Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Глава 22. В КОТОРОЙ СМУТНЫЕ ИДЕИ Д'АРТАНЬЯНА НАЧИНАЮТ ПОНЕМНОГУ ПРОЯСНЯТЬСЯ
Д'Артаньян немедленно начал наступление: — Теперь, когда я вам все объяснил, мой друг, или, вернее, когда вы все угадали, скажите мне, что вы тут делаете, в этой пыли и грязи? Портос отер лоб, с гордостью огляделся по сторонам и сказал: — Но мне кажется, вы видите, что я тут делаю. — Конечно, конечно, вы поднимаете камни. — О, только чтобы показать этим лентяям, что такое настоящий мужчина! — с презрением сказал Портос. — Но вы понимаете… — Да, ворочать камни не ваше дело, а между тем многие, для которых это занятие их настоящее ремесло, не могут поднять их. Вот что заставило меня спросить: «Что вы делаете здесь, барон?» — Я изучаю топографию. — Топографию? — Да, но что вы сами делаете в платье горожанина? Д'Артаньян понял, что он напрасно выказал свое удивление. Портос воспользовался этим, чтобы на вопрос ответить вопросом. К счастью, Д'Артаньян был к нему готов. — Но ведь вы знаете, что я действительно горожанин. Это платье соответствует моему общественному положению. — Полно, полно, вы мушкетер. — Ошибаетесь, дорогой друг: я подал в отставку. — Как? Вы покинули службу? — Да. — Вы покинули короля? — Навсегда. Портос воздел к небу руки с видом человека, узнавшего нечто неслыханное. — Да что же заставило вас решиться на это? — Я был недоволен королем. Мазарини давно был мне противен, как вы знаете. И я на все махнул рукой. — Но ведь Мазарини умер. — Знаю. Как раз перед его смертью я подал в отставку, и два месяца тому назад мою отставку приняли. Тогда‑то, чувствуя себя вполне свободным, я отправился в Пьерфон, чтобы повидаться с моим милым Портосом. Я слышал, что вы хорошо распределили время всех дней недели, и хотел немного пожить так, как вы. — Друг мой, вы знаете, мой дом открыт для вас не на две недели, а на год, на десять лет, навсегда. — Благодарю вас, Портос. — Ах! Не нужно ли вам денег? — спросил Портос, побрякивая полсотнею луидоров, лежавших у него в кармане. — Нет, мне ничего не нужно; я поместил свои сбережения к Планше, и он выплачивает мне проценты. — Ваши сбережения? — Да; почему вы считаете, что у меня не может быть сбережений, как у всякого человека? — Я? Напротив, я всегда предполагал… Вернее, Арамис всегда предполагал, что у вас есть сбережения. Видите ли, я не вмешиваюсь в эти дела, но думаю, что сбережения мушкетера едва ли очень значительны. — Конечно, по сравнению с вами, Портос, миллионером, я не богат. Но судите сами: у меня было двадцать пять тысяч ливров. — Недурно, — любезно ответил Портос. — А затем, — продолжал мушкетер, — двадцать восьмого числа прошедшего месяца я прибавил к ним двести тысяч ливров. Глаза Портоса округлились, красноречиво спрашивая мушкетера: «Да у кого же ты украл такую сумму, дорогой друг?» — Двести тысяч ливров! — воскликнул он наконец. — Да, таким образом, вместе с двадцатью пятью тысячами, которые у меня были, и с деньгами, которые сейчас при мне, у меня теперь в общем двести сорок пять тысяч ливров. — Ну! Откуда же у вас это состояние? — Погодите, я после расскажу всю эту историю. Но так как мне еще нужно сообщить вам многое, отложим мое повествование до поры до времени. — Отлично, — согласился Портос. — Значит, вы богаты! Но что же рассказывать? — Расскажите, как Арамиса назначили… — Ваннским епископом? — Да, да, именно, — сказал д'Артаньян. — Наш милый Арамис! Он делает карьеру! — Да, да. Он и на этом не остановится. — Как? Вы думаете, что он не удовольствуется лиловыми чулками, и ему захочется красной шапки? — Тес! Она ему обещана. — Королем? — Человеком посильнее короля. — Ах, Портос, друг мой, вы говорите просто невероятные вещи. — Почему невероятные? Разве во Франции не бывало лиц, более могущественных, чем король? — Да, конечно. Во времена Людовика Тринадцатого сильнее короля был герцог Ришелье. Во времена регентства — кардинал Мазарини, во времена Людовика Четырнадцатого — это господин… — Ну? — Господин Фуке? — Верно! Как вы сразу догадались! — Значит, Фуке обещал сделать Арамиса кардиналом? Лицо Портоса стало сдержанным и строгим. — Сохрани меня боже, друг мой, вмешиваться в чужие дела, а главное выдавать тайны, которые людям желательно сохранить. Когда вы увидитесь с Арамисом, он скажет вам, что найдет нужным доверить. — Правда, Портос, вы хранилище тайн. Вернемся же к вам. — Хорошо, — согласился Портос. — Итак, вы мне сказали, что изучаете здесь топографию? — Именно. — Ого, друг мой, вы пойдете далеко! — Почему? — Да ведь эти укрепления великолепны! — Вы находите? — Конечно, Бель‑Иль неприступен, если не вести правильную осаду. — Я тоже так думаю, — сказал Портос, потирая руки. — Кто же так укрепил остров? Портос принял важный, самодовольный вид. — А вы не догадываетесь? — Нет, я могу только сказать, что это сделал человек, изучивший все системы и выбравший лучшую. — Тес, — произнес Портос, — пощадите мою скромность, милый мой д'Артаньян. — Как! — воскликнул мушкетер. — Так это вы… О! — Смилуйтесь, мой друг! — Это вы придумали, распланировали, соорудили все эти бастионы, редуты, куртины, полумесяцы, это вы подготовляете этот крытый ход? — Прошу вас! — О Портос, вы достойны преклонения! Но вы всегда скрывали от нас свои таланты. Надеюсь, мой друг, вы все подробно покажете мне. — Это очень просто. Вот мой план. — Покажите. Портос подвел д'Артаньяна к камню, служившему ему столом, на котором был развернут план. Внизу было написано ужасающим почерком Портоса, почерком, о котором мы уже имели случай упоминать:
«Вместо квадрата или прямоугольника, как это делалось до сих пор, придайте площади вид правильного шестиугольника. Этот многоугольник имеет то преимущество, что в нем больше углов, чем в четырехугольнике. Каждую сторону вашего шестиугольника (размер которого вы определите на месте) разделите пополам. От средней точки вы проведете перпендикуляр к центру многоугольника; он будет равняться длине шестой части периметра. От крайних точек каждой стороны многоугольника вы проведете две диагонали, которые пересекут перпендикуляр. Эти две прямые образуют линии обороны…»
— Ого! — заметил д'Артаньян, дочитав до этого места. — Да это целая система, Портос! — Да, полная, — сказал тот. — Хотите читать дальше? — Нет, я прочел достаточно. Но, дорогой Портос, раз именно вы руководите работами, то зачем вы письменно изложили свою систему? — А смерть, дорогой друг? — Как смерть? — Ну да. Все мы смертны. — Правда, — вздохнул д'Артаньян, — у вас на все найдется ответ. И он положил план на камень. Хотя д'Артаньян продержал его в руках очень недолго, тем не менее под крупным почерком Портоса он разглядел гораздо более мелкие буквы, напоминавшие ему почерк, который он в молодости видел в письмах к Мари Мишон; только над этими буквами так усердно поработала резинка, что для всякого человека, менее проницательного, нежели наш мушкетер, следы стертых строк были бы незаметны. — Поздравляю, мой друг, поздравляю! — сказал д'Артаньян. — А теперь, не правда ли, вы знаете все, что хотели знать? — важно произнес Портос. — О да! Только, пожалуйста, дорогой друг, окажите мне последнюю любезность. — Говорите, я здесь хозяин. — Скажите, что это за господин прогуливается вон там, за линией солдат? — Это господин Жетар. — А кто такой господин Жетар, мой друг? — Это наш домашний архитектор. — Какого же дома? — Дома господина Фуке. — Ага! — воскликнул д'Артаньян. — Вы, значит, тоже службе у господина Фуке, Портос? — Я? Почему? — спросил топограф, краснея до кончиков ушей. — Но, говоря об архитекторе Бель‑Иля, вы сказали: наш домашний архитектор, словно речь шла о замке Пьерфон. Портос закусил губу. — Мой дорогой, — сказал он, — ведь Бель‑Иль принадлежит господину Фуке, как Пьерфон мне. Вы были Пьерфоне? — Я только что говорил вам, что побывал там месяца два тому назад. — Не встречали ли вы там господина, который разгуливал с линейкой в руке? — Нет. Но если он действительно расхаживал там, я мог бы его встретить. — Ну, так это был господин Буленгрен. — А кто такой господин Буленгрен? — Если кто‑нибудь встретит его, когда он идет с линейкой в руке, и спросит меня: «Кто такой господин Буленгрен?», я отвечу: «Это наш домашний архитектор». Так вот, Жетар — такой же Буленгрен для господина Фуке. Но он не касается укреплений, вы понимаете. Решительно не имеет к ним ни малейшего отношения, крепостными работами руковожу я. — Ах, Портос! — воскликнул д'Артаньян, опуская руку, как побежденный, отдающий свою шпагу. — Ах, мой дорогой, да вы не только великий топограф, но и первоклассный диалектик. — Не правда ли? — ответил Портос. — Это было отличное рассуждение. И он надулся, как морской угорь, который сегодня утром выскользнул из рук д'Артаньяна. — Ну, — продолжал мушкетер, — а другой господин, который ходит с Жетаром, тоже служит у Фуке? — О, — презрительно ответил Портос, — это Жюпене или Жюпоне[14], поэтишка. — Я думал, что у господина Фуке достаточно поэтов в Париже: Скюдери, Лоре, Пелисон, Лафонтен. Сказать правду, Портос, этот поэт не делает вам чести. — Эх, друг мой, нас спасает то, что он живет здесь не в качестве поэта. — А в качестве кого? — Наборщика. И вы сейчас кстати напомнили мне, что я должен сказать два слова этому грубияну. — Говорите. Портос знаком подозвал Жюпене, который, узнав д'Артаньяна, не хотел подходить. Это заставило Портоса повторить приглашение более энергично. Жюпене приблизился. — А! — заметил Портос. — Вы здесь со вчерашнего дня, а уже выкидываете свои штуки! — Как так, господин барон? — дрожа, спросил Жюпене. — Ваш станок скрипел всю ночь, мешая мне спать. — Сударь… — робко возразил Жюпене. — Вам еще ничего не поручали печатать: не следовало пускать станок. Что вы печатали сегодня ночью? — Маленькое стихотворение, сочиненное мною. — Маленькое! Бросьте. Станок так скрипел, что его становилось жалко. Чтобы это больше не повторялось! Слышите? — Да, господин барон. — Хорошо, на сей раз я вам прощаю. Идите. Поэт ушел так же смиренно, как и явился на зов. — Ну, теперь, когда мы задали головомойку этому чудаку, позавтракаем. — Хорошо, — согласился мушкетер, — позавтракаем. — Только, — прибавил Портос, — замечу вам, мой друг, что завтраку мы можем уделить всего два часа. — Что делать! Постараемся хорошенько распорядиться этим временем. Но почему у вас только два часа? — Потому что в час начинается прилив, а с приливом я отправляюсь в Ванн. Однако я завтра же вернусь, а потому останьтесь здесь, мой друг, и будьте как дома. У меня хороший повар, отличный погреб. — Нет, — ответил д'Артаньян, — я придумал еще лучше… Вы отплываете в Ванн, чтобы повидать Арамиса? — Да. — Ну, так я, нарочно приехавший из Парижа, чтобы встретиться с Арамисом, поеду с вами. — Прекрасная мысль! — Мне следовало начать с того, чтобы повидать Арахиса, а потом вас. Но человек предполагает, а бог располагает. Я начал с вас, а кончу Арамисом. — Отлично. — А долго ехать до Ванна? — О, всего шесть часов: три часа морем отсюда до Сарзо и три часа по дороге от Сарзо до Ванна. — Как удобно! И вы часто бываете в Ванне? Ведь до епископства так близко. — Да, раз в неделю. Подождите, я захвачу с собою план. Портос взял план, тщательно сложил его и спрятал в объемистый карман. — Недурно, — прошептал про себя д'Артаньян. — Кажется, я теперь знаю, какой инженер в действительности укрепляет Бель‑Иль. Через два часа с приливом Портос и д'Артаньян отплыли в Сарзо.
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-06-19; Просмотров: 210; Нарушение авторского права страницы