Урегулирование этнических конфликтов

Во многих странах мира уже многие десятилетия существуют службы, нацеленные на разрешение этнических конфликтов. Например, в США начиная с 50-х годов анализ этнических конфликтов организован в рамках Службы общинных отношений. В нашей стране конфликтологические аналитические центры и исследовательские группы возникли только на рубеже 90-х годов, и предметом практических усилий работающих там специалистов стали прежде всего этнические конфликты [Гостев, Соснин, Степанов, 1996].

Сферой приложения социальных психологов должна стать работа в междисциплинарных конфликтологических службах с целью выявления эффективности тех или иных стратегий при урегулировании конфликтов разной степени интенсивности и масштабности. Обычно выделяется три основные стратегии разрешения[с. 323]этнических конфликтов на макроуровне: 1) применение правовых механизмов; 2) переговоры; 3) информационный путь^[144].

Что касается первой стратегии, то программой-максимум — трудно достижимой в реальности — должно стать изменение всего законодательства в полиэтнических государствах. Но в любом случае в обществах, где привилегии между группами распределяются неравномерно (между евреями и арабами в Израиле, латышами и русскими в Латвии), должны быть предприняты усилия для внесения изменений в социальную структуру, способствующих гармонизации межэтнических отношений. С психологической точки зрения очень важно разрушить социальные барьеры между группами, что обычно благоприятствует изменению законов, общественных институтов и т.п.

Основная форма участия психологов в конфликтологической службе — организация посредничества в ведении переговоров с субъектами конфликтов. В нашей стране работа в этом направлении начата лишь в последние годы. Миротворческие миссии с участием психологов проводились в разных регионах бывшего СССР: в Приднестровье, Латвии, на Кавказе. Во многих из них наряду с отечественными специалистами участвовали зарубежные конфликтологи, имеющие большой опыт работы в «горячих точках». Так, весьма действенной формой института посредничества оказалась российско-британская миротворческая акция, проведенная в 1991 г. на Северном Кавказе, так как в этом случае удачно совместилась «непредвзятость зарубежных специалистов, высокая степень доверия к ним со стороны непосредственных участников конфликта и основательное знание ситуации отечественными исследователями» [Гостев, Соснин, Степанов, 1996, с. 113].

Когда говорят об информационном пути разрешения конфликтов, имеется в виду взаимный обмен информацией между группами с соблюдением условий, способствующих изменению ситуации. Психологи должны участвовать в выборе способов подачи информации в средствах массовой коммуникации при освещении острых конфликтов, так как даже нейтральные, с точки зрения стороннего наблюдателя, сообщения могут привести к вспышке эмоций и эскалации напряженности.

Во время армяно-азербайджанского конфликта по поводу Нагорного Карабаха обе конфликтующие стороны обвиняли московские [с. 324]средства массовой коммуникации в сочувствии противоположной стороне, отключали каналы Центрального телевидения бывшего СССР, запрещали распространение российских газет в своей республике (в Азербайджане — за проармянскую позицию, в Армении — за проазербайджанскую). Положение несколько стабилизировалось, когда стали передавать и публиковать «репортажи с двумя лицами» — репортажи, отражающие точку зрения двух конфликтующих сторон.

Учет психологических моментов, с одной стороны, состоит в отказе от подхода, согласно которому межэтнический конфликт лучше вообще не обсуждать в средствах массовой коммуникации, чтобы не будоражить большинство населения. Но, с другой стороны, необходимо признать ошибочной популярную среди журналистов точку зрения, согласно которой конфликты достойны внимания лишь тогда, когда они разразились и стали материалом сенсационных репортажей. Подход в освещении конфликта должен быть ориентирован на информационное содержание, «на создание ясной и сбалансированной (по крайней мере многогранной) картины конфликта, его истоков, природы и возможных путей разрешения», а не на сенсационность[Браун, Файерстоун, Мицкевич, 1994, с. 43].

Но кроме консультаций журналистов о форме подачи информации, психологи участвуют в проектах по повышению психологической компетентности членов конфликтующих групп. Социально-психологическая информация дает представление о процессах, влияющих на межэтнические отношения, о психологическом понимании конфликта. Предоставление такой информации основано на предположении, что знакомство людей с тем, как психологические явления влияют на их восприятие и поведение по отношению к «чужакам», содействует гармонизации межэтнических отношений.

Информация о сходстве и различиях между культурами и их представителями также способствует улучшению отношений между ними. В качестве примера можно привести проект «Как прекрасно, что мы разные», осуществленный с целью смягчения напряженности между иммигрантами и местными жителями в Нидерландах. Проект включал знакомство двух общин с культурой и особенностями ментальности друг друга: в течение года в газетах и электронных средствах массовой коммуникации было помещено большое количество материалов на эти темы.

Целенаправленный показ в американских кинофильмах^[145] преуспевающего афроамериканского бизнесмена или ученого вместо[с. 325]ленивого и грязного «ниггера» представляет собой попытку трансформировать стереотип конкретной группы. А сколько положительных черных полицейских, прокуроров и судей мы видели в американских боевиках! Белые сотрудники правоохранительных органов могут быть жестоки или коррумпированы, но среди их черных коллег отрицательных персонажей почти не встречается.

Правда, остается не до конца исследованным, насколько подобные образы влияют на содержание стереотипов, сложившихся в сознании американцев, да и само по себе изменение стереотипов не может привести к уничтожению расовой дискриминации.

Некоторые социальные психологи вообще скептически относятся к возможностям информационного пути ослабления враждебности. Так, Аронсон утверждает, что «в тех случаях, когда затронуты значимые для человека темы, информационные кампании обычно терпят неудачу, поскольку люди не склонны спокойно сидеть и воспринимать информацию, которая диссонирует с их убеждениями» [Аронсон, 1998, с. 344]. В качестве примера он приводит серию радиопередач, направленных на уменьшение предубеждений к этническим меньшинствам и преподносивших информацию о них в сердечной, сочувственной манере. Однако оказалось, что слушателями передачи о «польских» американцах в основном были выходцы из Польши, об «итальянских» американцах — выходцы из Италии и т.п.

Нам осталось выяснить, какие методы урегулирования конфликтов предлагают сторонники разных психологических теорий. Мы имеем в виду именно урегулирование межгрупповых — и этнических в том числе — конфликтов, при котором происходит трансформация, т. е. перевод противоборства на иной, общественно безопасный уровень. Полное разрешение этнических конфликтов психологическими методами — утопия. К столь нерадостному заключению приходят практически все исследователи данной проблемы, какой бы теоретической ориентации они ни придерживались.

Сторонники рассмотрения межгрупповой враждебности как продукта универсальных психологических характеристик подчеркивают, что нет шансов избежать насильственного разрешения конфликта интересов, поскольку невозможно ликвидировать агрессивные склонности человека. Но и при столь пессимистических взглядах они ищут методы борьбы с деструктивными формами межгрупповых отношений. По мнению Фрейда, необходимо предпринимать попытки так изменить направление человеческой агрессии, чтобы она находила свое выражение не в виде войны. В этом может помочь установление эмоциональных связей между людьми через идентификацию, понимаемую Фрейдом как достижение общности чувств.

[с. 326]Несколько способов, помогающих справиться с деструктивной агрессией, предлагает Лоренц. Он утверждает, что предотвратить ее социально вредные проявления способна переориентированная агрессия, например культурно-ритуализированная форма борьбы между группами — спорт. Но самыми мощными силами, противостоящими агрессии, австрийский исследователь считает:

· личное знакомство людей разных наций, так как именно анонимность облегчает прорывы агрессивности;

· воодушевление людей одним идеалом.

Более оптимистичной выглядит концепция Адорно, так как личность авторитарного типа формируется в процессе семейной социализации, а общество способно повлиять на тип отношений между родителями и детьми. Действительно, исследования психологических причин авторитарных режимов, привлекшие внимание самых широких кругов общественности, способствовали тому, что в послевоенные годы в Европе и США произошли значительные изменения в характере семейных отношений. На смену строгости и эмоциональной сухости пришли отношения более непосредственные и свободные.

Шериф, который видел цель своих исследований в выявлении стратегий трансформации враждебных межгрупповых отношений в кооперативные, предложил простое лекарство для лечения межгрупповых конфликтов — введение имеющих равную привлекательность для обеих групп надгрупповых целей, для достижения которых им необходимо объединить усилия в ситуации взаимной зависимости.

В качестве надгрупповых целей всего человечества, способных предотвратить глобальную войну, сторонники теории реального конфликта рассматривают решение экологических задач, ликвидацию последствий стихийных бедствий, борьбу со смертельными болезнями. Но следует иметь в виду, что Шериф даже в условиях полевого эксперимента не смог добиться полного разрешения конфликта. Задачу психолога он видел не в устранении конфликта интересов, а в том, чтобы помочь людям изменить восприятие ситуации: меньше значения придавать различиям интересов и приоритетными рассматривать общие цели.

Результаты экспериментов Шерифа не помогли улучшить отношения между сверхдержавами, на что он надеялся, но способствовали разрешению актуальных в 50-е годы в США проблем этнических и расовых предубеждений:

«Полученные Шерифом результаты выглядели обнадеживающе для поборников десегрегации в студенческих общежитиях, сферах занятости и образования, и в то же время они содержали в себе[с. 327]предостережение против преувеличения ценности " простого общения", т. е. общения, при котором не преследуется … достижение общих целей»[Росс, Нисбетт, 1999, с. 90].

Понятия надгрупповых целей и взаимозависимости творчески использовали американские психологи во главе с Э. Аронсоном, предложившие способ улучшения межэтнических отношений в десегрегированных школах[Аронсон, 1998]. Они работали с группами школьников, состоящими из представителей различных этнических и расовых общностей. Метод был назван техникой «составления картинки-головоломки» (Jigsaw-puzzle), поскольку учебная деятельность напоминала эту игру. Материал, задаваемый учащимся, делился на всех членов группы из шести человек, каждый ученик обладал лишь «фрагментом картинки», например, один изучал историю Чили, второй — ее географию, третий — культуру. Чтобы выполнить задание, ребенок должен был не только выучить свою часть, но и, объединившись с другими членами группы, восстановить всю полученную информацию, т. е. «собрать головоломку». Иными словами, были созданы условия взаимозависимости школьников при выполнении общего задания.

Применение метода головоломки способствовало улучшению межэтнических отношений в коллективах школьников, установлению дружеских отношений между представителями разных этнических общностей. Кроме того, повышалась самооценка и успеваемость представителей групп меньшинств.

Но в широком масштабе изменить восприятие конфликтной ситуации с помощью надгрупповых целей чрезвычайно сложно. Во-первых, само обеспечение кооперативного взаимодействия конфликтующих групп сталкивается с серьезными препятствиями: пока обе общины в Северной Ирландии — и католическая, и протестантская — настаивают на раздельном обучении, программа создания единых школ просто не может быть реализована. Во- вторых, даже если удается добиться кооперативного взаимодействия двух групп, оно не всегда способствует урегулированию конфликта. По мнению сторонников теории социальной идентичности, во многих случаях сама категоризация на Мы — Они делает невозможным смягчение межгрупповой враждебности. Надгрупповые цели «срабатывают», если группы кооперируют без ущерба для групповой идентичности. Но явные межгрупповые различия могут оказаться препятствием даже для улучшения представлений о чужой группе, не говоря уже о смягчении напряженности.

Поэтому психологи школы Тэшфела основную стратегию урегулирования конфликтов видят в изменении восприятия групповых границ — смещения акцента с разделения на Мы и Они на некое[с. 328]общее Мы. А наиболее эффективным социально-психологическим подходом к этому они считают стимулирование трансформации межгрупповых отношений в отношения внутригрупповые через формирование более широкой — вплоть до общечеловеческой — надгрупповой идентичности. Сверхцель подобной декатегоризации — общество, лишенное культурных, расовых и других межгрупповых различий, целое общество, пораженное «цветовой слепотой».

Зададим себе вопрос, во-первых, о возможности, во-вторых, о желательности достижения такой цели. Ответ будет отрицательным в обоих случаях. Межэтническая и межкультурная гомогенность невозможна, так как многие категории, в том числе и этнос, можно уничтожить, только уничтожив всех их членов. Она нежелательна из-за возможной утраты культурных различий, обогащающих человеческое сообщество.

При урегулировании этнических конфликтов может помочь не надгрупповая идентичность, а введение дополнительных идентичностей для членов противоборствующих групп. Иными словами, используется возможность перекрещивания категорий, когда член чужой группы при одной категоризации оказывается членом своей группы при другой[Hewstone, 1996]. В результате «наложения» категорий размываются межгрупповые границы, а вместе с ними и негативные аттитюды. Французские психологи применяли этот метод после окончания Второй мировой войны, создавая франко-германские клубы для школьников и формируя спортивные команды из представителей двух народов. Идентификация с командой оказывалась очень значимой для детей, а влияние этнической идентичности уменьшалось.

И без участия психологов человеческое общество конструирует механизмы перекрещивания социальных категорий, которые уменьшают вероятность серьезных межгрупповых конфликтов. Одним из них является система перекрестных браков в обществах со строгими правилами экзогамии, т. е. запретом жениться/выходить замуж внутри определенной социальной группы. Яркий пример подобной системы обнаружил у нуэров, живущих на юге Судана, классик британской социальной антропологии Э. Эванс-Причард. Социальные отношения нуэров — это отношения враждебности, и выражаются они в межплеменных столкновениях и войнах с соседними народами. Но воюют они только с подлинными «чужаками», поскольку существуют строгие правила ограничения насилия между родственниками. А таковыми являются, благодаря запрету браков даже между очень дальними — «семиюродными» — родственниками, практически все жители многочисленных соседских общин [Эванс-Причард, 1985].

Впрочем, и эта психологическая модель урегулирования межгрупповых конфликтов далеко не всегда оказывается действенной.[с. 329]Успех может быть достигнут, как правило, только на тех этапах конфликта, когда он существует в восприятии сторон — до начала конфликтных действий и после их завершения.

Уменьшение выпуклости существующих социальных категорий (деления людей на «своих» и «чужих») рассматривается в качестве способа вмешательства в межгрупповые конфликты не только с позиции теории социальной идентичности, но и сторонниками гипотезы контакта, основой которой служит предположение о том, что непосредственное общение при определенных условиях способствует улучшению социальных стереотипов и разрушает предубеждения. По мнению Г. Оллпорта, редукция предубеждений происходит, если группы обладают равным статусом, имеют общие цели, требующие кооперации, и подчиняются единому своду правил[Allport, 1954].

Но даже при соблюдении большинства условий, благоприятствующих контактам, полученные эмпирическим путем результаты позволяют усомниться в том, что встречи и знакомства с представителями другой этнической группы неизбежно приведут к приписыванию им более позитивных качеств. Например, не обнаружилось позитивного сдвига в аттитюдах и стереотипах американских студентов, проведших год в Европе: в меньшей степени это проявилось по отношению к немцам и в большей степени — к французам, чьи стереотипы значительно ухудшились [Stroebe et al, 1988]. Эти и подобные им данные, полученные при проверке гипотезы контакта, позволяют утверждать, что контакты, призванные преодолевать предубеждения и урегулировать конфликты, являются только возможностью, а не гарантирующим средством.

Несколько проблем, которые необходимо решить для оптимизации модели контакта, выделяет Петтигру[Pettigrew, 1998]. Представляется, что важнейшей среди них является проблема генерализации эффекта. Как правило, рассматривается позитивный эффект контакта на его непосредственных участников в конкретной ситуации, хотя следовало бы выявить его возможное влияние: а) на другие ситуации; б) на всю «чужую» группу; в) на другие, не вовлеченные в непосредственный конфликт группы.

По мнению М. Хьюстона, генерализации позитивного эффекта способствуют три аспекта контакта. Во-первых, в ситуации общения индивиды начинают признавать различия между членами «чужой» группы, иными словами, контакты способствуют возрастанию дифференциации межгруппового восприятия, что проявляется в увеличении воспринимаемой сложности стереотипизируемой группы, вариативности ее членов. Во-вторых, распространению положительных аттитюдов благоприятствует использование информации, не подтверждающей первоначальный стереотип. В-третьих, [с. 330]увеличение межличностных контактов с осознанием того, что «свои» и «чужие» имеют много схожих свойств и ценностей, приводит к изменениям в восприятии значимости социальных категорий для классификации индивидов, а следовательно, к декатегоризации и персонализации[Hewstone, 1996].

Ни один из психологических способов урегулирования конфликтов не является идеальным, так как ни один психологический механизм не способен разрешить социальные проблемы. Но, даже не изменяя социальную ситуацию, психологические подходы способствуют переориентации человеческой агрессии, установлению более естественных отношений между родителями и детьми, объединению людей вокруг общих целей, уменьшению влияния на человеческие взаимоотношения грубых механизмов межгруппового восприятия и перемещению центра тяжести на отношения межличностные. И для достижения этих благородных целей необходимо использовать возможности всех рассмотренных моделей, вне зависимости от того, какая теоретическая концепция за каждой из них стоит.

Рекомендуемая литература

Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологическиепроблемы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. С. 6–38.

Гостев А. А., Соснин В. А., Степанов Е. И. На путях становления отечественной конфликтологии // Психологический журнал. 1996. Т. 17. № 2. С. 110–128.

МайерсД. Социальная психология. СПб.: Питер, 1997. С. 631–672.

Павленко В. П., Таглин С. А. Общая и прикладная этнопсихология. М.: Т-вонаучных изданий КМК, 2005. С. 361–384.

Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998. С. 10–24.

Шихирев П. Н. Проблемы исследований межгрупповых отношений // Психологический журнал. 1992. Т. 13. № 1. С. 15–23.

Глава 15

⇐ Предыдущая37383940414243444546Следующая ⇒

Поделиться: