Проблема метода в исторической психологии

 

Вопрос о методе и методике исследования остается одним из ключевых и одновре­менно наименее разработанных в исторической психологии. Как уже отмечалось, ис­торическая психология развивается на стыке двух наук, одна из которых базируется на естественнонаучной методологии, а другая — на принципах гуманитарного знания. Поэтому при построении метода историко-психологического исследования необхо­димо иметь в виду и учитывать указанную двойственность.

Проблема метода в исторической психологии имеет принципиальное значение и играет важную роль как в формировании исторической психологии как научной дис­циплины, обеспечении ее соответствия требованиям и критериям научности (стро­гость, точность, объективность и доказательность), так и в разграничении историко-психологического исследования и смежных с ней областей научного познания. Имея общий с культурологией, историей, этнологией объект исследования — культурные памятники и исторические источники, являющиеся продуктом деятельности челове­ка и воплотившие в себе его психологические свойства и характеристики, — истори­ческая психология в то же время отличается от них своим предметом, имеет собствен­ную нишу, свои особые интересы. Ее отличие, по словам В. А. Шкуратова, состоит в использовании специфических инструментальных и теоретико-языковых средств описания психической жизни людей в прошлом, а также проявляется в предметно-эпистемологическом плане. Нам представляется, что наиболее важный критерий раз­граничения сферы исторической психологии с другими науками, обращающимися к исследованию историко-культурных феноменов, — используемый ею метод психоло­го-исторической реконструкции, ориентированный на изучение психики на матери­але прошлого.

Важность рассмотрения проблемы метода определяется также тем, что наблюда­ется существенный разрыв между общими принципами и критериями научности исследования, выдвигаемыми в теории, и конкретными методическими средствами, используемыми отдельными исследователями. Яркое подтверждение тому — пара­доксальная ситуация, сложившаяся в последние годы в отечественной исторической психологии, где на фоне появления серьезных обобщающих теоретических трудов и учебных пособий по-прежнему остаются не разработанными проблемы метода, все еще недостаточным является эмпирический базис. При проведении конкретных ис­следований ученые применяют старые методы интерпретации и понимания, тради­ционно используемые в разных дисциплинах историко-культурологического цикла и уходящие своими корнями в философию гуманитарного знания. Суть их составля­ет искусство истолкования, интерпретации текстов, «погружение» и «вживание» в источники. Но при обращении к научным критериям обнаруживается, что указанные методы относятся скорее к искусству, целиком зависящему от интуиции автора, а не к науке, нацеленной на получение точных объективных результатов.

Характерно, что и историки, оставаясь в целом в русле традиций интуитивного познания, также осознали потребность в преобразовании своего метода с целью по­вышения достоверности получаемых на его основе научных данных. Подобные тен­денции четко проявляются в работах Й. Хёйзинги (1988), Л. Февра(1989), А. Я. Гуревича (1981) и др. То есть происходит встречное движение, сближение позиций историков и психологов в разработке подходов к изучению человека минувших эпох.

Осознание необходимости синтеза общетеоретических представлений и исследо­вательских процедур, важности адекватных способов решения психолого-историче­ских вопросов побудило нас к разработке методических средств. В этом плане в каче­стве наиболее перспективного нами был выделен введенный в научный арсенал в последние годы, но все еще не получивший должного развития и теоретического ос­мысления метод психолого-исторической реконструкции. Мы поставили задачу операционализации исследовательской процедуры психолого-исторической реконструк­ции и установления тем самым необходимых связей между общетеоретическими положениями, касающимися воссоздания прошлого, и эмпирическими разработками.

Указанная задача решалась коллективом сотрудников лаборатории истории пси­хологии и исторической психологии Института психологии РАН.

Первым шагом стала разработка В. А. Кольцовой и Л. В. Спицыной общей схемы процедуры психолого-исторической реконструкции. Рассматривая данный метод как реальную возможность получения объективных знаний о психике людей минувших эпох, авторы попытались раскрыть и описать его с точки зрения анализа основных этапов, «которые проходит на своем пути психолог, восстанавливающий интересую­щие его психологические реалии конкретной эпохи» (Спицына Л. В., 1994. С. 14). Со­ответственно, в качестве первого этапа выступает формулировка психологической проблемы, которая выдвигается исследователем исходя из нерешенных актуальных вопросов, продиктованных практикой сегодняшнего дня. На втором этапе осуществ­ляется подбор и обоснование наиболее операционализируемой и отвечающей зада­чам и предмету исследования теоретической модели, опирающейся на соответствую­щие идеи и положения современной психологической науки. Теоретическая модель служит концептуальной рамкой, наложение которой на содержащийся в источниках материал позволяет вычленить соответствующую задачам исследования информа­цию, провести ее содержательный анализ и интерпретацию. Третий этап психолого-исторической реконструкции включает выделение и обоснование круга источников в соответствии с поставленной проблемой и заданной теоретической моделью. И на­конец, четвертый этап представляет собой анализ и реконструкцию отобранных ис­точников. Выдвижение и подробное описание этих этапов, на наш взгляд, было важным шагом в конкретной разработке процедуры психолого-исторической реконструкции. Указанный вариант восстановительной процедуры был апробирован в работе Л. В. Спицыной, выполненной в лаборатории и посвященной психолого-историчес­кой реконструкции особенностей общения людей в 1920-е гг. в России.

Дальнейшие собственные разработки в области исторической психологии, а так­же осмысление опыта других исследователей привели к выводу о невозможности ис­пользования строго фиксированной процедуры психолого-исторической реконструк­ции при решении различных задач. Обнаружилась необходимость модификации этой процедуры в зависимости, во-первых, от характера научной проблемы, рассматрива­емой в исследовании, во-вторых, от специфики изучаемого периода. Хотя выделен­ные нами основные блоки реконструкционного процесса являются, безусловно, универсальными.

 

30.4. Специфика психического мира человека прошлого (на примере древних греков периода архаики)

 

Представляется интересной предложенная А. Д. Барской усложненная схема и процедура поэтапной психолого-исторической реконструкции (Барская А. Д., 1997). Эта схема использовалась при изучении психических особенностей человека в эпоху зарождения современной европейской цивилизации (на материале эпических поэм Гомера). Главное отличие предлагаемой процедуры состоит в том, что она носит не линейный, а циклический характер, является более детализированной и выявляет некоторые процессы, протекающие, как правило, интуитивно. На рис. 30-1 в сверну­том и обобщенном виде представлена предложенная автором блок-схема реального процесса психолого-исторического исследования, как принципиально многомерного и интуитивно протекающего одновременно в нескольких плоскостях (блоках, цик­лах). Операционализированные в данной модели блоки и циклы выступают в каче­стве внешней методической опоры при проведении реконструкции. Каждый блок имеет конкретные содержательно-функциональные характеристики и взаимодей­ствует с другими звеньями общей структуры психолого-исторической реконструк­ции. Следует иметь в виду, что операции, относимые к определенным блокам, могут реализовываться неоднократно, образуя тем самым циклы исследовательского про­цесса.

Начальный цикл описывает задачу, решаемую исследователем на первых этапах работы, и охватывает исходную, предварительную стадию исследовательского поис­ка, стимулируемую существующим у ученого интересом к проблемной области. Еще до начала собственно психологической реконструкции предполагается углубленное знакомство с проблемной областью, выделяемой для научного исследования, осозна­ние ее теоретической и практической значимости, места в системе психологического знания, уровня разработанности, выявление в ней пробелов и так называемых «бе­лых пятен». Поэтому блок I начального цикла назван автором «изучение проблемной области» (рис. 30-2).

Для иллюстрации сошлемся на эмпирическую работу, проведенную Барской и посвященную изучению специфики психического мира древних греков периода ар­хаики. Приступая к исследованию, автор исходил из определенного уровня проработанности интересующей его проблемной области. Установлено, что положение об историогенезе психики выдвигалось психологами уже достаточно давно. Однако не психологи, а культурологи первыми выдвинули идею о радикальных изменениях в мышлении и психике в целом в определенный период античности. Среди психологов эти идеи разделял Ж.-П. Вернан, сторонник и последователь основателя французской школы исторической психологии И. Мейерсона. Но и его работы по античности (Вер­нан Ж. П., 1988) носили скорее культурологический, чем психологический характер. Таким образом, вопрос о существовании особой стадии развития психики в антично­сти оставался неизученным с психологической точки зрения, хотя среди историков культуры эта проблема широко обсуждалась. Тем самым было установлено, что име­ет место совпадение личного интереса исследователя и объективной значимости раз­работки указанной проблемы. Предварительный анализ привел автора и к ряду зак­лючений более общего порядка: о необходимости более тесной связи исторической психологии как пограничной научной дисциплины с другими смежными науками; о подборе определенной системы источников, отражающих исследуемый отдаленный исторический период; о поиске или создании психологической модели, адекватной исследуемой проблеме и рассматриваемому временному периоду.

Результатом начального цикла является углубление и конкретизация темы иссле­дования. Поэтому блок II начального цикла назван автором «постановка задач в наи­более общем виде». Непосредственно вытекая из предыдущего блока, применитель­но к данному конкретному исследованию он состоит в попытке осуществить реконструкцию особенностей психического склада человека указанной эпохи, причем целостно, обобщенно, а не в виде характеристики отдельных психических феноменов. Для этих целей привлекается накопленный фактический материал из смежных обла­стей, а также выделяются опорные психологические положения и идеи, выступающие в качестве теоретической модели.

Блок III начального цикла именуется автором «исходные теоретические положе­ния». Что же может служить теоретической моделью? Это может быть и какая-либо из существующих в психологической науке концепций, взятая в готовом виде, и спе­циально сконструированная для данного исследования новая теоретическая кон­струкция, включающая совокупность положений, вычлененных из разных теорий. При этом необходимо соблюдение двух условий: 1) обязательное соответствие теоре­тической модели целям и задачам исследования; 2) в случае отбора и синтеза общете­оретических идей из разных психологических концепций необходимо их объедине­ние в целостную теоретическую структуру.

Что касается проводимой автором реконструкции психики человека периода ан­тичности, то в этом случае оказалось невозможным использовать какую-либо одну готовую теоретическую модель. Это объясняется, во-первых, спецификой рас­сматриваемого исторического периода — достаточно удаленной эпохи, во-вторых, ха­рактером исследовательской задачи — воссоздание не какого-либо одного психичес­кого феномена, а целостной картины душевной жизни. Поэтому на начальном этапе А. Д. Барской были выдвинуты психологические принципы достаточно общего харак­тера, на основании которых впоследствии строилась более детализированная теоре­тическая модель.

Понимание психики как постоянно развивающейся системы обусловило выделе­ние в качестве исходных ряда общих положений генетических теорий — идеи интериоризации (П. Жане, Л. С. Выготский), основных принципов развития самосозна­ния, общих представлений о развитии саморегуляции человека. Причем большая часть положений этих концепций разрабатывалась на материале онтогенеза, и поэто­му возникла необходимость их переосмысления применительно к изучению проблем историогенеза. В итоге в работе Барской были сформулированы тезисы, что в ходе истории, как и в процессе онтогенеза, происходит своеобразная интериоризация внешнего опыта и сворачивание экстериоризированных способностей во внутреннем плане. Вследствие этого человек все более успешно овладевает средствами саморегу­ляции, происходит развитие абстрактно-логической составляющей мышления, что в личностной сфере отражается в углублении рефлексии и самосознания. Таким обра­зом, в качестве критериев уровня развития психики в процессе историогенеза использовались характер средств организации психической деятельности и особенности взаимодействия индивидуума с миром.

Выделение указанных исходных положений рождает множество гипотетических предположений, требующих проверки. Поэтому четвертым блоком в начальный цикл автор включает блок, обозначенный им как «гипотезы». Этот блок оценивается как центральный, с которым связаны практически все остальные, а гипотетичность рас­сматривается как суть процедуры психолого-исторической реконструкции. Характер гипотез в процессе реконструкции изменяется. На первом этапе они возникают из дискуссий в смежных с психологией научных областях и тех выводов, которые мож­но сделать предварительно, исходя из теоретических положений. Эти гипотезы слу­жат отправной точкой при последующем анализе текста.

Четыре блока составляют единый цикл, так как в ходе исследования расширение знаний в проблемной области сопровождается неоднократными повторами, прохож­дением по всем звеньям цикла и возникновением новых гипотез. Например, после изучения дискуссии этнографов и антропологов появилось предположение о возмож­ности экстраполяции ряда конкретных характеристик психики, обнаруженных у современных дикарей, на архаического человека, хотя и с некоторыми модифика­циями.

Следующий цикл процедуры — «подбор базы источников».

Формирование базы источников составляет важнейший этап в проведении историко-психологического исследования. Историческая психология — наука, изучающая прошлое, а его воссоздание осуществляется только на основе источников. В связи с этим исторический источник — неотъемлемый компонент и необходимое условие проведения историко-психологического исследования. Исторический источник по­нимается в источниковедении как любой продукт культуры, созданный человеком в определенных конкретно-исторических условиях и содержащий в себе информацию как о его субъекте-творце, так и о времени его создания.

Отбор источников осуществляется исходя из поставленной задачи и первоначаль­ных гипотез. Так, решая задачу психолого-исторической реконструкции особенностей общения людей в послереволюционный период, Л. В. Спицына выделила сово­купность источников, представляющих логически связанную, иерархически организованную структуру и максимально полно отражающих интересующую ее проблему (Спицына Л. В., 1994). Указанную структуру образуют: 1) нормативные докумен­ты — постановления Коммунистической партии, труды ее главных идеологов, — со­держащие новые, утверждающиеся после 1917 г., требования и классовые по своему характеру нормы отношений и общения в обществе диктатуры пролетариата; 2) на­учные материалы — работы ученых 1920-х гг., относящиеся к разным областям зна­ния (психологии, философии, этики, педагогики) и включающие определенное ос­мысление и теоретическое обоснование происходящих в обществе инноваций в сфере социального взаимодействия людей; 3) данные публицистики — статьи в популярных массовых изданиях 1920-х гг., содержащие описание примеров разных форм че­ловеческого общения в послереволюционной России и характеризующие отношение людей к новым нормам, утверждающимся в сфере межличностных отношений в это время.

Исследование психики человека гомеровского времени в работе Барской предпо­лагало прежде всего выявление соотношения логического и алогического элементов в мышлении архаического человека. Для проверки данного аспекта требовался соот­ветствующий круг источников. Автор принял решение, что больше для этих целей подходит литературное наследие, а не философское. Главным источником были вы­браны эпические поэмы Гомера — первый дошедший до нас полный письменный ис­точник периода древнегреческой архаики.

С другой стороны, знакомство с реальными источниками вносит существенные коррективы в формулировку и конкретизацию исходной, довольно общей задачи. Что касается исследования А. Д. Барской, то ограниченность базы источников, во-первых, заставила отказаться от претензии на реконструкцию психики человека указанного периода во всей ее целостности и остановиться лишь на описании наиболее ее харак­терных черт, во-вторых, привела к уточнению рассматриваемого временного перио­да: VIII в. до н. э., а не V в. до н. э., как первоначально предполагалось. На рис. 30-3 представлена блок-схема цикла работы с базой источников.

 

 

Следующий цикл назван автором основным (рис. 30-4). На этом этапе имеют ме­сто следующие процессы:

1) формирование психологической модели;

2) анализ текста в соответствии с вырабатываемой моделью;

3) усовершенствование и подтверждение модели на основе привлечения данных других наук;

4) обобщение и выработка соответствующего языка для описания полученных результатов.

 

 

Центральным в этом цикле является блок IV, названный «анализ текста». Про­цедура анализа источников опирается на общие принципы источниковедческого анализа. В психологической литературе она не получила достаточного освещения. Спицына указывает, что это «не простое ознакомление с текстом, а совокупность аналитико-синтетических процедур» (Спицына Л. В., 1994. С. 15). К сожалению, и лин­гвистика пока не дает серьезных опорных точек для решения данной задачи. В боль­шинстве наиболее влиятельных лингвистических направлений предметом изучения является формальная структура языка, и самой крупной его единицей выступает предложение (Сгалл П., 1978). Хотя очевидно, необходим анализ не только формы, но и содержания текста. Продуктивные попытки соединения количественного и ка­чественного анализа текстов представлены в исследованиях, проводящихся со­трудниками лаборатории психологии речи Института психологии РАН под руководством Т. Н. Ушаковой, а также в структурной модели анализа текста, предложенной Т. М. Дридзе (1984). Так, Дридзе предлагает при реконструкции того или иного объекта проводить анализ текста с точки зрения его вторичной информативности. Ис­точником вторичной информативности являются не основные, а второстепенные эле­менты текста: иллюстрации к основным идеям, описание ситуаций и отношений к ним, общий фон, «фоново-событийный», «фоново-субъективный», «фоново-образный» аспекты.

Еще ближе к решению этой проблемы подходит герменевтика — традиция и спо­собы толкования многозначных или не поддающихся уточнению текстов (большей частью древних), — выделяющая основные принципы и структуры понимания. Пред­ставляется интересным, например, описанный Хайдеггером принцип круговой «предструктуры» понимания. По мнению Хайдеггера, истолкова­тель текста, сколь бы беспристрастным он не стремился быть, приступает к исследованию всегда уже вооруженный предварительными понятиями, от которых он отталкивается, «про­брасывая» на всех этапах «предмнения и «предусмотрения» вперед (Гадамер X. Г., 1988. С. 318). Даже если исследователь

и не выдвигает изначально определенных гипотез, стремясь максимально вжиться в источник и проникнуть в его суть, имплицитно он всегда имеет некоторые предполо­жения, которые могут вносить субъективизм в его рассуждения. Таким образом, гер­меневтика сама указывает на уязвимые позиции в ее методе истолкования текстов.

 

· Герменевтика — традиция и способы толкова­ния многозначных или не поддающихся уточнению текстов (большей частью древних)

 

Циклическая структура психолого-исторической реконструкции допускает нали­чие предварительных гипотез. При этом дальнейшая система проверки и перепровер­ки явных и неявных гипотез должна максимально исключить субъективизм исследо­вателя. Для этого надо быть открытым новизне исследуемого материала, стремиться понять его максимально полно, вникнуть в его сущность и раскрыть его содержание. Наиболее продуктивным является, видимо, неселективный, полный охват всех опи­сываемых в источнике явлений, сочетающийся с их анализом в русле выдвинутых гипотез. При этом важно учитывать также особенности источника. Этот вопрос, в частности, остро встал в работе Барской при анализе содержания такого специфиче­ского источника, как поэмы Гомера. Для того чтобы отделить реальность пережива­ний и мыслей от явного художественного вымысла, содержащегося в эпическом по­вествовании, автор счел необходимым ориентироваться в первую очередь не на содержание анализируемого психического феномена, а на его процессуальную сто­рону. Например, при выявлении механизмов функционирования мышления в фоку­се внимания исследователя оказывались не мифологические сюжеты текста поэм, а тщательно рассматриваемый процесс вынесения суждения или решения жизненной задачи ее героями. Таким образом, содержание поэм было использовано не прямо, а косвенно; рассматривалось не то, что думали, чувствовали, делали герои поэм, а то, как они это делали.

Следующий блок, задействованный в основном цикле, — «изучение дополнитель­ных данных смежных наук». При реконструкции человека периода древнегреческой культуры, например, ценную информацию для исследования дали работы по класси­ческой филологии, этнографии и сравнительному языкознанию, позволившие мак­симально полно выявить и задействовать в анализе все элементы формы литератур­ного произведения. Продуктивным оказалось также направление языкознания, исследующее связь между уровнем развития языка и мышления. Указанная связь проявляется в замене устойчивых словосочетаний общими понятиями, а менее диф­ференцированных языковых конструкций — более точными и структурно сложны­ми, в историческом образовании сложных предложений из простых и т. д. (Мельничук А. С., 1967). Большой интерес представляет также учет закономерностей языко­вого развития, указывающий на некоторое сходство праязыков и языков современ­ных примитивных племен, а также рассмотрение характерных особенностей древних языков вообще (обилие синонимов, не развитая система подчинительных союзов, специфика падежной формы и т. д.) и древнегреческого языка в частности (наличие значительного числа архаизмов). Автор высказывает мнение, что чем более выраже­ны эти особенности, тем более очевидны отклонения в характере мышления челове­ка древней цивилизации по сравнению с современным. Этот вывод базируется на признании того, что, во-первых, язык отражает бессознательные перемены в психике человека; во-вторых, с его помощью демонстрируется развитие наличного умствен­ного инструментария. Очевидно, например, что понятийная система языка развива­лась в направлении увеличения количества абстрактных понятий, которые изначаль­но были наполнены более конкретным содержанием. Поэтому анализ развития абстрактных понятий помогает осознать, какие данные внешнего и внутреннего опы­та подвергались осмыслению и обобщению на определенном историческом этапе.

При этом подчеркивается, что многие факты и закономерности развития древне­греческого языка пока не удается переосмыслить в психологических терминах, по­скольку эти закономерности не отражают автоматически особенности развития мыш­ления.

Специальной задачей и этапом реконструкции выступает создание целостного языка описания рассматриваемых явлений, иначе говоря, формирование психологи­ческой модели. Этому в блок-схеме соответствует блок VII — «создание языка для описания найденных закономерностей». Сумма гипотез, выявленных на разных ста­диях работы, не составляет еще психологической модели. Ее создание требует упоря­дочения полученных гипотез, а также их соотнесения с исходными теоретическими предположениями и данными смежных наук.

В работе Барской психологическая модель свелась к следующим положениям. В указанный период имеет место тип мышления, не отличающийся принципиально от современного по законам своего функционирования. Вместе с тем для него харак­терны:

1) более тесная связь внешнего и внутреннего мира;

2) меньшая интериоризованностъ отдельных операций;

3) преобладание наглядно-образного компонента;

4) доминирование эмоциональной регуляции над рациональной;

5) своеобразие рефлексии, этических и эстетических представлений древнейших греков.

Заключительный цикл исследования включает блок результатов и блок выводов. Полученные результаты анализа текста соотносятся с исходными задачами, на осно­вании чего и делаются выводы.

Таким образом, предлагаемый вариант процедуры психолого-исторической рекон­струкции носит комплексный характер и сочетает достоинства уже существовавших методов с высокой гипотетичностью, структурной организацией и системой взаимо­проверки, что открывает широкие перспективы для дальнейших исследований.

 

Вопросы для повторения

1. Чем обусловлена актуальность и значимость исторической психологии?

2. В чем заключается исторический характер бытия человека?

3. Какими последствиями чревата недооценка психологической составляющей в реальном истори­ческом процессе?

4. Раскройте специфику объекта историко-психологического исследования.

5. Дайте определение предмета исторической психологии.

6. В чем заключается сущность метода психолого-исторической реконструкции?

7. Каковы основные блоки процесса психолого-исторического исследования?

8. Чем характеризуется тип мышления древних греков периода архаики (по результатам исследова­ния А. Д. Барской)?

Рекомендуемая литература

Барская А. Д. Особенности мышления гомеровского человека // Вестник МГУ. — Сер. 14. Психология. 1997. - С.23-32.

Белявский И. Г. Историческая психология. — Одесса, 1991.

Бердяев Н. А. Смысл истории. — М., 1990.

Боброва Е. Ю. Основы исторической психологии. — СПб, 1997.

Вернан Ж. П. Происхождение древнегреческой мысли. — М., 1988.

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. — М., 1981.

Гадамер X. Г. Истина и метод.— М., 1988.

Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. — М., 1984.

Мельничук А. С. О роли мышления в формировании структуры языка // Язык и мышление. — М., 1967.

Сгалл П. К программе лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. — М., 1978.

Спицына Л. В. Историко-психологическая реконструкция становления форм и способов общения в со­ветском обществе в послереволюционный период (10-е — 20-е годы XX столетия) / Автореферат дисс. канд.псих. наук. — М., 1994.

Февр Л. Бои за историю. — М., 1989.

Хёйзинга Й. Осень средневековья. — М,, 1988.

Шкуратов В.А. Историческая психология. — Ростов-на-Дону, 1994.

Шкуратов В. А. Историческая психология. — М.: Смысл, 1997.

 

⇐ Предыдущая29303132333435363738Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. IV. Философские предпосылки гражданского права. Проблема личности и государства
2. VI. Проблема прочности права. Вопрос о субъективном гражданском праве и о злоупотреблении правом
3. VII. Проблема личности как таковой. Развитие защиты так называемых прав личности и ее конкретных особенностей
4. VIII. Проблема нематериальных интересов
5. X. Проблема личности в сфере семейственных отношений
6. XII. Проблема прав на чужие вещи
7. XV. Обязательства из договоров. проблема договорной свободы
8. XVI. Обязательства из правонарушений. Проблема ответственности за вред
9. Алкогольная проблема и важность быстрейшего ее решения
10. Анальная проблематика в терапии
11. Антропологическая проблема в русской философии
12. Арт-психология в клинической психологии и психиатрии.