Александрия, седмицу спустя, вечер

 

Весна зигзагами спешила в Александрию Невскую. Ночи мало-помалу становились короче, а дни — длиннее и вроде бы даже теплее. Природа нетерпеливо ждала очередного обновления.

Баг сидел у приоткрытой двери на террасу, наслаждался тишиной и покоем — и бодро тянувшим в комнату зябким мартовским ветерком, предвещавшим погожие деньки. Судья Ди уже третий час шнырял где-то там, на улице.

Все было позади: Теплис, Иерусалим, Ванюшин, Магда… изделие «Снег», которого, как намекнул Богдан (а Баг понял с полуслова), — не было… Зия Гамсахуев, переданный по инстанциям… странная с ним история вышла, многозначительная… Баг, конечно, не Богдан; тот, похоже, на место любого заблужденца себя поставить может, а потом как начнет ему, заблужденцу-то, сочувствовать, как начнет страдать: «Ты знаешь, еч, ведь он по-своему был прав… Несчастный, совершенно одинокий…» Богдану хорошо психологизировать: он не был в Теплисе, не видел, как у всех этих якобы несчастных пена бешенства брызжет с губ… И все же, как ни крути, не вор Зия и не жулик. Поменьше бы ему праведной ярости да побольше ума — глядишь, так и остался бы, как был, хорошим человеком…

А пару дней назад Бага вызвал шилан Алимагомедов и, не скрывая радости, повелел немедля вернуться из бессрочного отпуска к деятельной службе. «Ты, я вижу, все равно… — буркнул Алимагомедов. — Все равно служишь…» Баг лишь скупо улыбнулся в ответ. Таково мое предназначение, мог бы он сказать шилану. Единственное предназначение. Кто-то рожден пасти коз, кто-то — выпиливать лобзиком, а он, Баг, рожден оберегать народный покой. Карма. Но Баг промолчал. «Ну ты это… — добавил Алимагомедов после неловкой паузы: шилан не умел и не любил извиняться. Да и Баг не терпел лишних слов. — Ты уж не ломай без необходимости подданным руки да ноги, ладно?» — И двинул через стол пайцзу, честно сданную Багом по принадлежности сразу по возвращении из Яффо. «Не буду», — уже шире улыбнулся восстановленный в правах ланчжун. «Ну и славно», — улыбнулся в ответ Алимагомедов. «Если они не будут стоять на пути правосудия», — уточнил Баг, закрывая за собой дверь кабинета — чтобы начальник не успел возразить…

Ночь овладела городом. В глиняном чайнике исходил паром «золотой пуэр». Было легко и привольно. Впереди ждала целая жизнь.

В темноте дверного проема соткалась морда Судьи Ди: кот внимательно смотрел на хозяина. В глазах его был вопрос.

— Ну? — спросил Баг. — Проголодался, тигр? Жаждешь питания, богатый кыс-кыс, да, нет? Может, пива налить, э?

Странно, но магическое слово «пиво» не оказало на хвостатого фувэйбина привычного оживляющего воздействия: кот продолжал смотреть на ланчжуна — пристально, выжидательно.

— Та-а-ак… — Баг поставил чашку. — Что ты еще натворил? Ну заходи давай. Рассказывай.

Судья Ди словно того только и ждал: медленно вдвинулся в комнату и сел напротив. Баг усмехнулся.

— Мой хвостатый друг… Было бы значительно проще, если бы ты перестал лениться и уже начал таки говорить наконец. Тогда бы мне не пришлось расшифровывать твои гримасы… Так в чем дело?

Кот обернулся к террасе, коротко — Багу показалось: нежно, приглашающе — мяукнул. И тогда в круг света от лампы робко ступила кошка — меньше рослого и по-кошачьи могучего Судьи раза в полтора, дымчатая, хрупкая и изящная. И, судя по всему, — совершенно беспородная.

Пришелица мягко скользнула к Судье Ди и грациозно уселась рядом, Фувэйбин покровительственно муркнул в ее сторону, а потом сызнова уставился на хозяина. Вот. Она. Жить со мной будет, — прочитал ланчжун в его взоре. И до того умильно смотрелась эта странная парочка, что Баг расхохотался. Кошки тем не менее смотрели серьезно.

— Быстро же ты утешился, хвостатый преждерожденный благородных кровей, — отсмеявшись, покрутил головой ланчжун. — А что, если я скажу тебе: а ну гони ее прочь?

По морде Судьи Ди было ясно: так он этого не оставит.

— Ну ты хоть уверен… в своих чувствах?

Кот подошел к хозяину и прыгнул ему на колени. Уверен, говорили его бесстыжие глаза.

— Ладно, — махнул рукой Баг. — Живите… кошачья семья. Как у вас все просто! Имя-то есть у твоей дамы сердца? Или будем ее по старинке Муркой звать?

Дымчатая кошечка против Мурки, кажется, не возражала.

— Так что же ты? — Ланчжун спихнул Судью Ди на пол. — Давай, прояви сообразную вежливость, покажи девушке апартаменты… Милостивая Гуаньинь, что будет с моим любимым диваном! — пробормотал он, глядя вослед потрусившим на кухню хвостатым.

Баг вдруг понял, что широко, до ушей улыбается.

 

 

Эпилог

 

Мордехай да Магда

Окончание

 

Солнце шпарило с неба, точно кипяток, и купол мечети Омара вдали сиял тульским самоваром. По Мордехаевой аллее, шедшей поверху Масличной горы от смотровой площадки к кипарисовой роще — аллее, высаженной совсем недавно и еще не дававшей никакой тени, — медленно шагали несколько человек.

Слева шел Мокий Нилыч. Ему было, быть может, грустнее всех, хоть он-то как раз и не имел к событиям последнего адара ни малейшего отношения, — но поди это объясни человеку, который сам чувствует себя имеющим отношение к любому непорядку и любому нестроению в своей стране. За этикой в Александрийском улусе без малого два десятка лет надзирал — а тут проглядел такое среди собственных единородцев… Это же уму непостижимо! Казалось бы, нет никаких причин для государственного вмешательства — просто свобода: один говорит что-то, другие кто его не слушает, кто слушает да возражает, и все вроде бы довольны, никто никого не давит. А вон как обернулось…

Между Мокием Ниловичем и Багом шагал Мустафа. Он и понятия не имел, что обязан молча идущему рядом Багу жизнью — если бы тот не вызвал, рискуя упустить Зию, службу спасения, Мустафа наверняка истек бы кровью, лежа без сознания на полу в номере двести двенадцать гостиницы «Мизрах». Потом Мустафу даже хотели представить к почетному знаку за тяжкое ранение при исполнении служебных обязанностей; события были поняты так, что честолюбивый молодой офицер погорячился, когда решил задержать опасного преступника в одиночку, не вызывая группы захвата, и поплатился на свою порывистость. У Мустафы не хватило духу разуверить начальство; он лишь наотрез, пригрозив выходом в отставку, отказался от памятного знака, объяснив это тем, что глупость, каковую он совершил, пойдя один, не может быть отмечаема наградами и его, скорее, даже в звании понизить следует… Впрочем, в звании Мустафу не понизили, и через два месяца он вернулся в строй. Мустафа был уверен, что никому на свете не ведомы его тогдашние внутренние борения и тайные поступки, и никому никогда не станут ведомы…

Относительно Богдана Мустафа так и не смог понять, что тому известно, что — нет; держал он себя с Богданом с наивозможной почтительностью, и все равно — стыдно было нестерпимо. Как мог он тогда, кадровый работник КУБа с немалым уже опытом, допустить подобный прокол — принять умного друга за хитрого врага, а хитрого врага за не очень умного, по недомыслию наделавшего ошибок друга? Воистину, шайтан напустил туману в глаза — другого объяснения просто не подобрать…

С фон Шнобельштемпелем на контакт Мустафа более не выходил. С подачи Мустафы немца взяли под столь плотный кубок, что теперь маститый журналист, сам того не ведая, гнал на Запад лишь информацию, которую КУБ по тем или иным причинам хотел вбросить через западные газеты; да и не только для газет подбрасывал ему сведения Иерусалимский КУБ…

В конце концов, не зря же Учитель сказал: «Лишь ту ошибку, которую человек не исправил, можно и впрямь назвать его ошибкою…»[145]

Баг шел сам по себе: ни на руках у него, ни рядом с ним Судьи Ди не было. Хвостатому фувэйбину не грозили теперь ни одиночество, ни неухоженность. Кошачьего князя было на кого оставить: новобрачные трогательно заботились друг о друге, сюцай же Елюй отнесся к появлению дымчатой Мурки с полным восторгом, и в отсутствие Бага кошачья семья невозбранно находила приют в его ученых апартаментах. И драла когтями его диван.

Баг шел и думал о том, как все-таки некоторые люди любят усложнять жизнь. И себе, и, что самое неприятное, окружающим. Но вот странное дело — чем человек лучше, тем с ним сложнее… Есть тут некая несправедливость, и что с ней делать — непонятно. Как легко было бы жить, как бодро и безболезненно катился бы мир в светлое будущее, если бы наоборот: чем лучше человек — тем с ним проще!

Вцепившись в руку Богдана, шагала Ангелина, от избытка восторга подпрыгивая или пританцовывая на ходу; жара ей была нипочем. Тут, на горище, она в тот раз не побывала. Красивенный город внизу млел и трепетал в блеклой знойной дымке, сверкала каленая зелень листвы. А дома листья жмыхаются на мокром асфальте, как тряпочки, даром что июль; и на лето уже иксы задали! Впрочем, от иксов так на так никуда не удрать, папа же сказал: возьму — но с условием… Знаем мы эти его условия. Заранее и досконально. Будто от взрослых можно ожидать хоть какого-то разнообразия… Что делать — придется выполнять. Увидев Иерусалим так вот запросто, ни в какую нельзя потом получать тройки, тут папа прав. Сяо есть сяо.

В свободной руке Богдан нес цветы, и потому Фирузе сама держала его под локоть. Недавно Фирузе набрела в сети на гламурный дамский журнал «Урода люду», где с продолжением начали выходить главы из книги, только что написанной Жанной; реклама гласила, что за саму книгу уже дерутся несколько издательств, обещая баснословные гонорары. Политические сентенции и интимные откровения бывшей младшей сестренки, ставшей теперь знаменитостью — ненадолго, Фирузе была в том уверена, — мало волновали верную супругу Богдана, она их и не запомнила. С нее хватило заголовка: «Я была женой ордусского особиста» (а ведь Жанна помнилась такой славной девушкой и такой любящей женой — пока не сбежала, убоявшись сложностей, и не дала свободной прессе задурить себе голову). Куда важней было другое. У Жанны сын от Богдана. Теперь муж и подавно не сможет о них не думать. И самое-то нелепое: если бы он смог о них не думать, то был бы плохим человеком! «А я же первая не хочу, чтобы он стал плохим человеком…» Как тут быть? Фирузе спрашивала Аллаха не раз и не два, молилась, думала, снова молилась — и ничего не могла придумать, и потому сейчас просто прижималась к мужу плотнее, плотнее…

Вот здесь я стоял, думал Богдан. А вот здесь — он. Богдан уже устал казнить себя за то, что все-таки не сумел… Наверное, суметь было невозможно — слишком поздно они повстречались; тремя бы, ну, двумя годами раньше, пока ожесточение еще не вскипело до тех последних градусов, за коими — точка невозврата… А тогда уже было поздно. Но все эти самоуговоры помогали мало. Не сумел. Вот факт. Остальное — слова.

Вот за этим кипарисом я стоял…

Из-за кипариса медленно, едва передвигая ноги, вышла сгорбленная старуха в неровно застегнутом зимнем пальто. Стуча допотопной клюкой в асфальт и ожесточенно дымя папиросой, она, будто не видя идущих ей навстречу людей, глядя сквозь них, встала посреди дороги. Все невольно замедлили шаг, а потом молча, не сговариваясь, разомкнулись, с двух сторон огибая нелепую женщину, торчавшую, точно костлявый полусогнутый палец. Казалось, все обойдется. Но когда они поравнялись, старуха вдруг с неожиданным проворством отщелкнула прямо на прокаленную солнцем комковатую землю дымящийся окурок и, выбрав отчего-то Богдана — может, потому, что он единственный из всех был в очках, может, он оказался ближе, а может, еще по какой причине, — иссохшей воробьиной рукой схватила его за воротник.

Богдан сразу остановился. Остальные остановились тоже. Тяжело дыша в лицо Богдану кислым табачным чадом, женщина некоторое время со странной, безнадежной пытливостью вглядывалась снизу вверх в его лицо.

А Богдан, не говоря ни слова, смотрел в лицо ей — когда-то, вне всяких сомнений, красивое и одухотворенное, но сгноенное долгой гангреной беспросветной, безутешной ненависти. В мутных глазах старухи медленно проступило какое-то чувство — наверное, последнее уцелевшее из всех ее некогда пылких человеческих чувств.

— Покайся, ютайская морда, — требовательно велела она и немощно встряхнула Богдана.

— Хорошо, — негромко ответил Богдан, поправив очки, — Вот только цветы ему отнесу — и обязательно.

— Цветы можно мне, — сказала старуха. — Мы с ним одно и то же.

— Я знаю, — мягко ответил Богдан. — Но все-таки я лучше ему.

Несколько мгновении она еще держала его, потом отпустила, снова сгорбилась и пошла прочь, стуча клюкою, мотая головой и что-то невнятно и грозно бормоча себе под нос. Короткая тень черной кошкой терлась у ее ног.

А они, невольно переведя дух и будто заново ощутив, какой чистый и сладкий воздух тут, на вершине, вошли в рощу.

Ютайская вера не одобряет так любимых европейцами еще с античных времен грудастых и бедрастых истуканов; так ютаям заповедано исстари. «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину…»[146] Что тут скажешь? В общем, правильные слова. Русским, например, чьи иконы столь далеки от мясной анатомии, это понять легко…

Не пошли против обычая и здесь.

На том самом месте, где взорвалось сердце Мордехая, стоял каменный обелиск — невысокий, чтобы ни в коем случае никому не приходилось смотреть на него снизу вверх, ибо не в характере Мордехая было заноситься. Обелиск был прост и скромен и украшен лишь надписью на четырех языках:

 

Не за поступки,

но за чистоту помыслов,

самопожертвование

и

верность своей любви.

«Вспомни великую его ученость и не вспоминай о поступках его!»[147]

Хагига, 15.

 

Некоторое время, склонивши головы, все шестеро молча стояли подле обелиска. Потом Богдан, осторожно высвободив ладонь из пальчиков присмиревшей Ангелины, шагнул вперед и, подойдя к громоздящемуся перед обелиском стогу южных бутонов, огромных и ярких, как разноцветные праздничные фонари, с коротким поклоном положил на него скромный букет русских полевых цветов.

Ромашки, васильки, колокольчики…

Иван-да-марья.

Положил — и отступил назад.

Ангелина дернула его за руку:

— Пап!

Богдан не ответил.

— Ну пап!

— Что? — спросил Богдан. Оглушительным шепотом Ангелина спросила:

— Почему эта тетя назвала тебя ютайской мордой?

— Ютаи и русские очень похожи, — ответил Богдан. — Тетя старенькая, у нее глазки плохо видят — вот она и перепутала.

— А-а… — сказала Ангелина.

Отдельно про морду дочь не стала спрашивать. Наверное, это она решила додумать сама.

 

Шамбала, февраль — май 2005

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

 

Об Аврааме и его семье

 

Быт. 13

 

14. И сказал Господь Авраму: возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу;

15. ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки,

16. и сделаю потомство твое, как песок земной; если кто может сосчитать песок земной, то и потомство твое сочтено будет.

 

Быт. 15

 

3. И сказал Аврам: вот, Ты не дал мне потомства, и вот, домочадец мой наследник мой.

4. И было слово Господа к нему, и сказано: не будет он твоим наследником, но тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником.

5. И вывел его вон и сказал: посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков.

6. Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность.

 

Быт. 16

 

1. Но Сара, жена Аврамова, не рождала ему. У ней была служанка Египтянка, именем Агарь.

2. И сказала Сара Авраму: вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать; войди же к служанке моей: может быть, я буду иметь детей от нее[148]. Аврам послушался слов Сары.

3. И взяла Сара, жена Аврамова, служанку свою, Египтянку Агарь, по истечении десяти лет пребывания Аврамова в земле Ханаанской, и дала ее Авраму, мужу своему, в жены.

4. Он вошел к Агари, и она зачала. Увидев же, что зачала, она стала презирать госпожу свою.

5. И сказала Сара Авраму: в обиде моей ты виновен; я отдала служанку мою в недро твое; а она, увидев, что зачала, стала презирать меня; Господь пусть будет судьею между мною и между тобою.

6. Аврам сказал Саре: вот, служанка твоя в твоих руках; делай с нею, что тебе угодно. И Сара стала притеснять ее, и она убежала от нее.

7. И нашел ее Ангел Господень у источника воды в пустыне, у источника на дороге к Суру.

8. И сказал ей: Агарь, служанка Сарина! откуда ты пришла и куда идешь? Она сказала: я бегу от лица Сары, госпожи моей.

9. Ангел Господень сказал ей: возвратись к госпоже своей и покорись ей.

10. И сказал ей Ангел Господень: умножая умножу потомство твое, так что нельзя будет и счесть его от множества.

11. И еще сказал ей Ангел Господень: вот, ты беременна, и родишь сына, и наречешь ему имя Измаил[149], ибо услышал Господь страдание твое;

12. он будет между людьми, как дикий осел; руки его на всех, и руки всех на него; жить будет он пред лицем всех братьев своих.

 

Быт. 17

 

3. И пал Аврам на лице свое. Бог… сказал:

4. Я — вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов,

5. и не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам[150], ибо Я сделаю тебя отцом множества народов…

15. И сказал Бог Аврааму: Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра[151];

16. Я благословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее.

17. И пал Авраам на лице свое, и рассмеялся, и сказал сам в себе: неужели от столетнего будет сын? и Сарра, девяностолетняя, неужели родит?

18. И сказал Авраам Богу: о, хотя бы Измаил был жив пред лицем Твоим!

19. Бог же сказал: именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречешь ему имя: Исаак; и поставлю завет Мой с ним заветом вечным и потомству его после него.

20. И о Измаиле Я услышал тебя: вот, Я благословлю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и Я произведу от него великий народ.

21. Но завет Мой поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра в сие самое время на другой год.

 

Быт. 21

 

1. И призрел Господь на Сарру, как сказал; и сделал Господь Сарре, как говорил.

2. Сарра зачала и родила Аврааму сына в старости его во время, о котором говорил ему Бог;

3. и нарек Авраам имя сыну своему, родившемуся у него, которого родила ему Сарра, Исаак[152];

4 и обрезал Авраам Исаака, сына своего, в восьмой день, как заповедал ему Бог.

5. Авраам был ста лет, когда родился у него Исаак, сын его.

6. И сказала Сарра: смех сделал мне Бог; кто ни услышит обо мне, рассмеется.

7. И сказала: кто сказал бы Аврааму: Сарра будет кормить детей грудью? ибо в старости его я родила сына.

9. И увидела Сарра, что сын Агари Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается,

10. и сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком.

11. И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его.

12. Но Бог сказал Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя;

13. и от сына рабыни Я произведу народ, потому что он семя твое.

14. Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плечи, и отрока, и отпустил ее. Она пошла, и заблудилась в пустыне Беер-Шева;

15. и не стало воды в мехе, и она оставила отрока под одним кустом;

16. и пошла, села вдали, в расстоянии на один выстрел из лука. Ибо она сказала: не хочу видеть смерти отрока. И она села против, и подняла вопль, и плакала;

17. и услышал Бог голос отрока; и Ангел Божий с неба воззвал к Агари и сказал ей: что с тобою, Агарь? не бойся; Бог услышал голос отрока оттуда, где он находится;

18. встань, подними отрока и возьми его за руку, ибо Я произведу от него великий народ.

 

Быт. 25

 

8. и скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью, и приложился к народу своему.

9. И погребли его Исаак и Измаил, сыновья его…

17. Лет же жизни Измайловой было сто тридцать семь лет; и скончался он, и умер, и приложился к народу своему.

18. Они жили[153] от Хавилы до Сура, что пред Египтом, как идешь к Ассирии[154]. Они поселились пред лицем всех братьев своих.

 

 

Об Иосифе и Египте

 

Быт. 37

 

24. И взяли его[155] и бросили его в ров; ров же тот был пуст; воды в нем не было.

25. И сели они есть хлеб, и, взглянув, увидели, вот, идет из Галаада караван Измаильтян[156], и верблюды их несут стираксу[157], бальзам и ладан: идут они отвезти это в Египет.

26. И сказал Иуда братьям своим: что пользы, если мы убьем брата нашего и скроем кровь его?

27. Пойдем, продадим его Измаильтянам, а руки наши да не будут на нем, ибо он брат наш, плоть наша. Братья его послушались.

 

Быт. 43

 

32. И подали ему[158] особо, и им[159] особо, и Египтянам, обедавшим с ним, особо, ибо Египтяне не могут есть с Евреями, потому что это мерзость для Египтян.

 

Быт. 45

 

4. И сказал Иосиф братьям своим: подойдите ко мне. Они подошли. Он сказал: я — Иосиф, брат ваш, которого вы продали в Египет;

5. но теперь не печальтесь и не жалейте о том, что вы продали меня сюда, потому что Бог послал меня перед вами для сохранения вашей жизни;

6. ибо теперь два года голода на земле: еще пять лет, в которые ни орать, ни жать не будут;

7. Бог послал меня перед вами, чтобы оставить вас на земле и сохранить вашу жизнь великим избавлением.

17. И сказал фараон Иосифу: скажи братьям твоим: вот что сделайте: навьючьте скот ваш, и ступайте в землю Ханаанскую;

18. и возьмите отца вашего и семейства ваши и придите ко мне; я дам вам лучшее в земле Египетской, и вы будете есть тук[160] земли.

20. и не жалейте вещей ваших, ибо лучшее из всей земли Египетской дам вам.

 

Быт. 46

 

2. И сказал Бог Израилю[161] в видении ночном: Иаков! Иаков! Он сказал: вот я.

3. Бог сказал: Я Бог, Бог отца твоего; не бойся идти в Египет, ибо там произведу от тебя народ великий;

4. Я пойду с тобою в Египет, Я и выведу тебя обратно.

27. Всех душ дома Иаковлева, перешедших в Египет, было семьдесят.

 

Быт. 47

 

5. И сказал фараон Иосифу: отец твой и братья твои пришли к тебе;

6. земля Египетская пред тобою; на лучшем месте земли посели отца твоего и братьев твоих…

 

Быт. 48

 

21. И сказал Израиль Иосифу: вот, я умираю; и Бог будет с вами и возвратит вас в землю отцов ваших…

 

Быт. 50

 

24. И сказал Иосиф братьям своим: я умираю, но Бог посетит вас и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и Иакову.

 

Исх. 1

 

7. Сыны Израилевы расплодились и размножились, и возросли и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими земля та.

8. И восстал в Египте новый царь, который не знал Иосифа,

9. и сказал народу своему: вот, народ сынов Израилевых многочислен и сильнее нас;

10. перехитрим же его, чтобы он не размножался; иначе, когда случится война, соединится и он с нашими неприятелями, и вооружится против нас, и выйдет из земли нашей.

 

Исх. 3

 

15. И сказал еще Бог Моисею…

19. Я знаю, что царь Египетский не позволит вам идти, если не принудить его рукою крепкою;

20. и простру руку Мою и поражу Египет всеми чудесами Моими, которые сделаю среди его; и после того он отпустит вас.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

 

Об иероглифе жэнь

 

Термин жэнь является одним из основополагающих в конфуцианстве, однако его переводы на европейские языки рознятся, а дать адекватный перевод невозможно в принципе. Все европейские варианты («гуманность», «человеколюбие» и пр.) неустранимо искажают его смысл.

Иероглиф состоит из двух частей, отчетливо видимых: «человек» слева и «двойка» справа. Он обозначает — или, вернее, символизирует — разом весь комплекс мотиваций, действий, сдерживающих факторов, способов выражения своих мыслей и желаний и так далее, который способен обеспечить устойчивое и по возможности бесконфликтное взаимодействие двух (а в широком смысле — любого количества; тут важно, что более одного, ибо, как известно из Лао-цзы, одно породило два) любых, произвольно взятых людей вне зависимости от соотношения их социальных статусов, национальной или религиозной принадлежности и прочих разделяющих моментов.

Как обычно и бывает, чем более углубленный анализ иероглифа мы предпримем, тем больше анализ этот сулит сюрпризов, которые всегда радостны для пытливого ума. Так, например, легко заметить, что двойка в Китае, в отличие от, например, римской (II), ориентирована не вертикально, а горизонтально. Это недвусмысленно намекает на то, что в Европе двое индивидуумов еще по крайней мере с римских времен интуитивно воспринимались как равные, один с одной стороны, другой — с противоположной. Это насквозь пронизало европейскую цивилизацию, например, таким неотменяемым и неизживаемым ее атрибутом, как понятие «правого уклона» и «левого уклона» со всеми вытекающими отсюда последствиями (вечное наше «сторонник» и «противник» — отсюда же; кто не с твоей стороны, тот с другой стороны, стало быть, противник, — а ведь это абсурд!). В наше время попытки преодолеть эту неизбывную и, очевидно, опасную рознь привели к не менее опасному результату — доведенной до абсурда политкорректности, то есть отрицанию вообще всяких различий между якобы равными; и потому уже считается, скажем, недемократичным ставить детям оценки за знания — ведь тройкой ты унижаешь неуча по сравнению с отличником, а они должны быть равны! Понятно, что такой подход приводит лишь к доминированию троечников. Троечников в любых занятиях — и по алгебре, и по литературе, и по способностям к творчеству, и по способности любить… Это далеко может завести. Собственно, уже заводит. Те, кто хуже или глупее, очень ловко научились пользоваться этой привилегией, дающей именно им массу преимуществ. Я ничего не умею, но меня не назначают руководить тем, что я не умею делать, — меня дискриминируют! Я хам и сволочь, и кто-то предпочел мне порядочного и доброго умницу — меня дискриминируют!

В Китае же один из двух обязательно, неизбежно, по определению — ближе к Небу, другой ближе к Земле; один — старше, другой — младше. Да, они неравны, то есть не одинаковы, они лишь взаимодополнительны; зато их и не разносит в стороны. Поэтому поведение жэнь, обеспечивающее ненасильственную взаимодополнительность, отнюдь не является одним и тем же для обоих поведением. Это чрезвычайно существенный момент: индивидуумы в равной степени обязаны реализовывать в своем поведении жэнь, но это не значит, что они обязаны вести себя одинаково, равным образом. Наоборот, равенство обязанностей по реализации жэнь приводит к неравенству в поведении. Потому что, говоря обобщенно, тот, кто ближе к Небу, естественным образом берет на себя, насколько он в состоянии и насколько требует ситуация, функции Неба, тот, кто ближе к Земле, — функции Земли, и так далее.

Уклонение от нормы жэнь порождает конфликты, а следование ей — минимизирует возможность их возникновения. Норма же правого и левого уклонов несет семена конфликтов уже в себе самой.

Размышляя над простенькой разницей в начертании двух черточек, можно прийти к еще более интересным соображениям. Ну, например. Известно, что у всех стадных животных, начиная уже, скажем, с крыс и кончая обезьянами и человеком, всегда существует достаточно сложное разделение ролей в группе. Ролевое распределение, неравенство функций и обязанностей естественно для всякого коллектива. Это неравенство неизбывно и неотменяемо, оно только и обеспечивает слаженную жизнь всей группы в целом. Но как раз оно-то и выражается горизонтальным пониманием двойки. Вертикальное же ее понимание чревато тем, что и произошло с европейской цивилизацией: всякий равный всем, но единственный для себя самого, противопоставляющий себя всем остальным индивидуум начинает стремиться (и общество, грозя ему понятиями «лузера» и «лузерства», прямо вынуждает его к этому) играть все роли разом, причем в каждой пытаясь достичь первенства.

Эти попытки противоестественны, они не в согласии с самой природой стадного животного. Итог — повальное психическое нездоровье, постоянные депрессии, срывы, мании, немотивированная и истеричная агрессия, ярче всего проявляющаяся в ставших уже системой (особенно в США — стране наиболее полной индивидуальной свободы и наибольшего ужаса перед перспективой оказаться «лузером») «школьных расстрелах».

В свете того же как нельзя лучше видна нелепость былых восхищений взглядами, которые разделялись в свое время, например, даже такими людьми, как академик Сахаров, а кое-где модными и по сей день. «К замечаниям о статье Михайлова. Цитата: „Родина — не национальное и не географическое понятие. Родина — это свобода!“ Как хорошо!»[162]

Поняв жэнь, понимаешь — это все равно что сказать: «Семья — не мама и не отец, не муж и не жена, и не дети. Семья — это я!» Теперь мы уже отлично знаем, что происходит с теми семьями, в которых начинают царить подобные доктрины — и что там получается насчет деторождения, а значит — и насчет будущего…

Так что глубокомысленная медитация над простым, казалось бы, иероглифом — не метафора и уж, конечно, не красивое безделье. Многое можно понять, сидя в задумчивом покое и просто глядя на иероглиф жэнь…

 

 

СПИСОК

РЕКОМЕНДОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

 

Гильденштедт И.А. Путешествие по Кавказу в 1770 — 1773 гг. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2002.

Дубнов С.М. Новейшая история еврейского народа от французской революции до наших дней: В 3 т. М.: Гешарим, 2002.

Мартынов А.С. Конфуцианство: «Лунь юй»: В 2 т. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2001.

Броневский С.М. Новейшие известия о Кавказе, собранные и пополненные Семеном Броневским: В 2 т. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004.

Родионов М.А. Ислам классический. СПб.: Азбука-классика; Петербургское Востоковедение, 2004.

Северный Кавказ: человек в системе социокультурных связей. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004.

Тан люй шу и. Уголовные установления Тан с разъяснениями. Цзюани 1-8/Пер., введ. и коммент. В.М. Рыбакова. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999. Цзюани 9-16/Пер. и коммент. В.М. Рыбакова. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2001. Цзюани 17-25/Пер. и коммент. В.М. Рыбакова. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2005.

 

[1] Дошедшие до нас списки «Лунь юя» («Суждений и бесед») насчитывают двадцать глав. Если читатель помнит, все эпиграфы к первым шести томам «Евразийской симфонии» обозначены Х. ван Зайчиком как взятые из двадцать второй главы. По свидетельству древних комментаторов, глава эта представляла собою квинтэссенцию конфуцианской мудрости и была написана Учителем собственноручно за несколько месяцев до кончины. Она считалась утерянной еще во времена царствования Цинь Ши-хуанди (221 — 209 гг. до н.э.), во время его знаменитых гонений на конфуцианскую ученость. Однако память о ее существовании сохранилась в истории, а потому переводчики не могут исключить, что в руки Х. ван Зайчика и впрямь попал где-либо уцелевший список этого легендарного текста. Иное дело — настоящий эпиграф. О том, что «Лунь юй» имел еще и двадцать третью главу, никаких упоминаний в источниках не сохранилось — это переводчики могут заявить с полной ответственностью. Вначале, что греха таить, увидев в тексте великого евро-китайского гуманиста иероглифы эр ши сань вместо привычных эр ши эр, т. е. «23», а не «22», переводчики решили, что в текст просто вкралась опечатка. Однако и стилистика эпиграфа, и его концептуальные, содержательные моменты столь же отличаются от двадцать второй главы (известной нам, правда, лишь по эпиграфам из первых двух цзюаней эпопеи да еще из «Дела поющего бамбука»), сколь и сам настоящий роман — от предыдущих романов серии. Переводчики считают крайне маловероятным то, что данный текст может принадлежать к двадцать второй главе «Лунь юя», следовательно, об опечатке здесь и речи нет. Остается, таким образом, либо принять на веру то, что написал здесь сам Х. ван Зайчик, либо проявить вопиющее неуважение к замечательному писателю и голословно, не имея ни малейших доказательств собственной правоты и руководствуясь лишь абсолютизацией своего незнания, обвинить ван Зайчика в мистификации (здесь и далее — примеч. переводчиков ).

 

[2] Имеется в виду одна из библейских историй, согласно которой вавилонский царь Навуходоносор несколько ночей подряд видел один и тот же страшный вещий сон, но наутро, вполне осознавая огромную важность сна, был не в состоянии вспомнить его содержание. Никто из мудрецов не мог ему помочь. И лишь один из величайших пророков — Даниил — не только сумел рассказать царю содержание сна, но и объяснил его значение. См.: Дан. 2: 1-47.

 

[3] Ютаями в Китае спокон веку называли евреев. Ютай, или, полностью, ютайжэнь — это, несомненно, в первую очередь транскрипционное обозначение. Однако при желании оно может читаться и по смыслу. Первый иероглиф значит «все еще», «несмотря ни на что», «вопреки», «по-прежнему». Второй употребляется в китайском языке крайне часто и входит, например, составной частью в такие известные слова, как «тайфэн» (в японском чтении «тайфун») — «великий ветер». Третий же иероглиф — это «человек», «люди». Таким образом, в целом «ютайжэнь» значит «как ни крути — великий народ» или, если выразиться несколько по-ютайски — «таки великий народ».

 

[4] Исх. 1: 9-10. Основные библейские пассажи, которые так или иначе затрагиваются в размышлениях и высказываниях героя пролога, ввиду их большой важности для понимания всего романа, приведены переводчиками в максимально концентрированной форме в Приложении 1.

 

[5] «И сказал еще Бог Моисею… Когда пойдете, то пойдете не с пустыми руками: каждая женщина выпросит у соседки своей и у живущей в доме ее вещей серебряных и вещей золотых, и одежд, и вы нарядите ими и сыновей ваших и дочерей ваших, и оберете Египтян» — Исх. 3: 15, 21-22.

 

[6] Досл.: «Сын заповеди». Так называется момент религиозного совершеннолетия, наступающего у мальчиков в 13 лет. По достижении этого возраста человек становится правоспособным, обязанным исполнять все заповеди и религиозные обязанности, и сам отвечает за себя и свои грехи перед Всевышним.

 

[7] Адмор — величальный титул признанного религиозного авторитета, употреблявшийся в том числе и применительно к высшим лицам общин, преимущественно хасидских. Представляет собою аббревиатуру выражения «адонейну, морейну вэ-рабэйну» — «господин, учитель и наставник наш».

 

[8] Строго говоря, ударение в этом слове ставится на последнем слоге — но что взять с польских ребятишек? Имеются в виду кожаные коробочки с написанными на пергаменте отрывками Торы, которые закрепляются во время утренней молитвы на лбу и на левой руке, напротив сердца.

 

[9] Переводчики еще раз настоятельно рекомендуют читателям прочесть Приложение 1.

 

[10] Дабы не отягощать читателя не слишком-то ему нужной информацией, здесь переводчики считают своей обязанностью указать лишь: достаточно близким аналогом данного буддийского выражения в русском языке — близким, разумеется, лишь по ситуациям употребления и передаваемым чувствам — является наше обычное «О Господи!».

 

[11] Хаггада (агада) — сказание (ивр.). Ритуальный текст, читаемый накануне или во время того или иного праздника. Например, во время пасхи (песаха) — праздника, установленного в честь спасения народа Израиля из египетского пленения, — читается хаггада об исходе из Египта.

 

[12] Двенадцатый месяц еврейского лунного календаря. Он длится 29 дней и приходится на вторую половину февраля — первую половину марта.

 

[13] Принятая в Ордуси система обращения друг к другу не раз разъяснялась в предыдущих томах эпопеи Х. ван Зайчика. «Еч» — сокращение от «единочаятель» (тунчжи). В современном китайском слово тунчжи применяется в качестве обращения одного члена Компартии к другому и стандартно переводится на русский язык как «товарищ». Однако в отличие от слова «товарищ», изначально означающего партнера в том или ином занятии (зачастую, торговом) и фактически синонимичного слову «подельщик», китайское тунчжи обозначает людей, имеющих одинаковые стремления, идеалы, чаяния. «Преждерожденный», или, сокращенно, «прер», — еще более уважительное, чем тунчжи, обращение; по-китайски оно выглядит как сяньшэн. Дословно этот бином значит «тот, кто родился прежде меня», но в современном языке выражает высокую степень уважительности уже безотносительно к действительному соотношению возрастов. На европейские языки термин сяньшэн и его японский аналог сэнсэй соответственно контексту переводятся то как «учитель», то как «господин». Однако переводчики полагают, что между «господином» и «преждерожденным» не меньшая разница, нежели между «товарищем» и «единочаятелем». В редких случаях, когда говорящий хочет предельно подчеркнуть свое уважение к собеседнику, он может добавить еще и «драгоценный» (баогуй) или даже «драгоценнояшмовый» (баоюй). Однако между близкими, давно друг друга знающими людьми либо, например, между коллегами в деловой обстановке (тем более — в напряженно деловой, например, во время деятельно-разыскных мероприятий или же, храни нас Небо от таких ужасов, на поле боя) полное титулование, конечно, не применяется, и люди предпочитают называть друг друга «еч», «прер еч» и пр. Полномасштабное вежливое обращение в неофициальной обстановке, таким образом, выглядит как «драг прер еч» (гуйсяньтун).

 

[14] Описанное Х. ван Зайчиком государство в целом официально именовалось Цветущей Ордусью (по-китайски — Хуася Оуэрдусы) и состояло, насколько переводчики могут судить, из собственно китайских территорий, неофициально называвшихся Цветущей Срединой (Чжунхуа), а также Внешней Ордуси, подразделенной на семь (уже с Иерусалимским) улусов. Название страны весьма значимо: Хуася — традиционный китайский топоним, который можно понять по-русски как «Процветающая огромность» или «Цветущая, будто летом», а иероглифы, составляющие выражение «Оуэрдусы», переводятся как «Пахать землю (т. е., в широком смысле, вообще трудиться) вдвоем, на равных — и держать под контролем свое низменное эгоистичное, корыстное».

 

[15] Спасибо (ивр.).

 

[16] Минфа — ученая степень Богдана, высшая юридическая ученая степень в традиционном Китае. В переводе «минфа» значит «проникший в смысл законов». Данная степень существовала в Китае по крайней мере со времени династии Хань, то есть с начала нашей эры.

 

[17] Досл.: «джиповая повозка». Первые два иероглифа являются не более чем транскрипцией слова «джип», а третий — видовым окончанием названий всех колесных средств транспорта, напр.: «паровоз» — «огненная повозка», т. е. «хочэ», и т. д.

 

[18] Маршрут, которым великий еврокитайский гуманист провел своих героев, легко реконструируется в реальном Тель-Авиве: улица Буграшова, улица бен Иехуды (действительно!), улица Менделе. Казалось бы, разница так невелика…

 

[19] Вэйбин — букв.: «охранник». Низшие исполнительные чины Управления внешней охраны.

 

[20] Цзиньши — высшая из трех ученая степень в традиционном Китае. Ей предшествовали начальная и средняя степени — соответственно сюцай и цзюйжэнь. Судя по тому, что в текстах Х. ван Зайчика постоянно фигурируют традиционные для старого Китая ученые степени, они были несколько переосмыслены великим еврокитайским гуманистом и в своем ордусском варианте должны в общем и целом соответствовать магистру (сюцай), кандидату (цзюйжэнь) и доктору (цзиньши) наук.

 

[21] Учреждение с таким названием (шаофуцзянь) существовало в Китае еще со времен, по меньшей мере, династии Суй (581 — 618). Оно ведало изготовлением церемониальных предметов и ритуального оружия.

 

[22] В ст. 270 «Тан люй шу и» речь идет о хищении жертвенных объектов. Только до и после жертвоприношения наказание определялось, исходя из того, какую стоимость имел тот или иной предмет. Как только предмет был выбран для поднесения духам среди прочих аналогичных, его похищение наказывалось много тяжелее, чем в соответствии с его ценой. Похищение, совершенное после того, как предмет попадал в место поднесения духам, наказывалось еще строже. Наконец, если похититель ухитрялся украсть жертвенный предмет, когда на нем пребывали духи, наказание достигало максимума. По окончании жертвоприношения наказание за хищение вновь ступенчато уменьшалось. Эти весьма логичные положения были, судя по тому, что мы здесь у Х. ван Зайчика читаем, инкорпорированы в ордусское право и распространены на все предметы государственной важности, функции которых не постоянны, а периодичны.

 

[23] О неположенных, ненадлежащих действиях (бу ин дэ вэй ) — говорится в ст. 450 Танского кодекса. Тайские юристы разработали ее специально для преступлений малой тяжести, которые, в силу их многочисленности и разнообразия, невозможно было исчерпывающе предвидеть, чтобы предписать соответствующие им меры наказания. Неположенные действия были разбиты на две группы: легкие и тяжелые; первые наказывались сорока ударами прутняков, вторые — восьмьюдесятью. Отнести те или иные действия к неположенным и, тем более, счесть их легкими или тяжелыми могли уже сами низшие администраторы, отправлявшие судебную власть на местах. Впрочем, в качестве примеров в кодексе упоминаются некоторые из неположенных действий. К ним кодекс относит, например, обманное сообщение постороннему человеку о том, будто умерли его отец или мать, безосновательное устное заявление о желании поднять государственный мятеж, хотя на самом деле никаких приготовлений к мятежу не предпринималось, и т. д.

 

[24] Ли — мера длины, около полукилометра.

 

[25] Великое училище, дасюэ — то есть, говоря попросту, университет.

 

[26] Вэйвэй — так назывался в Китае при ранних династиях начальник охраны ворот императорского дворца.

 

[27] Как уже не раз разъяснялось в предыдущих томах эпопеи, всех иностранцев в Ордуси, следуя древней китайской традиции, на протяжении многих веков называли варварами, однако ж в последние десятилетия, избегая употреблять этот не вполне корректно звучащий термин, людей, по тем или иным причинам приезжающих в Ордусь из-за границы, именуют гокэ, т. е. «гостями страны».

 

[28] Коран. «Жены», аят 128.

 

[29] Принцесса императорского рода, персонаж всех предыдущих шести опубликованных в русском переводе «Дел».

 

[30] Исполненный всяческих достоинств и совершивший немало подвигов кот Багатура Лобо — постоянный персонаж предыдущих томов эпопеи Х. ван Зайчика.

 

[31] Эти события, как и печальная история наследника Чжу Цинь-гуя, подробно описаны Х. ван Зайчиком в «Деле Судьи Ди».

 

[32] Досл.: «молодец посредине». Приблизительно название этой должности можно перевести как «начальник отдела в министерстве».

 

[33] Божество милосердия в пантеоне китайского простонародного буддизма.

 

[34] Около сорока пяти сантиметров.

 

[35] Старинный китайский струнный музыкальный инструмент с очень грустным, даже щемящим звучанием.

 

[36] Белый цвет в Китае исстари считался траурным. Сколько можно судить, в разных улусах Ордуси в печальные дни траура соблюдались, по большей части, местные, а то и смешанные нормы (стоит лишь вспомнить бело-черное, ханьско-славянское, одеяние Стаси в «Деле победившей обезьяны»). Но, конечно, принцесса императорской крови и ее окружение блюли древний обычай в неприкосновенности.

 

[37] Х. ван Зайчик, по всей видимости, имеет в виду достижение совершеннолетия; по крайней мере, в старом Китае выражение «надеть шапку» в отношении юноши означало именно это, а совершеннолетним юноша считался в пятнадцать лет и с этого возраста получал право носить взрослые головной убор и прическу.

 

[38] Переводчики считают, что в данном случае под шэном имеется в виду один метрический литр.

 

[39] Досл.: «молодец-помощник». Вторая по важности должность в аппарате Палат (министерств) после шаншу — «министра». Обычно переводится как «заместитель министра», «вице-директор» и т. д.

 

[40] Род паровых пельменей; ближайший аналог — манты.

 

[41] Яньло, или князь Яньло (Яньло-ван), — владыка загробного мира в пантеоне богов китайского простонародного буддизма.

 

[42] Фувэйбин — букв.: «тот, кто дан вэйбину в дополнение», «заместитель вэйбина». Приблизительным аналогом могут служить, например, помощники шерифа в Североамериканских Соединенных Штатах, на тот или иной срок назначаемые шерифом в случае необходимости и наделяемые — в пределах срока — всеми соответствующими властными полномочиями. Можно припомнить и более близких нам по культуре храбрых дружинников с красными повязками на рукавах… Должность фувэйбина кот Багатура Лобо получил за доблесть и достижения на поприще человекоохранения.

 

[43] Сяоцзе — досл.: «маленькая старшая сестра» (обратите внимание на изысканную вежливость этого обращения: маленькая, но старшая!); служит эквивалентом нашего «барышня», «девонька», «молодая госпожа» и пр.; это же слово служит в современном китайском эквивалентом английскому «мисс». Так обращаются и к обслуге женского пола: к официанткам, горничным, стюардессам и пр. Смысловой веер этого термина широк и гибок. Читателю, быть может, известно из «Дела лис-оборотней», что так в Ордуси с некоторых пор стали называть молодых деловых девушек, служивших в различного типа офисах и конторах.

 

[44] Термин, построенный аналогично уже проанализированному выше фувэйбину. Заместитель ланчжуна.

 

[45] Такого высказывания переводчики в «Лунь юе» не нашли — даже в легендарной двадцать второй главе, доступной им лишь в отдельных фрагментах. Данная мысль является скорее сжатым, подытоживающим пересказом «Канона сыновней почтительности» («Сяо цзин») — текста насквозь конфуцианского, но самому Конфуцию не приписываемого.

 

[46] Хольм ван Зайчик здесь имеет в виду распространенную в старом Китае систему баоцзя. Этот термин обычно переводится как «круговая порука». Согласно баоцзя низшей единицей административной организации становились так называемые пятидворки — пять крестьянских хозяйств, ответственных друг за друга перед вышестоящим начальством.

 

[47] Цзянцзюнь — одна из высших военных должностей, существовавшая в Китае с незапамятных времен на протяжении всего имперского периода. Приблизительным аналогом ее можно назвать звание генерал-лейтенанта или даже генерал-полковника.

 

[48] Ветхий Завет. 3 Цар. 19: 11-13.

 

[49] Коран. «Корова», аят 247.

 

[50] Поразительно, но в нашем мире однажды случился похожий обмен мнениями. Выглядел он, сколько можно судить по прошествии лет, приблизительно так: «Я предлагаю выпить за то, чтобы наши изделия всегда взрывались так же успешно, как сегодня, над полигонами и никогда — над городами!» — «Старик перед иконой молится: направь и укрепи, направь и укрепи. Тут его старуха с печи подает голос: ты, старый, молись об укреплении, направить я и сама сумею!» У нас, конечно, не было допущено вопиющей межнациональной бестактности, но зато имело место богохульство — и неизвестно, что хуже…

 

[51] От греч. Меtempsychosis, переселение душ, религиозно-мифологическое представление о перевоплощении души после смерти тела в новое тело какого-либо растения, животного, человека, божества.

 

[52] Обычно на европейские языки термин цзайсян переводится словами «канцлер», «премьер», «первый министр». В «Деле незалежных дервишей», например, Багатур Лобо называет германским цзайсяном Бисмарка.

 

[53] «Лунь юй». 5:23.

 

[54] Там же. 4:26.

 

[55] Илуй (ивр.) — гениальный знаток Талмуда; в переносном значении — вообще выдающийся человек.

 

[56] Седьмой месяц еврейского лунного календаря. Он, пожалуй, наиболее обилен на праздники: здесь и Новый год (Рош ха-Шана), и Судный день (Йом-Киппур), и праздник Кущей (Суккот). К сожалению, подробное их описание намного превышает допустимый объем подстрочного комментария.

 

[57] Есф. 1:1. О «Книге Есфири» (Эстер) еще пойдет речь впереди, поэтому здесь переводчики сочли развернутый комментарий неуместным.

 

[58] Шомер (ивр.) — страж.

 

[59] В том отрывке двадцать третьей главы «Лунь юя», который взят в качестве эпиграфа к данному тому, так же как и в самих текстах Х. ван Зайчика, евреи, естественно, называются «ютай». В переводе эпиграфа переводчики позволили себе перевести это слово по смыслу, не оставляя его, против обыкновения, в ордусском варианте, ибо стремились не обременять читателя с первой же страницы повествования сложными лингвистическими комментариями.

 

[60] Об иероглифе жэнь см. Приложение 2.

 

[61] Хавдала (авдала, гавдала; этот термин можно перевести как «отделение от субботы», «расставание с субботой») — вечерний субботний ритуал, фиксирующий окончание субботы и наступление будней. Включает благословение вина, благовоний и огня (обычно при этом зажигаются особые свечи, например сплетенные из трех).

 

[62] Благовония, используемые при обряде расставания с субботой.

 

[63] Цицит — кисти, нашитые на четыре угла малого талита (четырехугольного полотнища с отверстием для головы), который носится под верхней одеждой ортодоксальными евреями. Смысл такого ношения, судя по источникам, один-единственный: постоянно (или, во всяком случае, пока светло и кисти видны) напоминать еврею, что он еврей и какие в связи с этим несет обязательства. «И сказал Господь Моисею, говоря: объяви сынам Израилевым и скажи им, чтоб они делали себе кисти на краях одежд своих в роды их… и будут они в кистях у вас для того, чтобы вы, смотря на них, вспоминали все заповеди Господни, и исполняли их… чтобы вы помнили и исполняли все заповеди Мои и были святы пред Богом вашим» (Чис. 15: 37-40).

 

[64] Галаха — нормативная часть иудаизма, регламентирующая религиозную, семейную и гражданскую жизнь.

 

[65] Сяо — сыновняя почтительность. Одна из основных добродетелей конфуцианства.

 

[66] Бу сяо — сыновняя непочтительность. В традиционном китайском праве — не только вопиюще неэтичное поведение, но и уголовное преступление, причем из ряда самых серьезных; в списке Десяти зол (то есть наиболее тяжких человеконарушений), в начале которого фигурировали такие деяния, как государственная измена, мятеж, покушение на особу императора и членов его семьи, сыновняя непочтительность стояла на седьмом месте.

 

[67] Когда в ходе освободительного восстания против Селевкидов (восстание Маккавеев) был отвоеван Иерусалим (165 г. до н.э.) и впервые после многих лет принесены жертвы в очищенном после осквернения Храме, праздник по этому поводу длился восемь дней. Не оскверненного масла для храмовых светильников удалось найти лишь на один день — однако Господь явил чудо, и светильники горели все восемь дней. Это и называется чудом явленного света. День очищения Храма и возобновления жертвоприношений до сих пор отмечается праздником Хануки (празднуется 25 кислева — т. е. в первой декаде декабря).

 

[68] Утонченная ирония Х. ван Зайчика заключается здесь, как видится переводчикам, в том, что буддийские священнослужители всегда, в обязательном порядке, бреют головы наголо…

 

[69] Лаовай — досл.: «старый внешний», «старина извне». Так уважительно называют в Цветущей Средине приезжих из других улусов.

 

[70] Один билет (кит.).

 

[71] Спасибо (кит.).

 

[72] Не церемоньтесь; будьте как дома (кит.). Дословно это выражение можно перевести как «отрешитесь от состояния гостя».

 

[73] «Тан люй шу и». Ст. 345. Это правовое предписание целиком обязано своим возникновением одному из заветов Конфуция: «Служа родителям, если они не правы — с мягкостью старайся переубедить их, если они упорствуют — продолжай оставаться почтительным, если они все же поступили по-своему и тем удручили тебя — не ропщи». «Лунь юй», 4: 18.

 

[74] «С помощью [Его] Имени» (ивр.). Чтобы, как и надлежит порядочным людям, не поминать имя Божье всуе, то бишь попусту, слово «Бог» в иудаистической традиции стараются употреблять пореже — и вместо этого говорят просто «Имя» (понятное дело, с определенным артиклем «ха» — его по-русски лучше всего передает большая буква в начале слова «имя»; мол, не просто имя, а То Самое Имя). Всем сразу понятно, кто именно имеется в виду. Например, «барух ха-шем» — «слава Богу», «им йирцэ ха-шем» — «по воле Божией», и т. д.

 

[75] Большое спасибо (кит.).

 

[76] Традиционная китайская мера длины, немногим более тридцати сантиметров; здесь, стало быть, сантиметров пятнадцать.

 

[77] У Сун — один из многочисленных героев классического китайского романа «Речные заводи», славен, в частности, тем, что однажды, будучи сильно пьян, кулаками убил напавшего на него посреди дикой природы тигра. Впрочем, как достоверно стало известно переводчикам из «Дела поющего бамбука», так называемый китайский тигр во времена «Речных заводей» был невелик ростом и совершенно не замечателен размерами, так что в геройстве У Суна главным, пожалуй, было все же его беспробудное пьянство. Хотя, с другой стороны, переводчикам на собственном опыте известно, что и с обычной мелкой домашней кошкой, впавшей по тому или другому поводу в ярость или упившейся валериановых капель, справиться без подручных средств подчас бывает ой как сложно.

 

[78] «Шао мао». Это, собственно, и есть первое высказывание из двадцать второй главы «Бесед и суждений» («Лунь юй»), и именно по нему, как уже стало традиционным при переводах «Лунь юя», впоследствии было дано главе название, ибо, как широко известно, в подлинном тексте «Лунь юя» главы никак не названы.

 

[79] Утун — род китайского платана, на ветви которого очень любят сесть отдохнуть от трудов полета фениксы. Зверь пицзеци — род неблаговещего цилиня, появляющийся в миру, единственно чтобы предречь скорое наступление ужасной эпохи Куй (вполне сопоставимой с концом света), и в связи с этим плачущий от жалости как к себе, носителю столь печальной вести, так и к миру, которому скоро предстоят столь серьезные испытания. Подробнее см.: Выхристюк Э., Худеньков Е. «Предварительные разыскания о звере пицзеци» в «Деле о полку Игореве».

 

[80] Чего надо? (кит.).

 

[81] Пожалуйста, заходите (кит.).

 

[82] Хорошо (груз.).

 

[83] Красивый (кит.).

 

[84] Господин (ивр.). Несколько далее будет употреблено обращение «адон» — это тоже «господин», но «мар» от «адона» отличается приблизительно так же, как «драгоценный преждерожденный» от просто «преждерожденного». Неискушенный в тонкостях ютайской культуры Баг, даже если и пытался наскоро повысить уровень своей народознатческой эрудиции перед отъездом, видимо, просто не знал разницы оттенков (дескать, «мар» и «мар», «адон» и «адон», «мар» короче), иначе никогда не позволил бы себе предложить даме с ходу именовать себя со столь подчеркнутой почтительностью. Вероятно, этим и объясняется сразу последовавшая за предложением Бага улыбка Гюльчатай — все понявшей, но решившей не морочить голову неютаю подобными изысками.

 

[85] Госпожа (ивр.).

 

[86] «Книга стихов», или «Книга поэзии», — одна из наиболее древних и почитаемых китайских классических книг. Употребленное в ней для обозначения простонародного любовного свидания выражение «встреча на тутовой меже» издревле стало нарицательным.

 

[87] Дабы читатель не был введен в заблуждение, переводчики считают своим долгом объяснить, что лян — изначально и до сих пор — есть мера веса, немногим более тридцати граммов; одновременно в Ордуси лян — название основной денежной единицы, ибо в Цветущей Средине раньше в ходу были серебряные (и золотые, но меньше) слитки, весом в один и более лянов. В этом смысле лян как денежная единица чем-то неуловимо напоминает английский фунт стерлингов (poundsterling), который, как известно, первоначально был равен весу 240 серебряных монет: деньги давно уже бумажные, а названия остались.

 

[88] «Лунь юй», XI:12.

 

[89] До свидания (ивр.).

 

[90] В переводе с китайского эту фразу можно понять как «Кошка с кошкою хорошо живут!» или «Всюду кошки — и жизнь хороша!».

 

[91] Цитрусовый плод, похожий на лимон, но совершенно иной по запаху и вкусу. Наряду с лулавом (ветвь финиковой пальмы), хадасимом (три ветви мирты) и аравом (две ветви плакучей ивы) служит непременным атрибутом празднования Суккота (Праздника Кущей, или шалашей). Плод должен быть безупречен с виду, у него непременно должны быть целы плодоножка и пестик, в противном случае он считается непригодным к употреблению, оскверненным.

 

[92] Об Амане, самом отрицательном персонаже «Книги Есфири» (и одном из самых ненавистных антигероев еврейской истории), речь ещё впереди.

 

[93] «Живет среди нас некий народец, самый презренный среди народов, высокомерный и пригодный только на то, чтобы помехой и преткновением служить для нас. Люди эти издеваются над нами и радуются бедствиям нашим. Царя проклинают они постоянно… И что это за неблагодарные души! Посмотрите, что с беднягой фараоном сделали они: когда они прибыли в Египет, фараон принял их радушно и дал поселиться в лучшей части страны; в голодные годы продовольствовал их, не отказывая в самом лучшем… Египтяне надавали им серебра и золота, и лучшие одежды дали. По нескольку ослов навьючил каждый из израильтян. И, обобрав египтян, они бежали. …Нет той добродетели, которой не приписывали бы они себе. …Смотрят с презрением на все другие племена и народы…» — Цит. по: «Агада. Сказания, притчи, изречения Талмуда и мидрашей». Пер. С.Г.Фруга. М., 1993. С. 156-157. Так, согласно традиционным сказаниям самих же евреев (если, конечно, перевод Фруга точен), выглядела вводная часть писем Амана к наместникам провинций Персии; далее, как вывод, в этих письмах отдавался приказ о полном и поголовном истреблении живших на территория страны евреев.

 

[94] Ближайший к Пекину и потому наиболее посещаемый туристами фортификационный узел Великой Китайской стены.

 

[95] Вань — печать сердца Будды, знак счастья. Этим же знаком в буддийских странах обозначается слово «крест» в выражениях типа «Общество Красного Креста» — то есть получается «Общество Красной свастики». На топографических картах свастикой отмечают места расположения буддийских храмов. В данном случае Х. ван Зайчик имеет в виду созвучие фамилии Ванюшина с ханьским чтением данного знака.

 

[96] Переводчики затрудняются точно описать вид этого одеяния, но название, пожалуй, говорит само за себя. Здесь ван-Зайчиков смех сквозь слезы может кому-то показаться чрезмерным, даже нарочито кощунственным — но это лишь на первый взгляд. В конце концов, нам ведь не резало и не режет слух жаркое слово «бикини», бывшее в ходу столько десятилетий! Как вовремя оно было вброшено, как стремительно сделалось всеобщим символом пляжных соблазнов! Как славно прикрыло реальный Бикини! Оно ведь совсем не напоминает нам о сожженном несколькими атомными испытаниями атолле, о радиоактивной рыбе, всплывавшей брюхом вверх в сотнях миль от места триумфов американской науки, о яванском траулере, заваленном радиоактивным пеплом… Слыша фразу «девушка в бикини», мы почему-то представляем сверкающие от загара стройные формы курортных красавиц, а вовсе не горсть обугленной костной муки, вплавленной в остекленевший песок бывшего кораллового пляжа, — как, собственно, следовало бы…

 

[97] 4 Цар. 2:21-24.

 

[98] Насколько известно переводчикам, во многих традиционных еврейских домах, когда во время пасхального седера (трапезы) читается хаггада (сказание) об исходе евреев из Египта, при упоминании каждой из казней египетских, посредством которых Бог принуждал фараона отпустить евреев из страны, принято отливать по капле ритуального вина из чаш в знак того, что радость празднующих не полна. Так демонстрируется сочувствие египтянам, пострадавшим ради того, чтобы народ Израиля обрел свободу. Характерная деталь: даже всемогущий Бог и даже в ту совсем не демократичную пору, когда возможности народа воздействовать на власть были равны нулю, не нашел иного способа вразумлять неразумного правителя, кроме как мучить и уничтожать подвластных ему простых, ничего не решавших и ни в чем не повинных людей. Печально, но иных методик, по всей видимости, и впрямь не существует…

 

[99] «Благословен ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной» (ивр.). Начальная, вводная фраза любого благодарственного благословения. Напр.: «Барух ата Адонай, Элохейну мелех хаолам, борэ при хагефен» — «Благословен ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, сотворивший плод виноградной лозы» (произносится перед возлиянием).

 

[100] Лимуцзинь — досл.: «продвижение вперед матушки Ли» (кит.). По всей видимости, это сокращение фразы Лишань лаому цзинъ — «Почтенная матушка с гор Лишань движется вперед». Почтенная матушка с гор Лишань — известная в даосизме святая, проповедница и кудесница, известная своей добротой и скорыми перемещениями на зов страждущих.

 

[101] Здравствуйте! Дорога хороша? (ивр.).

 

[102] Хороша, хороша! И туда хороша, и обратно хороша! (ивр.).

 

[103] В традиционной транскрипции — Фавор. Переводчики предполагают, что Х. ван Зайчик намекает на известную гору Фавор, что относительно неподалеку от Назарета. Традиционно считается, что именно на Фаворе произошло Преображение Христово, и именно поэтому выражение «Фаворский свет» вошло в века. Переводчики также склонны полагать, что ордусских ютаев побудила назвать свою электронику именем данной горы память отнюдь не о чтимых христианами, а о куда более родных им событиях (по времени, правда, значительно более давних, нежели Рождество Христово). Близ Фавора сынами Израиля была некогда одержана одна из самых значительных их военных побед.

 

[104] То есть «помазанника» (ивр.). Соответствующее ему арамейское слово мешиха приняло в греческом произношении форму мессиас, от которого уже и произошло употребляющееся в русском языке всем известное слово «мессия». Ожидание мессии, который возродит былое могущество сынов Израиля и восстановит таким образом мировую справедливость, является весьма существенной составляющей иудаизма. С этим связаны и моменты, которые можно было бы назвать курьезными, если бы не неизбывная драматичность подобных идейных разломов: например, самые ортодоксальные евреи не признают государства Израиль (хотя при этом могут вполне благополучно обитать в нем — одно другому не мешает), поскольку оно было создано не мессией, а обычными людьми, прибегавшими ко вполне обычным средствам.

 

[105] Коран. «Семейство Имрана», аят 105.

 

[106] Втор. 28:1.

 

[107] Коран. «Семейство Имрана», аяты 114-116.

 

[108] Втор. 13:6-11.

 

[109] Коран. «Корова», аяты 186-187.

 

[110] Там же. «Жены», аят 91.

 

[111] Втор. 9:1-8.

 

[112] Втор. 10:12-19.

 

[113] Коран. «Семейство Имрана», аяты 98-99.

 

[114] Прит. 27:9-10.

 

[115] Коран. «Жены», 127.

 

[116] Лев. 19:33, 34.

 

[117] Жив народ Израиля (ивр.).

 

[118] «Половина письма была посвящена проблеме выбора имени для малышки. Хотя, казалось бы, все уж было сто раз говорено-переговорено — но вот вспыхнула новая мысль… „Пускай станет Фереште, — писала жена, — ты помнишь, это значит Ангел. И у вас, мой возлюбленный, есть такое же замечательное имя: Ангелина. Мы запишем нашу звездочку в управе Ангелиной-Фереште, а уж как она подрастет, и характер ее установится, и сделается ясно, чья кровь в ней сказалась сильнее, мы с нею втроем решим, ангел какого наречия ей более по душе…“» — Х. ван Зайчик. «Дело незалежных дервишей».

 

[119] Здравствуйте, драгоценнояшмовый единочаятель (кит.).

 

[120] У Х. ван Зайчика тут употреблен термин «и», что в данном случае мы переводим как «моральный долг»; между тем и — одно из основных и достаточно комплексных понятий конфуцианской этики — переводится по-разному: справедливость, долг, требования морали, верность, честь и пр. И на самом деле понятие «и» все это действительно в себя включает.

 

[121] Цаньцзюнь — гвардейская должность седьмого ранга в тайском Китае. Дословно: «соучаствующий в войске», «дающий советы армии». Весьма приблизительно можно отнести ее к уровню майора или подполковника.

 

[122] Эта цитата сама по себе достойна отдельного исследования, и оно обязательно будет проведено, когда дело дойдет до академического издания произведений Х. ван Зайчика. Очень интересно, например, что приведенный фрагмент фиксирует несколько иное состояние русского языка, нежели то, что соответствует времени описанных в эпопее «Плохих людей нет» событий. Например, в ней употреблено европейское «жид» (The Jew, Der Jude, Le Juif и пр.); следовательно, общеордусское «ютай» к моменту появления этих стихов еще либо не вошло в язык (возможно, потому, что до создания Иерусалимского улуса оставалось еще очень много времени и евреи в Ордуси воспринимались скорее как некая европейская диковинка), либо это сделано нарочито, для усиления хлесткости и эмоциональности текста — а может, и еще по каким причинам. Второе из этих соображений косвенно подтверждается еще и тем, что, например, термин «иньский треножник» в качестве символа древней и редкостной драгоценности употреблен вполне к месту, стало быть, реалии Цветущей Средины (тоже, в общем, от русской культуры довольно далекие) к этому времени были инкорпорированы в язык уже вполне органично. К тому же и куда менее известное ивритское слово слихот (покаянные молитвы) применено в высшей степени грамотно и точно — с намеком, видимо, на необходимость общего покаяния населения русского улуса за то, что при всех князьях землепашцы продолжали тупо хлеборобствовать вместо того, чтобы, как подобает всякому мало-мальски порядочному человеку, писать вольнолюбивые стихи. Может показаться удивительным, но, на взгляд переводчиков, глубоко естественно и закономерно то, что у приведенных выше чеканных строк есть в нашем мире немало аналогов. Вот, например, «Поэма конца» Марины Цветаевой (1924): «Так не достойнее ль во сто крат Стать вечным жидом? Ибо для каждого, кто не гад, — Еврейский погром! Жизнь только выкрестами жива! Иудами вер!.. Гетто избранничеств! Вал и ров. Пощады не жди! В сем христианнейшем из миров Поэты — жиды!».

 

[123] В тексте Х. ван Зайчика для написания этих двух слов употреблена не иероглифическая транскрипция, и даже не китайская фонетическая азбука, а латиница: Zitrone Zurukin. Странная фамилия эта является, по всей видимости, некоей производной от немецкого «Zuruck» — «назад», «обратно».

 

[124] Так у Х. ван Зайчика: «Antisemitismus».

 

[125] Так у Х. ван Зайчика: «Klopfenmann».

 

[126] Так у Х. ван Зайчика: «Jude».

 

[127] Подробное разъяснение всех употребленных выше терминов заняло бы слишком много времени, поэтому переводчики оставляют их как есть. Названия сами говорят за себя — они словно завораживают, привораживают, дают почувствовать в руках древний, посеребренный прахом веков ксилограф даже тому, кто его в реальной жизни и в глаза-то не видел… А разве не это главное?

 

[128] Великий Оуян родился в сунской, что называется, глубинке, в семье мелкого чиновника, который умер, когда сыну было всего лишь четыре года. Биографы будущей звезды китайской культуры отмечают: семья была настолько бедна, что Оуян, не имея средств ни на тушь, ни на кисти, днем трудился в поле, а по вечерам учился грамоте, чертя иероглифы на песке стебельком тростника.

 

[129] Люди сведущие знают, сколь сложна и подчас ненадежна бывает привязка древних топонимов к современным названиям. Целые статьи пишутся порою ради того, чтобы предложить более или менее доказательную трактовку того или иного отождествления!

 

[130] 3 Цар. 22:7, 8.

 

[131] Ср.: «Благородного мужа можно ввести в заблуждение, но нельзя обмануть» («Лунь юй»,VI: 26.).

 

[132] Кашрут — законы иудаизма, относящиеся к пище: что кошерно, что некошерно, как именно кошерность того или иного блюда достигается… Трактовки этих законов весьма сложны, детальны и порою противоречивы; одни раввины, например, полагают, что после того, как вы съели ломтик твердого сыра, нужно — чтобы молочное и мясное в вашем желудке не повстречались — ждать несколько часов, прежде чем позволительно будет съесть нечто мясное, ведь твердые сыры перевариваются дольше прочих молочных блюд; другие же полагают, что, как и после любого молочного блюда, после твердого сыра можно подождать всего лишь полчаса, и уже можно есть мясное. Существенным для Ордуси, например, является безусловный кашрутный запрет на столь любимых в китайской кухне моллюсков; данный запрет восходит еще ко временам Моисея. В Синайской пустыне Бог не забыл предупредить свой народ: «Из всех животных, которые в воде, ешьте сих: у которых есть перья и чешуя в воде, в морях ли, или реках, тех ешьте; а все те, у которых нет перьев и чешуи, в морях ли, или реках, из всех плавающих в водах и из всего живущего в водах, скверны для вас» — Лев.11:9, 10. Из этой заповеди однозначно следует, что всякая рыба (а в широком смысле — вообще всякая тварь, живущая в воде), у которой нет плавников и чешуи (то есть, например, кальмары, голотурии, устрицы, гребешки и пр.), не может использоваться в пищу.

 

[133] Шофар — рог, обычно бараний, в который в библейским период трубили для созыва войска, объявления о наступлении юбилейного года, в дни новолуния и в праздник Рош ха-Шана. Позднее в шофар стали трубить только в ходе утренней молитвы на Рош ха-Шана (Новый год) и после молитвы на исходе Йом-Киппура (Судного дня).

 

[134] Ханьлинь — досл.: «Лес кистей». Организационно оформленное довольно аморфно, но крайне престижное объединение лучших гуманитарных умов старого Китая. Иногда этот термин переводят как «Академия наук». Академия Ханьлинь существовала со времени Тан и до конца имперского периода.

 

[135] Поразительно, но этому странному и на первый взгляд совершенно невозможному диалогу переводчикам тоже удалось обнаружить в нашем мире аналог. Насколько можно установить по первоисточникам, у нас он выглядел так: «Вас привезли сюда, чтобы записывать, так сидите и пишите, не встревая в разговор». — «Заткнись, я таких, как ты, на фронте сотнями из-под огня вытаскивала!».

 

[136] Основатель первой всекитайской империи. Время царствования: 241 — 209 гг. до н.э. Много потрудился для блага страны: в принудительном порядке ввел единую ширину колеи для колесного транспорта, единое начертание письменных знаков, единую систему мер и весов, распорядился считать валютой только металлические деньги (не надо думать, что запретил он бумажные — до бумажных оставалось еще много веков, а вот всякие никчемные ракушки еще были в ходу), начал строительство курьерских дорог, конфисковал у населения оружие, а также вырезал всех тех, кто был против, изъял и сжег все книги, которые считал вредными (в основном — конфуцианские, каковые расценивал расслабляющими казенную целеустремленность всякой дурацкой этикой), а самых строптивых последователей Конфуция показательно закопал в землю живьем. Злобный тиран, одним словом, и параноик.

 

[137] «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам наготу отца своего, и, выйдя, рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят; раб рабов будет он у братьев своих». — Быт. 9:20-25.

 

[138] Мицва (ивр.) — это слово значит и «заповедь», и «доброе дело»; сколько удалось уяснить переводчикам, в данном контексте его и следовало бы переводить именно всеми этими словами: заповеданное доброе дело — т. е. не произвольно выдуманное тобою самим доброе дело, которое ты можешь сделать когда угодно, просто под влиянием минуты и по велению души, но строго определенное доброе дело, выполняемое в строго определенной ситуации или в строго определенное время. Мишлоах манот (ивр.) — отсылка гостинцев. В день Пурима между соседями, друзьями и пр. принято обмениваться небольшими угощениями, причем не менее двух видов — скажем, выпечка и конфеты, фрукты и напиток… Когда друзей много, выполнение этой мицвы может стать довольно времяемким.

 

[139] У Конфуция в этой фразе обыгрывается тонкое различие терминов жэнъу и шэнъу, трудно переводимых на русский язык с достаточной степенью адекватности. Первый термин можно понять как «все те, кто является людьми», «все те, кто действует так, как полагается людям», «все те, кто исполняет то, что людям на роду написано». Второй же — «все те, кто просто живет», «все те, кто водится на белом свете и не более».

 

[140] Фамилия «Холмс» по-китайски. Ван Зайчик подобрал иероглифы для транскрипции с присущим ему изяществом: если прочесть их по смыслу, получится фраза, много говорящая сердцу любого оперативника: «Пылко радовать родное учреждение».

 

[141] В нашем мире аналог, поразительно близкий тексту, приведенному здесь Х. ван Зайчиком в качестве песни, переводчикам удалось найти в сетевом альманахе «Еврейская старина» за апрель 2005 г. (стихотворение Бориса Кушнера «15 нисана 5765»). Переводчики настоятельно просят читателей не перепутать его автора с замечательным питерским поэтом Александром Кушнером.

 

[142] Ковчег Завета.

 

[143] Девятое Ава — День траура по разрушению Храма. По удивительному стечению обстоятельств и Первый Храм (построенный Соломоном и оскверненный вавилонянами), и Второй (очищенный и повторно освященный после восстания Маккавеев и разрушенный римлянами) прекратили свое существование в один и тот же черный день традиционного еврейского календаря. Месяц Ав длится тридцать дней и приходится на вторую половину июля — первую половину августа.

 

[144] «На будущий год в Иерушалаиме» (ивр.). Заключительные слова пасхального седера, в течение двух тысяч лет символизировавшие неколебимую веру евреев в возращение из рассеяния.

 

[145] «Лунь юй», XV:30.

 

[146] Втор. 4:15, 16.

 

[147] Один из трактатов раздела Моэд — второго раздела Мишны (нормативной части Талмуда).

 

[148] Сара рассуждает как бы совсем уж по-мужски. Однако имеется в виду всего лишь достаточно древний обычай, согласно которому, если у мужчины, тем более — у главы рода, от жены его долго не рождалось наследника, бесплодная жена сама, по своему выбору, могла привести мужу женщину для того, чтобы та зачала и родила. Рожденный таким образом мальчик считался отпрыском бесплодной жены и мог наследовать своему отцу, но его реальная мать не приобретала себе таким образом никаких особых прав. Чуть позже, применительно к Иакову и Рахили, подобная операция называется в Библии «рождением на коленях» неплодной жены (Быт. 30: 3).

 

[149] Ишмаэль — Бог услышит.

 

[150] Отец множества.

 

[151] Госпожа, княгиня.

 

[152] Трактовка значения имени в источниках разнообразна: от «насмешник» до «тот, кто вызывает смех» и даже «Он (т.е. Бот) смеется».

 

[153] Потомки Измаила.

 

[154] Т. е. в Северной Аравии. Именно эта географическая привязка дает всем толкователям возможность считать потомков Измаила ядром формирования арабских племен, в среде которых впоследствии зародилось и расцвело мусульманство.

 

[155] Речь идет об Иосифе и его братьях — детях Иакова, который являлся, в свою очередь, сыном Исаака и внуком Авраама. Впоследствии Иосиф, став первым министром египетского фараона, во времена жестокого голода, охватившего весь тогдашний мир, спас свою семью в могучем и изобильном (на тот момент — в значительной мере благодаря его, Иосифа, личным усилиям) Египте, где многочисленные потомки Авраама и Сарры, умножаясь и богатея, жили в течение многих поколений и были уведены оттуда лишь Моисеем (Моше).

 

[156] Т.е. потомков Измаила. Судя по этому тексту, арабы уже в ту пору специализировались на караванной торговле, которая была основным их занятием во времена Пророка Мухаммеда.

 

[157] Благовонная смола — Даль Вл. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1881. Т.IV. С 324.

 

[158] Т. е. Иосифу, проданному братьями в Египет и сделавшемуся там первым министром.

 

[159] Братьям Иосифа.

 

[160] Сало, жир — Даль Вл. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1881. Т.IV. С. 441.

 

[161] Новое, дополнительное имя, которое Бог дал Иакову после того, как Иаков вступил с ним (по иным толкованиям — с его ангелом) в единоборство, не уступил, не дал себя победить, но навсегда охромел. Трактовки имени различны: от «Божий герой (князь)» до «Тот, кто боролся с Богом».

 

[162] Сахаров А. Воспоминания: В 2 т. М., 1996. Т. 1. С. 857.

 

⇐ Предыдущая891011121314151617

Поделиться: