Причины восстания декабристов

Восстание декабристов — попытка государственного переворота, состоявшаяся в Петербурге, столице Российской империи, 14 (26) декабря 1825 года. Восстание было совершено группой дворян-единомышленников (при поддержке военных частей) и ставило целью недопущение вступления на трон Николая I и либерализацию российского общественно-политического строя. Восстание разительно отличалось от заговоров эпохи дворцовых переворотов своей революционной направленностью и имело сильнейший резонанс в российском обществе, значительно повлиявший на общественно-политическую жизнь последовавшей за ним Николаевской эпохи.

На становлении личности декабристов повлияли многие факторы: семья, Лицей, идеи Просвещения, Отечественная война и обычная русская действительность. Мы знаем, какое настроение утвердилось в высшем образованном дворянстве благодаря умственным влияниям, какие проникли в наше общество с половины XVIII столетия. Сравнив последние поколения екатерининского времени с тем поколением, представители которого подверглись каре за дело 14 декабря, мы встречаем между ними сходство и различие. Родство между ними было и нравственное и генеалогическое; образ мыслей, который усвоили себе отцы, разделяли и дети; люди 14 декабря, даже в буквальном смысле, - дети людей, принадлежавших к вольнодумцам при Екатерине. Но между ними есть одно существенное различие. Вольнодумство воспитало в вольтерьянцах холодный рационализм, сухую мысль, вместе с тем отчужденную от окружающей жизни; холодные идеи в голове остались бесплодными, не обнаруживались в стремлениях, даже в нравах вольнодумцев. Совсем иной чертой отличалось поколение, из которого вышли люди 14 декабря. В них мы замечаем удивительное обилие чувства, перевес его над мыслью и вместе с тем обилие доброжелательных стремлений, даже с пожертвованием личных интересов. Отцы были вольнодумцами, дети были свободомыслящие дельцы. Откуда произошла эта разница? [1]

Воспитание, так мало приближавшее воспитанников Лицея к окружающей действительности, встретилось с сильно пробужденным национальным движением, какое продолжалось и после 1815 г. Страна недаром испытала нашествие французов: многие иллюзии, внушенные французским гувернером или французской литературой, должны были рассеяться. Эти усилия сбросить с себя иго французской мысли и книжки выразились, например, в стихотворении тогда еще молодого Аксакова, автора «Семейной хроники»; стихотворение это писано в 1814 г. Поэт разочарован в своих ожиданиях, что французское нашествие совсем освободит нас от французского рабства, что «испытанные бедствия навеки поселят к французам отвращение», что «мы подражания смелого устыдимся и к обычаю, языку родному обратимся». Автор сетует, что «рукой победной, но в рабстве мы умами, клянем французов мы французскими словами». Этот порыв к изучению родной действительности сказывается тогда наверху и внизу общества. Притом надобно припомнить историческое впечатление, под действие которого попало молодое поколение, вступив в действительную жизнь. Многие из этих людей помнили еще ту восторженную тревогу, какая овладела образованною молодежью при первых шагах нового царствования; потом этим людям пришлось пережить много испытаний; почти все это были военные, преимущественно гвардейцы.

Они были участниками похода 1812 - 1815 гг.; многие из них вернулись ранеными. Они прошли Европу от Москвы и почти до западной ее окраины, участвовали в шумных событиях, которые решали судьбу западноевропейских народов, чувствовали себя освободителями европейских национальностей от чужеземного ига; все это приподнимало их, возбуждало мысль; при этом заграничный поход дал им обильный материал для наблюдений. С возбужденной мыслью, с сознанием только что испытанных сил они увидели за границей иные порядки; никогда такая масса молодого поколения не имела возможности непосредственно наблюдать иноземные политические порядки; но все, что они увидели и наблюдали, имело для них значение не само по себе, как для их отцов, а только по отношению к России. Все, что они видели, и все, что они вычитывали из иноземных книг, они прилагали к своему отечеству, сравнивали его порядки и предания с заграничными. Таким образом, даже непосредственное знакомство с чужим миром только поддерживало интерес к родному. Изменившаяся ли семейная среда, из которой они выходили, или свойство пережитых впечатлений сообщили им особый характер, я бы сказал, особый отпечаток.

При таком личном настроении, которое явилось результатом лучшего воспитания и обстоятельств характера чисто политического, интерес к окружающей действительности у людей первой четверти XIX столетия должен был получить особое напряжение и вести к особым впечатлениям, каких не переживали их отцы. Эти люди все же мало знали окружающих, как и их отцы, но у них сложилось иное отношение к действительности. Отцы не знали этой действительности и игнорировали ее, т. е. и знать ее не хотели, дети продолжали не знать ее, но перестали игнорировать. Военные события, тяжести похода, заграничные наблюдения, интерес к родной действительности - все это должно было чрезвычайно возбуждать мысль; эстетические наблюдения отцов должны были превратиться в более определенное и практическое стремление быть полезными. Легко понять, в каком виде должна была представиться окружающая действительность, как только эти люди стали вникать в нее. Она должна была представить им самую мрачную картину: рабство, неуважение к правам личности, презрение общественных интересов - все это должно было удручающим образом подействовать на молодых наблюдателей, производить в них уныние; но они были слишком возбуждены, чтобы уныние могло их заставить складывать руки. Один из немногих невоенных участников движения 14 декабря - Кюхельбекер на допросе верховной следственной комиссии откровенно признавался, что главной причиной, заставившей его принять участие в тайном обществе, была скорбь его об обнаружившейся в народе порче нравов как следствии угнетения. " Взирая, - говорит он, - на блистательные качества, которыми бог одарил русский народ, единственный на свете по славе и могуществу, по сильному и мощному языку, которому нет подобного в Европе, по радушию, мягкосердечию, я скорбел душой, что все это задавлено, вянет и, быть может, скоро падет, не принесши никакого плода в мире". Это важная перемена, совершившаяся в том поколении, которое сменило екатерининских вольнодумцев; веселая космополитическая сентиментальность отцов превратилась теперь в детях в патриотическую скорбь. Отцы были русскими, которым страстно хотелось стать французами; сыновья были по воспитанию французы, которым страстно хотелось стать русскими. Вот и вся разница между отцами и детьми. Настроением того поколения, которое сделало 14 декабря, и объясняется весь ход дела. [2]

История тайных обществ очень интересная в плане ее развитии. Масонские ложи, терпимые правительством, давно приучили русское дворянство к такой форме общежития. При Александре тайные общества составлялись так же легко, как теперь акционерные компании, и даже революционного в них было не больше, как в последних. Члены тайного общества собирались на секретные заседания, но сами были всем известны и прежде всего полиции. Само правительство предполагало возможным не только для гражданина, но и для чиновника принадлежать к тайному обществу и не видело в этом ничего преступного. Только указом 1822 г. от чиновников велено было отобрать показания, не принадлежат ли они к тайному обществу, и взять подписку, что впредь они ни к какому обществу принадлежать не будут.[3] Молодые люди, офицеры во время похода, на бивуаках привыкли заводить речь о положении отечества, за которое они льют свою кровь; это было обычным содержанием офицерских бесед вокруг походного костра. Воротившись домой, они продолжали составлять кружки, похожие на мелкие клубы. Основанием этих кружков обыкновенно был общий стол; собираясь за общим столом, они обыкновенно читали по окончании обеда. Иностранный журнал, иностранная газета были потребностями для образованного гвардейского офицера, привыкшего зорко следить за тем, что делалось за границей. Чтение прерывалось обыкновенно рассуждениями о том, что делать, как служить. Никогда в истории нашей армии не встречались и неизвестно, встретятся ли когда-нибудь такие явления, какие тогда были обычны в армиях и гвардейских казармах. Собравшись вместе, обыкновенно заговаривали о язвах России, о закоснелости народа, о тягостном положении русского солдата, о равнодушии общества и т. д. Разговорившись, офицеры вдруг решат не употреблять с солдатами телесного наказания, даже бранного слова, и без указа начальства в полку вдруг исчезнут телесные наказания. Так было в гвардейских полках Преображенском и Семеновском.

По окончании похода солдаты здесь не подвергались побоям; офицер остался бы на службе не более часа, если бы позволил себе кулак или даже грубое слово по отношению к солдату. Образованный, т. е. гвардейский, офицер исчез из петербургского общества; в театрах нельзя было встретить семеновца: он сидел в казарме, учил солдат грамоте. Семеновские офицеры уговорились не курить, потому что шеф их, государь, не курит. Никогда не существовало среди офицерских корпораций таких строгих нравов. Офицеры привыкли собираться и разговаривать; эти кружки незаметно превратились в тайные общества. [4]

В 1816 г. в Петербурге образовалось тайное общество из нескольких офицеров, преимущественно из гвардейских офицеров генерального штаба под руководством Никиты Муравьева, сына известного нам учителя Александра, и князя Трубецкого. Общество это было названо " Союз спасения" или " истинных и верных сынов отечества"; оно поставило себе довольно неопределенную цель - " содействовать в благих начинаниях правительству в искоренении всякого зла в управлении и в обществе". Это общество, расширяясь, выработало в 1818 г. устав, образцом которого послужил статут известного патриотического немецкого общества Тугенбунд, который подготовил национальное восстание против французов. Общество тогда приняло другое имя - " Союз благоденствия"; задача его определена была несколько точнее. Поставив себе ту же цель - " содействовать благим начинаниям правительства", оно вместе с тем решило добиваться конституционного порядка, как удобнейшей для этой цели формы правления. Оно, однако же, не считало себя революционным; в обществе долго обдумывалась мысль обратиться с просьбой о разрешении к самому государю в уверенности, что он будет сочувствовать их целям. Расширяясь в составе, общество разнообразилось во мнениях; появились в нем бешеные головы, которые предлагали безумные насильственные проекты, но над этими проектами или улыбались, или отступали в ужасе. Это разнообразие мнений повело в 1821 г. к распаду Союза благоденствия. [5]

 

Нижегородцы-декабристы

Нижнему Новгороду и Нижегородской губернии в планах декабристов отводилась особая роль. В " Русской правде" П. И. Пестеля было записано, что после свержения самодержавия Нижний Новгород должен стать столицей Российского государства. Как известно, восстанию предшествовало создание тайных революционных обществ, организаторами и участниками которых были офицеры-дворяне. Впервые в России они поставили вопрос о необходимости свержения царизма, об уничтожении крепостного права, разработали план будущего устройства русского общества. Среди членов и организаторов этих обществ были и нижегородцы. Вот их имена: Михаил Павлович Бестужев-Рюмин, Николай Александрович и Александр Александрович Крюковы, Иван Александрович Анненков, Сергей Петрович Трубецкой, Федор Петрович Шаховской, солдаты Иван Фадеев и Николай Поветкин.[6]

Выдающуюся роль в движении декабристов сыграл Михаил Бестужев-Рюмин один из пяти декабристов, что были казнены 13 июля 1826 года в Петропавловской крепости. Сын помещика села Кудрешки Горбатовского уезда, Бестужев-Рюмин был прекрасно образованным человеком. Став членом Южного общества, он принимал активное участие в подготовке революционного " катехизиса", вел агитацию среди солдат, наладил связь с польским тайным обществом, был одним из организаторов восстания Черниговского полка. Товарищи отмечали его острый ум, энергию, преданность делу. Его жадно слушали, за ним шли - недаром многие друзья Бестужева-Рюмина вслед за ним вступили в тайное общество. Он отличался в среде декабристов самыми крайними взглядами, доказывал необходимость истребления всей царской фамилии. После разгрома восстания царский суд готовил ему изуверскую расправу: Бестужев-Рюмин был приговорён к четвертованию. Только боязнь общественного мнения заставила Николая первого заменить эту средневековую казнь виселицей.

Николай Александрович и Александр Александрович Крюковы - родные братья, сыновья нижегородского губернатора. Оба они, будучи офицерами, служили на Украине. Там старший из Крюковых, Николай, сблизился с П.И.Пестелем, вступил в члены Южного тайного общества и стал одним из его идеологов. Ратуя за свободу и равенство, он свято верил в народ, в его силу и мужество. Именно ему Пестель вручил перед своим арестом важнейшие документы общества, в том числе " Русскую правду". Александр Крюков также был членом Южного общества, пропагандировал идеи общества среди своих друзей. Однако участия в восстании не принимал, так как к тому времени активную работу в обществе прекратил. Братья Крюковы были арестованы и предстали перед судом. На допросах держались мужественно. Оба были приговорены к 15 годам каторги и пожизненной ссылке в Сибирь. На каторжных работах и в ссылке братья были вместе.[7]

Бурной, во многом противоречивой была жизнь еще одного нижегородца-декабриста Ивана Александровича Анненкова. Сын крупного нижегородского чиновника, блестящий офицер-кавалергард, лихой дуэлянт - таков Иван Анненков в ранней молодости. В 22 года он уже совсем другой человек. Общается с гвардейскими офицерами, вступает в члены Северного общества. Он знал о готовящемся восстании, ему были известны планы декабристов, но в восстании он не участвовал. По обвинению " в умысле на цареубийство" и принадлежности к тайному обществу был арестован и приговорен судом к 15 годам каторжных работ и пожизненной ссылке в Сибирь. Невеста его, француженка Полина Гебль, последовала за ним в ссылку. В Читинском остроге и состоялась их свадьба. В 1856 году Анненков был амнистирован и вернулся в Нижний Новгород. Здесь он встретился с известным поэтом Шевченко, а также с французским писателем А. Дюма.

Одним из основателей первого тайного революционного общества Союза спасения, положившего начало движению декабристов, был нижегородец князь С. П. Трубецкой. Будучи противником крепостного права и самодержавного строя, он, однако, не был последовательным революционером. Ему, опытному и популярному в солдатской среде офицеру, было поручено руководить восстанием на Сенатской площади, но в последний день, разуверившись в успехе восстания, считая, что сил для него мало, он не вышел на Сенатскую площадь. Тем не менее, как руководитель, Сергей Трубецкой был приговорен к смертной казни, которую ему заменили 15-летней каторгой и пожизненным поселением в Сибирь.

Видной фигурой в декабристском движении был и князь Федор Петрович Шаховской, участник военной кампании 1813-1815 годов. Он был членом Союза спасения и Союза благоденствия, участвовал в разработке устава общества. Выйдя в отставку, в своей деревне Ореховец Ардатовского уезда заводит новые порядки, облегчающие участь крепостных, чем навлекает на себя ненависть соседей-помещиков. В 1826 году его арестовывают, обвиняя в принадлежности к тайному обществу. Ссылают в Сибирь. Тяжело заболевшего там Шаховского переводят в Суздаль в Спас-Ефимьевский монастырь. [8]

В движении декабристов принимали участие и солдаты-нижегородцы Иван Фадеев и Николай Поветкин. Обвинённый в готовности последовать за революционерами-офицерами и в привлечении на свою сторону других солдат (в течение длительного времени вёл пропаганду среди солдат-артиллеристов), Иван Фадеев был приговорен к жесточайшему наказанию - 3000 шпицрутенов.(Шпицрутены - введенное Петром В. в сухопутных войсках телесное наказание; осужденного заставляют проходить сквозь строй 100—800 солдат, которые прутьями били по спине осужденного; при увеличении числа ударов (в начале XIX в. доходило до 6 т.) “прогнание сквозь строй” было равносильно квалифицированной смертной казни. Шпицрутены отменены 17 апреля 1863.) Николай Поветкин, один из активнейших участников событии в Петербурге, возглавлявший группу солдат, которая упорно отказывалась от принятия присяги на верность царю, также предстал перед царским судом. Приговор гласил - смертная казнь, но был затем изменен: вечная каторга... Таким образом, нижегородцы внесли достаточно весомый вклад в развитие восстания декабристов и были его непосредственными. Их идеи были достаточно прогрессивными и отчасти менее радикальными, однако их судьба была предрешена стратегическими просчетами.

 

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: