Участник Отечественной войны

Алексей Перовский

 

Знаменитое Московское общество испытателей природы, которое функционирует и по сей день, было организовано в 1805 году. И за всю свою долгую 200‑летнюю историю оно никогда не прерывало своей деятельности и связи с Московским университетом. Среди учредителей МОИП наряду с крупными учеными был студент первого курса Алексей Перовский – любитель естествознания и будущий писатель. О нем и пойдет речь.

Алексей Алексеевич Перовский был внебрачным сыном графа А. К. Разумовского, который, кстати, был первым президентом общества и долго, вплоть до 1817 года, его возглавлял.

Алексей родился в селе Перово (отсюда и фамилия) Черниговской губернии. У графа А. К. Разумовского было пять сыновей и четыре дочери, из которых трое (Василий, Алексей и Лев) получили прекрасное образование, окончив Московский университет.

Все дети графа А. К. Разумовского носили фамилию Перовские, и все они впоследствии стали крупными государственными деятелями, военными, дипломатами. И все они участвовали в Отечественной войне 1812 года. Кстати, известная революционерка и террористка Софья Перовская, принимавшая участие в покушении на Александра II, была правнучкой графа А. К. Разумовского и дочерью петербургского губернатора Л. Н. Перовского.

Алексей Перовский получил хорошее домашнее образование и в 1805 году поступил в Московский университет, который успешно окончил в 1807, удостоившись степени доктора философии и словесных наук. Интересная деталь. На основании § 102 Университетского устава, чтобы получить эту степень, выпускник должен был прочитать три лекции на немецком, французском и русском языках. Алексей в студенческие годы увлекался естествознанием, и его лекции имели непосредственное отношение к ботанике: И он прочитал «Как различать животных от растений и какое их отношение к минералам» – на немецком, «О цели и пользе Линнеевой системы растений» – на французском и «О растениях, которые бы полезно было размножать в России» – соответственно на русском. В 1808 году они были изданы отдельной брошюрой. Впоследствии А. А. Перовский благодаря своей незаурядной учености был избран почетным членом МОИП и членом Петербургской Академии наук (1829).

Во время войны 1812 года, увлеченный общим патриотическим настроением, но вопреки воле отца, он поступил на военную службу и в чине штаб‑ротмистра 3‑го Украинского казачьего полка принимал участие в партизанских действиях и главных сражениях 1812–1813 годов. Он прошел типичный для передового русского офицерства боевой путь, освобождая свою родину и Европу от наполеоновских войск и разделяя со своими товарищами тяготы воинской службы и военной жизни, проявив незаурядную отвагу и храбрость. Как сказано в его формуляре: «кроме многих авангардных и арьергардных дел, находился в действительных против неприятеля сражениях 1812 г.: октября 26‑го под местечком Морунгеном, октября 28‑го под местечком Лосецы; 1813 г.: августа 13‑го, 14‑го и 15‑го в сражениях под Дрезденом, августа 17‑го и 18‑го в сражениях при Кульме». Некоторое время оставался в Дрездене в качестве адъютанта генерал‑губернатора Саксонии Н. Г. Репнина‑Волконского. Награжден орденом Святого Владимира 4‑й степени, орденом Святой Анны 2‑й степени.

В мае 1814 года Алексей Перовский был переведен в лейб‑гвардии Уланский полк, стоявший в Дрездене. Здесь он находился около двух лет. И времени зря не терял. Увлекся литературой, близко познакомился с творчеством Э. Т. А. Гофмана и, безусловно, попал под его влияние. Вскоре, когда он сам станет пробовать перо, это скажется. Уже в своих первых повестях, которые выйдут под псевдонимом Антоний Погорельский (из‑за села Погорельцы в Черниговской губернии), он станет пользоваться традициями замечательного немецкого романтика.

Интересно, что его брат Василий Алексеевич тоже станет участником Отечественной войны и примет непосредственное участие в Бородинском сражении. В этом сражении он попадет в плен, где пробудет до конца войны. Впоследствии станет генералом от кавалерии и губернатором Оренбурга. Другой брат, Лев Алексеевич, во время войны был ранен, из‑за чего ему пришлось оставить военную службу. Впоследствии он стал министром внутренних дел, руководил археологическими раскопками, собрал большую коллекцию греческих древностей и монет, русского серебра, монет и медалей. Все это было передано в Государственный Эрмитаж.

Возвращаясь к Алексею, скажем, что с 1816 года он несколько лет был на гражданской государственной службе, служил чиновником особых поручений при Департаменте духовных дел. А уже после войны активно и всерьез начинает заниматься литературой.

В 1822 году, после смерти отца и выйдя в отставку, он посвящает все свободное время литературному труду. Как писатель он был очень популярен в начале XIX века, его причисляли к писателям‑романтикам, относя к направлению сентиментализма.

Алексей Перовский был человеком общительным, широким, в его доме собирался весь цвет литературы – А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, И. А. Крылов, П. А. Вяземский, П. А. Плетнев, А. Мицкевич. С некоторыми из них он часто общался, участвовал в совместных вечеринках. На картине «Суббота у Жуковского» (1836) как раз и запечатлена такая встреча друзей, здесь Пушкин, Гоголь, Перовский, Кольцов и другие.

Знакомство с А. С. Пушкиным, которое произошло в 1816 году, перешло затем в дружбу и литературное сотрудничество. А. А. Перовскому принадлежат две статьи в защиту «Руслана и Людмилы» от нападок критиков. В 1828 году поэт читал на квартире А. А. Перовского «Бориса Годунова». Пушкин был хорошо знаком с литературными произведениями А. А. Перовского и называл некоторые из них «прелестью».

Самым известным произведением Алексея Перовского (А. Погорельского), бесспорно, является повесть «Лафертовская маковница», написанная в 1825 году. Критики назвали ее «первой фантастической повестью России». Сразу же после ее появления в печати, с нею ознакомился А. С. Пушкин, написавший брату из Михайловского 27 марта 1825 года, говоря об одном из «героев» этого произведения: «Душа моя, что за прелесть бабушкин кот! Я перечел два раза и одним духом всю повесть, теперь только и брежу Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повертывая голову и выгибая спину».

В 1830–1833 годы выходит роман «Монастырка», который П. А. Вяземский назвал «настоящим и, вероятно, первым у нас романом нравов».

Но для современного читателя имя Антония Погорельского прежде всего связано со сказочной повестью «Черная курица, или Подземные жители, волшебная сказка для детей», написанная им в 1829 году и рассказывающая о воображаемых приключениях мальчика Алеши в подполе его собственного дома. Главная идея сказки‑притчи остается актуальна и в настоящее время. И сейчас найдется много детей, кто не отказался бы, не шевельнув пальцем и ни разу не заглянув ни в одну из мудрых книг (тем более в учебники), ежедневно получать восторженные похвалы от учителей «за феноменальные знания». То есть иметь то, что пожелал герой сказки Алеша – «Не учившись, всегда знать урок. И даже тот, который мне не задавали».

Эта повесть, которая активно переиздается и сейчас, была выпущена одновременно с его избранием в члены Российской академии наук и стала первой русской авторской сказкой в прозе для детей. «Черную курицу» Погорельский написал для своего десятилетнего племянника Алеши, ставшего впоследствии известным русским поэтом и писателем – Алексеем Константиновичем Толстым, перу которого, в частности, принадлежит известный романс «Средь шумного бала, случайно…».

«Черная курица» – первая в русской литературе книга о детстве и для детей. В. А. Жуковский и Л. Н. Толстой высоко ценили это произведение. Кстати, они оба были членами Московского общества испытателей природы.

 

Елена Съянова

Клетка для орла

Михаил Орлов

 

Однажды в церкви, едва поднявшись после молитвы, генерал‑адъютант и фаворит императора Николая Первого, Алексей Федорович Орлов, снова упал на колени – на этот раз перед своим императором: – Ваше величество, Христом Богом молю, помилуйте брата! На себя весь гнев Ваш готов принять, но, заклинаю Вас, сжальтесь над Михаилом! Пощадите его!

Алексей Орлов уже не в первый раз просил за своего старшего брата‑бунтовщика, однако нынешняя сцена вышла публичной. Император краем глаза видел сочувственные взгляды, обращенные на его генерал‑адъютанта, и сдержанно кивнул.

Следственная комиссия по делу о бунте на Сенатской площади еще продолжала работать, а в отношении Михаила Орлова последовала монаршая резолюция: «Продержать еще месяц под арестом. Затем уволить и никуда больше не определять. Отправить в свое имение на постоянное проживание. Местному начальству установить бдительный и тайный надзор».

Когда выносились приговоры и возводился эшафот, Михаил Орлов уже находился в своем имении. Общее настроение по поводу такой к нему милости выразил великий князь Константин: «Удивительно, – писал он. – Первым из заговорщиков по праву должен был быть осужден и повешен Михаил Орлов».

«Первым по праву» Михаил Федорович Орлов был с юных лет. Сын генерал‑аншефа Федора Орлова, одного из знаменитых братьев, возведших на престол Екатерину, он находился на самом острие большой политики. Император Александр, надеясь предотвратить войну с Францией, послал молодого Орлова к Наполеону; затем, после Смоленского сражения, уже Наполеон через Орлова гневно требовал от Александра дать наконец большое сражение, которое подведет обе стороны к переговорам о мире. По поручению Кутузова именно Орлов написал поучительное «Размышление русского воина о бюллетене 29» – хитром документе, в котором французское командование поражение своей армии списывало на русский мороз. Он всегда много писал, выполнял тончайшие дипломатические поручения, но и во всех сражениях современники видели его на передовой – там, где решалась судьба боя. Когда в марте 1814 года французы окончательно запросили мира, император поручил подписать акт о капитуляции Парижа Михаилу Орлову. Вместе с Коленкуром Орлов составил и знаменитый «Трактат Фонтенбло», определивший дальнейшую судьбу Наполеона.

А было тогда Михаилу Орлову всего‑то 26 лет! Генерал‑майор, блестящий дипломат, богатый, знаменитый, в фаворе у императора. Не будущее – сказка!

Все они, «дети 12 года», проживут следующие 10 лет примерно одинаково, постепенно теряя и милость монарха, и высокие посты, и большие состояния. После той войны точно бес какой‑то в них вселился, не давал спокойно жить, радоваться миру, молодости, свободе, любви… Этот бес звался республиканизм; и молодым героям казалось, что им удастся стреножить его на русском поле, как горячего норовистого коня. А можно назвать его совестью… Кто‑то тешил ее, умствуя на тайных заседаниях, кто‑то – за составлением манифестов; Орлов же, служа в Кишиневе, издал, например, конкретный приказ: за беглых солдат отвечают их командиры; беглецов же от ответственности освобождать.

Во время событий на Сенатской площади Орлов был в Москве. И, тем не менее, первый приказ об аресте, отданный Николаем, это приказ об аресте Михаила Орлова. Император начал его допросы с театральной любезностью, а закончил взрывом истеричного гнева. В списке на повешенье Орлов должен был стоять первым. Молитвы и мольбы брата каким‑то чудом спасли ему жизнь. «В своем освобождении Михаил Орлов меньше всего виновен», – позже напишет Герцен.

В богатом имении, в комфортном изгнании Орлов мучительно прозябал еще семнадцать лет. Поддерживали его сны: он видел себя то повешенным, то в Петропавловской крепости, то на каторге, в страшном Акатуе, и по утрам счастливо улыбался, называя свои сны прекрасными. Можно, конечно, усмехнуться, а можно вспомнить другого Михаила – Лунина. Вот кто прошел все круги каторжного ада, но не утратил ни обаятельной улыбки, ни блеска в глазах, ни завидной бодрости духа. А Орлов… «Он угасал, он был печален, чувствовал свое разрушение», – писал о своей встрече с ним Герцен.

Удивительно, что мужики – крепостные Орлова – глубоко сочувствовали своему барину, между собой называя его «страдалец», хотя никаких его «страданий» никогда не видели. Об этом сочувствии ко всем к ним – орлам, сидящим в смертельных клетках, – отлично сказал Лунин: «У них все отнято: общественное положение, имущество, здоровье, Отечество, свобода… Но никто не мог отнять народного к ним сочувствия… Можно на время вовлечь в заблуждение русский ум, но русского народного чувства никто не обманет».

 

Игорь Харичев

Гонять лодыря

Иван Лодер

 

Достаточно известен тот факт, что понятие «лодырь» и словосочетание «гонять лодыря» появились благодаря Христиану Ивановичу Лодеру, который был горячим сторонником лечения минеральными водами в сочетании с физическими упражнениями. Но поскольку в начале XIX века еще не придумали физкультуру и не изобрели тренажеры, Лодер заставлял своих пациентов, находящихся на курорте, подолгу ходить. Разумеется, в ту пору его пациентами были дворяне.

А для простого народа, непрестанно занятого каким‑то делом, люди, неспешно прогуливающиеся в садах лечебниц, казались бездельниками. Поначалу возникло выражение «лодыря гонять», то есть слоняться без дела, а позже появилось слово «лодырь», синоним бездельника.

Однако есть большая несправедливость в том, что такое слово породила фамилия человека, который с юношеских лет привык неустанно трудиться и который сыграл свою роль в войне 1812 года. Христиан Иванович (Фердинанд Юстус Христиан) Лодер родился 28 апреля 1753 года в Риге, то есть на территории Российской империи. Учился в Рижском лицее. По его окончании в 1773 году продолжил свое учение за границей, в Геттингене. В 1777‑м получил звание доктора медицины и хирургии, и в последующие два года посетил Голландию, Францию и Англию, везде слушая лекции и совершая хирургические операции под руководством тамошних знаменитостей.

В 1779 году Лодер поселился в Йене, где стал членом академического сената и медицинского факультета, защитив в том же году диссертацию на степень доктора. В Йене Лодер преподавал анатомию, физиологию, хирургию, повивальное искусство, медицинскую антропологию, судебную медицину и естественную историю. Он построил здесь новый анатомический театр, учредил родильный госпиталь и музей естественной истории. Им же была создана медико‑хирургическая клиника. Лодер занимал должность городского физиолога, упражнял своих слушателей в диспутах на латинском языке и преподавал повивальным бабкам правила акушерского искусства. Кроме того, в этот же период Лодер издал превосходные анатомические таблицы.

В 1781‑м он сделался лейб‑медиком герцога Саксен‑Веймар‑ского и главным наблюдателем музея. Тогда же Лодер устроил в Йене перевязочную станцию. Вскоре он стал первым придворным доктором принца Саксен‑Веймарского. В 1803 году, оставив Йену, Лодер сделался тайным советником прусской службы и профессором анатомии в Галле. Помимо анатомии, он преподавал все те же предметы, что и в Йене. Он улучшил в Галле анатомический театр и устроил медико‑хирургическую больницу.

В 1806 году город Галле достался новому королю – Вестфальскому и был занят французами. Лодер отвергнул предложение короля поступить к нему на службу. Он предпочел отправиться в Пруссию, где поселился в Кенигсберге. Здесь в 1808‑м Лодер занял должность королевского лейб‑медика, а в 1809‑м получил диплом на дворянство. Однако ввиду политических событий вынужден был в 1810 году окончательно оставить прусскую службу и вернуться в Россию.

Сначала Лодер жил в Петербурге, занимался частной врачебной практикой. Но вскоре был представлен императору Александру I, получил чин действительного статского советника и звание лейб‑медика. Ему было разрешено жить в Москве. Там Лодер также занимался частной практикой, пока в 1812 году не сделался членом медицинского совета.

Во время Отечественной войны 1812 года Лодеру было поручено устроить военный госпиталь на 6000 офицеров и 30000 нижних чинов. Трудно представить себе масштабы такого госпиталя. Но Лодер его устроил, и управлял этим госпиталем до его свертывания по причине наступления французов. Когда французы заняли Москву, Лодер получил приказ отправиться в Касимов Рязанской губернии и заняться распределением раненых по разным местам и устройством госпиталей. Он организовал госпитали в Касимове, Меленках и Енотове. Тогда же, по распоряжению Кутузова, он устроил временный военный госпиталь на 30 тысяч человек. За блестящее выполнение поручения Лодер получил орден Святой Анны 2‑й степени с бриллиантами при рескрипте.

После войны Лодер стал профессором анатомии и хирургии Московского университета. В 1818 году государь купил у Лодера богатое собрание анатомических препаратов и подарил его Московскому университету. В следующие годы Лодер занялся постройкой анатомического театра в Москве по собственному плану. За эту постройку он получил орден Святого Владимира. Затем Лодер стал безвозмездно читать лекции по анатомии в этом же театре для студентов Московского университета, иллюстрируя их операциями на трупах.

Чуть позже Лодер заинтересовался лечением минеральными водами, а поскольку тогда не умели герметически закупоривать бутылки, и привезенная издалека вода во многом теряла своим лечебные свойства, он всячески рекомендовал их употребление на месте. Это сказалось на буме увлечения российской элиты минеральными источниками Кавказа. Тогда же он стал рекомендовать пациентам пешие прогулки в перерывах между принятием вод. Те самые прогулки, которые породили слово «лодырь».

Умер Христиан Иванович Лодер 4 апреля 1832 года в Москве.

 

 

Глава пятая

Альтернативы истории?

 

История не терпит сослагательного наклонения. Действительное – необходимо. Можно добавить – и единственно. Поскольку реализуется лишь один вариант. Так считает большинство серьезных историков, и всякий разговор об альтернативах тут же пресекает. Таких много, но… есть и другие. По их мнению, альтернативы, которые не реализовались в одно время, обязательно должны возникнуть в другое. И кто знает? Может быть, для того, чтобы на этот раз осуществиться. Так, дескать, история «отрабатывает» варианты развития. И эта точка зрения, по правде говоря, кажется более органичной и естественной. Так или иначе, но случись индийский поход, история пошла бы совсем иным путем. Это‑то не отрицает никто.

Примерно так же, как к альтернативам, относятся историки чаще всего и к эмоциям в истории. Они не учитываются. Их как бы и нет вовсе. И если исследователи старой, дореволюционной школы были, конечно же, более человечны, и ничто человеческое им было не чуждо, то в советское время чувства, эмоции изымались из истории начисто. И все‑таки время расставляет все по своим местам, и всему место находится.

 

Виктор Безотосный

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться: