ГЛАВА 3 ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕ, СЕМЬЕ И КУЛЬТУРЕ

История старости как история формирования стереотипов и аттитюдов к пожилым в обществе

Введение в проблему: определение старости

Цикл человеческой жизни от рождения до смерти вызывает любопытство многих людей, которые имеют свой личный, уникальный опыт взросления и старения.

Сравнительно недавно (в историческом масштабе) люди доживали до «старого» возраста, который сейчас мы относим к среднему или даже молодому. Так, известны времена, когда люди жили только до 25 лет. Это одна из причин, почему старый возраст – мало изученный период жизни. Старость, по традиции, окрашена суеверными представлениями и аттитюдами. Например, многие люди верят, что существует секрет долгожительства, различные способы омоложения, «источники молодости». Испокон веков человек мечтал не только о бессмертии и долголетии, но и об «эликсире вечной молодости», избавлении от старческой немощи, недугов и страданий. Сильное желание долгой и активной жизни преобладало в мечтах и мыслях людей всех возрастов, времен и народов, которые пытались разыскать эти «источники» в дальних странах, проводя химические опыты, соблазняясь всякими псевдо- и квазирекомендациями продления жизни.

Менее века назад мистические и суеверные мысли доминировали в представлении о старении и долгой жизни. Те, кто переживал своих современников и доживал до 70 - 80 лет, получали специальный статус, называясь «мудрыми».

Проблема старости всегда была одной из центральных в мировоззрении людей разных эпох и народов. Мечта о продлении человеческой жизни и бессмертии родилась вместе с осознанием ценности жизни и ее отличия от жизнедеятельности животных. Это произошло на самых ранних этапах антропосоциогенеза, когда появились первые дошедшие до нас свидетельства зарождения искусства и религии.

Бесспорно, взросление обычно воспринимается как нечто привлекательное. Старение, напротив, традиционно имеет негативное значение. Каждое общество превозносило силу и плодородность, что было тесно связано с молодостью, красотой, и опасалось «изношенного бесплодия и дряхлости, которые приходят со старостью». С этим высказыванием С. де Бовуар [Beauvoirde 5., 1977] соглашаются многие исследователи, подчеркивая пессимизм и враждебность к старению «во все времена»: молодость всегда и везде была предпочтительнее старости. С самого начала истории старые люди сожалели и сожалеют о своей молодости, а молодые боятся старости. Негативный взгляд на старение основывается на дискриминационной модели, которая рассматривает старение как процесс разрушения или упадка физического и психического здоровья, интеллектуальных возможностей и социальных взаимоотношений. Согласно западному мышлению, старый возраст есть «зло», «дряхлость», физический или/и моральный недостаток и мрачное время подготовки к смерти. Последнее часто рассматривали даже с большей симпатией, чем саму старость, так как смерть означала освобождение от бренной оболочки и тягот земной жизни. Христианская традиция всегда пыталась не только примирять своих приверженцев с мыслью о смерти, но и готовиться, приближать эту «дверь в вечную жизнь».

Альтернативой этой дискриминационной модели является модель личностного роста, которая отмечает потенциальные выгоды поздней зрелости или пожилого возраста, старости. «Старость» относится к числу полисемантических, многозначных понятий. Это означает, что человечество на разных этапах своего развития вновь и вновь пытается постичь феномен утраты и обретения, оскудения плоти и расцвета духа, рождения и смерти, начала и конца, запечатленных в человеческом развитии, но делало это часто с самых противоположных позиций. Главное общее заключение в этом процессе самонаблюдения и самоидентификации человека состояло в том, что старость естественна, что она является наградой за правильно Прожитую жизнь, альтернативой противоестественности ухода из жизни молодых, не достигших старости людей.

Культура в различных формах и проявлениях смягчает, а в ряде случаев и снимает природный фактор старости. Подлинная культура безвозрастна, и чем ощутимее разрыв между юностью и старостью в обществе, тем неблагополучнее положение с его культурой. Особенно обострил эту проблему XX в. За понятием старости встали общественные институты: государство, семья, религия, мораль. В плане Содержания это привело к таким формам и субстанциям, как «пенсия», «ветеранство», «дома престарелых», «заслуженный отдых» и пр.

Ситуация, в которой находятся старые люди западного общества, выражает неопределенность и двусмысленность человеческого существования более полно, чем другие возрасты жизни. Продолжая жить в этом мире, пожилые люди чувствуют, что больше не принадлежат к нему. Активность, деятельность и развлечения молодых им запрещены. Множество оппозиций – «молодость – старость», «здоровье – болезнь», «успех – кризис», «процветание – нищета» – отражают состояние современной морали, образования и воспитания. Отныне пожилым принадлежит только одна жестокая роль – неизменная мудрость без права на ошибку. Старый человек должен быть «святым». Приговоренные к почитанию или сильному отвращению, пожилые и старые люди не имеют права совершать ошибки. «У них много опыта, но они не могут больше поддаваться малейшим побуждениям плоти, они так слабы и бесполезны, что должны быть совершенны. В противном случае они будут казаться отвратительными» [Minois, 1999. – С. 327]. «Если старые люди высказывают те же самые желания, чувства и требования, что и молодые, мир смотрит на них с отвращением: в них любовь и ревность кажутся абсурдными, сексуальность отталкивающей, а жестокость – смехотворной. От них требуется быть примером всех добродетелей. Мир утверждает, что они владеют им, и это утверждение позволяет миру игнорировать их несчастливость. Очищенный имидж, который общество предлагает стареющим, – почтенный мудрец с белой головой и богатым опытом. Если они будут ниже этого образа, то только с противоположным значением – старый дурак в старческом слабоумии, источник смеха для своих детей. В любом случае, своими ли добродетелями, или своей деградацией, они остаются вне общества» [de Beauvoir, 1977. – С. 10].

От глубокой древности до Ренессанса общества развивались, признавая только физическую силу и физическую энергию. В этом смысле условия жизни были неблагоприятны для старого возраста с самого начала истории. Однако были возможны некоторые вариации, которые вносили вклад в локальное и временное улучшение или ухудшение ситуации пожилых людей. Любой поиск эволюции ситуации пожилых людей от времен Древнего Египта до Ренессанса будет тщетным и напрасным. Условия старости определялись несколькими факторами, которые не обязательно развиваются одинаково, и улучшения одних сторон жизни могли сопровождаться ухудшениями в других.

Геронтофилия и геронтофобия

Одной из важных особенностей становления человеческого общества, в отличие от стай животных, была забота о стариках как хранителях социально-психологического опыта коллектива и источнике мудрости. Исследования могильников эпохи мезолита и неолита свидетельствуют о раннем возрасте смерти, особенно у женщин. Стариками считались тогда люди от 30 до 50 лет, а условная продолжительность жизни поколения составляла от 20 до 25 лет.

На заре цивилизации и на ранних ступенях развития человечества центральной фигурой был зрелый человек. Многочисленные источники показывают, что продолжительность жизни в то время составляла два-три десятилетия. С наступлением старости, когда силы уже отказывали беспомощному старику, а знания и умения становились бесполезными, его бросали на произвол судьбы. Поэтому первобытные общества были обществами без стариков. Многочисленные этнографические работы западноевропейских и американских ученых, повествующие о том, как поступали со стариками первобытные люди, позволяют сделать вывод, что условия жизни стариков сильно зависят от социальной сферы.

В традиционных обществах функцию закрепления и передачи традиций племени выполняли старейшины. Постепенно происходило разделение функций – одни старейшины олицетворяли культ предков, а другие (жрецы) – культ богов. Оформление патриархальных отношений в большей части мира приводило к сакрализации личности стариков, к развитию культа старого вождя. Этот мотив стал сквозным для мировой цивилизации в целом и локальных культур, особое развитие он получил в иудейско-христианской традиции, где библейские пророки и апостолы персонифицируют общественную мудрость. В православно-христианской традиции Бог предстает в образе мудрого старика.

В восточных философско-этических системах, прежде всего в Древнем Китае, особо почитали стариков и старость. Возраст от 60 до 70 лет считался «желанным», ибо, по словам Конфуция, он «в семьдесят лет следовал желаниям сердца и не переступал меры». На почтении к старости и старикам основано мироощущение китайцев. Эта восточная геронтофилия имеет глубокие социальные корни, так как устойчивость социально-политического устройства общества ассоциировалась с прочностью и устойчивостью организма человека и обретением им мудрости в старости. Социальные паттерны в Восточной Азии в общем относятся к конфуцианским ценностям. Однако в послевоенную эру (после Второй мировой войны) начались социально-экономические трансформации в Японии, Южной Корее, Гонконге, являющихся моделями для развивающихся и развитых стран. Эти изменения привели к изменениям социальных паттернов. В одном ряду с указанными странами стоят Китай и, в меньшей степени, Северная Корея. На повседневном сленге старых людей образно называют «серебряноголовые» (на китайском звучит как yin-fa tsu), уважительно признавая седую голову знаком выполненной жизни, награды. Однако большинство социальных исследований показывают, что эта седина вместо достижения реально означает в общественном сознании процесс изменения отношения к старикам, ухудшения их положения в обществе. Для людей Восточной Азии с признанным уважением старшинства и ценностей семьи и общины появление знаков социального ухудшения отношения к пожилым и старым людям особенно разрушительны. В то время как в Тайване очевидны результаты экономического роста и развития, многие старые женщины сталкиваются с различными проблемами.

Комбинация увеличения продолжительности жизни и быстрых социально-экономических трансформаций породила не только увеличение старшей части населения, преимущественно женской, но и игнорирование их обществом. Средняя продолжительность жизни для женщин в Тайване увеличилась за последние пять лет до 78 лет. Изменения экономической жизни и семейной структуры лишили этих вынужденных приспосабливаться к новым условиям жизни старых женщин в свои 70-80 лет обычных ресурсов и престижа. Теперь не та ситуация «царствования матриархата», когда Конфуций, по его словам, «под своей собственной крышей частенько радовался». Как бабушки они больше не ожидают от своих женатых сыновей их зарплаты в качестве вклада в семейный фонд, они не ждут от своих невесток обеспечения повседневным содействием их физических и эмоциональных потребностей. Большинство из этих пожилых женщин сталкиваются с перспективой одинокой жизни, они не имеют своего жилья, так как взрослые сыновья уходят из дома и эти женщины становятся теми, кто «часто переезжает с места на место» по домам своих женатых сыновей.

В то же время старость нуждалась в моральном оправдании уже в эпоху античности, и это говорит о формировании в общественном сознании другой, полярной психологической, установки – геронтофобии. Обычай убивать стариков бытовал у многих народов, он, в частности, отмечен и у славянских племен. Этот обычай был связан не только с низким уровнем производительных сил, что делало стариков обузой в глазах общества, но и с рядом социальных и классовых противоречий, закрепленных в определенной культурно-психологической традиции.

Негативные установки по отношению к старым людям, возникшие на ранних этапах прогресса общества в условиях скудости существования и сохраняющиеся в известной мере в западном сознании, оказывают существенное влияние на мотивы поведения, самочувствие и даже состояние здоровья пожилых людей, считающих себя лишними в обществе. Этим вызвана необходимость критики гетерофобных установок. С общечеловеческой, гуманистической позиции большое значение приобретают признание общественной ценности старых людей как носителей традиций и культурного наследия наций, пропаганда современных научных знаний о психологической наполненности и красоте поздних лет жизни, о путях достижения «благополучного» старения.

Таким образом, понятия «геронтофилия» и «геронтофобия» существуют очень давно. Геронтофилия (gerontos – старец, phileo – любить), или любовь к старым людям, прослеживается во все времена. Благотворительность, попечительство, призрение старых людей – это различные формы проявления геронтофилии. Геронто-фобия (gerontos – старец, phobos – боязнь) – это боязнь старых людей. Иногда под геронтофобией понимают боязнь именно старости. Враждебное чувство к ней и страх перед собственной старостью пришли из далекого прошлого, когда старому человеку не было места в общине или племени, когда его выбрасывали собственные дети и это не вызывало никакого протеста ни у них, ни в их общине.

Противоположные точки зрения на образ старого человека представляют собой социокультурный феномен, имеющий корни в реальных противоречиях общества. Геронтофобные установки по отношению к старости и старым людям должны быть подвержены всесторонней критике, так как на уровне обыденного сознания их влияние еще нередко сохраняется. Повышение в общественном мнении «ценности» юности в западной культуре привело и к эволюции представлений о старости: как пишет Ф.Арьес, старик «исчез» [1977]. Слово «старость» выпало из разговорного языка, ибо понятие «старик» стало резать слух, приобрело презрительный или покровительственный оттенок.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒