Управление спектральными и громкостными признаками

Удаленности.

 

По мере удаления от источника звука спектр акустического сигнала претерпевает количественные изменения по уже известным нам причинам. Напомним об этом иллюстрацией; характер спектра на рисунке 15 - условный, для наглядности.

 

 

Рис. 15

 

К сожалению, для сложного звукового поля невозможно установить точную зависимость спада амплитуд от частоты спектральных составляющих при удаленности. На сегодняшний день приходится довольствоваться лишь приближениями. Так, количественный анализ потерь высокочастотных компонент акустического спектра удаленных источников показывает, что на 10-метровом расстоянии затухание колебаний с частотой 12 кГц. на 3, 2 дБ, выше затухания для частоты 6 кГц. На расстоянии в 5м. это отношение снижается до 1, 6 дБ.

Так или иначе, на практике для спектральной высокочастотной коррекции сигналов удалённых квазиобьектов наиболее пригодными оказываются фильтры первого порядка, с крутизной спада 6 дБ / окт.

Что касается низкочастотной области, то, вероятно, при одном и том же удалении от источника затухание колебаний как функция частоты пропорционально длине волны, являющейся главным параметром ее сферичности. То есть крутизна низкочастотного акустического спада при удалении от источника также составляет, предположительно, 6дБ/окт.

В составе каждого входного канала пульта звукорежиссёра есть фильтры нижних и верхних частот 1-го порядка с максимальной крутизной частотной характеристики 6дБ/окт. Во многих из современных конструкций этих фильтров регулируются как частота перегиба АЧХ, так и глубина вносимого частотно-зависимого затухания.

Чем дальше отстоит точка среза от края собственного диапазона фильтра, тем больший участок соответствующей частотной области подвержен затуханию. Чем выше степень влияния фильтрующей цепи, тем ближе крутизна амплитудно-частотной характеристики к 6дБ/окт. Первое адекватно степени удаленности (величине плана квазиобъекта), второе же связано с глубинно-масштабными контрастами, то есть с тем, насколько плановые пропорции фонографии соответствуют естественным соотношениям. Это требует некоторых пояснений.

Действительно, разница между первым и вторым способами регулирования - очень тонкая, и при отсутствии должного навыка и слуховой культуры - едва ощутимая. Но это как раз та тонкость, которая всегда и во всем была характерна для высокого искусства.

В данных же случаях аналогии опять-таки стоит поискать в изобразительных искусствах, в частности, в фотографии или кино. Многие из читателей встречали в публикациях примеры использования широкоугольной или длиннофокусной оптики, с помощью которой были сделаны снимки со специфической перспективой. Наверняка запомнились портреты на фоне заходящего солнечного диска, размеры которого в изображении ненамного отличались от размеров человеческого лица, и возникало впечатление совершенно небольшой удаленности. В образном смысле можно было говорить, например, о слиянии героя со Светилом. Такой эффект дает так называемый телеобъектив, сближающий предметы переднего и дальнего планов, вопреки астрономическому расстоянию между ними. Подобного звукозрительного эффекта можно достичь, излагая, к примеру, солиста в крупном плане «на фоне» акустического органа, удаленность которого в спектральном отношении формируется очень низкой точкой среза фильтра ВЧ с максимальной крутизной характеристики спада и подобной комбинацией регулировок в фильтре НЧ (рис.16).

Рис.16

 

Другая перспективная аномалия получается при использовании короткофокусного, или широкоугольного объектива, когда размерные соотношения близко расположенных предметов в изображении гипертрофируются, сообщая снимку большую пластическую динамику. В фонографической аналогии это может быть реализовано формированием АЧХ передачи в соответствии с рис.17, где при сравнительно небольшой крутизне характеристики затухания, обрабатываемые частотные области - довольно широкие.

 

 

Рис. 17

 

Естественно, что вмешательство в спектральную природу звуков при имитации удаленности не должно идти во вред тембральной стороне. Поэтому при предварительном обдумывании фонокомпозиционных построений необходимо принимать решения, исключающие нежелательные противоречия. Здесь же уместно сказать о внимании, с которым следует относиться к идентификации низкочастотной и высокочастотной областей в спектрах различных музыкальных инструментов и вокальных голосов, чтобы работа с фильтрами не превращалась в бессмыслицу, когда обработка проводится в спектральной области, где вовсе отсутствуют те или иные компоненты (см. главу « ФОНОКОЛОРИСТИКА » ).

Что касается громкостных признаков удаленности квазиисточника, то приблизительно двукратное уменьшение уровня можно считать адекватным удалению вдвое, если эту дистанцию координировать по предыдущему положению квазиобъекта, но не в сравнении с другими композиционными элементами. В совокупности же вопросы громкостных соотношений с точки зрения плановых построений решаются эмпирически, причем приоритеты, как и в случае тембров должны сохраняться за музыкально-драматургической тканью.

Все, о чем говорилось выше, относится в преимущественной степени к «изолированным» сигналам, встречающимся при многоканальной процедуре, где исполнители во время записи технологически разделяются в пространстве или времени, обеспечивая в дальнейшем сепаратную обработку каждого квазиисточника. То же можно сказать и об элементах фонографической композиции на основе электронно-синтезированых звучаний.

Теперь покажем, что во многих случаях спектрально-громкостные корреляты удаленности реализуются почти автоматически, когда пара «микрофон – исполнитель» помещаются в естественные акустические условия.

 

Формирование в фонографической картине акустической обстановки и диффузных признаков удаленности.

 

Есть ли нонсенс в том, что слушатель при восприятии стереофонической программы не получает акустических сигналов сзади? С точки зрения естественных понятий физической и архитектурной акустики - да. С точки зрения физиологии слухового восприятия - да. Но не надо забывать, что физические и физиологические законы в искусстве всегда уступают место психофизиологии, чувственным сферам. Биологическая история человеческого слуха тысячелетиями воспитывала способности ощущать в различных обстоятельствах достоверность при отсутствии информационной полноты. Это явление называется инвариантностью ощущения, и в нем один из важнейших аспектов формирования психологии восприятия звука и зрелищ.

Применительно к нашей теме можно сказать, что в естественных акустических условиях, например, в концертном зале человек слышит суммарный, в том числе и диффузный, звук, обращаясь взглядом в сторону сцены, и не отдавая себе отчета в направлении прихода звуковых волн не только спереди, но и сзади. Здесь уже можно говорить о некой психофизиологической иллюзорности восприятия, то есть о том, что мы слышим сзади отражённые звуки, не видя их источника. И никакие ощущения неестественности при этом не возникают. Следовательно, справедливо утверждение, что восприятие стереофонической картины, излучаемой парой расположенных только впереди громкоговорителей отнюдь не снижает достоверности оттого, что задние акустические источники отсутствуют.

Стремление расширить пространственные границы в фонографии путем восполнения недостающей информации привело к появлению квадрофонических систем звукопередачи, где задняя пара аудиомониторов излучала преимущественно реверберационные сигналы), не говорим здесь об эстетических экспериментах в попытках создания новых фонографических жанров). Квадрофония просуществовала недолго. И причины тому кроются не только в технической громоздкости и дороговизне высококачественных 4-х канальных систем, но и в том, что в стремлении к увеличению реалий непроизвольно вскрылась своя противоположность - уход от искусства, условности которого всегда (и не только в фонографии) рождали некоторые формальные ограничения, специфически присущие тому или иному художественному виду.

И ограничения в стереофоническом пространстве, когда виртуальная звуковая картина сосредоточена в пределах между двумя громкоговорителями, не препятствуют эстетическому восприятию, как и не снижает эмоционального воздействия картинная рама в живописи.

Разумеется, максимально убедительное впечатление будет получено только тогда, когда доля диффузных компонент в фонографическом изображении станет оптимальной с эстетической точки зрения, а сам характер диффузного звука будет тесно коррелирован с прочими компонентами звуковой картины как технически (имеется в виду качественная, а не количественная сторона), так и концептуально. Сказанное нужно понимать так: диффузные звуки, реверберационная картина в художественном изложении не должна быть автономной, вырванной из контекста, фиксировать на себе отдельное внимание слушателя.

Акустическая обстановка в фонографии реализуется одним из двух способов (или их комбинацией) - микрофонной передачей реверберационного процесса в тон-ателье, либо созданием искусственной реверберации. Анализ первого случая требует небольшого исторического экскурса.

При изображении диффузного звукового поля в монофонии, не передающей непосредственно широтных признаков объектов, использовались естественные или искусственные задержки реверберационных сигналов по отношению к прямым. Они приводили к ощущениям глубины в звуковой картине, что усиливало пространственные впечатления. Отсюда традиционное существование так называемого «дальнего микрофона».

На рис.18: Мд – «дальний» микрофон, Мо – «обзорный» («общий», «ближний») микрофон, Т зад. - время задержки, пропорциональное расстоянию S между этими микрофонами при скорости звука V = 343 м/сек.

 

Рис.19 Рис. 20
Рис. 18

 

Характерно, что сигнал «дальнего» микрофона представлял, по сути дела, задержанный прямой сигнал источника с явно выраженной диффузной окраской, которая, собственно говоря, и передавала акустическую обстановку.

Появившиеся впоследствии устройства для создания искусственной акустической диффузности (листовой и пружинный ревербераторы) формировали, практически, синхронную реверберацию. Во всяком случае, задержка их выходных сигналов по отношению ко входным не превышала единиц миллисекунд, что не соответствовало естественным акустическим процессам в помещениях с большими объемами. Возникла идея использовать для работы этих устройств сигнал того же «дальнего» микрофона с целью увеличения времени задержки, дабы превратить создаваемую ими гулкость в подобие акустической атмосферы.

Традиция - вещь косная. И потому с появлением стереофонии «дальний» микрофон продолжали использовать в прежнем качестве. Между тем, стереофоническое изложение протяженностей привело к обнаружению несоответствий между различными пространственными коррелятами, в частности, между временем задержки сигналов «дальнего» и «ближнего» микрофонов и формой реверберационного процесса, либо соотношениями квазиразмеров двух изображений, даваемых этой микрофонной парой. Возникло то, что нынче относят к области так называемых акустических дисторсий или пространственных искажений . Применение микрофонных или электрических задержек для искусственной реверберации также сопровождалось известным произволом, ибо выбор величины задержки и прочих реверберационных параметров носил, как правило, случайный характер, без учета взаимосвязей.

Указанные противоречия особенно бросаются в глаза (в уши) при проведении записей в естественных акустических условиях. Действительно, слушатель в концертном зале получает суммарную звуковую информацию, так сказать, на одном месте. О какой же акустической достоверности передачи можно говорить, если сигналы приема прямых и диффузных волн получаются из разных точек пространства, расстояние между которыми иной раз приводит ко временному разрыву, выходящему за пределы слитного восприятия?

Но если расположить односторонне направленные стереофонические совмещенные микрофоны, как показано на рис.19, то задержки отражённых сигналов будут строго соответствовать только акустическим процессам в зале, тон-ателье, и для любого расстояния R от источника до микрофонной группы Мд / Мо все временные параметры свяжутся самым естественным образом, характерным именно для данного помещения в данной его точке.

Нечто подобное получается и при использовании одной АВ -стереопары из ненаправленных микрофонов с взаимным расстоянием порядка бинауральной базы, то есть 16-20 cм. (рис.20). Но, как уже говорилось, для близких источников нельзя не учитывать разность хода звуковых волн от одних и тех же точек объекта до левого и правого микрофонов, дабы не нарушать стационарности звуковой картины.

Разумеется, сказанное не накладывает вето на использование любых иных способов микрофонной передачи акустической атмосферы, в том числе и традиционных. В конце концов, цель диктует выбор средств, а результат оценивается на слух. Но если запись не должна привлекать внимание к пространственной ненатуральности, то нельзя пренебрегать объективными, естественными закономерностями.

Во всех случаях желательно, чтобы симметрия во взаимоположении микрофонов и объекта носила не только зрительный, но и акустический характер. Поэтому в зоне нахождения микрофонов предпочтительна максимальная диффузность, однородность и изотропность звукового поля.

Характеристика направленности стереомикрофона Мд, обращенного в тыл пространства, заметно влияет на слуховое ощущение объемных границ. Чем выше осевая избирательность микрофона (острее диаграмма направленности), тем лучше передается конечная неизоморфность общей акустики, что и делает более детерминированными левое и правое направления. Правда, при этом уменьшается поперечная слитность диффузного изображения. Противоположное наблюдается, если диаграмма направленности у микрофона Мд - круговая. Компактность общеакустического квазипространства возрастает настолько, что его горизонтальная протяженность почти отсутствует. Это объясняется тем, что у вертикально совмещенных ненаправленных стереомикрофонов горизонтальные составляющие диффузного поля, собственно свидетельствующие о ширине пространства, оказываются практически одинаковыми для нижнего (левого) и верхнего (правого) приемников. Для частичной компенсации этого недостатка можно ненаправленный стереомикрофон Мд располагать горизонтально.

Впрочем, круговая характеристика направленности у микрофона Мд передает ему часть функций микрофона Мо, что снижает возможность избирательного дозирования сигналов, полученных от прямых и диффузных волн.

Существуют микрофонные конструкции, содержащие в одном блоке две электроакустически согласованные стереопары. Они идеально подходят для описанной передачи акустической обстановки с сохранением естественных ощущений. Но иной раз возникает желание усилить впечатление пространственной глубины. В таком случае можно расположить стереомикрофоны Мо и Мд на увеличенном расстоянии друг от друга. Следует только помнить, что слишком большая дистанция приведет к упомянутым пространственным аномалиям в фонографическом изображении. Для источников с импульсным характером звуковых атак это явление может наступить уже при расстоянии свыше 2 - 2, 5 м. (акустическая задержка порядка 7 мсек.). И в этом случае, как всегда, встанет вопрос драматургического обоснования такого рисунка акустического пространства.

Работая в студийных условиях, нужно искать такие зоны, тон-ателье для расположения исполнителей и микрофонов, чтобы получаемые пространственно-диффузные фонографические компоненты максимально отвечали бы режиссерской концепции. Этот поиск, выполняемый обычно с ассистентом, проводят в две стадии. Расположившись в центре зала (область наибольшей вероятностной акустической изотропности), звукорежиссер предлагает ассистенту перемещаться в разные участки тон-ателье, и там хлопать в ладоши, петь или играть на музыкальном инструменте; при этом оценивается характер и степень «акустического возбуждения» зала. Таким образом, выбирается оптимальное из всех возможных место расположения исполнителей. Далее, ассистент устанавливает направленный стереомикрофон поочередно в нескольких местах тон-ателье, всякий раз ориентируя его тыльной стороной к исполнителям, а звукорежиссер, слушая в аудиомониторах диффузную картину, выбирает зону нахождения этого микрофона сообразно художественному замыслу. Разумеется, если пространственный (Мд) и общий (Мо) микрофоны конструктивно объединены, то поиск на второй стадии целесообразно проводить для всего микрофонного блока, чтобы учитывать возможные взаимовлияния, как электроакустического характера, так и с точки зрения восприятия.

Недостаточность или непригодность естественной диффузной акустики, регулярно встречавшаяся в фонографической практике, заставила искать способы создания искусственной реверберации. Не вдаваясь в этой главе в историю этого вопроса, мы не будем подробно описывать сравнительные характеристики различных устройств этой области. Скажем сразу, что в сегодняшних электроакустических комплексах почти исключительно применяются цифровые приборы, лучшие из которых имитируют реверберационные процессы в закрытых помещениях с очень высоким качественным приближением. Алгоритмические программы этих устройств позволяют варьировать многие параметры реверберации, определяющие характер искусственного акустического пространства:

 

1. Стандартное время реверберации на средних частотах.

2. Относительный подъем / спад времени реверберации на частотах ниже / выше точки разделения частотных диапазонов.

3. Положение этой точки на частотной оси.

4. Ширину спектральной полосы возбуждения ревербератора.

5. Ширину спектральной полосы выходного сигнала.

6. Время задержки между появлением входного сигнала и началом реверберационного процесса.

7. Форму нарастания и спада диффузного звука (характер затухания).

8. Наличие / отсутствие дискретной картины ранних отражений, их количество и уровень.

9. Степень диффузности реверберационного процесса.

10. Относительные размеры имитируемого пространства (во многих приборах вариации этого параметра автоматически корректируют большинство прочих, зависящих от величины объема).

11. Широтно - пространственную геометрию реверберационной картины.

12. Имитацию субреверберационных пространств (сцены, куполов, галерей, т.п.)

Ясно, что при творческом использовании этих приборов звукорежиссер обладает богатейшими изобразительными возможностями. Приведенный список вряд ли требует специальных комментариев, во всяком случае, в рамках данной главы. Скажем только, что указанные вариации дают хорошо ощутимые слухом изменения акустической обстановки, которая изначально может быть «сконструирована» по чисто формальным признакам (объем, задержка, время реверберации, т.д.), а затем уточнена по любому из параметров.

Как ни странно, при использовании приборов искусственной реверберации существуют сложности, связанные с установкой времени реверберации, изменяемого в этих устройствах в довольно широких пределах - (0, 3-60) сек. Возникают проблемы психологического характера, ибо хочется, чтобы выбор этого параметра подчинялся лишь художественным соображениям, а наличие длительных отзвуков иной раз неблагоприятно влияет на гармоническое движение, в особенности в эстрадной музыке, где оно подчиняется определенным ритмическим закономерностям. В таких случаях полезно вспомнить о том, что в нашем ощущении время реверберации - категория релятивистская, и что в некоторых пределах одно и то же пространственное впечатление сохраняется при снижении времени реверберации с одновременным увеличением уровня диффузного звука (или наоборот, см. «Понятие об эквивалентной реверберации»).

А если реверберационный сигнал вредит гармонической музыкальной структуре в её движении, то, учитывая экспоненциальный характер его затухания и величину маскировки предшествующих отзвуков последующими порядка 14-20 dB, можно рекомендовать выбор максимального времени реверберации для музыкальных программ не более » 3t, где t -временной интервал между гармоническими изменениями.

То же самое следует сказать и о других деталях ритмических структур, на качество которых реверберация накладывает свой отпечаток. Нельзя забывать и о том, что чрезмерный диффузный звук заметно уменьшает контрастность динамических оттенков исполнения.

Особое внимание нужно уделить методам формирования входных сигналов для устройств искусственной реверберации.

Казалось бы, априорным способом можно считать подачу на вход реверберирующего прибора суммарного сигнала фонографической программы, полагая, по аналогии, что в естественных условиях все звуковые источники одинаково возбуждают акустический объем. Но, к сожалению, это справедливо лишь со статистической точки зрения. Акустическая же динамика в реальных помещениях весьма гибко следует законам направленности излучения отдельных источников или их групп. На формирование как ранних, так и слитных отзвуков влияет взаиморасположение источников, временные сдвиги отдельных звуковых атак по отношению к предыдущим стадиям реверберационного процесса и т.п. Многое из этого определяет еще и стереометрию диффузной картины.

Увы! Происходящее в электрических цепях почти никогда не бывает адекватно естественной акустике закрытых помещений. Отсюда - пространственный дисбаланс, усугубляющийся еще и тем, что подавляющее большинство стереофонических устройств искусственной реверберации имеют один вход возбуждения и стереопару на выходе.

В этих случаях необходимо организовать такую коммутацию входных и выходных сигналов, чтобы тенденции азимутального изображения в искусственной реверберационной картине были подобны стереофонической панораме прямых звуков. Иначе для квазиисточников, расположенных у какого-либо края стереобазы диффузные сигналы будут ими же замаскированы, а отзвуки от этих объектов воспримутся преимущественно с противоположного направления. Чтобы этого не происходило, целесообразно использовать два ревербератора (рис.21).

Разумеется, реверберационные параметры и уровни передачи для обоих приборов должны быть идентичными. Ширина левой и правой половин диффузного изображения устанавливается панорамными регуляторами по правилам, существующим для квазиобъектов вообще. Необходимо только следить за тем, чтобы центральная часть картины не выделялась в особую зону преобладания или, наоборот, недостаточности общеакустического рисунка.

В конструкциях профессиональных высококачественных устройств, имеющих стереофоническую входную коммутацию, все вышеизложенные обстоятельства учтены.

Пространственный дисбаланс может быть устранен путем дополнительной избирательной подачи на вход ревербератора сигналов тех квазиисточников, доля которых в диффузной картине оказывается недостаточной.

Суммарный же уровень общеакустических компонент, как при использовании естественной акустики, так и в случае искусственной реверберации не должен превышать величины, достаточной для ее убедительного ощущения. В противном случае фонографический рисунок будет «замутнен» излишней звуковой диффузией, потеряет пространственную и динамическую рельефность, тембральную дифференцированность. Исключения составляют лишь случаи нарочитой, драматургически обоснованной пространственной гипертрофии, связанной, как

 

Рис. 21

 

правило, с изложением больших удалений (формально - геометрического, а образно - и временного характера).

Слуховой оценкой недостаточности акустической атмосферы в звуковой картине часто является ощущение громкоговорителей как собственно источников звука. Нет нужды пояснять, насколько в этом случае восприятие фонографии станет непрогнозируемо зависимым от качества электроакустических систем воспроизведения и диффузной окраски, вносимой помещением, где происходит прослушивание.

А наличие убедительной акустической картины, созданной звукорежиссером, переводит восприятие в другую сферу, и влияние звуковоспроизводящей аппаратуры будет ощущаться уже только на техническом, но отнюдь не на эстетическом уровне.

Что касается реализации диффузных признаков удаленности, то необходимо рассматривать лишь ту долю акустической окраски, которая, собственно, и является одним из признаков звукового плана (см. выше), но не всегда еще дает полное представление об общей акустической обстановке, где развивается музыкальное или драматическое действие. Однако, поскольку эта доля входит в общий состав диффузных сигналов звуковой картины, то целесообразно и все вопросы акустической окраски решать в комплексе.

Так же, как и в предыдущей части, рассмотрим, с определенными вариациями, два основных способа получения диффузной окраски - микрофонный (естественно акустический) и искусственный (с использованием электронной реверберации).

Первый из них связан с расположением микрофона на таком расстоянии от источника, при котором акустическое отношение в получаемом сигнале приводит к соответствующему плановому впечатлению (удаленности квазиобъекта). Как правило, одновременно удовлетворяются задачи по формированию спектральных признаков удаленности, причем последние коррелируются с диффузными параметрами настолько естественным образом, что подобное далеко не всегда может быть получено искусственной фильтрацией с помощью простых электроакустических звеньев пульта.

Монофоническая практика, где задачи по реализации удаленности и общей акустической обстановки решались без сложного учета многих коррелятов, ставших актуальными в стереофонии, предложила ряд эмпирических формул для

определения расстояния между источником и микрофоном как функции отношения объема тон-ателье к стандартному времени реверберации в нем. Достаточно было задать необходимое акустическое отношение, соответственно желаемому плановому впечатлению, и можно было вычислить дистанцию между микрофоном и источником звука.

Но закономерности, существующие в стереофоническом изложении и восприятии, а также фонографические исследования последнего времени поставили под сомнение если не бесспорность, то, во всяком случае, универсальность этих формул. Приведем несколько аргументов.

Если позволительно говорить о «большой удаленности» в пределах маленькой комнатки (в фонографии такое встречается), или огромного зала, то ясно, что расстояния между звучащим объектом и слушателем (микрофоном) будут отличаться во много раз. Казалось бы, математическое определение этих расстояний возможно. Но ведь невозможен формальный учет того, что в слуховой оценке удаленности играют роль признаки не только физического, но и психологического характера.

Это - соизмерение впечатлений, полученных как от широтно-дистанционных (геометрических) и тембральных коррелятов, так и от общеакустических свойств пространства.

А как формально ответить на вопрос, тождественны ли в размерном отношении одинаковые звуковые планы (суть ощущения удаленности), например, солирующей скрипки и большого симфонического оркестра? Априорно, что для получения одного и того же планового впечатления большие предметы требуют больших удаленностей.

Кроме того, существуют музыкальные инструменты, затухание звучания которых, особенно в pianissimo, ассоциируются у слушателя со спадом реверберационного процесса (например, челеста, виброфон, рояль). Поэтому их звуковые планы при прочих равных условиях кажутся более удаленными.

На ощущение плановых взаимоположений звуковых квазиобъектов большое влияние оказывают соотношения характеристик направленности источников и микрофонов, формальный учет которых приводит к настолько сложному математическому аппарату, что его использование для определения необходимых расстояний оказывается просто нецелесообразным.

Тем не менее, на практике, особенно у начинающих, возникает желание хотя бы ориентировочного расчета дистанции между микрофоном и источником, исходя из необходимого акустического отношения. Что ж, можно пользоваться приведенными ниже рассуждениями и формулами, но с известной осторожностью, доверяясь в итоге не столько вычислениям, сколько слуховой оценке удаленности. К математическим результатам следует относиться всего лишь как к данным, от которых нужно отталкиваться.

Варианты сверхкрупного и дальнего планов не вызывают проблем. В первом случае микрофон располагается настолько близко к источнику или его части, насколько позволяет угол охвата характеристики направленности (зона эффективного приема) при полноценной звукопередаче сбалансированного акустического спектра прямых сигналов. Далее, нужно позаботиться о том, чтобы микрофон как можно лучше был изолирован от диффузных звуковых волн. И, наоборот, в случае дальнего плана прямые сигналы вообще не должны попадать в микрофон, поэтому его целесообразно использовать в режиме направленного приема, ориентируя к источнику тыльной стороной.

Граничной областью между зонами дальнего и общего планов является та, где прямые звуки едва прослушиваются, значительно маскируясь диффузными. Если принять среднестатистический порог взаимной маскировки для широкополосных звуков равным 20 dB, то, пользуясь известными формулами архитектурной акустики, можно установить, на каком расстоянии от источника приблизительно находится эта область:

 

 

Rд. »0, 2 V/T,

 

где Rд. - расстояние в метрах между микрофоном и источником при изложении в общем, плане, V - объем тон-ателье в куб. м., и Т (сек.) - стандартное время реверберации.

Рассуждая аналогично, можно установить границу области крупноплановой звукопередачи, ближе которой начинается, также приблизительно, зона сверхкрупного плана:

 

Rкр. » 0, 02 V/T

 

Расчет Rд. и Rкр. справедлив для ненаправленных микрофонов. В иных случаях полученные результаты необходимо умножить на величину К = Q, где Q - коэффициент направленности микрофона. Для кардиоидной характеристики К = 1, 7; для суперкардиоиды К = 1, 9 и для гиперкардиоиды - К = 2.

Практическое определение объема помещения V и времени реверберации Т в нем несложно и вполне годится для приблизительных расчетов. В большинстве случаев эти величины известны звукорежиссеру заранее.

К сожалению, диффузный признак удаленности, полученный с использованием приведенных формул, далеко не всегда совпадает со слуховым ожиданием, тем более что слушательское впечатление сильно подвержено влиянию психоакустической адаптации и различного рода ассоциаций. Как правило, расстояние Rд. приходится уменьшать, особенно в случае одиночных источников малых размеров, а Rкр. увеличивать, если источники, имеющие большую протяженность, не попадают целиком в поле микрофонного приема.

Иногда удается получить удовлетворительные результаты применением стереомикрофонной пары согласно рис.19, когда при психоакустическом сопоставлении сигналов микрофона Мд, дающих общеатмосферное представление и микрофона Мо, «смотрящего вперед», возникает плановое впечатление, близкое к естественному.

Если расчет расстояния Rкр. требует настолько малой дистанции, что источник «не помещается в поле зрения микрофона» (это бывает в гулких помещениях небольшого объема), то результат вычисления несет в себе досадную подсказку:

 

В ЭТОМ ЗАЛЕ КРУПНОПЛАНОВАЯ ЗАПИСЬ ДАННОГО ИСТОЧНИКА ПРОСТЫМ МИКРОФОННЫМ СПОСОБОМ - НЕВОЗМОЖНА.

 

И тогда приходится увеличивать Rкр. до величины, продиктованной углом микрофонного охвата, изолировать микрофон от диффузных звуков, а для формирования плана использовать приборы искусственной реверберации.

Среднее геометрическое между Rд. и Rкр. соответствует приблизительному центру области расположения ненаправленного микрофона для звукоизложения в среднем плане:

 

 

Rсp. » 0, 06 V/T

 

Нужно заметить, что эта область является наиболее неопределенной в смысле степени удаленности. Ощущения именно среднего акустического плана в максимальной степени зависят от всех вышеуказанных обстоятельств как объективного, так и субъективного характера. Поэтому слушательские впечатления обязательно нужно уточнять одновременным изложением общей акустической обстановки, координирующей восприятие удаленности.

Поскольку, как уже говорилось, диффузный сигнал для целей планового изложения еще не является в полной мере сигналом общеакустического характера, то желательно подбирать для него такие параметры реверберационной программы, которые не складываются в полноценный комплекс имитации диффузного процесса в помещении. При этом вполне употребимы аномалии различного рода, например, наличие, только картины ранних отражений без последующего реверберационного развития, или даже однократные задержки, вызывающие в совокупности с прямым сигналом впечатление некоторой удаленности. Величины временных сдвигов (разумеется, в пределах слитного восприятия) ассоциируются с кажущимися геометрическими дистанциями, то есть со степенью удаленности.

Интересные результаты дают здесь программы прерывающейся реверберации (REVERB GATE), действующей только до тех пор, пока существует входной (прямой) сигнал. Взаимная коррелированность всех параметров приводит к наиболее естественным ощущениям различных планов, а отсутствие так называемых «реверберационных хвостов» обеспечивает принадлежность формируемой диффузной окраски к звуковой природе собственно квазиисточника, воспринимаемого за счет этого дальше (глубже) аудиомониторной плоскости. Основными варьируемыми параметрами в таких программах являются размеры имитируемых пространств, соответственно степени удаленности в ее ощущении (room size) и так называемая « живость» помещения (liveness), связанная косвенно с показателем степени экспоненциального затухания, то есть со временем реверберации.

Что касается времени начальной задержки программного процесса, то его целесообразно минимизировать, чтобы создаваемая диффузная окраска как можно теснее коррелировалась с прямыми сигналами квазиобъекта.

 

§6. ПОНЯТИЕ ОБ АКУСТИЧЕСКОМ КЛЮЧЕ.

 

Ощущение того или иного плана звукового изложения - вещь слишком относительная, чтобы о ней можно было бы рассуждать с конкретными рекомендациями. Говорить о крупном или среднем плане, в котором слушатель «видит» квазиобъект можно, пожалуй, лишь только тогда, когда одновременно звучат ещё какие-то фонографические голоса с их очевидными признаками удалённости. А если речь идёт о solo?

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Измерение связи между признаками. Корреляция, метод рангов.
2. Измерение тесноты связи между результативным и факторными признаками.
3. Крем предназначен для интенсивного восстановления и глубокого питания сухой возрастной кожи с признаками старения, способствует разглаживанию морщин.