Исторические корни развития социальной помощи в России

 

Осуществление радикальных реформ в экономике и политической жизни, социальной и культурной практике во всем мире показывает, что ни одно государство сегодня не может обойтись без специалистов в области социальной работы. Социальные работники помогают всем нуждающимся решать проблемы, возникающие в их повседневной жизни и в первую очередь тем, кто не защищен в социальном плане: пожилым людям, инвалидам, детям, лишенным нормального семейного воспитания, лицам с психическими расстройствами, алкоголикам, наркоманам, больным СПИДом, семьям из групп «риска», лицам с девиантным поведением и др. Они не только смягчают социальную напряженность, но и участвуют в разработке законодательных актов, призванных более полно выразить интересы различных слоев населения.

Современное понимание основ социального развития исходит из того, что социальная политика государства должна быть направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. В связи с этим важным является охрана труда и здоровья людей, установление гарантированного минимального размера оплаты труда, обеспечение государственной поддержки семьи, материнства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развитие системы социальных служб, установление государственных пенсий, пособий и иных гарантий социальной защиты (среди которых особо выделяется социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца и др.).

В конце 80-х — начале 90-х гг. в России в условиях перехода к рыночной экономике, на фоне резкого изменения характера и форм социальных отношений, ломки привычных стереотипов жизненного опыта, утраты многими людьми социального статуса и перспектив развития как для общества в целом, так и для себя лично, возникли серьезные трудности, с которыми невозможно справиться самостоятельно. Возросла социальная напряженность. Все это повышает значимость развертывания социальной работы как специализированного вида деятельности, а также необходимость подготовки социальных работников разных специализаций для различных категорий клиентов.

Хотя изучение зарубежного опыта социальной работы внесло и продолжает вносить большой вклад в теорию и практику социальной работы в нашей стране, современное российское общество не может принять целиком и попытаться воспроизвести в отечественных условиях ни одну из моделей организации социальной работы, эффективно действующих в других странах. В то же время оно не может оставить неизменными те средства социальной защиты и поддержки, которые сложились за годы советской власти. Как можно заметить, сегодня в России формируется свой специфический механизм поддержки населения, который определяется многими факторами, в частности состоянием экономического развития страны в целом и отдельных ее регионов, наличием поликультурной среды обитания, усилением социальной дифференциации, переходом от одного типа общественного устройства к другому.

В общественном сознании на обыденном уровне задолго до появления социальных теорий (социологических, политических, правовых и пр.) возникали представления о способах и формах совместной жизни, единстве и соборности, общности и регуляции жизнедеятельности, правомерности и справедливости социальной дифференциации, вера в различных «защитников» и средства такой «защиты». Естественно, что взгляды, возникающие на уровне обыденного сознания, частичного и неполного познания действительности, могли не соответствовать социальной практике в целом. Например, представления о справедливости и несправедливости, добре и зле, красоте и безобразии, возникшие в одной социальной ситуации на определенном этапе развития общественных отношений, возведенные в статус общественных ценностей, могли затем подвергаться сомнению и даже отрицаться теоретическим сознанием, оценивающим их как заблуждения определенных социальных групп.

Для российской истории характерны причудливое сплетение традиций общинного самоуправления, совместной организации жизни крестьян и крайних форм крепостничества, самодержавное правление и извечная тяга к воле, последовательная централизация и устойчивое существование сообществ казачьей и беглой вольницы на окраинах огромного государства, религиозность и свободомыслие. Все это при разнообразии природно-климатических и хозяйственно-экономических условий жизни породило немало противоречивых форм социальной жизни и еще более противоречивых ее оценок, воззрений на то, как надо жить, какими средствами защищаться, поддерживать слабых и убогих. Долгие годы в народном сознании были широко распространены достаточно иллюзорные представления о действенности защиты интересов народа в действиях «благородных разбойников», позднее через практику заговоров «критически мыслящих личностей», готовых бороться с «тиранами» тираническими средствами. В таком настроении проявлялся не только потенциал стихийного социального протеста — этому отдали дань многие отечественные мыслители (Желябов, Перовская, Бакунин, Лавров и др.). С другой стороны, достаточно сильна и длительна была традиция упования на благодетельное вмешательство царя-батюшки, доброго барина, на милосердие и благотворительность. Народничество, славянофильство, западничество, коммунизм — эти социальные идеи и вытекающая из них практическая деятельность, зародившись в XIX в., во многом определили судьбу России в XX в.

При более детальном рассмотрении нетрудно заметить, что все эти идеи и теории группируются вокруг одного центрального блока проблем: условия формирования и осуществления жизнедеятельности человека; соотношение свободы и социальной обусловленности личности, социально оправданной (или неоправданной) меры этой свободы и возможностей ее реализации в обществе, вопросы социальной справедливости. В отечественной науке этими проблемами занимались Г. Плеханов, В. Ленин, П. Сорокин, Н. Бердяев и др. Так, в одной из своих работ П. Сорокин писал:

«...благодаря слабому развитию социальных наук человечество до сих пор бессильно в борьбе с социальными бедствиями и не умеет утилизировать социально- психологическую энергию, высшую из всех видов энергий. Мы не способны глупого делать умным, преступника — честным, безвольного — волевым существом. Часто не знаем, где «добро», где «зло», а если и знаем, то сплошь и рядом не способны бороться с «искушениями». Если биологическая медицина еще далека от совершенства, то «социально-психической» медицины нет почти и в зародыше. Мудрено ли поэтому, что наша борьба с социальными бедствиями дает наглядную иллюстрацию истории человеческой глупости. Преступников мы лечим эшафотом и тюрьмами, душевнобольных — домами сумасшествия, способными здорового делать идиотом, но не наоборот; общественные волнения мы исцеляем пулеметами и осадными положениями, ...нужду голодного — смертью, разврат — домами терпимости.

Более ярких доказательств нашего невежества нельзя и придумать. Положение дел может измениться лишь тогда, когда мы лучше будем знать закономерности и причинные отношения взаимодействия явлений. Тогда дана будет почва и для появления рациональной социальной политики. В отличие от бессодержательных, хотя и напыщенных «систем морали», большею частью представляющих набор елейных фраз, неспособных что-либо изменить и что-либо излечить, социальная политика, подобно прикладной медицине, должна быть системой рецептуры, указывающей точные средства для борьбы с социально-психическими болезнями, для рациональных реформ во всех областях общественной жизни (в экономической, политической, правовой, религиозной, научной, педагогической и т.д.), для наилучшего использования социально-психической энергии. Короче, она должна быть опытной системой индивидуальной и общественной этики как теории должного поведения»[1].

Историко-социологические, статистические, социально-экономические исследования второй половины прошлого века, как и те, что были проведены в текущем столетии, свидетельствуют о выходе социальной проблематики в число приоритетных, глобальных, ее возросшем влиянии на развитие экономики, политических и социокультурных процессов, жизнь человека в целом.

В России это прежде всего работы В. Л. Воронцова «Судьба капитализма в России» (1882), «Очерки теоретической экономии» (1895), «Наши направления» (1893); И.И. Каблица «Основы народничества» (1882—1885); С.И. Южакова «Социологические этюды» (1892—1895); П.А. Кропоткина «Взаимная помощь как фактор эволюции» (1907); П.Н. Ткачева «Закон общественного самосохранения» (1870); П.Л. Лаврова «Философия и социология»; Н.В. Михайловского «Что такое счастье? » (1872), «Герои и толпа» (1882); М.М. Ковалевского «Происхождение семьи, рода, племени, собственности, государства, религии» (1914) и др.

В этих работах рассматривались проблемы, связанные со структурой общества, взаимозависимостью его элементов, с выявлением факторов и общих закономерностей социального развития, законы общества, общественные идеалы и стремление личности к осуществлению своих идеалов, отношения между личностью и культурой и т.д.

Позднее, уже в XX в., все эти проблемы в той или иной степени стали объектом изучения разных социальных наук, которые исследуют определенные типы взаимодействия как внутри этих явлений, так и между ними. Но возникает целый ряд комплексных социальных связей (например, социальная помощь, социальная поддержка, социальная реабилитация, социальная коррекция, социальная адаптация, социальная защита и др.), в которых фиксируются некоторые социальные факты (явления, процессы) и которые не изучаются до сих пор специально ни одной из «официально» существующих социальных наук. Этот тип связей и является объектом изучения теории социальной работы.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: