Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Июня. Что общего между семейной идиллией и полем боя?
– Вы меня слышите, олухи несчастные? Кого вы из себя возомнили? – грохотал Василий Никанорович, расхаживая перед сидящими на диване женой и пасынками. – Ни кого, а кем вы себя возомнили, – автоматически поправила его супруга. – Ты что, издеваешься? У меня от невроза уже язык заплетается, а она еще и язвит! – Прости, – смиренно ответила супруга, глядя себе на руки, со всеми этими расследованиями она совершенно забросила себя, а маникюр уже пора обновить, подумала Юлия, всем своим видом показывая трепет перед разбушевавшимся супругом. – Два трупа! Это вам о чем‑то говорит? – Эвелин просто сорвалась с лестницы, – брякнул не к месту неопытный и еще не закаленный в семейных боях Денис. – Сорвалась? С каких пор ты возомнил себя экспертом в области криминалистики? Раскройте глаза, Шерлоки Холмсы! Сорвалась! А покойница Эстер тяпкой поранилась, когда цветочки окучивала! Замолчи и не раздражай меня лучше, пока домой не отправил! – А это куда? – снова ляпнул, не подумав, Денис. – Диничка, это неважно, главное, что из Англии вон, – вставила Юлия, изо всех сил сигналя сыну глазами, чтобы помалкивал. – Вот‑вот, – одобрил Василий, вытирая потную лысину. – Все расследования прекратить, всю собранную информацию сдать в полицию, они разберутся. – Но ведь у нас нет доказательств! Они и слушать нас не станут! – снова встрял неугомонный ребенок, в котором, несмотря на совершеннолетний возраст, детская непосредственность еще не до конца изжила себя. – Я что, не ясно выразился? Ника на свободе, дальнейшее нас не касается! – рявкнул глава семейства. – Так она же все еще под подозрением, – никак не мог угомониться Денис, видно, непосредственность пустила в мальчике глубокие корни. – Предельно ясно, – перебила сына Юлия. – Денис, Василий старше и опытнее, ему лучше знать, что делать. Раз он считает лучшим прекратить, то так и надо поступить, – строго подтвердила жена и мать, повернувшись лицом к Денису и глядя на него с выражением бесконечного сожаления. Надо же так тормозить? – Ладно, – дошло наконец до начинающего конспиратора. – Больше не будем. – Вот и ладно! – сразу повеселел Василий Никанорович. – По замку по одному не ходить, по парку тоже. Без спросу никуда не уезжать. Мобильники всюду носить с собой, зарядку проверять. Я с вас глаз не спущу. Ясно? – Он напоследок грозно воззрился на неугомонное семейство. Ника покладисто согласилась, поскольку с момента ее освобождения они с Джорджем практически не расставались, что полностью ее устраивало. – Мам, ты с ума сошла? Полицейские не станут нас слушать. Это только наши домыслы, и никаких доказательств, – набросился Денис на мать, едва они покинули комнату. – Дорогой мой, возможно, это станет для тебя открытием, но в военном искусстве, кроме лобовой атаки, есть и другие, не менее действенные приемы, – ответила Юлия, ласково взглянув на сына. – Что ты имеешь в виду? – Что нам пора на верховую прогулку. Если ты помнишь, мы еще вчера договорились с Альфредом. – Я думал, мы это для отвода глаз. – Именно. Иди переодевайся, встречаемся через десять минут внизу. Вероника, ты с нами? Ника смущенно потупилась. – Вообще‑то, Джордж собирался отвезти меня к морю на пикник. Он считает, я должна больше бывать на воздухе. – И она счастливо зарделась. – Ладно уж, отправляйся. – Юлия чмокнула дочь в щеку. – Хотя Джон ужасно огорчится. Проходя через голубую гостиную, Юлия увидела там сидящую в своем кресле Бани. Чудесная шифоновая блузка в меленькие пестрые цветочки в розово‑сиреневой гамме чудно гармонировала с ее взбитой прической, заколотой шпильками с мелкими искусственными цветочками, делающими ее голову похожей на лужайку. Бани сидела перед телевизором, сжав от волнения свои маленькие кулачки, и тихо повизгивала. Юлия, подойдя поближе, решила полюбопытствовать, что же привело милую леди в такое возбуждение. Бани смотрела скачки, заезд заканчивался, раздался звон колокола и почти одновременно звон разбитого стекла. Юлия, вздрогнув, взглянула на пол. Ковер вокруг Бани был усыпан битыми бокалами, еще штук пять стояли на подносе. – Гадкая! Отвратительная лошадь! Жалкий плод смешения рысака с мулом! – раздался возмущенный до крайности голосок старушки. Юлия осмотрелась. Рядом с пустыми бокалами на столике стояло блюдо с пирожными, какая‑то наливка в маленьком хрустальном графине, кофейник, открытый ноутбук, блокнот, ручка и развернутый журнал, чем‑то напоминающий программу скачек. Бани, все еще не замечая в комнате посторонних, резво повернулась к компьютеру и бодро защелкала кнопками, слегка прищурив глаза и немного отстраняясь от экрана. Оказывается, у старой хитрюги прекрасное зрение! Юлия с восхищением наблюдала за манипуляциями бабули. Бани делала ставки! Произведя все необходимые действия, она потянулась к графину и увидела стоящую за спиной Юлию. – Это вы, детка? – спросила она как всегда тоненьким ласковым голоском. – Не хотите малинового ликера? Очень бодрит. Мой врач прописал мне по рюмочке после обеда. – И она сладко улыбнулась. Судя по графинчику, одной рюмкой тут не обошлось. – Бани, что вы делаете? – спросила Юлия, глядя на голубой экран, где лошади снова взяли старт. – Играю, моя деточка! Что же еще? – рассеянно ответила Бани, вновь отдавшись порочной страсти. – Но на что? Мне сказали, вы разорены. Бани обернулась и весело взглянула на Юлию, приподняв тоненькую аккуратно выщипанную бровь. – Деточка, стоит ли верить всему, что вам говорят. – Но ведь вы продали дом и теперь скитаетесь по родственникам, – никак не могла успокоиться Юлия. Старушка была восхитительна. – А что хорошего сидеть дома? – пожала она худенькими плечиками. – В мои‑то годы! Смешно надеяться, что кто‑то приедет тебя навестить. Кому ты нужен? А проклятые врачи наверняка заставят сидеть дома, и уж точно сделают все, чтобы ты поскорее сошел в могилу в тоске и одиночестве. Нет, голубчики, не на ту напали! – И она строго погрозила своим тоненьким наманикюренным пальчиком. – Так, значит, вы не разорены? Просто слишком предприимчивы? – с улыбкой спросила Юлия. – Что‑то в этом роде. Ах ты мерзкий сморчок! – тут же воскликнула Бани, хлопая об пол следующий бокал. Похоже, она снова проиграла. Юлия взглянула в блокнот, лежащий перед старой леди. Судя по цифрам и датам, старушка играла регулярно и иногда даже выигрывала. – Мой дорогой покойный муж скончался лет двадцать назад и оставил мне неплохой капиталец. Чуть больше миллиона фунтов. Если бы мои молодые родственники узнали об этом, не дожить бы мне и до семидесяти пяти! – прощебетала Бани, беря с блюда пирожное и просматривая программку следующего заезда. – Они бы меня уморили своей заботой, просьбами, визитами, а то и чего похуже. А так, мне девяносто шесть, я бодра, богата и могу веселиться в свое удовольствие! – Она залилась своим звонким, тихим, возможно, слегка ехидным смехом. – Но, Бани, почему вы вдруг решили мне все это рассказать? – А почему нет? Вы милая девочка, к тому же иностранка. Даже если вы кому‑то сообщите, я всегда могу сказать, что либо вы меня плохо поняли, либо у меня был приступ маразма! В последнее поверят наверняка. – И она долила себе ликера. – Я никому не скажу, – искренне рассмеялась Юлия. – Я так и думала. – Бани протянула ей свою крошечную сухонькую лапку и слегка пожала Юлину руку. – А теперь идите, у меня следующий заезд. Спускаясь по лестнице, Юлия думала о том, как было бы чудесно до старости сохранить такую завидную ясность ума, приправленную долей здорового юмора. Когда она застанет Бани одну в следующий раз, та, вполне возможно, будет принимать у себя юного воздыхателя. С нее станется.
Глава 32 |
Последнее изменение этой страницы: 2019-06-20; Просмотров: 66; Нарушение авторского права страницы