A.B. Сагадеев. НАСЛЕДИЕ ИСЛАМА: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Цитируется по изд.: Сагадеев A.B. Наследие ислама: история и современность/Уотт У.М. Влияние ислама на средневековую Европу. М., 1976. С. 4—6.

Коллективный эгоцентризм европейцев нашел воплощение в дихотомии Восток-Запад, возникшей еще в эпоху античности и в течение многих столетий обраставшей разнообразными предрассудками относительно нравов, политических институтов, культуры, мировоззрения и психического склада азиатских народов.

В возникновении и эволюции такого двучленного деления народов Старого Света и созданных ими цивилизаций первостепенную роль играли сношения европейцев с народами Передней Азии и Ближнего Востока, их непосредственными соседями в этом краю, на что указывают и оба упомянутых географических названия (способных, кстати сказать, послужить образцом своего рода «терминологического европоцентризма»). В этом районе мира между представителями Запада и Востока издревле шел оживленный обмен материальными и культурными ценностями, и здесь же они зачастую обменивались ударами мечей и ятаганов. Торговые отношения и

усвоение достижений соседней культуры в общем касались относительно узкого круга купцов, менял-банкиров и книжников, были делом обыденным и потому малоинтересным как для широкой публики, так и для историков и летописцев. Зато военные столкновения вовлекали в свой круговорот различные слои населения и сопровождались вспышками массовой ксенофобии, а освещавшая эти конфликты неизменно тенденциозная информация передавалась изустно и письменно от поколения к поколению, закрепляя отрицательные установки по отношению к сопернику и добавляя к его искаженному образу все новые и новые негативные черты.

В европейской точке зрения на народы Ближнего Востока и их культуру был и светлый аспект, и теневой. Что касается светлого аспекта, то мы ограничимся простой констатацией того факта, что на протяжении всей истории, и в периоды мирных контактов, и в периоды военных конфликтов — иногда вопреки, а иногда благодаря последним, между цивилизациями, возникавшими по обе стороны Средиземного миря, не прекращался обмен идеями и ценностями и что на всех этапах истории европейские ученые, философы, поэты и писатели в той или иной форме воздавали должное творческому гению своих ближневосточных соседей. Но в данном контексте важнее было бы акцентировать внимание читателя на формировании европоцентристских стереотипов и предрассудков относительно ближневосточных народов.

Рост экономического, военного и политического могущества Европы положил конец неустойчивому равновесию противостоящих сил — началась эпоха колониальной экспансии и империализма. Былая вражда сменилась в идеологии и обыденном сознании европейца высокомерным, пренебрежительным отношением к народам мусульманского Востока, к их прошлому и к созданной ими высокой культуре.

Западноевропейская историческая наука рассматриваемой эпохи либо вовсе обходила молчанием прошлое народов мусульманского Востока, либо, говоря образно, загоняла его в сноски как явление маргинальное по отношению к истории Запада. Европоцентристский подход к освещению всемирной истории привел к тому, что изучение прошлого народов мусульманского мира стало уделом узкого круга ориенталистов. Но и ориенталистика не избежала пагубного воздействия упомянутых расистско-европоцентристских веяний. Проводя знак равенства между семитским духом, исламом и созданной под его эгидой культурой, авторы этих концепций обосновывали тезис об отсутствии у арабов и других мусульманских народов творческого духа и их фатальной обреченности и впредь оставаться «второсортными» нациями.

Эра деколонизации вынудила Запад в корне пересмотреть все свои взаимоотношения со странами Ближнего Востока.

В условиях, когда эти страны не только отказались подчиняться диктату западных держав, но и сами стали диктовать им свою волю, старые мифы о врожденном превосходстве западных народов над восточными оказались политическим анахронизмом; более того, они, как бумеранг, обернулись против самого же Запада, став в руках идеологов национально-освободительного движения обвинительным документом в предпринятом ими идеологичевком контрнаступлении. В новой исторической ситуации Западу пришлось отказаться от веками складывавшихся предубеждений относительно Ближнего Востока.

М. Уотт. ИСЛАМ И ЕВРОПЕЙСКОЕ САМОСОЗНАНИЕ

Цитируется по изд.: Уотт М. Влияние ислама в средневековой Европе. М., 1985.

Историка ислама в средневековой Европе более всего поражают два момента: духовная или религиозная глубина движения Крестовых походов и тот искаженный образ ислама, который продолжает доминировать в европейском мышлении с XII в. почти по сей день. Остановимся подробнее на этом искаженном представлении.

Искаженный образ ислама

Совершенно очевидно, что Крестовые походы вызвали среди европейских ученых интерес к исламу как к религии. Конечно, некоторые сведения об исламе доходили и раньше — частично из византийских источников, частично благодаря контактам христиан и мусульман в Испании. Однако эти сведения неизбежно были смешаны с неверными данными.

Средневековое представление об исламе отличается от современного непредвзятого учения в следующих четырех пунктах:

а) Ислам — ложь и сознательное искажение истины. Библейская концепция Бога и человека настолько доминировала в представлениях средневековых европейцев о мире, что они просто не представляли себе возможности других взглядов. Соответственно во всех тех случаях, когда мусульманское учение отличалось от христианского,

оно считалось ложью. Такие представления об исламе подразумевают существование некого контрастного образа христианства. Библия рассматривается как чистое, нефальсифицированное выражение божественной истины, облеченное в совершенную форму, действенное для всех времен и народов. Христианское вероучение считается обращенным к разуму людей зрелых, образованных и культурных, оно зиждется на исторических свидетельствах.

б) Ислам как религия насилия и меча. Даже такие ученые, как Фома Аквинский, полагали, что Мухаммад распространял свою религию при помощи военной силы. Непременным правилом религии сарацин считалось также стремление «грабить, забирать в плен, убивать врагов их бога и их пророка, преследовать и уничтожать их всячески» (Педро де Алфонсо).

И в этом отношении европейское представление об исламе далеко от истины. Выбор между исламом и мечом не ставился перед иудеями, христианами или представителями другой известной религии, он относился только к идолопоклонникам и вообще был редко применяем за пределами Аравии. Военная активность мусульман, описаниями которой полны все исторические труды, вела лишь к политической экспансии, обращение же в ислам производилось с помощью проповеди или общественного давления.

в) Ислам как религия потворства своим страстям. В глазах средневековых европейцев ислам был именно такой религией, особенно в вопросах пола. Многоженство занимало видное место в представлениях об исламе. Часто считалось, что для мусульманина единственным ограничением количества жен служило его материальное положение. Авторы, которые не могли не знать, что число разрешенных исламом жен не превышает четырех, тем не менее говорят о семи или десяти... Вершиной мусульманской половой распущенности некоторым представлялась кораническая картина рая. Особое внимание уделялось гуриям, этим чернооким девственницам, предназначенным для удовлетворения желания праведников, — что считалось особенно скандальным.

Отдельные детали этой средневековой картины основаны на фактах. Мусульманин может иметь четыре жены и сверх того — рабынь-наложниц. Он может развестись с женой, не объясняя причин развода. Однако и браки и разводы отнюдь не случайны. Они тщательно регулируются правовыми процедурами. Некоторые мусульманские общины весьма пуритански настроены по отношению к внебрачным половым связям, и девушка с незаконным ребенком может быть убита кем-нибудь из членов семьи за бесчестье... В кораническом раю действительно предусмотрены гурии, «чистые супруги», но наивысшая радость там состоит в лицезре-

нии Бога. Таким образом, средневековые представления о мусульманских нормах половой жизни в значительной мере карикатурны. К тому же эти представления об исламе подразумевают, что христиане не предаются своим страстям.

г) Мухаммад как антихрист. Некоторым европейским исследователям ислама мало было заявления, что в Коране много лжи, а Мухаммад вовсе не пророк. Петр Достопочтенный принял идеи некоторых византийских теологов, что ислам — христианская ересь. Он утверждал, что ислам еще хуже ереси и что мусульман следует приравнивать к язычникам. Основой христианских воззрений по этому поводу служило следующее рассуждение: поскольку Мухаммад, не будучи пророком, все-таки основал новую религию, значит, он откровенно поощрял зло; следовательно, он является либо орудием, либо посланцем дьявола. Таким образом, ислам оказывался абсолютно противоположен христианству.

Комментарии

Предисловие A.B. Сагадеева к книге У.М. Уотта и фрагмент из самой этой книги дают общее представление о том существенном сдвиге, который произошел в отношении к исламу в просвещенном сознании западноевропейцев в новейшее время. Однако отношение Европы к исламскому миру, представляющему собой многоплановое цивилизационное явление, включает в себя много вариантов в зависимости от тех условий и среды, в которых происходит взаимодействие. Это отношение существенно меняется в ходе многовековых контактов двух цивилизаций.

⇐ Предыдущая54555657585960616263Следующая ⇒

Поделиться: