Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Какие существуют аргументы против этой версии?
Их довольно много. Прежде всего, всем, кто не прогуливал химию в школе, хорошо известно, что полоний – совершенно нерастворимый в воде (и в чае) металл! Очевидно, что любые частицы металлического полония в воде были бы очень хорошо заметны. Может быть, металл вообще растерли в порошок, или даже в очень мелкую пыль (что весьма непросто сделать, кстати)? Впрочем, это не сильно помогло бы: полоний (плотность 9,3 грамма/с3) будет тяжелее воды более чем в 9 раз – так что он немедленно осел бы на дно. (Мартини Джеймса Бонда можно «смешать, но не взбалтывать» – с полонием в чае такой фокус явно не пройдет.)
Полоний – металл. Он не растворяется в воде, и не вступает в реакцию с ней.
Если Литвиненко был отравлен чистым полонием – значит, чай тут определенно не причем. Если же он был отравлен чем‑либо, содержащимся в чае – значит, это был не полоний. А что тогда? Теоретически, это могло быть некое соединение полония (с галогенами, например). Но тогда возникает вопрос: какое именно? Ведь нигде почему‑то не утверждается, что Литвиненко был отравлен каким‑то галогенидом полония, или гидридом, или (на худой конец) каким‑нибудь полонатом (солью полониевой кислоты). А говорится исключительно о том, что он был отравлен полонием. Но даже если это было соединение полония – то оно могло быть получено только непосредственно перед отравлением. Дело в том, что все известные соединения полония крайне неустойчивы: они подвержены радиолизу, т. е. распаду под действием радиации. Здесь (и далее) мы цитируем прекрасную статью кандидата химических наук И. А. Леенсона «Полоний: что нового ?»[13]: Сильная радиоактивность полония отражается на свойствах его соединений, которые почти все очень быстро разлагаются. Так, практически невозможно получить полониевые соли органических кислот: они обугливаются уже в момент синтеза. Из иодата полония быстро выделяется свободный йод, из аммиачных комплексов галогенидов – свободный металл (восстановителем здесь служит атомарный водород, который образуется при разложении молекул аммиака под воздействием радиации). Из водных растворов соединений полония медленно выделяются пузырьки газа, а в растворе образуется перекись водорода. Вывод ясен: если вы и получили растворимое соединение полония – травить им намеченную жертву надо очень‑очень быстро, пока яд еще не распался до конца! Излишне говорить о том, что в условиях, скажем, гостиницы, синтезировать какое‑либо соединения полония невозможно: для этого необходима нормально оборудованная химическая лаборатория. Обратим внимание и на этот нюанс: «Из водных растворов соединений полония медленно выделяются пузырьки газа». Полагаем, что потенциальной жертве отравления будет очень трудно не заметить, что его пытаются отравить не простым чаем, а газированным. Наконец, предположим, что Литвиненко действительно получил большую дозу полония перорально. Не надо быть врачом, чтобы понимать: в этом случае основное радиационное поражение придется на органы пищеварения: прежде всего на пищевод, затем на желудок и кишечник. Например, повреждения слизистой пищевода от воздействия радиации будут очень серьезными. Крайне сомнительно, чтобы человек, принявший полоний с едой или питьем, смог бы потом принимать какую‑либо пищу нормально до конца своей жизни (который, впрочем, наступил бы весьма быстро). Насколько все это соответствует действительности в случае Литвиненко? После своего (предполагаемого) отравления он прожил более трех недель. Как могло получиться, что врачи, обследовавшие его в больнице (и неоднократно), вообще не заметили массированных радиационных поражений его внутренних органов? И возможно ли такое в принципе? (Впрочем, пребывание Литвиненко в больнице – это отдельная тема, для главы 4.) Все это заставляет нас предположить, что Литвиненко не был отравлен «полонием, растворенным в чае» – помимо физической нереальности подобного сценария отравления.
Это – одно из центральных мест «полониевой драмы»: отель «Миллениум», Лондон, Мэйфер.
3.3. Существуют ли свидетели (или свидетельства) того, что на самом происходило в тот вечер в «Сосновом баре»?
Единственными прямыми свидетелями того, что происходило в баре в тот вечер, являются сам Литвиненко, Луговой и Ковтун. Показания самого Литвиненко – общественности недоступны, и (как мы увидим позже) что он говорил на самом деле следователям, мы вообще не знаем. Но в последнем интервью, данном им СМИ (а именно, ВВС) – он, предположительно, обвинял в своем отравлении Скарамеллу (но не сказал ни слова про Лугового, или Ковтуна). Можно ли поверить в то, что ему могли подмешать что‑либо в чай (даже если он его действительно пил) – а он умудрился этого не заметить? Луговой и Ковтун утверждают, что Литвиненко вообще не пил чай в этом баре:
Луговой: Литвиненко с нами чая не пил. Бывший офицер КГБ Андрей Луговой в интервью The Times опроверг свою причастность к отравлению Литвиненко и рассказал о подробностях странной встречи, на которой, по предположению следствия и самого Литвиненко, его отравили. Версия Лугового расходится с рассказами Литвиненко. Чай они не пили, да и подозреваемого «Владимира» в номере отеля не было. В эксклюзивном интервью газете The Times Андрей Луговой подтвердил, что действительно встречался с Литвиненко в тот день, когда российский диссидент был отравлен, но настойчиво заявил, что он был его деловым партнером и не имеет никакого отношения к покушению. … Луговой говорит, что он и Коврон встретились с ним в отеле, где они поселились. Причем встреча состоялась после обеда Литвиненко с его итальянским знакомым Марио Скарамеллой, а не до того, как сообщалось ранее. «Инициатива встречи исходила от Александра, он хотел обсудить эту деловую возможность. Он предупредил, что может немного опоздать, так как встречается с одним итальянцем, но он позвонил мне после той встречи и сказал, что придет через 10 минут», – сказал Луговой. «Коврон сидел за столом напротив меня, а Александр сидел между нами. На столе стоял чай и алкогольные напитки, но Александр ничего не заказывал и ничего не пил… Через некоторое время к столу подошел мой восьмилетний сын, и я познакомил Александра с сыном, после чего мы вместе выйти в вестибюль, где нас ждала моя жена, и я познакомил его с ней. Потом я пошел на матч со своей семьей» [14].
Насколько можно предполагать, посторонних и незаинтересованных свидетелей этих событий – не существует. Имеется, впрочем, некий официант Норберто Андраде, который, якобы, что‑то видел. Правда, он и сам до конца не уверен, что именно он видел:
По мнению официанта, смертельная доза полония находилась именно в заварочном чайнике с зеленым чаем. Остатки скольких подобных чайников Андраде выливает в раковину только за один рабочий день, подсчитать, наверное, крайне сложно. И все же содержимое именно этого он помнит предельно отчетливо. Цвет чая ему показался «забавным». «Когда я выплеснул остатки чая в раковину, чайные листы были более желтыми, чем обычно. К тому же они были гуще и казались вязкими. Я достал остатки заварки из раковины и выбросил в мусорное ведро. Мне повезло, что после этого не сунул себе палец в рот или не почесал глаз – я тоже мог бы заразиться», – продолжил официант [15].
Какие только неизвестные науке свойства не приписывают полонию! Оказывается, он уже и «заставляет желтеть» листья чая, и даже делает их «вязкими» (не говоря уж о том, что им еще и можно «заразиться»)! Сейчас очень трудно сказать, что в показаниях официанта отражает реальность, а что – его богатое итальянское воображение. Однако, судя по его показаниям, похоже, что настоящего полония (или его соединений) он никогда в жизни не видел – иначе, его описание хоть как‑то соответствовало бы действительности.
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-06-20; Просмотров: 200; Нарушение авторского права страницы