделанный мной объект. Вопрос: может ли это быть правдой? Неужели кто‑то вот так, через интернет, что‑то у меня купит и не обманет?»

Может быть, конечно, всякое.

Лично я всегда даю картинки всем, кто просит. А просят для журналов, сайтов, блогов, электронных изданий. Обычно пишут: «У нас нет денег, но нам очень уж нравится эта картинка, мы, само собой, укажем имя автора при публикации». Если иллюстрация уже нарисована и не продана кому‑то с эксклюзивными правами, я посылаю ее не задумываясь. Некоторые знакомые возмущаются: «Ведь наверняка они не такие бедные! Могли бы хоть сотенку дать!» Но мне кажется, не это главное. По большому счету, иллюстраторов и дизайнеров кормят заказчики, которые просят сделать что‑то специально для них, за нормальное вознаграждение. А чтобы они нас находили, нам нужны публикации. Каждая публикация картинки с подписью – шанс, что кто‑то заметит автора.

Когда я дарю кому‑то иллюстрацию для печати, я прошу прислать экземпляр издания. И меня не тревожит тот факт, что получаю я его только в двадцати процентах случаев. Что пришлют – все мое, а если где‑то в неизвестном корейском, финском или марсианском журнале появляется моя картинка, все равно она хоть немножко работает на меня. Даже если я ее никогда не увижу.

Также нет ничего страшного в том, что кто‑то воспользуется чужими работами для своих личных целей, например распечатает и повесит на стенку или сделает заставку для телефона. С таким бороться бесполезно, автору стоит воспринимать это как признание.

Разумеется, запрещено выдавать чужие работы за свои. Но обнаружить таких нарушителей обычно очень просто: чаще всего через совсем небольшой срок после «преступной» публикации находятся наблюдательные зрители, которые непременно поспешат указать на плагиат истинному хозяину иллюстрации.

Иногда картинку просто крадут. Находят в интернете в неплохом разрешении и, не спросив никого, берут в работу – например, печатают какое‑то свое объявление, криво прилепив на иллюстрацию название фирмы и дурацкий текст. Встречаются совсем наглые и находчивые: пару раз кто‑то додумался купить мой постер формата А3, отсканировать и использовать полученный файл для дальнейшей печати. В первом случае я нашла результат на открытках в модной дизайнерской лавке, во втором – на майке в интернет‑магазине.

Если с иллюстратором произошло нечто подобное, для начала стоит его поздравить – это успех. А дальше можно пойти к юристу, который предложит виновным судиться по всей форме (а это обойдется недешево) либо заплатить разумную сумму, за которую пострадавший автор согласен благородно забыть о случившемся. Обычно деньги приходят в течение месяца без комментариев.

Итак, любой возможности лишний раз опубликовать уже готовую работу я предлагаю радоваться. Любой доказанной краже в коммерческих целях – тоже.

 

 

 

В случае пожара ничего не тушить!

 

 

Когда‑то давно, когда я еще не получила образование и не стала дизайнером, я работала в ателье, где шили вещи из коллекций от‑кутюр для берлинских модниц.

С появлением новой коллекции приходил каталог, в котором к каждой странице были пришпилены образцы всех тканей и фурнитуры. Клиентка говорила «хочу вот это», с нее снимали мерки и заказывали в модном доме выкройку выбранной модели, подогнанную точно по ее фигуре. К выкройке прилагались отрезы тканей, ровно столько, сколько нужно, вся фурнитура, этикетки с логотипом дома, и вещь собиралась вручную. Метр каждой материи стоил четыреста – шестьсот немецких марок, и это было очень много. А если случалось что‑то на видном месте «запороть», приходилось заказывать новый кусочек ткани. Причем кроить требовалось строго в нужном направлении, чаще всего по долевой нити, и в случае неудачи приходилось заказывать отрез на всю длину испорченной детали, поэтому любая миллиметровая ошибка в опасном месте могла обойтись дорого.

В этом ателье действовало правило, которому все железно следовали и о котором напоминалось постоянно. Никого не интересовало личное отношение каждого к этому правилу, его запрещалось принимать на свой счет, обижаться или возмущаться, оно не обсуждалось и строго выполнялось.

Правило было такое: если случилось страшное – рванули, дернули, отвалилось, продырявилось, иголка сломалась и неожиданно пробила нежную ткань, потянули и нитка порезала что‑то или капнули, или подпалили, неважно что, какая‑то катастрофа, – первым делом надо бросить все и выйти на улицу. При любой погоде. Одеться и выйти минимум на десять минут.

Никакие аргументы вроде «я сохраняю спокойствие и способность мыслить в критических ситуациях» не принимались. Выйди. И вернись через десять минут, остыв, справившись с первым волнением, когда перестанут трястись руки и пройдет порыв быстро‑быстро что‑то предпринять, чтобы исправить, прикрыть, спрятать ужасное. После чего подойди к главному мастеру и спокойно обсуди, что можно сделать.

Я некоторое время сопротивлялась этому правилу, мне казалось, что раз случилась беда, надо срочно спасать ситуацию. Я ведь не псих и не истеричка какая‑нибудь, чтобы гнать меня на улицу остывать. Но выгоняли всех, не разбираясь, кто истеричка, а кто псих.

Позже, где‑то месяцев через восемь, когда мне не позволили совершить и первое, и второе, и третье очевидное действие в критический момент, а выгнали, я поняла глубокий смысл этого правила.

Обдумывая произошедшее «после пожара», я осознала, что возможность спасти вещь осталась. Но если бы я сделала то, что хотела сделать сразу же, я бы все бесповоротно уничтожила.

В другой раз я поняла, что в первом порыве собралась сделать что‑то совершенно бесполезное. С налету я бы потратила зря часа полтора, а только потом одумалась бы и пришла к более рациональному решению. Это не страшно, но полтора часа жизни были бы посвящены абсолютно бессмысленным действиям.

 

 

 

 

Еще позже, когда я стала применять это правило к работе в дизайне, иллюстрации и вообще к работе с большими проектами, до меня окончательно дошло, насколько оно золотое. Если наступил полный тупик, катастрофа, ужас и кошмар, обычно хочется сразу броситься что‑то делать, спасать, исправлять. Но лучше остановиться. Пойти, например, чаю выпить, даже если сама мысль о том, чтобы отвернуться от проблемы, кажется абсурдной. От некоторых драм нужно отойти на день, а от других – даже на неделю. Оторваться силой, на деле и в мыслях. И дождаться того момента, когда что‑то внутри проблему отпустит. Тогда наступает внутренняя тишина, спокойствие и равновесие и, что самое главное, меняется взгляд на вещи. На смену паническим метаниям приходят конструктивные идеи, и вдруг появляется четкий план: как сейчас мы спокойно возьмемся за дело и все поправим.

 

 

Вдохновение

 

 

Сказка про Музу

 

 

Я не люблю рассказывать сказки. Но иногда приходится.

Говорят, есть люди, которых Муза сопровождает всю жизнь, с самого рождения. Что бы они ни делали, она всегда рядом, держит их за руку и шепчет на ухо воодушевляющие слова. Все, что они творят, дышит вдохновением, и, взявшись за что‑то, они не могут успокоиться, пока не добьются самых лучших результатов. У них столько идей, что не хватает ни рук, ни времени, чтобы претворять их в жизнь, и этот поток вдохновения не кончается никогда.

Об этом только говорят. Никто таких людей живьем не видел. На самом деле Муза обычно посещает людей неожиданно и столь же неожиданно их покидает. Задерживается она всегда на неизвестное время и уходит без предупреждения, когда ей вздумается.

Появление Музы обычно производит неизгладимое впечатление. Ее избранник начинает парить, творить и рваться куда‑то ввысь. Мысль о том, что Муза могла бы покинуть его, пугает. Кажется, что жизнь без нее не имеет никакого смысла. Но удержать Музу невозможно. Однажды она обязательно улетит, и никто не знает, когда вернется снова.

Иногда Муза возвращается через день. Иногда – через год. А иной раз может пропасть куда‑то лет на десять. Ждать ее очень тяжело, потому что исчезает она обычно в самый неподходящий момент. Чаще всего тогда, когда все на нее рассчитывают, все так хорошо, что никто не хочет думать о плохом, ее включают в планы и напоминают о ее успехах, выторговывая цены повыше. Жизнь без нее представить трудно. А она возьми да и улети...

 

 

 

 

И выясняется, что самая трудная задача – это выдержать срок, когда Музы нет, и не сломаться. Нужно жить так, будто она вот‑вот вернется, ждать ее и быть готовым отдать ей все время и внимание, едва лишь она появится на пороге, одновременно помня, что ждать, возможно, придется очень и очень долго. А может быть, она не вернется никогда?

 

 

Самое страшное происходит, когда человек совсем теряет надежду. Когда он слишком увлекается мыслью, что больше они с Музой не встретятся. Не в силах справиться с навалившимися новыми задачами и возложенными на него ожиданиями, он начинает грустить, машет на себя рукой и погружается в тоску. Если Муза решит вернуться и, появившись на пороге, увидит человека, «скатившегося» совсем, подойдет к нему, положит руку на плечо, а он взглянет на нее мутными неузнающими глазами, Муза повернется и уйдет прочь. И не вернется никогда. Потому что Муза очень обидчива.

К сожалению, этот текст не совсем сказка. Я видела такую сцену сама, когда Муза вошла в захламленную комнату и остановилась на пороге, удивленная. Попыталась заглянуть старому другу в глаза, потеребила его со словами: «Это я, я вернулась!» – а он лишь покачал головой и отмахнулся.

Однажды в детстве я наблюдала, как она, увидев такое, ушла навсегда.

А около года назад я видела, как Муза, уходя, обернулась еще один раз. И пьяный музыкант, почти упустивший ее, вдруг понял, что происходит, и вернул ее в последнюю минуту. Но это – чудесная история. Ему очень повезло, да и сильно она его любила, редко Муза кому‑то так благоволит.

Лучше не погружаться в тоску столь глубоко, а стараться все делать так, будто Муза всегда рядом. И готовиться к ее возвращению: читать, работать, учиться, заниматься всякими мелочами, на которые будет жалко времени потом. Все это пригодится – и вырученное время, и новые навыки, которые обернутся небывалыми успехами, когда Муза вернется и вы закружитесь в удивительном танце.

Эта сказка была подарена Денису четыре года назад, когда Муза вскружила ему голову, а потом вдруг улетела на несколько месяцев. Так они и живут по сей день: Муза прилетает и улетает то на полгода, то на несколько недель. К счастью, она всякий раз возвращается довольно скоро. А когда ее нет, мы вспоминаем эту сказку.

Иногда хочется рассказать ее другим.

 

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: