Кооперация в повторяющихся взаимодействиях

Рассмотрим следующую ситуацию, получившую в экономической литературе название “дилемма заключенных”:

Два человека арестованы по подозрению в совершении совместного преступления и помещены в отдельные камеры. Прокурор пытается получить признание от каждого из них. Каждому подозреваемому сообщается, что в случае, если он совершит признание, в то время, как другой заключенный будет продолжать отрицать вину, он получит лишь минимальный срок, в то время как другой будет осужден на длительный срок. Если же он не признается, в то время, как признание совершит другой, именно его ждет заключение с длительным сроком. Если признание совершат оба, то оно будет учтено судом, и срок наказания каждого будет средним. В случае отрицания наказание также будет небольшим. Каждый заключенный старается минимизировать время, проведенное в тюрьме.

Матрица выигрышей имеет вид:

	Заключенный 2
“Не сознаваться”	“Сознаваться”
Заключенный 1	“Не сознаваться”	4, 4	0, 5
“Сознаваться”	5, 0	1, 1

Далее в тексте под кооперативной стратегией понимается стратегия “не сознаваться”, в то время как “сознаваться” является поведением некооперативным.

Если взаимодействие однократно, т.е. заключенные, отбыв срок, больше никогда не встретятся друг с другом, равновесным исходом будет отказ от кооперации со стороны каждого из игроков. Действительно, стратегия “сознаваться” будет для каждого из заключенных доминирующей, что приведет к нестабильности кооперативного исхода. Если оба игрока договорятся отрицать свою вину, у каждого из них будет стимул нарушить обещание. Это и приведет в результате к ситуации, в которой оба игрока будут вести себя некооперативно.

n-периодная дилемма заключенных

Предположим, что такое взаимодействие между заключенными повторяется n раз (они n раз подряд совершают разбойные нападения) и в каждом периоде описывается вышеприведенной матрицей:

Теорема: В данной игре существует единственное совершенное равновесие.

Неформальное доказательство:

Рассмотрим финальный период игры. Поскольку для каждого игрока “не сознаваться” доминирует над “сознаваться”, в n-ом периоде они оба выберут стратегии “не сознаваться”.

Рассмотрим теперь (n-1)-ый период игры. Оба игрока знают, что вне зависимости от их текущего выбора, результатом n-ого периода станет отсутствие кооперации.

Соответственно, никто не может быть наказанным за отсутствие признания в предпоследнем периоде игры, поскольку самое сильное наказание, которое может применить оппонент, - это выбор им стратегии “не сознаваться”. Оппонент же выберет данную стратегию в последнем периоде игры вне зависимости от предыстории игры. Таким образом, оба игрока выберут стратегии (“не сознаваться”, “не сознаваться”) в предпоследнем периоде.

Те же аргументы могут быть использованы для доказательства, что стратегии “не сознаваться” выбираются игроками в каждом периоде игры.

Бесконечно повторяющаяся дилемма заключенных

Пусть такое взаимодействие повторяется бесконечное число раз, причем перед началом каждого периода t игры, игрокам становится известен исход t-1 периода и соответствующие выигрыши за период.

Простое суммирование выигрышей игроков в каждом из бесконечного числа периодов не является подходящим средством оценки общего выигрыша игрока в игре. Так, получать 4 в каждом периоде выгоднее, чем получать 1, однако и в том, и в другом случае сумма по всем периодам будет бесконечной. Для оценки общего выигрыша в игре используется дисконтирующий фактор.

Определение 1: Дисконтирующий фактор d = есть сегодняшняя стоимость единицы дохода, который будет получен в следующем периоде, где r - процентная ставка за период.

Определение 2: Для данного дисконтирующего фактора d, приведенная стоимость бесконечной последовательности выигрышей p ₁, p ₂, p ₃, p ₄, … есть

p ₁₊ _d _p₂₊ _d ²^p₃₊ _. _. _. ₌

Замечание:

Дисконтирующему фактору может быть дана другая, не менее важная интерпретация:

В реальных взаимодействиях агенты практически никогда не могут с определенностью предполагать, как долго эти отношения продлятся. Они уверены, однако, что отношения не продлятся вечно, однако назвать время последнего периода взаимодействия они не могут. Если же предположить, что вероятность того, что каждый следующий этап игры является последним, равна d, то выигрыш каждого следующего периода при подсчете общего ожидаемого выигрыша от игры будет умножаться на эту вероятность – дисконтирующий множитель.

Рассмотрим бесконечно повторяющуюся дилемму заключенных, в которой дисконтирующий фактор для каждого игрока равен d и выигрыш каждого игрока в игре есть приведенная стоимость выигрышей в каждом периоде игры.

Пусть в каждом из периодов игра описывается той же матрицей:

	Заключенный 2
“Не сознаваться”	“Сознаваться”
Заключенный 1	“Не сознаваться”	- 2, -2	-10, -1
“Сознаваться”	-1, -10	-5, -5

Предположим, игрок начинает игру, выбирая кооперативную стратегию и далее придерживается той же стратегии, только если оба игрока выбирали кооперацию во всех предыдущих периодах игры.

Формально, стратегия игрока i имеет вид:

“Кооперация” в первом периоде. В каждом t-ом периоде, если результатом предыдущего периода стали (“кооперация”, “кооперация”), также “кооперация”, иначе “отсутствие кооперации”.

Данная стратегия представляет собой пример т.н. “стратегии спускового крючка” (“trigger strategy”), так как игрок выбирает кооперативную стратегию до тех пор, пока его оппонент не нарушит кооперативных обязательств. В этом случае он во всех последующих периодах выбирает некооперативную стратегию.

Если оба игрока придерживаются trigger-стратегии, результатом каждого периода бесконечно повторяющейся игры является кооперация игроков (C, C).

Покажем, что при значениях d, близких к единице, данные стратегии составляют равновесные (в смысле равновесия по Нэшу) стратегии.

Действительно, если игрок i придерживается кооперативной стратегии на всем протяжении игры, его приведенный выигрыш равен:

4 + 4d + 4d ² + … =

В случае, если он отклоняется от кооперативной стратегии, выигрыш составит:

5 + 1d + 1d ² + … = 5 +

Таким образом, кооперация является оптимальной стратегией тогда, когда

или

d ³ 1/4

Т.е. кооперация возникает при всех значениях d, больших определенного значения. С экономической точки зрения, это значит, что кооперация между индивидами возникает в тех случаях, когда участники взаимодействия высоко оценивают будущие выигрыши (например, в силу стабильности ситуации), или когда высока вероятность продолжения отношений.

Лекция 3

ТЕОРИЯ ИНСТИТУТОВ

1. ЧТО ЕСТЬ ИНСТИТУТ?

Любой институт - экономический, социальный, культурный - есть, по определению Дугласа Норта, правило игры в обществе. Деятельность людей носит абсолютно свободный характер. Ее можно уподобить броуновскому движению. Преследуя свои интересы, люди наталкиваются друг на друга и причиняют друг другу ущерб. Поэтому первая функция института - регулирование поведения людей таким образом, чтобы они не причиняли друг другу ущерба, или чтобы этот ущерб чем-то компенсировался. Вторая функция института - минимизация усилий, которые люди тратят на то, чтобы найти друг друга и договориться между собой.Институт призван облегчить как поиск нужных людей, товаров, ценностей, так и возможность людей договориться друг с другом. Наконец, третья функция института - организация процесса передачи информации, или обучение (эту функцию выполняет, например, Высшая школа экономики). Таковы основные функции института, независимо от сферы его деятельности. Институты - это некие ограничительные рамки, которые люди построили, чтобы не сталкиваться друг с другом, чтобы упрощать путь из точки A в точку B, чтобы легче проводить переговоры и достигать соглашений, и т.п.

Представим себе институт, как некий лабиринт. Войдя в него, мы можем разными путями добраться до выхода. Если мы попадем в коридор, который кончается тупиком, нам, чтобы выйти из лабиринта, придется перелезать через стенку. Это связано с огромными трудозатратами, и мы лучше вернемся обратно и пойдем другим путем. В этом смысл института. По отношению к человеческой воле институт есть нечто внешне навязанное законом ли, обычаем ли. Но в любом случае человек понимает, что каких-то вещей делать нельзя, или что их надо делать определенным образом.

Например, придя в университет голым (способ самовыражения студентов, модный в США в 70-ые гг. нашего столетия), вы, во-первых, сразу столкнетесь с институтом формальным (или жестким): ваше поведение будет классифицировано, как злостное хулиганство, и по закону о нарушении общественной нравственности милиция упечет вас на 15 суток. Но если все-таки вы в здание университета прорветесь, то, кроме обостренного внимания лиц противоположного пола, вы встретитесь с неприятием вашего поведения администрацией, которая начнет к вам относиться, как к не то чтобы плохому, но странному человеку. В результате, вы будете исключены из того круга общения, из которого быть исключены не хотели бы. Это мягкий институт, т.е. институт, который не применяет к вам никакого формального наказания, однако вы четко осознаете, что делать этого не стоит, ибо вам грозит наказание неформальное.

Давайте посмотрим, как будет вести себя человек в лабиринте. Когда он зайдет туда впервые, он будет очень долго бродить, прежде чем найдет выход. Причем оптимального пути от входа до выхода он с первого раза так и не определит. Вторично попав в лабиринт, он учтет прежние ошибки, будет помнить, где он наткнулся в прошлый раз на стенку и куда идти не надо, а где пройти можно. Он воспримет лабиринт, как существующие рамки. Т.е. налицо процесс обучения, который возможен как в рамках личного опыта, так и в рамках передачи информации со стороны другого человека. При сотом (как и при пятисотом) прохождении лабиринта человек уже может даже по сторонам не смотреть. Он будет действовать автоматически, без рационального осмысления того, как и зачем он что-то делает.

Лабиринт от долгого употребления слегка обвалится и станет нуждаться в реставрации. Тогда люди начнут спорить, в каком виде его следует восстановить - в том же самом или в несколько ином? Одни будут кричать: “Ребята, мы всю жизнь так ходили. Отцы и деды наши так ходили. Давайте восстановим стенку там, где она стояла”. Другие предложат не строить в данном месте стенки, чтобы можно было пройти напрямик, выиграв тем самым время. В обществе начнутся конфликты. Такова схематично судьба института.

Лабиринт - институт формальный, жесткий, закрепленный законом. И чаще всего дискутируется судьба именно этих институтов, а относительно неформальных, мягких, не закрепленных законом институтов обычно не спорят. Хотя иногда спорят и по их поводу. Так, в конце XIX в. обсуждался вопрос, можно ли дамам ездить на велосипеде, не оскорбляет ли это общественную нравственность.

На самом деле институты не есть стенки. Институты не имеют физического смысла, они существуют исключительно в деятельности и через деятельность людей. Суд не состоится, если не пришел судья. Фондовая биржа не будет функционировать, если на торги никто не придет, что и имеет место сейчас¹, когда никто не интересуется акциями наших предприятий (т.е. институт фондовой биржи формально существует, но не работает). Большинство людей действует в рамках института уголовного права, соблюдая закон. Меньшинство закон преступает, что приводит к печальным последствиям. Смысл института уголовного права в том, что абсолютное большинство знает: определенные вещи делать нельзя, иначе последует наказание. Так, человек не отнимает чужого, понимая, что его за кражу посадят в тюрьму.

Через институты человеку сообщается некая информация (например, о необходимости свернуть, ибо, если он пойдет прямо, то стукнется головой о стену). Институты сами по себе порождаются недостатком информации, стремлением людей сэкономить на приобретении и обработке оной. Представим ситуацию, в которой люди имеют огромное количество альтернатив поведения. Они будут пробовать действовать один раз, второй, третий и отбирать удавшиеся альтернативы. А в будущем их дети выберут те альтернативы поведения, которые привели их отцов к успеху. Как это бывает?

Скажем, есть болото, через которое хотят перебраться трое путников. Первый доходит до определенного места болота и тонет. Второй, вне всякого сомнения, дойдет до этого места тем же путем, обойдет его и утонет, уже преодолевая следующий коварный участок. Третий пойдет сначала по следам второго (т.е. он тоже обогнет место, где утонул первый путник), потом дойдет до места гибели второго, обогнет и это место, и, наконец, преодолеет болото. Тем же извилистым путем, каким шел третий, через болото, наверняка, пойдут пятый, шестой, десятый путники. И так будет продолжаться, пока не появится некий человек, который возьмет в руки орудие труда (шест), промеряет это болото и обнаружит более прямой путь. Иными словами, так будет продолжаться, пока не разовьется технология, которая поможет людям выпрямить путь (в данном случае технология приобретения информации, ибо шест является именно ею).

Таким образом возникает институт. Путь через болото есть институт, есть стереотип поведения. Он наследуется обычаем. Все люди знают, что через болото следует перебираться этим путем. Точно так же все люди знают, что прежде, чем идти охотиться на медведя, следует молиться богам и долгое время с дикими криками тыкать копьем в медведя, нарисованного на стене жилища. Если же этого не делать, то медведя не убить. Но даже если его без этого и удастся убить, это будет совершенно неправильно. И это тоже институт.

Возникновение подобных институтов обусловлено стремлением людей сэкономить усилия на приобретение и обработку информации. Чем большей информацией обладает человек, тем больше у него набор альтернатив, и, соответственно, с меньшей вероятностью он поступит неудачно. Действия человека - члена общества на 90-95 % стереотипны. Он их не обдумывает.

Всякий раз, когда обычному горожанину захочется хлеба, он не размышляет, где его взять. Он не отправляется ради этого просить милостыни на улицу; не идет пахать поле, чтобы потом его засеять; не копается в отбросах в надежде найти брошенный кем-то ломоть хлеба; не заходит во все магазины подряд, спрашивая, не торгуют ли здесь хлебом. Он идет прямиком в булочную, твердо зная, что по минимальной для себя цене - и информационной, и той реальной, которую он отдает за хлеб, - ему проще всего и дешевле всего купить хлеб там. Это институт, и это институциональное (или институциализированное) поведение. И данный институт будет работать до тех пор, пока в магазинах есть хлеб.

А если его там не станет, от нас потребуются огромные усилия, не чтобы его вырастить (до этого у нас - горожан - дело не дойдет), а чтобы его как-то достать. Тогда нам придется идти на рынок и смотреть, где больше домашнего фарфора и меньше домашнего хрусталя берут за этот самый хлеб. Возникнет такой же рынок, какой был у нас в периоды Гражданской и Отечественной войн. Как и прежде, мы станем менять на хлеб менее нужные вещи. Т.е. возникнет совершенно другой институт - институт свободного обмена.

Если же государство совсем рухнет, мы будем думать уже над другими технологиями. Наверное, мы будем думать, где найти десяток крепких парней, как с ними договориться о разделе добычи и как тренироваться, прежде чем совершить набег на соседний дом, в котором хлеб, по слухам, есть.

Наша жизнь состоит из ряда стереотипов. Свободный человек (назовем его Петр) обладает огромным количеством альтернатив поведения. В круге его альтернатив есть определенный сектор - зона жестких институтов, - где действия Петра будут законны и ограничены определенными рамками. А незаконные действия Петра (скажем, если он отнимет у кого-то что-то на улице, или ударит кого-то, или стащит доски с соседнего дачного участка) попадают в остальную часть круга.

Кстати, Петр не совершает незаконных действий не потому, что он хороший, а потому, что ему известно: если он выйдет из сектора законных действий, то будет наказан (ведь он - не вор-профессионал, воровать не умеет, поэтому его скорее всего поймают, осудят и посадят в тюрьму). Закон всегда основан не на самом насилии, а на угрозе его применения. Допустим, я боюсь брать взятки с абитуриентов за поступление в институт, потому что знаю: с 90-процентной вероятностью об этом сообщат компетентным органам, и меня арестуют. Но я не хочу садиться в тюрьму, а значит, не буду этого делать. Факта насилия в этом нет (меня никто не бьет по голове). Однако я знаю о большой вероятности того, что меня по ней ударят, если я совершу нехороший поступок, и поэтому отказываюсь его совершать. Это жесткий институт.

Наряду с жесткими институтами есть институты мягкие. Мягкий институт - это обычай, т.е. традиционно зафиксированный стереотип поведения, который разделяется многими или большинством в группе. Обычай не всегда совпадает с законом. Можно выделить зоны, где

- обычай совпадает с законом;

- обычай нейтрален по отношению к закону;

- обычай не совпадает с законом;

1) Обычай совпадает с законом. Общеизвестно, что у цивилизованных народов нет ни одного обычая, согласно которому убийство считалось бы хорошим поступком (в данном случае горцы с их обычаем кровной мести - исключение).

2) Обычай нейтрален по отношению к закону (т.е. он не противоречит закону, он просто охватывает такой круг поведения, о котором закон ничего не говорит). Это относится, скажем, к обычаю гостеприимства. Нет ни одного закона, который бы гласил: если ты попал к кому-то в гости, тебя обязаны напоить, накормить, а ты обязан все это съесть и выпить, иначе смертельно обидишь хозяина. Однако закон и не запрещает этого делать.

3) Обычай не совпадает с законом (т.е. он покрывает сферу деятельности, которую закон не разрешает).

В 1932 г. в СССР принимается Указ, по которому была возбуждена масса уголовных дел в отношении голодных крестьян, собиравших в поле оставшиеся после механизированной уборки урожая колоски. Крестьян осуждали на 5-10 лет (это называлось: получить срок “за колоски”). И в то же время большим тиражом выходит книжка народной детской писательницы А.Барто, где есть замечательное строки: “Папа мне принес с работы настоящую пилу”. И Главлит существует, и зверская цензура, и идеологический отдел ЦК каждую книжку утверждает, а все-таки этот пассаж пропускают - не колоски же! Ну, принес пролетарий домой пилу! Так, может, он ее сыну показать хотел?! Названные примеры относятся к обычаю что-то “нести” с производства. Некоторые производства с этим обычаем даже особенно не борются или борются специфическим образом. Например, все понимают, что отучить работника мясного комбината от того, чтобы он мясо домой носил, очень трудно. Поэтому ему выдают мясо, но в ограниченном количестве. К закону это никакого отношения не имеет. Ясно, что брать чужое законом запрещено. Однако руководство поневоле смиряется с этим обычаем и лишь стремится минимизировать потери.

Другой обычай - умыкание невест. Законом запрещено учинять насилие. Тем не менее, в некоторых местностях без соблюдения данного обычая нельзя жениться (иначе молодые будут опозорены). Еще обычай, характерный для США в 1950-ые гг.: если белый американец-южанин в своей лавке на Миссисипи обслужит негра, его за это не убьют, но другие белые к нему в лавку уже не пойдут.

Приведенные примеры относятся к зоне, где мягкие институты (обычаи) противоречат жестким (законам). И кстати, наиболее яркие примеры здесь дает борьба против расовой сегрегации в США. Но существует также зона, где действуют только жесткие институты (законы), а мягкие (обычаи) не действуют.

Например, очевидно, что налоги платить нужно, и все же многие стараются избежать этого. Однако сложившегося обычая, который осуждал бы тех, кто налоги платит, нет. Уплата или неуплата налогов воспринимается, как личное дело каждого. Не существует никаких мягких институтов, которые поддерживали бы неплательщиков налогов и наказывали бы плательщиков оных. Просто не все еще осознали необходимость уплаты налогов, у них нет соответствующей культуры, они не освоили пока этот институт.

Другой пример (менее связанный с Уголовным кодексом) – это поведение вкладчиков любой финансовой пирамиды - людей, несведущих в законах, необученных ими пользоваться. Тот, кто обладает экономической культурой, при желании купит акции на фондовом рынке, но не будет вкладывать деньги в финансовую пирамиду. А тот, кто вкладывает в нее, должен четко понимать возможность проигрыша. К сожалению, массовое поведение пока не соответствует действующему у нас законодательству. Люди по-прежнему верят рекламе, которая появляется на экране телевизора. Так произошло с вкладчиками “МММ”, так произошло и с вкладчиками “Гермес-финанс”. Последнюю компанию рекламировал толстомордый мужик, ласково рассказывая, что они имеют дело с нефтью, а она только дорожает, и вообще она - наше богатство, поэтому к ним можно вкладывать деньги совершенно безопасно, а он построит квартиру каждому вкладчику. У этого мужика не было ничего - никаких связей с нефтяными компаниями, никаких доходов. Он просто врал, но врал настолько аккуратно, что его оказалось невозможно притянуть к суду, когда он собрал деньги и исчез.

Давайте посмотрим, как ведет себя наш человек Петр в жизни. В зоне жестких институтов формально он может выбирать траекторию своего поведения, но реально он так не делает. Он следует неким стереотипам, сужая тем самым свой выбор до определенного набора траекторий. Уже говорилось, что 90 % наших действий стереотипны. У обычного человека нет времени задумываться над вопросами, как добыть хлеб, как добраться до работы, как разместить деньги. Он крайне редко “выламывается” из ряда существующих институтов. В подавляющем большинстве случаев он поступает так, как предложено, как поступают люди вокруг него, или как его учили. Т.е. сфера экономической жизни и деятельности оказывается только на 1/10 зоной свободного выбора, а на 9/10 зоной следования определенным наборам инструкций. И это вполне естественно, ибо, расширь мы зону свободного выбора хотя бы вдвое (до 20 %), наша психика этого бы не выдержала. Именно сумасшедшим присуще задумываться над тем, над чем нормальные люди не задумываются, но, к сожалению, лишь в 1-3 % случаев сумасшедшие оказываются гениями.

2. СООТНОШЕНИЕ ИНСТИТУТОВ И ОРГАНИЗАЦИЙ.

Как институты (эти рамки поведения) соотносятся с организациями? Фирма - это институт или организация? Это и то, и другое. Суд - это институт или организация? Это все-таки больше институт, чем организация. Контракт - это институт или организация? Это институт, а не организация, здесь в лучшем случае сталкиваются две организации. А что такое организация, но не институт, т.е. организация не институциализированная, которой не соответствует какой-либо институт?

Фирма (как и футбольная команда, как и фондовая биржа) есть и организация, и институт, потому что существуют правила ее создания. Обычно организация - это как бы некая скорлупа, которая уже есть в наличии. Например, на последней странице журналов “Эксперт”, “КоммерсантЪ-Weekly” размещены объявления о продаже фирм. Но подразумевают они продажу не фирмы как таковой, а готовой институциональной формы для нее, чтобы желающий создать фирму не тратил времени на освоение вопроса, как ему это сделать, а просто купил имеющуюся скорлупу для фирмы.

Однако бывает, что какая-то организация создается впервые, и тогда она не вкладывается в заранее заготовленную форму некого института. Например, подобное имело место, когда возникали первые тресты и синдикаты. Тот же картель первоначально институтом не являлся. Это было просто объединение ряда фирм с целью контроля рынка сбыта сахара. Постепенно действия сахарных фирм, которые объединились ради контроля рынка сбыта сахара, становились широко известны. Они обсуждались в печати, их обсуждали между собой предприниматели. Было уже известно, что такое объединение позволяет не допускать на рынок чужаков и получать на 20-40 % больше прибыли. Была уже известна форма, позволяющая это сделать, и известен результат. И все начали формировать картельные соглашения и отраслевые синдикаты. Т.е. возник институт - картель (он получил имя).

Другой пример: в романе Г.Гессе “Игра в бисер” описывается развитие института абсолютно несуществующей деятельности.

Предположим, что мы на добровольных началах собрали общество по глядению в потолок (глядя в него, мы постепенно начинаем медитировать). Мы учредили некоторые правила приема в эту организацию. Поскольку предполагается, что потолок есть только в этой комнате, а идея, между тем, становится популярна, у нас появляются некие регуляторы. Так, если мы не хотим допускать туда некоего Петрова (он нам не нравится), мы в состоянии это сделать. Наше общество - уже институт или еще нет? Когда оно станет институтом?

Организация есть деятельность группы людей, преследующих определенную цель. Обычно в рамках определенного института неинституциализированная форма деятельности существует очень недолго. Она разовая, одномоментная. Если же групповая коллективная форма деятельности задержалась надолго, она уже выучена и наследуется. Если мы два-три-пять дней приходим, чтобы глядеть в потолок, то эта форма деятельности наследуется. Тогда возникают некоторые правила (пусть внутренние для нашей узкой группы), некоторые ограничительные рамки нашей деятельности, и, таким образом, наша организация превращается в институт.

Неинституциализированной может быть только совместная деятельность, когда люди собрались единожды и разошлись. Они ни о чем друг с другом предварительно не договариваются, а просто собираются вместе, охваченные единым порывом. Например, люди выходят на улицу и воют на луну, каждый раз выходят, а потом расходятся. Решение выйти на улицу и выть на луну (или вкладывать деньги в ту или иную компанию; или бросить город и ехать в деревню копать картошку) может быть внутренним решением каждого, но чаще всего оно инспирировано чем-то извне. Скажем, чтобы в Москве инспирировать неинституциализированную организацию, типа стихийной демонстрации, достаточно запретить продажу водки. И мы сразу увидим организацию массового действия без всякой институциональной формы. Цель есть, и она осознается каждым. И тут же рисуются более-менее похожие транспаранты: “Ельцина в отставку! ” и “Лужков, отдай водку! ” (первый - потому что на всякой демонстрации трубят об этом; второй - уже специфический, в нем раскрывается цель данной демонстрации).

То, о чем мы сейчас говорим, - вещи очень сложные. Первый институционалист Джон Коммонс вообще институты называл коллективными действиями, образующими рамки для действий индивидуальных. Т.е. он смешивал понятия “институт” и “организация”. Последующие институционалисты отделили коллективные действия от института и называют их организацией (так, например, делает Дуглас Норт).

3. ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ.

В истории известны три формы организации совместной деятельности людей ради общей цели:

- община;

- корпорация;

- ассоциация.

Подчеркиваю, речь идет не об институтах, а именно об организациях. Институциональное оформление последних может быть различно. Община всегда оформлена мягким институтом; корпорация - как правило, жестким, но иногда и мягким (как, например, воровская корпорация); ассоциация - и мягким, и жестким.

1) ОБЩИНА.

Община - это форма организации, при которой некоторое ограниченное число индивидов или над-индивидов (может быть община, построенная из фирм) объединяется, чтобы достичь единой цели. У каждого из членов общины одна и та же цель и один и тот же уровень реализации этой цели. Община, как правило, организуется равными участниками, одинаковыми по своим имущественным и производственным возможностям и, самое главное, полностью совпадающими по своей функции потребительских предпочтений (или по производственным изоквантам).

Община построена на отношениях взаимной помощи, когда каждый помогает другим в реализации одной и той же цели. Общины существуют в истории издревле. Как правило, они базируются на натуральном производстве, которому свойственна очень высокая степень неопределенности результатов. Но на самом деле, любая ситуация, когда группа равных участников преследует некоторую цель во враждебном окружении, при высоком уровне внешней неопределенности, очень часто ведет к созданию общины при выполнении ряда условий. Каковы эти условия?

Это непосредственная реализация интересов каждого. Член общины никому не делегируют соблюдение своих интересов. Он сам следит, чтобы другой член общины не выделялся и был таким же, как он. Указанные отношения находят отражение в идеологии уравнивания - идеологии примитивного коммунизма. Выживание нашей общины основано на том, что мы, ее члены, уравниваемся, распределяем на всех равномерно природную или внешнюю случайность, осуществляем взаимное страхование. И, повторяю, каждый из членов общины непосредственно на себя возлагает и реализацию своих интересов, и контроль за этой реализацией. Он никому ничего не передоверяет. Как только начинается передоверение кому-то чего-то, община распадается. А пока существует внутренний контроль, пока круг участников ограничен, пока участники обладают достаточно полной информацией об интересах и поведении друг друга внутри общины, община существует. Итак, общине присуща если не полная (таковой в природе вообще не бывает), то относительно полная внутренняя информация о поведении ее членов и минимальная информация о внешних событиях. Иными словами, в общине очень велики и степень внутренней определенности, и степень внешней неопределенности.

Так были устроены первобытная и христианская общины. Институт общины был необычайно удобен для феодальной или полуфеодальной эксплуатации. А классический пример общины в XX в. - колхоз, т.е. община стала неким фундаментом и советского строя. Она выжила столь долго по очень простой причине: благодаря присущей общине круговой поруке, это была идеальная форма управления. Члены общины сами управляли друг другом, ими не надо было управлять извне. Например, из центра колхозу только сообщали объем урожая, который тот должен сдать государству, а уж сами колхозники решали, как им поделить оставшийся урожай между собой и выжить. Таким образом, проблема выживания являлась проблемой самих колхозников, а не руководителей области или района.

Интересно, что семья по своей сути близка к общине, однако в ней действует совершенно другой механизм. У семьи другие цели - выживание и воспроизводство человека. Вследствие этого основными отношениями становятся отношения между поколениями. Семья - отдельный и очень интересный раздел экономики, в котором изучается, в частности, экономика поколений и типы взаимоотношений в семье, связанные с этим.

Община может существовать не только на селе, но и в городе. В сфере потребления это, например, - организованный на общинном принципе кооперативный поселок, кондоминиум. Между прочим, когда в таком кондоминиуме оказываются люди с качественно разным доходом, возникают внутренние конфликты. Скажем, некто получил наследство и купил квартиру в богатом доме, где 1 кв. м стоит 2000 $. Вскоре ему сообщают, что он должен ежегодно отдавать в кондоминиум 20000 $ на содержание охраны, на обустройство зимнего сада и уход за ним и пр., и пр. Он отказывается, ибо у него таких денег нет. “Тогда зачем же ты купил здесь квартиру? ” - изумляются соседи и устраивают ему обструкцию, вынуждая продавать квартиру. Т.е. кондоминиум работает эффективно, если его члены имеют относительно равный достаток. Тогда это - реальная община, тогда члены кондоминиума могут друг друга страховать, они чувствуют свое равенство с другими членами кондоминиума.

Что касается сферы производства, то здесь примером общины являются цеха. Цеховой строй существовал в европейских средневековых городах, но во многом сохранился и поныне. Так, и сегодня кое-где действует ограничение на число работников, которых предприниматель может нанять, потому что большее их число подорвет благосостояние других предпринимателей в данной отрасли. Это тоже некая система коллективного выживания, коллективной страховки. Но в каждом случае она основана на том, что у людей определенного круга примерно одинаковый имущественный статус и цели, что дает возможность предсказать их реакцию, их поведение. А как только их имущественный статус начинает разниться, община распадается, она не может существовать. Вообще в наше время община не является устойчивым институтом.

Отношения предприятий в первые годы после гайдаровской реформы практически были общинными. Система неплатежей между предприятиями примерно с 1995 г. стала способом ухода предприятий от налогообложения. Но в 1991-94 гг. эта система неплатежей была просто системой взаимной поддержки, взаимной страховки директоров предприятий. Они поставляли друг другу необходимую продукцию без оплаты в виде практически безвозвратного кредита, рассчитывая, что при необходимости получат то же самое от других директоров, входящих в их круг. И эта система работала. Правда, она же привела к тому странному положению дел в российской экономике, когда взаимные долги предприятий в 3-4 раза превышают ВНП.

Возникновение по сути общинных отношений между предприятиями стало возможно потому, что предприятия не опасались друг друга. Они хорошо знали, на что каждое из них способно. Ведь понятно, скажем, что вагоностроительный завод не может “сожрать” железную дорогу - у него для этого нет финансовых средств. А вот между крупными банками и предприятиями общинные отношения не возникли, ибо предприятия понимали, что у банков возможности их “сожрать” есть. Между ними возникли скорее кабальные отношения.

Следует подчеркнуть, что общинная форма организации не связана, как утверждают марксисты, только с первобытнообщинным или феодальным строем. Например, профсоюзы (тред-юнионы), возникшие уже при капитализме, первоначально были организованы по цеховому принципу. Они боролись прежде всего за сохранение рабочих мест и цен на рынке труда, т.е. преследовали цели скорее общинные, нежели корпоративные.

2) КОРПОРАЦИЯ.

Чем корпорация отличается от общины? Во-первых, она больше. Во-вторых, она построена не на взаимной помощи (reciprocity), как община, а на перераспределении дохода (redistribution).

Примером корпорации служит город-государство. Феодальный строй был целиком корпоративен. Он основывался на том, что легитимному лидеру человек делегировал свою свободу и свои права, делегируя тем самым реализацию своих целей, и далее развивался не как свободный и равноправный член общины, а как член некой корпорации.

Корпорацией по своему внутреннему строению является фирма, если рассматривать ее, как совокупность контрактов не только между собственниками, но и между собственниками и наемными работниками. А если это крупная фирма с большим числом наемных работников, корпоративные отношения возникают уже внутри них самих. Они делегируют свои интересы фирме, нанимаясь в нее. Они пытаются продвинуться по служебной лестнице к вершине пирамиды, каковую представляет собой корпорация. Т.е. наряду с целью получать зарплату и увеличивать благосостояния, у них возникает еще и внутренняя цель - продвигаться и расширять свое влияние внутри той корпорации, в которую они включены.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒