Групповая динамика (1952 г.)

Бион. Групповая динамика

Wilfred Ruprecht Bion (Muttra 1897-Oxford 1979)

Бион, Уилфред.

Рабочая группа

В любой группе можно обнаружить черты психический активности. Любая группа, даже самая безобидная, собирается вместе, чтобы кое-что «осуществить». В этой активности все члены группы кооперируются друг с другом, в зависимости от способностей каждого. Эта кооперация осуществляется добровольно и зависит от того, что конкретные индивидуумы обладают некоторыми более или менее выраженными способностями. Участвовать в такого рода активности могут только индивиды с многолетним периодом научения и способностью к накоплению опыта, появляющихся у них в процессе психического развития. Так как такая активность направление на разрешение какой-либо задачи, то она связана с реальностью, а методы разрешения проблем будут отличаться рациональностью и потому, хотя и в всё ещё зачаточной форме, ─ научными. Приметы такой активности схожи с теми, которые Фройд (1911) приписывает сфере Я. Эту грань психической активности в группе я назвал «рабочей группой». Выражение «рабочая группа» обозначает только определённый вид психической активности, но не людей, посвящающих себя таковой.

Когда пациенты встречаются на сеансе групповой терапии, то всегда можно заметить, что часть психической активности направлена на разрешение проблем, из-за которых отдельные члены группы пытаются найти для себя помощь. Я привожу пример переходной фазы на одном из таких сеансов:

Шесть пациентов сидят вместе со мной в небольшом пространстве в форме круга. Молодая дама А предлагает всем участникам начать обращаться друг к другу просто по имени[1][1]. Становится заметно, что группа испытывает облегчение, так как наконец-то найдена хоть какая-то тема для разговора. Члены группы обмениваются взглядами, и на какое-то время можно замечать искру искусственного оживления. Господин B считает, что это неплохая идея, а господин С говорит, что это могло бы «сделать всю атмосферу более дружелюбной». Госпожа А подбадривает остальных попробовать угадать её имя; но не успела она сказать об этом, как молодая дама D сказала, что она боится, что тогда о её секретах смогут узнать вне группы и потому не хотела бы открывать своё настоящее имя. Господин E предлагает воспользоваться анонимными именами. Молодая дама F пристально рассматривает ноготь на своём пальце. Спустя несколько минут после предложения, высказанного молодой дамой А вся дискуссия оказалась полностью парализованной, она сменяется взглядами, которые всё чаще и чаще члены группы украдкой бросают на меня. Господин В собирается с духом и говорит, что однако мы всё же должны каким-либо образом обращаться друг к другу. Теперь настроение группы складывается из тревоги и нарастающей фрустрации. Ещё задолго до того как обратятся к руководителю, становится ясно, что он уже превратился в центр мыслей группы. Надежды группы на саму себя приводят её только к апатии и молчанию.

В настоящий момент я хочу обратить внимание читателя только на те аспекты приведённого эпизода групповой жизни, которые позволяют понять применение мною выражения «рабочая группа». Вполне может оказаться и так, что я буду делать и в самой группе, но по моему мнению значение подобного эпизода зависит от психической жизни группы, поскольку мы ещё можем говорить тут о наличии таковой жизни. Прежде всего: когда семь человек должны начать разговаривать друг с другом, то, естественно, что знание имён друг другу, существенно бы облегчило разговор. Поскольку дискуссия, вспыхнувшая в группе, возникла под воздействием осознания этих обстоятельств, то такую активность можно назвать продуктом деятельности рабочей группы. Но наша группа не только предложила сделать шаг вперёд, который пошёл бы на пользу любой группе, независимо от того, каковы её задачи. Группа пошла ещё дальше и предложила обращаться друг к другу просто по именам, что могло бы помочь создать дружественную атмосферу. В случае группы, о которой я говорю, можно с полным правом утверждать, что возникло мнение, что создание дружественной атмосферы вообще лежит в русле терапевтических требований. Подобным же образом можно будет и о том временном пункте в истории этой группы, из которого мы выхватили короткий эпизод, сказать, что как возражение молодой дамы D, как и попытка разрешить проблему со стороны господина Е диктуется терапевтическими требованиями. Фактически я говорю о том, что предложения членов группы хорошо подходят – к ещё не явно сформулированной – теории, в соответствии с которой наши страдания исчезнут, если групповые сеансы будут проводиться таким образом, что восприниматься будут только эмоции приятного рода. Становится видно, что демонстрация функции рабочей группы должна включать в себя следующие моменты: образование мыслителя, который ориентирован на перемещение мыслей в действие; теория, на которой всё базируется – в нашем случае потребность в дружественной атмосфере; веру в то, что одного только изменившегося окружения будет вполне достаточно для лечения, безо всякого изменения в индивидууме; и, наконец, от типа фактов, которые рассматриваются как «реальные».

В приведённом случае несколько позднее мне удалось увидеть, что оказалась несостоятельной функция рабочей группы (которую я вначале конечно же ещё так не называл), заключающаяся в представлении о достижении выздоровления посредством существования группы с исключительно приятными качествами, и даже обнаружить то, что какая-то групповая трудность помешала достичь ограниченного осуществления кажущегося столь простым действия – обращения друг к другу по именам.

Перед тем как перейду к объяснению сущности препятствий, встающих на пути деятельности рабочей группы, я хотел бы здесь упомянуть об одной из трудностей при изложении моих теорий, которая уже стала заметной. Когда я говорю о каком-либо эпизоде в группе подобному вышеприведённому, а затем пытаюсь вывести из него теорию, то всё это сводится только к тому, что я говорю, у меня есть теория, в соответствии с которой разыгрывается то или это, и что я всего на всего ещё раз опишу происшедшее другими словами. Из такой дилеммы читатель может помочь себе только посредством того, что он вспомнит какой-либо сеанс или собравшуюся группу, в которых он участвовал, и подумает о том, насколько он может припомнить те опорные пункты, по которым можно сделать вывод о существовании какой-либо из групповых функций – как я их называю. При этом не стоит забывать, что в своё понимание ситуации необходимо в качестве материала обязательно включать принципы конкретного применявшегося метода вместе с руководителем этой группы и т. д.

 

[2] [1] О табу на имена смотри размышления Фройда в его книге «Totem und Tabu» (1913), стр. 69 и след.

 

Обобщение

До того, как я перейду к изложению психоаналитического понимания группы, я считаю необходимым подвести итог только что представленным мною теориям. Вы можете обратить внимание на то, что ради того чтобы прийти к непредвзятому мнению сознательно пытался не учитывать прежние психоаналитические теории о группе, поскольку это вообще возможно для психоаналитика, обратившегося к исследованию группы используя интуицию психоаналитического происхождения. Вот так я и пришёл к теории, в соответствии с которой группа показывает признаки, характерные для функций рабочей группы, но одновременно также и – часто чрезмерно эмоционально окрашенное – поведение, из которого я сделал вывод, что группы эмоционально реагируют по одной из трёх основных предпосылок. Идея о том, что эти основные предпосылки образуются непроизвольно, автоматически, неизбежно оказалась полезной для понимания поведения в группе. И тем не менее многое говорит о том, что эти гипотетические «основные предпосылки» нельзя рассматривать в качестве особых состояний сознания. Я не могу утверждать о том, что основные предпосылки можно рассматривать в качестве «фундаментальных» объясняющих гипотез, охватывающих в себе всё поведение группы – это было бы заносчивой глупостью─, и тем не менее каждое из этих состояний, даже если его с определённой уверенностью можно отграничить от обоих других, имеет качества, которые позволяют предположить, что оно является или чем-то вроде двойника, или обращением одного из других состояний, или попросту других аспектом того же самого феномена, который считают принадлежностью другой основной предпосылки. Например, мессианская надежда в группе, образующей пары, имеет определённую схожесть с групповым божеством в зависимой группе. Это довольно трудно признать, так как эмоциональный тон, с которым всё проявляется, столь сильно отличаются. Страх, боязнь, ненависть, любовь – все они существуют в любой из групп с доминирование основных предпосылок. Модификация, которую проходят чувства в своей комбинации в соответствующих основных предпосылках, возможно появляются в результате того, что – если мне будет позволено так выразиться – цементом, скрепляющим чувства друг с другом, в случае зависимой группе окажется вина и депрессия, в группе, образующий пары, ─ мессианские надежды, в группе борьбы-бегства – гнев и ненависть. Но каким бы этот цемент не оказался, следствием всего будет одно и то же: содержание мыслей в разговорах всех трёх групп часто будет только с виду отличаться. Иногда даже возникает впечатление, что не родившийся гений группы, образующей пары, выглядит очень схоже с Богом зависимой группы. Именно в тех ситуация, в которых зависимая группа начинает ссылаться на авторитет «прежнего» лидера, она очень сильно сближается с группой, образующей пары, которая ориентируется на «будущего» лидера. В обоих случаях предводитель не существует; речь тут идёт о различиях во времени и в эмоциях.

Я ещё раз сказал о таких тонкостях, чтобы показать читателю, что мои гипотезы об основных предпосылках не следует рассматривать как установленные навсегда формулы.

 

Вербальная коммуникация

Когда в такой ситуации даются интерпретации, но они наталкиваются на полное игнорирование. Такое пренебрежительное отношение чаще всего оказывается только кажущимся чем истинным, как и многое другое в психоанализе; возможно, что были ошибочными интерпретации, а потому и неэффективными; или основные предпосылки доминировали настолько сильно, что любой намёк, который выходит за границы подобных состояний, будет просто игнорироваться. Но даже и тогда, когда интерпретация была верной и поданной в нужный момент, ещё остаётся множество других факторов, позволяющих ею пренебречь.

Я вынужден прийти к заключению, что вербальный обмен мнениями является функцией рабочей группы. Чем больше группа соответствует основной предпосылке, тем менее рационально она использует вербальную коммуникацию. Слова начинают передавать лишь шумы. Меляни Кляйн (1930) придавала огромное значение формированию символов в развитии индивидуума, а её изображение подавленной способности к формированию символов на мой взгляд является релевантным для группового процесса, о котором я говорю. Рабочая группа хорошо умеет адекватно использовать символы, связанные с коммуникацией; но совершенно не понимает символы, посредством которых общается группа, ориентированная на основные предпосылки. Я слышал высказывания о том, что «язык» группы, ориентированной на основные предпосылки отличается примитивностью. Думаю, что это никак не соответствует истине. Я считаю его не примитивным, а девальвированным (обесцененным). Вместо использования языка в качестве метода мышления, группа использует живую речь в модусе действия. Этот «упрощённый» способ коммуникации не имеет ничего общего с витальностью (жизненностью) примитивного или архаичного языка. Простота его связана с деградацией и обесцениванием. И совершенно противоположными будут случаи, в которых какая-либо группа начнёт осознавать недостатки своего словарного запаса и попытается прийти к единству относительно оборотов речи и выражений, которые должны использоваться в группе. В таком случае можно говорить о том, что в рамках функции рабочей группы мы начинаем замечать развитие «примитивного» научного метода, это уже не имеет в себе ничего обесценивающего. «Язык» группы, ориентированной на основные предпосылки, не отличается точностью и широтой, достигаемых посредством способности к формированию и применению символов. Таким образом, в группе, ориентированной на основные предпосылки, отсутствует это вспомогательное средство, и стимулы, которые обычно способствуют развитию, не имеют здесь никакого влияния. Но для используемых в этих группах способов коммуникации можно использовать название «универсальная лингвистика», данное Бенедетто Кроче для эстетики. На уровне основных предпосылок любая человеческая группа запросто понимает любую другую человеческую группу, как бы ни были они различны по культуре, языку и традициям.

Для тренировки в применении некоторых из приведённых мной теорий, я хочу воспользоваться библейским рассказом о строительстве Вавилонской башни[1]. Как и ассоциации пациента, находящегося на психоаналитическом сеансе, миф сводит вместе следующие элементы: универсальный язык, сооружение группой людей башни, в которой Божество усматривает угрозу для своего положения, запутанность универсального языка и распыление людей по всей земле. Что за процесс скрывается за этим мифом?

На основе моей теории я мог бы истолковать миф как сообщение о развитии языка в группе, в которой доминирует основная предпосылка зависимости. Вспомните о том, что Фройд приводил в качестве примера групповой активности высокого интеллектуального ранга развитие языка. Новое развитие в качестве такового порождает следующий шаг в развитии – это представлено символикой башни, строительство которой угрожает пошатнуть недосягаемость Божества. Представление о том, что Вавилонская башня достигнет до самых небес, вносит в группу элемент надежды на Мессию, который на мой взгляд является существенной приметой группы, образующей пары. Но реализующиеся надежды на Мессию преступают закон прежней основной предпосылки, и группа вынуждена расщепиться.

Меляни Кляйн (1930) показала, что неспособность формировать символы хорошо характеризует определённых индивидов. Я хотел бы эту неспособность расширить на всех индивидов, функционирующих в качестве членов группы, ориентированной на основные предпосылки.

Обобщение

На мой взгляд фройдовское изложение динамики групп скорее нуждается в дополнении, чем в исправлении. Существует довольно много хороших возможностей для интерпретаций, которые указывают на поведение в группе, которые было бы вполне нормальным, если бы оно было реакцией на одну из ситуаций в семейной жизни. Говоря другими словами, существует достаточно много опорных точек для подтверждения фройдовской идеи о том, что семья как группа является основной схемой, по которой функционируют все другие группы. Если я не уделял достаточное внимание такому подходу, то только потому, что по моему мнению развитие этих идей не позволит пойти достаточно далеко. Я вообще сомневаюсь в том, что может удаться попытка создания метода групповой психотерапии, ограничивающегося исследованием механизмов, питающегося из такого источника.

Я хотел бы идти дальше. Я считаю, что центр групповой динамики занимают более примитивные механизмы, которые Меляни Кляйн описала в качестве признаков параноидно-шизоидной и депрессивной позиции. Хотя со своим ограниченным опытом я и не могу просто так запросто привести доказательства этого, в любом случае я уверен, что применение фройдовского открытия того, что все группы в качестве своего прототипа имеют семейную группу, не только будет неполным, но ещё игнорирует источник главных эмоциональных побуждающих сил в группе.

Вполне возможно, что всё это окажется только артефактом, объясняющимся фрустрированным желанием индивида оказаться со мной наедине. Я не хочу недооценивать значимость такой мысли, но я в любом случае не думаю, что наблюдаемые мною феномены обнаруживаются только в психотерапевтической группе. Любые группы одновременно стимулируют и фрустрируют своих членов; так как каждый чувствует в себе потребность удовлетворять свои желания в своей группе, а одновременно ощущает помехи для их реализации под влиянием примитивных опасений, пробуждаемых участием в группе.

Я хочу подвести итог: любая группа индивидов, собравшаяся для реализации рабочих целей, проявляет активность рабочей группы, то есть: интеллектуальную деятельность, которая нацелена на служение поставленной задаче. Исследования говорят, что таким стремлениям иногда начинают оказывать препятствия, а иногда помогают реализовываться аффективные побуждающие силы тёмного происхождения. Эта аномальная психическая активность получает определённую целенаправленность, если мы допустим, что группа тогда начинает аффективно действовать таким образом, словно бы она имела определённые предпосылки, касающиеся её целей. Дальнейшие исследования привели к тому, что такого рода основные предпосылки проявляются в трёх формах: в какой-то мере можно обнаружить зависимость, образование пар, борьбу или бегство, они подавляют друг друга, а ещё их можно рассматривать как реакцию на какой-то непонятный импульс. Кроме того, похоже что у них есть общее связующее звено, а возможно даже являются всего на всего различными аспектами одной и той же вещи.

Далее оказалось, что в любой основной предпосылке можно обнаружить черты, которые точно соответствуют необычайно примитивным отношениям к частичным объектам, так что рано или поздно проявится психотический страх, связанный с этими примитивными отношениями. Эти страхи и присущие им механизмы уже описаны в психоанализе знаменитой Меляни Кляйн, сделанные ею описания хорошо соответствуют эмоциональным состояниям, находящим для себя в замкнутом пространстве группы какой-либо вентиль. В такой перспективе поведение группы приобретает определённую целенаправленность, достаточно только смотреть на него как на следствие воздействия одной из основных предпосылок. Смотря на это с позиции дифференцированной активности рабочей группы основные предпосылки кажутся источниками аффективных побуждающих сил, цели которых существенно отличаются от внешних задач группы и даже от задач, которые бы подходили к фройдовскому взгляду на группу, действующей по основной схеме семейной группы.

И совсем по-иному всё выглядит, если рассмотреть основные предпосылки под углом зрения психотических страхов, связанных с фантазируемыми примитивными отношениями с частичными объектами, как это показывает Меляни Кляйн и её сотрудники. В этом свете феномены основных предпосылок выглядят намного больше приметами защитных реакций от психотического страха и тогда идея об основных предпосылках не столько опровергает фройдовские взгляды, сколько их дополняет. На мой взгляд необходимо проникнуть как через напряжённость и конфликты в структуре семьи, так и в ещё более примитивные страхи отношений с частичным объектом. Я даже придерживаюсь мнения, что в последних мы найдём более глубокие объяснения любого поведения в группе.

Если кто-нибудь считает полезным создать групповой психотерапевтический метод для лечения людей, то неплохо было бы посоветовать психоаналитикам подобрать для него новое название. Я не вижу никакого научного права называть работу в группе, о которой я писал, психоанализом. Причины этого я уже называл (в начале статьи). А к этому ещё добавляется факт, который мы все хорошо знаем: горький опыт научил нас тому, что сопротивление по отношению к бессознательному может быть столь тонким, что оно искажает психоаналитическое видение и может использоваться для поддержки личной защитной установки (Jones, 1952). Поэтому термин «психоанализ», если его ещё можно к чему-то отнести, должен и дальше использоваться только там, где строго соблюдаются все основные принципы психоанализа.

И наконец вопрос, какую же терапевтическую ценность необходимо приписывать методу, который я попытался изложить. Я не думаю, что уже пришло время видеть ясную картину группы, но думаю что вполне возможно, что психоаналитик, имеющий за плечами законченное образование, захочет понять значимость этого метода, возможно исследуя группы, члена которых и сами проходят или прошли психоанализ.

Каждый может решать самостоятельно, стоит ли оделять смыслом те теории, о которых я говорил, рассматривая их в качестве прояснения групповой динамики, те теории феноменов, которые каждый и сам ежедневно наблюдает в жизни, будучи членом какой-либо группы.

Литература

	Fortes, Meyer (1949): Time and Social Structure: An Ashanti Case Study. Oxford.
	Freud, Sigmund (1911): Formulierungen ü ber die zwei Prinzipien des psychischen Geschehens. Gesammelte Werke, Bd. VIII.
	Freud (1913): Totem und Tabu. Ges. Werke, Bd. IX.
	Freud (1921): Massenpsychologie und Ich-Analyse. Ges. Werke, Bd. XIII.
	Freud (1930): Das Unbehagen in der Kultur. Ges. Werke, Bd. XIV.
	Heimann P. (1952): A Contribution to the Re-evalyation of the Oedipus Complex – the Early Stages. In: M. Klein, P. Heimann and R. Money-Kyrle: New Direction in Psychoanalysis, 23-38, NY, 1955.
	Jones, Ernest (1952): Preface to „Developments in Psycho-Analysis“. L, 1952.
	Klein, Melanie (1928): Frü hstadien des Ö dipuskonfliktes. „Int. Zs. F. Psa“, 14. (1930):

[1] 1-ая книга Моисея – «Бытие», 11, 1-9. Этот рассказ относится к так называемому канону Яхве (Господа) и потому может рассматриваться в качестве зарисовки о группе, находящейся под знаком зависимости, в тот период, когда ей угрожает появление основной предпосылки формирования пар.

 

 

 

Бион. Групповая динамика

Wilfred Ruprecht Bion (Muttra 1897-Oxford 1979)

Бион, Уилфред.

Групповая динамика (1952 г.)

Bion, Wilfrid Ruprecht. Group Dynamics: a Re-view // International Journal of Psycho-Analysis. - XXXIII. Перевод сделан по книге Bion W. Experiences in Groups and other Papers. London: Tavistock Publs. 1961 г.

Создав психоаналитический метод, Фройд (1913; 1921) попытался при его помощи осветить некоторые загадочные места, на которые в своих работах о психологии человеческих групп натолкнулись Le Bon, McDougall и другие. В данной статье я хочу рассмотреть схожие проблемы в свете современного развития психоанализа, и прежде всего такого, которое опирается на работы Меляни Кляйн.

Меляни Кляйн обращает внимание на то, что с самого начала каждый человек уже в начале своей жизни находится в контакте с материнской грудью, а позднее, когда быстро расширяется примитивное сознание, с семейной группой. Далее Кляйн показала, что природа этого контакта показывает совершенно специфическое своеобразие, которое имеет огромное значение как для развития индивидуума, так и для более основательного понимания тех механизмов, на которые указывал Фройд, опираясь на свою гениальную интуицию.

Я хочу показать, что механизм, который по мнению Меляни Кляйн (1930, 1946) является типичным для наиболее ранних фаз психического развития, характерен и для взрослых людей в их контактах с многогранной жизнью. По-видимому, речь здесь о какой-то массивной регрессии. Взрослый вынужден поддерживать контакт с аффективной жизнью группы, в которой он живёт. Для взрослых людей это может оказаться столь же трудной задачей, как и для младенца установление контакта с материнской грудью, и невозможность справиться с требованиями такой задачи будет проявляться в регрессии. Вера в существование одной из групп, которая является чем-то большим, чем просто сумма составляющих её индивидов, является существенной составной частью такой регрессии, как и определённые существенные черты, которыми индивидуум наделяет предполагаемую группу. Фантазируемая групповая личность («экзистенция») приобретает право на своё существование в результате того, что регрессия связана с потерей индивидуумом своего «индивидуального своеобразия» ( Фройд, 1921, стр. 94), которое невозможно отличить от обезличивания, а потому здесь будет довольно трудно понять, что собрание людей состоит всего на всего из индивидов. Если наблюдатель считает, что существует группа, то индивиды, из которых она состоит, должны пережить регрессию. И опять же, если индивиды какой-либо «группы» (причём под этим словом мы подразумеваем собрание индивидов, все из которых находятся в одном и том же состоянии регрессии) начинают осознавать угрозу для своего характерного своеобразия, то группа переходит в эмоциональное состояние, которое называется паника. Но это отнюдь ещё не означается, что группа находится в состоянии распада, несколько ниже я ещё покажу, что вовсе не разделяю мнения о том, что в состоянии паники мы уже не находим у группы её сплочённости.

В предлагаемой читателю работе я хочу охватить все теории, к которым я пришёл, применяя идеи, существующие в современном психоанализе. Как своими сильными сторонами, так и слабыми сторонами эти теории отличаются от многих других тем, что они были созданы в тех ситуациях эмоционального бремени, которое они и стараются описать. Я введу некоторые новые для психоанализа понятия, так как с одной стороны перед нами совершенно новая материя, а с другой стороны, а с другой стороны мне хочется посмотреть на то, не ведёт ли подход, не обременённый прежними теориями к одному из пунктов, в котором можно бы было сравнить мои представления о группе и психоаналитический взгляд на индивидуума, что в итоге могло бы привести к возможности оценить, дополняют ли эти подходы друг друга или же противоречат друг другу.

В некоторые мгновения я начинаю полагать, что психотерапевтическая группа по отношению ко мне имеет какую-либо установку и что мне удаётся выразить эту установку словами; в некоторые другие мгновенья кто-то из членов группы тоже начинает считать, что и по отношению к нему у группа сложилась определённая установка, о которой я мог бы сказать, в чём же она заключается. Подобного рода ситуации поставляют сырой материал, на котором мы строим наши истолкования; но сами такие истолкования ничем большим не являются как только одной из попыток охватить точными словами то, что как мне представляется является установкой группой по отношению ко мне или к другому индивидууму, а также какого рода установку имеет отдельный индивидуум ко всей группе. Для интерпретации я привлекаю только часть складывающейся ситуации и только тогда рассматриваю какую-либо ситуацию благоприятной для выдачи истолкования, когда такое истолкование одновременно и очевидно, и пока ещё своевременно.

Группы, в которых я пытаюсь обнаружить эти роли, проходят целый ряд эпизодов сложного эмоционального развития, по которым можно вывести теории групповой динамики. Последние я нахожу полезными для понимания сиюминутно происходящих процессов и вскрытия корней дальнейшего развития. В последующем изложении читатель встретится с обобщением этих теорий.

Рабочая группа

В любой группе можно обнаружить черты психический активности. Любая группа, даже самая безобидная, собирается вместе, чтобы кое-что «осуществить». В этой активности все члены группы кооперируются друг с другом, в зависимости от способностей каждого. Эта кооперация осуществляется добровольно и зависит от того, что конкретные индивидуумы обладают некоторыми более или менее выраженными способностями. Участвовать в такого рода активности могут только индивиды с многолетним периодом научения и способностью к накоплению опыта, появляющихся у них в процессе психического развития. Так как такая активность направление на разрешение какой-либо задачи, то она связана с реальностью, а методы разрешения проблем будут отличаться рациональностью и потому, хотя и в всё ещё зачаточной форме, ─ научными. Приметы такой активности схожи с теми, которые Фройд (1911) приписывает сфере Я. Эту грань психической активности в группе я назвал «рабочей группой». Выражение «рабочая группа» обозначает только определённый вид психической активности, но не людей, посвящающих себя таковой.

Когда пациенты встречаются на сеансе групповой терапии, то всегда можно заметить, что часть психической активности направлена на разрешение проблем, из-за которых отдельные члены группы пытаются найти для себя помощь. Я привожу пример переходной фазы на одном из таких сеансов:

Шесть пациентов сидят вместе со мной в небольшом пространстве в форме круга. Молодая дама А предлагает всем участникам начать обращаться друг к другу просто по имени[1][1]. Становится заметно, что группа испытывает облегчение, так как наконец-то найдена хоть какая-то тема для разговора. Члены группы обмениваются взглядами, и на какое-то время можно замечать искру искусственного оживления. Господин B считает, что это неплохая идея, а господин С говорит, что это могло бы «сделать всю атмосферу более дружелюбной». Госпожа А подбадривает остальных попробовать угадать её имя; но не успела она сказать об этом, как молодая дама D сказала, что она боится, что тогда о её секретах смогут узнать вне группы и потому не хотела бы открывать своё настоящее имя. Господин E предлагает воспользоваться анонимными именами. Молодая дама F пристально рассматривает ноготь на своём пальце. Спустя несколько минут после предложения, высказанного молодой дамой А вся дискуссия оказалась полностью парализованной, она сменяется взглядами, которые всё чаще и чаще члены группы украдкой бросают на меня. Господин В собирается с духом и говорит, что однако мы всё же должны каким-либо образом обращаться друг к другу. Теперь настроение группы складывается из тревоги и нарастающей фрустрации. Ещё задолго до того как обратятся к руководителю, становится ясно, что он уже превратился в центр мыслей группы. Надежды группы на саму себя приводят её только к апатии и молчанию.

В настоящий момент я хочу обратить внимание читателя только на те аспекты приведённого эпизода групповой жизни, которые позволяют понять применение мною выражения «рабочая группа». Вполне может оказаться и так, что я буду делать и в самой группе, но по моему мнению значение подобного эпизода зависит от психической жизни группы, поскольку мы ещё можем говорить тут о наличии таковой жизни. Прежде всего: когда семь человек должны начать разговаривать друг с другом, то, естественно, что знание имён друг другу, существенно бы облегчило разговор. Поскольку дискуссия, вспыхнувшая в группе, возникла под воздействием осознания этих обстоятельств, то такую активность можно назвать продуктом деятельности рабочей группы. Но наша группа не только предложила сделать шаг вперёд, который пошёл бы на пользу любой группе, независимо от того, каковы её задачи. Группа пошла ещё дальше и предложила обращаться друг к другу просто по именам, что могло бы помочь создать дружественную атмосферу. В случае группы, о которой я говорю, можно с полным правом утверждать, что возникло мнение, что создание дружественной атмосферы вообще лежит в русле терапевтических требований. Подобным же образом можно будет и о том временном пункте в истории этой группы, из которого мы выхватили короткий эпизод, сказать, что как возражение молодой дамы D, как и попытка разрешить проблему со стороны господина Е диктуется терапевтическими требованиями. Фактически я говорю о том, что предложения членов группы хорошо подходят – к ещё не явно сформулированной – теории, в соответствии с которой наши страдания исчезнут, если групповые сеансы будут проводиться таким образом, что восприниматься будут только эмоции приятного рода. Становится видно, что демонстрация функции рабочей группы должна включать в себя следующие моменты: образование мыслителя, который ориентирован на перемещение мыслей в действие; теория, на которой всё базируется – в нашем случае потребность в дружественной атмосфере; веру в то, что одного только изменившегося окружения будет вполне достаточно для лечения, безо всякого изменения в индивидууме; и, наконец, от типа фактов, которые рассматриваются как «реальные».

В приведённом случае несколько позднее мне удалось увидеть, что оказалась несостоятельной функция рабочей группы (которую я вначале конечно же ещё так не называл), заключающаяся в представлении о достижении выздоровления посредством существования группы с исключительно приятными качествами, и даже обнаружить то, что какая-то групповая трудность помешала достичь ограниченного осуществления кажущегося столь простым действия – обращения друг к другу по именам.

Перед тем как перейду к объяснению сущности препятствий, встающих на пути деятельности рабочей группы, я хотел бы здесь упомянуть об одной из трудностей при изложении моих теорий, которая уже стала заметной. Когда я говорю о каком-либо эпизоде в группе подобному вышеприведённому, а затем пытаюсь вывести из него теорию, то всё это сводится только к тому, что я говорю, у меня есть теория, в соответствии с которой разыгрывается то или это, и что я всего на всего ещё раз опишу происшедшее другими словами. Из такой дилеммы читатель может помочь себе только посредством того, что он вспомнит какой-либо сеанс или собравшуюся группу, в которых он участвовал, и подумает о том, насколько он может припомнить те опорные пункты, по которым можно сделать вывод о существовании какой-либо из групповых функций – как я их называю. При этом не стоит забывать, что в своё понимание ситуации необходимо в качестве материала обязательно включать принципы конкретного применявшегося метода вместе с руководителем этой группы и т. д.

 

[2] [1] О табу на имена смотри размышления Фройда в его книге «Totem und Tabu» (1913), стр. 69 и след.

 

1234Следующая ⇒

Поделиться: