ОТ ТОБОЛЬСКА ДО ПОЛИНЕЗИИ

 

Скитания Федора Шемелина во время первого русского плавания вокруг света

 

Наставление Шелехова

 

Это было в Петропавловске-на-Камчатке в августе 1786 года. В гавани стоял первый корабль, пришедший из Ост-Индии. Капитан Вильям Питере с уважением разглядывал своего гостя, приглашенного на борт судна. А Григорий Шелехов, только что вернувшийся с Аляски, соблюдая достоинство, делал вид, что его нисколько не удивляет ни вид отличного корабля, построенного целиком из красного дерева и обитого латунью, ни даже письма «Индейской компании», которые он держал в руках. Шелехов учтиво спрашивал Питерса о том, как и долго ли плыть до Бенгала, какие товары покупают в Малакке и сколько стоит в Кантоне шкура бобра из Русской Америки. Говорили лишь о деле.

Вильям Питерс слышал о Шелехове много. Бывший купеческий приказчик из Охотска в три года сумел исследовать, заселить и укрепить Алеутские острова и часть Аляски. Он основал будущую столицу Русской Америки на острове Кадьяк, открыл школы, возвел крепости и положил начало правильному пушному промыслу в Новом Свете. Для всего мира стало ясно: русские — законные хозяева всей северной части Тихого океана. Теперь сбылась заветная мечта Шелехова. «Индейская компания» из Калькутты сама пришла к нему на Камчатку: англичане хотели покупать бобров и котиков у русских.

Шелехов скрывал от Питерса свою радость, но был рад первой сделке с Ост-Индской компанией. Они поладили с Питерсом. Вскоре английский капитан поднял все 28 парусов своего корабля и ушел в Индию. Может быть, в тот же день Шелехов написал несколько «Наставлений» своим соратникам (все распоряжения он делал в письменном виде).

«Города Рыльска именитого гражданина и Северо-Восточной Американской Компании Компаниона приказчику моему Федору Ивановичу Шемелину — наставление», — писал Шелехов. А наставлял он Шемелина в том, чтобы приказчик ехал из Иркутска до Москвы «с разными американскими, камчатскими, и всякими пышными товарами».

В Москве приказчик Федор Шемелин должен был снять хорошую лавку в Игольном ряду и продавать в ней аляскинских бобров и сибирских соболей. И еще ему было приказано зайти к шелеховскому дяде Федору Петровичу в дом у Калужских ворот, передать ему привет от племянника, сказать, что Григорий Иванович вернулся с Аляски живым и здоровым. А Федор Петрович в Москве должен был раздобыть книги о жизни Петра Великого, учебники рудного дела и холсты для парусов на аляскинские галиоты: старые поизносились в долгих плаваниях.

Имя Федора Шемелина впервые встречается в «Наставлении» 1786 года. С тех пор он стал служить Шелехову, а после смерти Шелехова — новой Российско-Американской компании.

Из документов архива Шелехова, найденного в 1934 году в Вологде, видно, что Федор Шемелин был родом из Тобольска, что он бывал и на Тихом океане, и на границах с Китаем — в бойкой торговой Кяхте.

К дальним странствиям он привык, и путешествие из Охотска и Иркутска до Москвы было для него простым делом, обычным в те времена.

Мы не знаем, где еще его носила судьба. Ни в одной из сотен прочитанных мною бумаг о тихоокеанских мореходах и пушных промышленниках имя Федора Шемелина после 1786 года больше не встречается. История Аляски молчит о нем до 1803 года, и хотя все эти семнадцать лет Федор Шемелин служил в Российско-Американской компании, что именно он делал — нам неизвестно.

Во время своего путешествия в Москву Федор Шемелин не мог миновать родного Тобольска. Город стоял на пути в Сибирь из Москвы и Петербурга: через Тобольск обычно ездили и в Охотск и в Кяхту, уже не говоря об Иркутске.

Древний Тобольск видел немало мореходов, гостивших здесь. В Тобольске побывал и Владимир Атласов, казак из устюжских мужиков и покоритель Камчатки, петровские геодезисты Евреинов и Лужин, которым Петр Великий поручал исследовать, «сошлась ли Америка с Азией», командор Витус Беринг. Здесь видели, как казачий голова Шестаков набирал в экспедицию к берегам «Большой земли» — Аляски — четыреста тобольских казаков. В тобольской тюрьме по ложному доносу сидел в 1735 году Михайло Гвоздев, геодезист, который за три года до заключения первым достиг вместе с Федоровым берегов Северо-Западной Америки и таким образом открыл Аляску. По улицам Тобольска когда-то ходил Алексей Чириков, один из первых людей, видевших аляскинских индейцев. О Тобольске много знал и Михайло Неводчиков, мастер-серебреник и исследователь Алеутских островов: прибыв в Тобольск, он прослышал впервые об Охотске и пошел туда — искать счастья на Тихом океане. Здесь, в Тобольске, в 40-х годах XVIII века затевалась беспримерная полярная экспедиция Бахова и Шалаурова для поисков путей из Сибири в Индию. И через Тобольск на Москву прошли первые обозы с тихоокеанской пушниной и повозки с китайским чаем, выменянным на эти же меха в Кяхте. Охотск — Иркутск — Тобольск — Верхотурье — Москва — Петербург — таков был путь аляскинского бобра (в Кяхте на чай выменивали далеко не все запасы охотской пушнины). Федор Шемелин, служа у Шелехова, не раз бывал на своей родине, отдыхая в Тобольске от утомительных кяхтинских и охотских странствий.

 

По океанской дороге

 

…26 июля 1803 года в 9 часов утра два корабля — «Надежда» и «Нева» — вышли из Кронштадта в первое русское путешествие вокруг света.

Федор Шемелин в этой исторической экспедиции представлял Российско-Американскую компанию, и его обязанностью было присматривать за грузами, отправленными в Русскую Америку, а также заниматься множеством хозяйственных дел.

В день отплытия Шемелин открыл первую страницу толстенной тетради:

«Журнал первого путешествия россиян вокруг земного шара».

В августе корабли пришли на копенгагенский рейд. Шемелин с волнением увидел стоящее рядом с «Надеждой» судно Азиатсйо-Датской компании. Оно пришло из заветного Кантона с грузом хины, саго и фарфора. На корабле были китайцы, одетые так же, как пекинские купцы в Кяхте, какими их видел когда-то Шемелин.

И вот уже показались скалистые берега Англии. В порту Фальмут корабли сделали остановку, ожидая, когда Резанов вернется из поездки в Лондон. Тревожные вести были получены в Англии: русским надлежит принять меры против нападения алжирских пиратов. Но все обошлось мирно. Шемелин вместо того, чтобы стрелять в корсаров, стал управлять корабельной кухней; он и мичман Беллинсгаузен — будущий герой Антарктиды — заняли должности выборных экономов. Когда корабли достигли острова Тенерифа, Шемелин отправился на берег. Он побывал в ботаническом саду и подробно описал его в своем журнале. 14 ноября наступил торжественный час — «россияне вступили, наконец, в другое полушарие земного круга», как записал Шемелин. Переход экватора был ознаменован веселым праздником.

Вести журнал Шемелину было нелегко. То надзор за кухней и покупка припасов на берегу, то хлопоты по поводу того, что на «Неве» обнаружена «гниль в бушприте и крамболе», то неприятности из-за очередного скандала, устроенного Федором Толстым…

Вот он, зачинщик всех ссор на корабле! Дуэлянт, спорщик и драчун в Преображенском мундире каким-то образом попал в число «молодых благовоспитанных особ в качестве кавалеров посольства»… Глаза, налитые кровью, тихий, чуть окающий говорок костромича, грустная улыбка. Таков Толстой на первый взгляд. Но уже во время плавания к Тенерифу Федор Иванович пытался избить на шканцах художника экспедиции Курляндцева, а Шемелина просто пообещал выкинуть за борт. И самого Крузенштерна

Толстой не раз натравливал на погруженного в дела приказчика.

Пришли в Бразилию… Шемелин уверяет, что он мог бы читать свой журнал, поднося к его страницам светящихся жуков, наловленных на острове Екатерины. Шемелин записал об этом острове все — его историю, состояние торговли, цены на рынках, сделал описание города Ностра-Сеньоре-дель-Дестеро.

В таком предприятии, как первая русская кругосветная экспедиция, кроме великого, было и немало смешного, досадного и даже нелепого. Кто-то поссорил Крузенштерна с Резановым, а Толстой учинял такие скандалы, что был посажен под арест. Однако все время держать «кавалера» под замком было нельзя, и проделки неугомонного скандалиста продолжались. Однажды Толстой, заманив к себе корабельного попа Гедеона, напоил старика до бесчувствия ромом, а когда тот замертво свалился, припечатал его бороду к палубе (печать Толстой украл у Крузенштерна). Затем Толстой стал терпеливо дрессировать купленную им большую обезьяну и обучил ее наконец порвать и залить чернилами бумаги Крузенштерна. В пьянство и картежную игру Толстой втянул половину экипажа. Запасы спиртных напитков были в ведении Шемелина, и поэтому он особенно страдал от буйств Толстого.

 

На острове Нукагива

 

На рассвете в один из апрельских дней Шемелин увидел бураны на кораллах Маркизских островов. Пироги туземцев окружили корабль. Здесь наш приказчик записал в свой журнал много любопытных подробностей.

На главном острове архипелага — Нукагиве — к русским явился странный белокожий туземец. Его звали здесь «Тутта-Будона», хотя раньше он носил имя Эдуарда Робертсона.

Робертсон был женат на внучке здешнего короля, «сиятельного» Танега Кеттенове, пожилого и добродушного человека. В разговорах с Шемелиным Робертсон упоминал об Ост-Индии, Китае и даже Петербурге, где он когда-то бывал. Но все это вспоминалось ему лишь как сон: слишком много лет англичанин жил на пальмовом острове.

У Робертсона на Нукагиве был враг — еще один европеец, который тоже искал встречи с русскими. Этого человека звали Жаном Жозефом Кабри, но звали так когда-то очень давно. На Нукагиве он носил имя Шоу-Цгоу, русские же матросы назвали его «диким французом». Когда он после кораблекрушения попал в плен, нукагивцы хотели его съесть, но француза спасла какая-то молодая красавица, и галантный Кабри в честь этого знакомства сделал себе роскошную татуировку.

Рассказывая свою историю, Кабри поминутно оглядывался на Робертсона. Узнав, что англичанин и француз враждуют здесь, так сказать, не в частном порядке, а как представители великих держав, Федор Толстой стал еще пуще подтрунивать над ними, а затем пожелал татуироваться, что и сделал по протекции Кабри.

Поскольку русские впервые знакомились с Океанией, для нас интересны и те бытовые мелочи, которые заметил зорким глазом Шемелин. В частности, он описал в журнале визит короля. Танега Каттенове с каменным топором в руке прибыл на «Надежду» в сопровождении свиты в восемь человек. В кают-компании гостям подали чай, но они не знали, как его пить Островитян поили как детей — с ложечки. Король, войдя во вкус, сам взял ложку и с ее помощью съел весь сахар, который был на столе. Старый владетель Нукагивы был, однако, себе на уме: он выпросил в подарок двух бразильских попугаев, кур и петуха…

…Русская наука обогащалась первыми сведениями об Океании. Федор Шемелин, сколько мог, помогал этому делу. Англичанин дал Лисянскому словарик местного наречия и помог собрать предметы для этнографических коллекций. Сбор коллекций был поручен Шемелину, натуралисту Брыкину, художнику Курляндцеву и егерю Петру Филиппову. Они сошли на берег и углубились внутрь острова (моряки меж тем исследовали порт Чичагова и реку Невку на Нукагиве, открытые Лисянским, а Беллинсгаузен наносил на карту новые земли). Первые русские шли по Нукагиве сквозь вечнозеленые рощи. Шемелина вел телохранитель с пращой в руке — островитянин Мугау. Приказчик из Тобольска делал на ходу заметки в своей книжке.

Русские были приняты королем Нукагивы в селении близ бухты Чичагова на 8° южной широты и 139°42'15" западной долготы. Затем они гостили в хижинах островитян, под кровлями из листьев хлебного дерева. Шемелин удивлялся: с одной стороны — странные вкусы этих людей, с другой — радушное гостеприимство, любовь к детям и строгость нравов. В эти дни Шемелин написал целую главу о хозяйстве туземцев — «О кухне или их поварском искусстве».

На корабль путники возвратились с приобретениями для Кунсткамеры: копьями, палицами, ожерельями.

Скоро Федор Шемелин закончил описание острова Нукагивы и его жителей.

В мае корабли покинули Маркизские острова и пошли на Гавайи. Во время отплытия в прощальной суматохе на борту «Надежды» оказался «дикий француз» Кабри Его забыли отвезти на берег. Кабри сначала рыдал, рвался назад, но вскоре успокоился и свел дружбу с Федором Толстым.

Робертсону русские оставили много семян различных культурных растений. Если он посеял их и они взошли и размножились, то можно считать, что земледелие на берегах Невки, на юге Тихого океана, обязано этому визиту русских кораблей.

 

⇐ Предыдущая23242526272829303132Следующая ⇒

Поделиться: