ТИПЫ И ТИПОЛОГИИ МАЛЫХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ

Среди наиболее общих критериев различения политических групп необходимо начать с разделения по направленности основных действий группы. По этому критерию, группы делятся на экстравертированные и интравертироваяные. Соответственно, дея­тельность экстравертированных групп направлена во вне — на захват власти, например. Соответственно, деятельность групп интравертированных направлена прежде всего во внутрь группы — на совершенствова­ние партийной дисциплины и т. п.

Среди прочих разделений по направленности дей­ствий преобладают откровенно оценочные, то есть, субъективные. Так, группы делятся на про-социальные и антисоциальные, демократические и антидемократи­ческие и т. д. Мы оставляем рассмотрение таких типо­логий за рамками научного политико-психологическо­го анализа — это предмет идеологии и пропаганды.

Группы делятся по степени групповой сплоченно­сти на гомогенные и гетерогенные. Сплоченность обыч­но определяется степенью единства, уровнем общности трех базовых параметров. Это общность интересов, общность целей и единство действия. Понятно, что чем выше общность интересов и целей, тем отчетливее единство действий. Как правило, высокие уровни груп­повой сплоченности в политике чаще распространены ь тоталитарных обществах, а также характеризуют группы, либо стремящиеся к власти, борющиеся за нее, либо озабоченные проблемой удержания власти. На­против, в развитых демократических обществах с доми­нированием электоральных процедур обычно отрабо­таны такие системы сдержек и противовесов, которые препятствуют возникновению слишком сплоченных и гомогенных групп. Избираемые электоратом многопар-ииные парламенты, устоявшиеся антимонопольные механизмы политического контроля и сама по себе психологическая атмосфера постоянной конкуренции интересов в демократических обществах препятствуют появлению и устойчивому функционированию таких групп как субъектов длительного политического дейст­вия. Хотя, разумеется, возможны и сбои в действии таких механизмов. XX век показал: диктатуры Франко в Испании, Салазара в Португалии, «черных полковни­ков» в Греции, как и ряд других событий, стали приме­рами появления, развития и прихода к власти весьма сплоченных и гомогенных групп вроде бы в достаточ­но демократических странах.

Наиболее буквальное определение сущности гомо­генных сплоченных групп в политике пошло из испа­но-говорящих стран. Термин «хунта» в сочетании с определениями правительственная, военная, правя­щая и т. п. буквально и означает «объединение», вы­полняющее функции временного правительства по­сле военных переворотов и включает руководство вооруженных сил. Близким к этому является введен­ный Г. Диксом термин «клика»: неформальное объединение государственных и/или политических деяте­лей, ставящих целью захват власти или установление фактического контроля над ней путем использования нелегальных (тайная власть) и/или криминальных средств.

Исторически «клики» сложились в рамках мо­нархий с нечеткими правилами престолонаследия. Претенденты создавали свои клики, борьба между которыми носила ожесточенный характер. Интри­ги, сговоры, заговоры, политические убийства были обычными инструментами борьбы за власть. До сих пор клики — атрибут тоталитарных и авторитарных режимов. Выделяются два типа клик. Первый тип — клика партнерского типа, союз равных по возможно­стям персон с чисто номинальным лидером. Захваты­вая власть, такая клика превращается в правящую олигархию, и в ней начинаются конфликты и раско­лы. Второй тип — клика вассального типа, с явным лидером-вождем, с которым остальные члены связа­ны определенными обязательствами. Если ее лидер тяготеет к автаркии, то после прихода к власти он трансформирует клику в клиентеллу. Это особый, apхаичный, хотя живучий тип аморфной неформальной патронажно-клиентской группы. Обычно состоит из двух-трех человек: «патрон» и «клиенты», каждый из которых является «патроном» для нижележащей клиентеллы. За счет такой иерархической организации границы групп перекрываются и возникает тотально взаимозависимое, обычно коррумпированное пространство власти. Такие группы типичны для полу­патриархальных и полуфеодальных обществ, а также для вновь возникающих государственных структур в результате краха предыдущих. Современный при­мер — развитие таких групп-клик в первые годы ста­новления новой России.

В предшествующие годы социалистического тота­литаризма бытовал термин «коллектив» — обычно, с эпитетом руководящий. Считалось, что коллектив — это высший уровень развития группы, отличающийся максимальным единством взглядов, интересов и спо­собов действия, причем обязательно имеющий просоциальную направленность (в отличие от хунты или клики, которые практически ничем не уступали по единству, но действовали в антиобщественных, то есть собственных интересах). Высшим уровнем коллекти­ва в нашей стране еще недавно, естественно, считалось политбюро ЦК КПСС. Однако уже тогда объективные исследователи видели, что полная групповая сплочен­ность недостижима даже в таких, тоталитарных по строению, группах.

Классическое исследование уровня сплоченности такой группы, как политбюро ЦК КПСС — в ту пору ВКП (б) — провел американский политолог Н. Лейтес[119]. Используя метод контент-анализа, он проанализировал речи и выступления членов высшего советского руко­водства по случаю 70-летия И.В. Сталина, опубликован­ные в журнале «Коммунист» в конце 1949 г. Анализ позволил усомниться в бытовавшем прежде мнении относительно абсолютного единства главного советско­го руководящего коллектива: Н. Лейтес выявил как минимум три группировки внутри политбюро. Это по­зволило американскому руководству более эффектив­но строить взаимоотношения с советскими лидерами в ходе последовавшей болезни И.В. Сталина, а затем по­сле его смерти.

Н. Лейтес подсчитал соотношение двух основных образов, с которыми каждый из советских лидеров идентифицировал И.В. Сталина. С одной стороны, это был классический «большевистский имидж», то есть пределение Сталина как продолжателя дела Ленина, верного ленинца», его ученика и последователя (под­разумевается, что Сталин как бы «ниже» Ленина»).

С другой стороны, присутствовал не менее устоявший­ся «народный имидж», который определял И.В. Стали­на как самодостаточную фигуру, «гения всех времен», «великого вождя всех народов», стоящего как мини­мум наравне с В.И. Лениным. «Сталин — это Ленин сегодня! » — в этом лозунге выражалась квинтэссенция данного имиджа. По средней частоте употребления словесных формул, выражавших каждую из этих двух позиций, политбюро разделилось на три группировки.

 

Советские руководители	«Большевистский имидж»	«Народный» имидж
Группа «соратников» (Молотов, Маленков, Берия)
Группа «зависимых» (Булганин, Каганович, Косыгин, Хрущев)
Группа «хитрецов» (Андреев, Ворошилов, Микоян, Шверник)

 

Группа «соратников» включала относительно са­мостоятельных персонажей, не нуждавшихся в посто­янном подхалимаже. Они вполне могли позволить себе жестко следовать партийной иерархии и публично ставить И.В. Сталина «ниже» В.И. Ленина. Это были наиболее опытные члены политбюро, связанные со Сталиным долгими и вполне устойчивыми взаимоот­ношениями. Собственно говоря, они и стали ключевы­ми фигурами в советском руководстве сразу после кончины Сталина.

В отличие от них, в группе «зависимых» наблюда­лась прямо противоположная картина. Попавшие в нее персонажи были вынуждены безудержно славосло­вить в адрес И.В. Сталина, подчеркивая его величие и самодостаточность. Это было младшее поколение совет­ских руководителей, которым требовалось «отрабаты­вать» свое место в иерархии власти. Обратим внима­ние на то, что делали они это вполне умело. Оказавшись после смерти И.В. Сталина поначалу на вторых ролях, они (особенно Н.С. Хрущев и А.Н. Косыгин) сумели затем оттеснить от руководства «старую гвардию» (Л.П. Берия был арестован и казнен, В.А. Маленков со­слан в Казахстан, В.М. Молотов снят с ведущих постов, потом обвинен в заговоре и отправлен на пенсию) и занять ее место.

Наконец, третья группа, «хитрецов», пыталась ла­вировать, соблюдая некий баланс между двумя имиджа­ми Сталина. Судьба А.И. Микояна, наиболее типичного представителя этой группы, показывает, что фразы пуб­личных выступлений (которые в те годы писались ав­торами самостоятельно, без спичрайтеров) отражают личностные политические склонности политиков. Пока­зателен целый ряд анекдотов и крылатых выражений (самое мягкое — «слуга всех господ») про политическую биографию А. Микояна — типа «от Ильича (Ленина) до Ильича (Брежнева) без инфаркта и паралича».

Таким образом, специальные тонкие политико-пси­хологические методы позволяют обнаружить диффе­ренциацию внутри даже самых закрытых и гомоген­ных групп.

Близким к данному критерию различения групп является и критерий проницаемости группы. По сте­пени проницаемости для новых членов, группы делят­ся на проницаемые («открытые»), полупроницаемые и непроницаемые («закрытые»). Операционально, все определяется легкостью вступления (приема) в такую группу. На собрание того или иного политического кружка в большинстве случаев может прийти любой человек — как и уйти с него. Практически, это полно­стью проницаемая группа. К группам такого типа от­носятся прежде всего различные общественно-поли­тические движения: сегодня вступил в него, завтра вышел, и никто этого, практически, не заметил. При­знак проницаемости — отсутствие в такой группе ин­дивидуального учета своих членов.

Вступить в ту или иную партию уже сложнее — требуется заявление, рекомендации, кандидатский стаж и т. п. Разумеется, в разных партиях и странах все обстоит по разному. Еще не так давно в Италии, например, в автобусах висели специальные «коммунистиче­ские автоматы»: опустил в щелочку деньги, вступитель­ный взнос — из другой щелочки выскочил партбилет. Однако здесь уже нельзя говорить о полной проницаемости, это — полупроницаемая группа, накладываю­щая минимальные условия по вступлению в нее, и еще меньшие - по выходу.

Наконец, существуют группы непроницаемые (хотя, разумеется, абсолютно непроницаемых групп не бывает — все они рано или поздно, быстро или медлен­но, но обновляются). Примерами непроницаемых групп в политике являются группы заговорщиков, правящие династии или правительственные хунты, руководящие органы тоталитарных политических организаций. По­пасть в члены политбюро ЦК КПСС или в члены ру­ководства гитлеровской Германии было практически невозможно. Но, пожалуй, абсолютный рекорд непроницаемости был поставлен кампучийскими ком­мунистами — первые несколько лет после захвата ими власти страна не знала ни одного имени члена по­литбюро — все приказы и распоряжения подписыва­лись словом: «Организация». Лишь через четыре года стали известны имена Пол Пота и Йенг Сари.

По своим собственным целям группы в политике делятся на инструментальные и экспрессивные, а так­же на функциональные и дисфункциональные. Инстру­ментальные по целям группы ориентированы на дос­тижение реальных политических целей — овладение властью, реализация определенных программ, осуще­ствление общественных и государственных преобра­зований. Экспрессивные по целям группы ориентиро­ваны на формирование благоприятного внутреннего психологического климата, на создание комфортной атмосферы для своего существования в политике. Примерами таких групп часто служат небольшие оп­позиционные группировки, члены которых не ставят реальных целей овладения властью, однако получают удовлетворения от периодического выражения своих политических взглядов в тех или иных формах.

Функциональными группами в политике являют­ся такие группы, которые подразумевают осуществле­ние неких целевых социально-политических функций. Напротив, дисфункционалъными считаются группы, ориентированные на нарушение каких-то функций, их отмену или редукцию. В обобщенном виде, функцио­нальными считаются группы, ориентированные на внедрение чего-то нового (например, различного рода движения за равные гражданские права — женщин и мужчин, национальных меньшинств и т. п.). Соответст­венно, дис функциональными считаются группы, ори­ентированные на ликвидацию чего-то устоявшегося в социально-политическом устройстве (группы револю­ционеров или просто оппозиционеров, выступающие за полную или частичную отмену существующих в ста­бильном обществе порядков).

Различаясь по особенностям группового сознания своих членов, группы делятся на « группы -«мы» и «группы-«они». Как уже говорилось, впервые это разделение было введено Б.Ф. Поршневым, обратившим внимание на специфические групповые искажения, возникаю­щие в сознании групп, действующих в политической сфере. Для начала, исследуя политическую праисто­рию человечества, Б.Ф. Поршнев пришел к парадок­сальному на первый взгляд заключению: в истории человечества не было людоедства. Разумеется, в пси­хологическом смысле: дело в том, что тех, кого съеда­ли, просто не считали полноценными людьми. Враги, противники всегда считались неполноценными, нена­стоящими, недостойными — в целом, «нелюдями». Вна­чале это относилось к физическим противникам, затем перешло и на противников политических.

Согласно Б.Ф. Поршневу, важнейшим компонен­том существования любой, а особенно политической группы является ее сознание и самосознание. Нет политического сознания и, особенно, самосознания — нет политической группы. Причем это самосознание может проявляться в разных, в том числе и в досозна-тельных, нерациональных формах — в виде групповых верований, эмоций, общих чувств и переживаний. В чем бы оно не выражалось, групповое самосознание является важнейшим компонентом групповой полити­ческой самоидентификации. «Мы», члены нашей груп­пы — это те и именно те, кто разделяет общие с наши­ми переживания, чувства, эмоции, верования или, тем более, политические программы и концепции. Выде­ление же, идентификация себя и «своих» происходят в противопоставлении с другими группами, с «чужи­ми», с некими «они». «Они» — это те, у кого иные ве­рования, эмоции, программы или лозунги. У кого иные тотемы или знамена. Такое выделение группы-«мы» сопровождается идеализацией и атрибуцией, наделе­нием своей группы самыми лучшими, социально при­емлемыми и желательными чертами и, напротив, от­каз в таких чертах группам-оппонентам. Группа-«они», напротив, наделяется самыми отвратительными харак-геристиками, ей приписываются самые ужасные качества: это «они», нелюди, людей пожирают — в отличие от «нас», борцов за прогрессивное будущее всего человечества.

Внешними средствами подобной политико-психологической самоидентификации на ранних стадиях истории были элементарные символы — тотемы. Затем, усложняясь, человечество дошло до политических сим­волов, знамен, гербов, гимнов, конституций, программ и идеологических манифестов. Однако их психологиче­ская роль осталась прежней — возбуждать и стимули­ровать «мы»-сознание, необходимое для отделения себя от других («они») через противопоставление им. В этом смысле история, развиваясь, не принесла принципи­альной разницы.

Группы подразделяются по структуре на формаль­ные и неформальные. В формальных группах жестко извне задан статус всех ее членов и, соответственно, статусные различия. Права и обязанности членов та­кой группы жестко формализованы и выражены в явной (устав, закон) или неявной (традиции, обычаи) форме. Классический пример формальных групп в современной политике — армия с ее жесткой иерар­хией отношений между командирами и подчиненны­ми. Главное в формальной группе — ее функциональ­ная, инструментальная, целевая направленность, в которой чисто человеческий фактор отходит на задний план,

В неформальных группах статус членов и харак­тер взаимоотношений между ними заданы чисто лич­ными качествами и достоинствами друг друга, При отсутствии внешней регламентации отношений, осно­ву общности такой группы составляют дружественные отношения, взаимные симпатии, общность мнений, взглядов, оценок, политических предпочтений. В отли­чие от формальной группы, членство в неформальной менее обязательно для ее членов — это своего рода «группы встреч», близкие к кружкам и клубам по ин­тересам (в том числе, и к политическим клубам). Здесь доминируют собственно человеческие, дружеские от­ношения взаимной симпатии. Инструментальные, функциональные цели в таких группах обычно отхо­дят на задний план.

По форме связи участников, группы подразделя­ются на первичные и опосредованные. Пример такого рода —любая партийная структура, включающая «пер-вички» (первичные партгруппы) и формирующиеся на основе таких «первичек» сложные общности (регио­нальные, межрегиональные и т. д. партгруппы). Для первичных групп характерна связь «лицом к лицу», что обеспечивает возможность постоянных непосредствен­ных личных контактов. Для опосредованных групп каналами общения являются сложные коммуникаци­онные связи — в основном, средства массовой инфор­мации.

По значимости для участников, группы делятся на группы присутствия, а также референтные и негатив­но референтные группы. Группа присутствия, как сле­дует из самого названия, это та конкретная группа, членом которой состоит человек. Однако, являясь чле­ном какой-либо группы присутствия, человек не всегда этим полностью удовлетворен — в своих мечтах он может видеть себя членом иной группы. Она может существовать в реальности, но быть недоступной для человека — многие, например, мечтают принадлежать к политической элите, но не всем это удается. Бывают ситуации, когда такой группы просто нет в реальности, а человек создает ее в своем воображении, играя в принадлежность к некому «тайному обществу». Референт­ная группа — это группа, по законам которой хочет жить человек, даже не принадлежа к ней. Это психологически привлекательная, желательная для человека группа, нормам и стандартам которой он хочет соответ­ствовать. Для многих молодых людей, начинающих по­литическую деятельность в первичной партгруппе, на­пример, часто характерно стремление выглядеть и вести себя в соответствии со стандартами, принятыми в «большой политике» — разумеется, так, как они ее понимают. Соответственно, негативно референтная группа — это такая реально или виртуально существующая группа, по законам и нормам которой не хочет жить человек.

По продолжительности существования группы делятся на краткосрочные и долгосрочные. Кратко­срочные группы обычно возникают для достижения некоего отдельного конкретного результата — напри­мер, это может быть предвыборный штаб или команда сторонников кандидата в депутаты парламента в ходе конкретной избирательной кампании. После достиже­ния и, особенно, после недостижения данной цели лодобные группы обычно распадаются или перефор­мируются. Соответственно, долгосрочные группы ориентированы на долгосрочные цели, требующие длительного времени. В соответствии со временем су­ществования, в основе таких групп лежат разные цели и интересы участников.

По способу принятия решений различают авторитарные, демократические и охлократические группы. В предыдущей главе уже говорилось, что существу­ют три основных способа принятия решения лидером и, соответственно, три основных способа навязывания этого решения ведомым. Рассмотрим ситуацию со сто­роны ведомых — значит, существуют и разные типы групп, различающиеся именно по тому, как принимают­ся в них решения. В авторитарной группе (простейший пример — единоначалие в армейском подразделении) группа практически никак не участвует в принятии ре­шения. Ее задача состоит в том, чтобы исполнять реше­ние лидера. В демократической группе ее члены достаточно активно участвуют в обсуждении вариантов решения, в их выработке. Однако ход обсуждения и, со­ответственно, направление поиска решения подсказы­вает лидер, как бы режиссируя ход группового обсуж­дения. Наконец, в охлократической группе решение принимают все и, одновременно, никто. Каждый сво­боден в принятии решения, вот почему целостного, группового, сколько-нибудь единого решения обычно так и не возникает. В подобных случаях принято гово­рить о попустительской (или, иногда, о гипер-либераль­ной) позиции лидера, основанной на известном прин­ципе: «Делайте что хотите, только оставьте меня в покое! ».

По эффективности групповой деятельности раз­личаются группы, ориентированные на:

1) достижение групповой цели;

2) поддержание групповой жизнеспособности;

3) достижение удовлетворенности участников;

4) достижения личностных изменений в членах группы под влиянием группы и пребывания в ней.

Несколько обобщая, названные пункты можно све­сти к двум основным: различаются группы экстра- и интравертированные. Понятно: для первых основными являются внешние действия, и основная активность таких групп направлена именно вовне. Соответствен­но, для вторых основными являются внутренние дей­ствия, и их основная активность сосредоточена внут­ри. Поскольку в политике абсолютное большинство устремлений ее субъектов направлено на овладение и удержание власти или, по крайней мере, на влияние на власть, то большинство представлено экстравертированными, «экспансионистскими» группами. Однако нельзя забывать, что в разные периоды своего развития каждая группа может оказаться перед необходимо­стью консолидации внутренних рядов, реорганизации и т. п., что сразу переведет ее в разряд интравертиро-ванных групп.

С рациональной точки зрения, группа в политике, ориентированная на достижение конкретной цели (ов­ладение властью или оказание заметного влияния на нее в виде лоббирование некоего законопроекта, про­ведение своих кандидатов на требуемые посты, захват власти, наконец) выглядит значительно более эффек­тивной, чем все остальные, Однако политика далеко не всегда носит рациональный характер — весьма значи­тельную роль в ней до сих пор играют иррациональ­ные компоненты.

Соответственно, даже не имея возможности дос­тижения конкретной цели, даже не формулируя ее перед собой, группа может существовать в политике в расчете на будущее. В этом случае, ее эффективность будет определяться не внешними достижениями, а внутренней способностью к поддержанию собствен­ной групповой жизнеспособности. Целый ряд мелких коммунистических партий, например, на территории бывшего СССР, ныне находятся в таком состоянии, и считают его достаточно эффективным.

Не имея четких рациональных целей, но даже и не задумываясь специально о поддержании групповой жизнеспособности, в политике существуют и просто группы единомышленников — людей, которым прият­но встречаться вместе. Такого рода группы-«кружки», политические «группы встреч» обладают особой, эмо­циональной эффективностью для своих членов. Они дают им возможность «выговориться», почувствовать свою значимость и причастность к «большой полити­ке». Такого рода группами часто выступают разного рода политические или околополитические «клубы» — формализованные в виде дореволюционного Дворян­ского собрания, или неформализованные в виде совре­менных ветеранских посиделок на скамейках в скверике, во дворе дома.

Наконец, эффективность существования группы в политике может определяться таким сугубо эмоциоально-воспитательным моментом, как личностный рост членов группы. Разного рода первичные организации детских или молодежных движений при политических партиях, безусловно, не имеют никаких четких рациональных целей в политике. Однако они воспитывают своих членов в определенных направлениях, го­товя массовую базу для будущей политики.

Завершая разговор о типах и типологиях различе­ния групп в политике, нельзя не упомянуть о попыт­ках создания собственно психологических типологий групп в политике, в которых за основу брались преж­де всего психологические качества и характеристики людей, входящих в эти группы.

Одну из наиболее ярких таких попыток предпри­нял в свое время Т. Адорно[120], исследуя психологию вначале малых, затем больших групп, а затем и всего фашистского общества Германии времен правления А. Гитлера. Итогом стало выявление психологическо­го качества, которое как раз с той поры и получило название «авторитарность», и которое было общим вначале для совсем малой группы людей — создате­лей НСДАП, а затем распространилось вширь и глубь общества. Так возникло понятие «авторитарная лич­ность», ставшее затем названием базового труда Т. Адорно.

В политико-психологическом плане суть автори­тарности проста: это стремление подчинять кого-то себе при постоянной готовности, в свою очередь, под­чиниться кому-то более сильному. Люди, которым свойственно данное качество, неизбежно сплачива­ются в группы, выдвигая своего фюрера. Политико-психологический феномен гитлеровской Германии стал уникальным исключительно потому, что принцип фюрерства там был возведен в принцип государствен­ности. Там каждый был фюрером, только кто-то фю­рером страны, а кто-то — своего домика. В наиболее концентрированной форме принцип фюрерства был отражен в званиях членов СС.

Однако проявления авторитарности имеют свои разновидности. Соответственно, в эффективной малой авторитарной группе его носители как бы взаимодополняют друг друга. Собственно Фюрером становится один. Остальные поддерживают его, отражая разные аспекты авторитарности. Среди выделенных Т. Адорно подтипов были сравнительно массовые — скажем, | «отец семейства, недовольный миром, где все захвати­ли инородцы». Первичные организации гитлеровской партии на этапе подготовки и захвата власти перепол­няли «мятежные психопаты».

С помощью таких «мятежных психопатов» (еще одна разновидность авторитарной личности) Фюрер пришел к власти (знаменитый «мюнхенский путч»). Это тип хулигана, подонка, «бандита без причины», стремя­щегося к грязным поступкам, бесчинствующего откры­то, бессмысленно и жестоко. Этот тип всегда там, где нужно «бить и спасать». На нем держатся все погро­мы и путчи. Это тип откровенно дезорганизованный, разболтанный, неспособный к постоянной работе и ус­тойчивым взаимоотношениям. Им движет слепой про­тест против любых «признанных» авторитетов и, одно­временно, готовность идти за «сильным человеком», поддаваясь любой, самой оголтелой пропаганде. Он не знает, чего он хочет. Грубость и физическая сила — то, чему он поклоняется. Подчас, это садист, но садист животно-трусливый. Такие люди презирают себя и са­моутверждаются в насилии и жестокости. Это и были гитлеровские штурмовики. Однако, сделав свое дело, они обычно становятся ненужными. В Германии боль­шую их часть истребили в знаменитую «Ночь длинных ножей».

Изменение ситуации потребовал смены психоло­гического состава групп. Стали нужны носители дру­гих разновидностей авторитарности. Среди них были и редкие, причем вполне узнаваемые. Так, за типом «Функционера-манипулятора» просвечивал Г. Гимм­лер. Т. Адорно описывал его как человека, вполне свободного от идеологических догм, но во всем интере­сующегося конкретным устройством, начиная с детст­ва: часов, лягушек, концлагерей. Он разбирал на части готовые устройства, демонтировал их и создавал новые модели. В основе его действий всегда лежали трез­вость, практицизм и особая «пустота чувств». Единст­венным принципом для него была Организация, Метод, Порядок. Собственно, он и привел Германию к тому самому «идеальному» гитлеровскому порядку — с гестапо, СС, концлагерями. В их создании проявлялась непреклонная последовательность. Отдельные люди стали выступать не более чем средством, вещью. Это тип холодного игрока. Существенная деталь: с неугодными сам расправляться не любил, предпочитал всеобщие методы — типа газовых камер.

Ограничимся еще только одним примером психологического типа, узнаваемо входившего в базовую малую группу гитлеровского руководства. Это так называемый «чудак» или «причудливый тип». Творец совершенно невероятных идеологически-пропаганди­стских конструкций, граничащих с откровенно бредовыми системами. От теорий «космического льда», мифов о Нибелунгах, до евреев, пьющих кровь мла­денцев. Тип, искренне верующий, и потому обладаю­щий даром пропагандистского убеждения. Готовый пойти на смерть, на самоубийство ради веры в своего кумира. Одновременно, страдающий манией пресле­дования, обожающий конспирацию, но выискиваю­щий заговоры и готовый их решительно подавлять. Кто это? Геббельс, Розенберг или просто обобщенный тип — непременный участник авторитарной полити­ческой группы почти в любой стране, в разные исто­рические периоды?

Одна из последних оригинальных попыток созда­ния собственно психологических типологий групп в политике была предпринята в конце 70-х гг. в рамках так называемой «соционики» (науки, претендующей на комплексный охват всех социальных явлений) то­гда еще советскими исследователями — в частности, А. Аугустинавичюте. В 80-е гг. эти попытки продолжи­ли украинские ученые А. Букалов и В. Гуленко, выдви­нувшие оригинальную гипотезу «смены квадр» в ис­тории.

Согласно этим воззрениям, существуют 16 психо­логических типов, которыми исчерпываются все воз­можные разновидности людей и описываются их воз­можности. 16 типов разбиваются на четыре четверки — «квадры». Каждая из них — своего рода «психологи­ческая семья», в которой каждому из четырех отводит­ся свое место, и все со всеми находятся в теплых, дру­желюбных отношениях. В каждой «квадре» — своя особая атмосфера, свой стиль общения, свой дух. «Квадра» — психологическое убежище от невзгод со­циума, способное утешить, дать смысл и цель жизни, обогреть и доказать, что ты ценен, нужен и не одинок. «Квадра» — это особая группа, формирующаяся на принципах чисто психологической взаимной дополни­тельности ее членов.

Согласно этой точки зрения, политика есть преж­де всего отражение динамики смены доминирования таких групп («квадр»} на общественно-политической арене. Они существуют в обществе все одновремен­но, но выполняют разные функции. Периодически к власти приходит та или иная «квадра» — и тогда сле­дуют перемены.

В «альфа-квадре» обычно рождаются, но не реали­зуются идеи. Реализация, воплощение — удел «бета-квадры», где вместо интеллектуалов верховодят силь­ные люди, способные сплотить всех во имя достижения реальной цели. «Гамма-квадра» — группа реформато­ров, обычно подвергающих переоценке достижения своих предшественников. Как правило, этой «квадре» особенно свойственны либеральные идеи равных воз­можностей, конкур ентн ости и экономического про­цветания. Наконец, последняя, «дельта-квадра» — группа, где ценятся традиции, гуманизм, экологиче­ское равновесие, комфорт, поиск баланса между ин­дивидом и обществом.

Сторонники соционики иллюстрируют свои идеи. Идея коммунизма, как и положено всякой идее, вызре­ла в «альфа-квадре» (в нее входили явно близкие по психологическому типу К. Маркс, ф. Энгельс, все со­циалисты-утописты и поздние теоретики — Плеханов. Мартов и даже «ренегат Каутский»). Однако ничего практического они сделать не могли. Воплощать в жизнь «призрак, бродивший по Европе», выпало рево­люционерам-практикам явно из «бета-квадры», в кото­рую входили также близкие по психотипу люди — на­пример, Троцкий, Ленин, Сталин, Зиновьев, Каменев, Дзержинский и др. Вся партийно-революционная вер­хушка «ленинского призыва», практически весь ле­нинский ЦК— яркие представители «бета-квадры». Свойственный ей стиль отношений и управления — то­талитарный, жестко иерархический. Во главе вождь, под ним покорная масса, стройная социальная пира­мида жестко сцементирована религиозно-идеологиче­ской доктриной (в данном случае — идеей коммунизма). Структура жесткая, унитарная, базирующаяся на еди­нообразии и централизме. Собственность обобществ­ляется и управляется централизованно. Командно-административное построение общества и потребность во враге для поддержания постоянной мобилизован­ности со временем приводит к поиску внутренних врагов, по мере истребления внешних. Так система приводит себя к саморазрушению: репрессии уничто­жают почти всех заметных людей. Подчеркнем: это отражение не «злых умыслов» или четких целей, а его лишь свойств психологического типа объединенных в данную группу людей. А уж объединяются они в эту «квадру» сами, по принципу «рыбак рыбака видит издалека».

С естественным (возраст) и искусственным (взаи­моистребление) ослаблением данной «квадры» на сме­ну ей в истории пришла (начиная с Н.С. Хрущева и уж наверняка с Л.И. Брежнева) «гамма-квадра». В этом смысле, Горбачев и Ельцин — одного поля ягоды. Их путь — постепенный отход от прежних ценностей, от­ступление от «восточных» целей в пользу более «запад­ных» (уже в 70-е годы психологически в стране было создано общество массового потребления — правда, потреблять было нечего). Поэтика героизма и патрио­тизма («бета-ценности») сменились на индивидуаль­ные ценностные ориентации.

Теоретически, на смену «гамма-квадре» должны придти «успокоители», «гармонизаторы» и «гуманизаторы» из «дельта-квадры». Однако В. Путин — достаточ­но типичный представитель «бета-квадры». Соционики объясняют это тем, что «альфа» и «дельта-квадры» принципиально не способны на первые роли в полити­ке — не хватает того, что в просторечии именуется «си­лой воли». И люди типа А. Собчака или Г. Явлинского (типичные представители «дельта-квадры») не способ­ны занимать «кресло № I». Как, впрочем, неспособнык этому были ни Т. Компанелла, ни К. Маркс, ни, тем бо­лее, исключенный в свое время за «аморалку» из «Союза коммунистов» Ф. Энгельс.

Значит, реальные политические действия возмож­ны только по двум направлениям: «бета» или «гамма». «Альфа» же и «дельта»-квадры осуществляют необхо­димую в политике, но не первостепенную роль идей­но-ценностного обеспечения. Исторический опыт пока­зывает: в абсолютном большинстве случае случаев власть принадлежала представителям «бета» или «гамма»-квадр.

Однако для нас в данном контексте важно другое. Действительно, группы в политике формируются и функционируют на основании внутреннего, психотй-пического сходства входящих в них людей. Собствен­но говоря, потому те или иные люди и входят (или не входят) в те или иные политические группы, что здесь сталкиваются разные психологические типы. Полити­ческая психология не имеет права упускать из вида эти моменты — пусть даже они пока еще не доказаны с абсолютной точностью.

 

ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ

МАЛЫХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ

Понятно, что малые группы в политике различают­ся уровнем своего развития. Первичная партийная ор­ганизация и Совет безопасности России — формально, совершенно несопоставимы. Однако еще практика со­ветских времен показала, что с психологической точки зрения, заседания комсомольского бюро (скажем, фа­культета психологии университета) мало чем отлича­лись от заседаний бюро горкома, обкома партии, да и политбюро ЦК КПСС. В достаточно однородной партийно-политической среде, в одной и той же, по­литической сфере, действуют примерно одни и те же человеческие, психологические механизмы полити­ческого поведения. Разумеется, с некоторыми поправ­ками на возраст, опытность, масштаб решаемых задач и т. п., однако базовые механизмы остаются аналогич­ными.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: