Подружиться с самым худшим, что может случиться

Мне приходилось помогать людям выполнять Работу в отношении насилия, войны во Вьетнаме и в Боснии, пыток, заключения в нацистских лагерях, смерти ребенка и длительных, мучительных болезней, таких как рак. Многие из нас считают, что человек не в силах принимать экстремальные переживания такого рода с безусловной любовью. Но это не только возможно, любовь - это наша подлинная сущность.

Все ужасное происходит только в нашем мышлении - нигде больше. Реальность всегда добра, даже в ситуациях, напоминающих ночные кошмары. История, которую мы рассказываем, - это всего лишь кошмарный сон, переживаемый нами. Когда я говорю, что самое худшее из того, что может быть, - это убеждение, то я выражаюсь буквально. Самое худшее из того, что может быть, - это система ваших неисследованных убеждений.

Страх перед смертью

При обучении Работе я люблю использовать исследование для того, чтобы провести людей через то, чего они больше всего боятся, через худшее, что могло бы случиться. Для многих из них самым худшим является смерть. Часто они верят в то, что будут страшно страдать не только в процессе умирания, но и после того, как умрут. Я погружаю их достаточно глубоко в эти не дающие уснуть кошмары, чтобы развеять иллюзию страха, боли и страдания.

Я сидела рядом со многими людьми, находившимися на смертном ложе, и после того как мы проделывали Работу, они всегда говорили мне, что им хорошо. Я помню одну очень испуганную женщину, которая умирала от рака. Она попросила, чтобы я посидела с ней, поэтому я пришла. Я села около нее и сказала: «Я не вижу проблемы». Она ответила: «Не видите? Ну хорошо, я покажу вам проблему» - и откинула простыню. Одна ее нога так распухла, что была почти вдвое толще, чем нормальная нога. Я смотрела, смотрела и все еще не могла найти проблему. Она сказала: «Вы, наверное, слепая! Посмотрите на эту ногу. А теперь взгляните на другую». И я сказала: «О, теперь я вижу проблему. Вы страдаете от убеждения, что эта нога должна выглядеть так же, как та. Кем бы вы были без этой мысли? » И она поняла. Она начала смеяться, и страх улетучился через этот смех. Она сказала, что чувствует себя более счастливой, чем когда-либо в своей жизни.

Однажды я навещала женщину, которая умирала в хосписе. Когда я вошла, она дремала, поэтому я просто сидела около ее кровати, пока она не открыла глаза. Я взяла ее за руку, и мы говорили в течение нескольких минут, потом она сказала: «Я так боюсь. Я не знаю, как умирать». Я спросила: «Дорогая, это правда? » Она ответила: «Да. Я просто не знаю, что делать». Я сказала: «Когда я вошла, вы дремали. Вы знаете, как засыпать? » Она ответила: «Конечно». И я сказала: «Вы закрываете глаза каждый вечер и засыпаете. Люди с нетерпением ожидают сна. Все это похоже на смерть. В этом нет ничего ужасного, если исключить вашу систему убеждений, утверждающую, что в этом есть что-то еще». Она сказала, что верит в загробную жизнь, и добавила: «Я не знаю, что делать, когда я попаду туда». Я спросила ее: «Можете ли вы на самом деле знать, что вам нужно будет что-то делать? » Она ответила: «Полагаю, что нет». И я сказала: «Вы ничего не должны знать, все в порядке. Все, что вам нужно, там для вас есть, вы не должны об этом задумываться. Все, что от вас требуется, - это заснуть, когда нужно, а когда проснетесь, вы будете знать, что делать». Конечно, я говорила ей о жизни, а не о смерти.

Затем мы перешли ко второму вопросу. «Можете ли вы быть абсолютно уверены, что не знаете, как умирать? » Она рассмеялась и сказала, что предпочитает быть со мной, а не со своей историей. Какая радость, что не надо никуда идти, кроме того места, где мы уже находимся сейчас.

Когда ум размышляет о смерти, он смотрит на ничто и утверждает, что это нечто, для того чтобы устраниться от познания того, чем он - ум - в действительности является. Пока вы не будете знать, что жизнь равнозначна смерти, вы всегда будете пытаться контролировать то, что происходит, а это всегда причиняет боль. Без истории, которая противостоит реальности, никакой печали быть не может. Страх перед смертью - это последнее, что скрывает наш страх перед любовью. Мы думаем, что мы боимся смерти нашего тела, хотя в действительности мы боимся смерти нашей идентичности. Но через исследование, когда мы понимаем, что смерть - это только концепция и что наша идентичность тоже только концепция, мы приходим к осознанию того, кто мы такие. И это конец страха.

Потеря близких нам людей - это еще одна концепция. Я была в родильной палате, когда родился мой внук Рэйс. Я полюбила его, как только увидела. Потом я поняла, что он не дышит. Врач с тревогой посмотрел на его лицо и сразу же начал что-то делать с ребенком. Сестры понимали, что эти процедуры не действуют, и можно было заметить, что в палате нарастает паника. Все, что они делали, не срабатывало - ребенок не дышал. В какой-то момент Роксана посмотрела мне в глаза, и я улыбнулась. Позже она сказала мне: «Ты знаешь эту улыбку, которая часто бывает на твоем лице, мама? Когда я вижу, что ты на меня так смотришь, меня охватывает волна покоя. И даже если бы ребенок не начал дышать, со мной все было бы хорошо». Вскоре после этого дыхание пришло к моему внуку, и я услышала, как он кричит.

Я рада, что Рэйсу не нужно было дышать для того, чтобы я его полюбила. Чьим делом было его дыхание? Не моим. Я не собиралась упустить ни одного мгновения рядом с ним, независимо от того, дышит он или нет. Я знала, что даже без единого вдоха он жил полной жизнью. Я люблю реальность такой, какая она есть прямо сейчас, а не такой, какую могла бы создать моя фантазия.

Генри: Я злюсь на смерть, потому что она разрушает меня. Я боюсь умирать. Я не могу принять смерть. Смерть должна предоставить мне возможность реинкарнации. Смерть мучительна. Смерть - это конец. Я никогда не хочу испытывать страх перед смертью.

Кейти: Давайте начнем по порядку. Прочтите еще раз ваше первое утверждение.

Генри: Я злюсь на смерть, потому что она разрушает меня.

Кейти: Если вы хотите жить в ужасе, что ж, получите свое будущее. Это как раз то будущее, которое вы запланировали, мой дорогой. Давайте послушаем следующее утверждение.

Генри: Я боюсь умирать.

Кейти: Что самое худшее может произойти, когда вы умрете? Давайте поиграем с этим.

Генри: Смерть моего тела.

Кейти: А что произойдет затем?

Генри: Я не знаю.

Кейти: Хорошо, что самое худшее, по вашему мнению, может случиться? Вы считаете, что может произойти что-то ужасное. Что это?

Генри: Смерть - это конец. И я не появлюсь на свет снова. И души не существует.

Кейти: А потом? Вы не родитесь снова. Души не существует. Таким образом, ничего нет. То есть самое худшее, что может с вами случиться, - это ничто. А потом?

Генри: Да, но это мучительно.

Кейти: То есть ничто мучительно.

Генри: Да.

Кейти: Можете ли вы действительно знать, что это правда? Как ничто может быть мучительным? Как оно может быть чем-то? Ничто - это ничто.

Генри: Я представляю это ничто как черную дыру, которая очень дискомфортна.

Кейти: Итак, ничто - это черная дыра. Можете ли вы действительно знать, что это правда? Я не говорю, что это неправда. Я знаю, как вы любите ваши истории. Это старая история о черной дыре.

Генри: Я думаю, что это худшее, что может произойти.

Кейти: Хорошо. Итак, когда вы умрете, вы навсегда попадете в большую черную дыру.

Генри: Или в ад. Я называю эту черную дыру адом.

Кейти: Большая адская черная дыра навсегда.

Генри: И адское пламя.

Кейти: И пламя большой адской черной дыры навсегда.

Генри: Да, и она отвращена от Бога.

Кейти: Полностью отвращена от Бога. Пламя и тьма в этой большой адской черной дыре. Я хочу спросить вас, можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?

Генри: Нет, не могу.

Кейти: Что вы чувствуете, когда верите в это?

Генри (плача): Это мучительно. Это ужасно.

Кейти: Дорогой, посмотрите на меня. Вы соприкасаетесь с тем, что вы чувствуете прямо сейчас? Посмотрите на себя. Это адская темная дыра. Вы в ней находитесь. Она не появится позже. Вы проживаете историю вашей будущей смерти прямо сейчас. Этот ужас настолько тяжел, насколько это ощущается. Видите ли вы причину отбросить эту историю? Хотя я не прошу вас отбросить ее.

Генри: Да.

Кейти: Приведите мне причину сохранять эту историю, которая не вызывала бы ощущения, похожего на пребывание во тьме адского пламени.

Генри: Я не могу.

Кейти: Кем или чем вы были бы без этой истории? Вы уже проживаете самое худшее из того, что может случиться. Воображение, не подвергнутое исследованию. Вы уже пропадаете в аду. Выхода нет.

Генри: И отторгнут от Бога.

Кейти: Да, мой ангел, отторгнуты от осознания Бога в вашей жизни. Вы не можете отторгнуть себя от Бога, это невозможно. Вы можете только отторгнуть себя от осознания того, что Бог всегда с вами. До тех пор пока вы поклоняетесь этому старому идолу, этой вашей старой истории о черной дыре, внутри вас не будет места для осознания Бога. Эта история - то, чему вы поклонялись как ребенок, в полном неведении. Давайте посмотрим следующее утверждение.

Генри: Я боюсь умирать.

Кейти: Я понимаю это. Но ни один человек не боится умирать, люди просто боятся своей истории об умирании. Посмотрите на то, как вы представляете смерть. Вы описывали свою жизнь, а не смерть. Это история вашей жизни.

Генри: Гм. Да.

Кейти: Давайте посмотрим на следующее утверждение.

Генри: Я не могу принять смерть.

Кейти: Это правда?

Генри: Ну да. Мне очень трудно принять ее.

Кейти: Можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда- то, что вы не можете принять смерть?

Генри: Трудно поверить, что такое возможно.

Кейти: Когда вы не думаете о смерти, вы полностью ее принимаете. Вы совсем не беспокоитесь о ней. Подумайте о своей ноге.

Генри: Хорошо.

Кейти: Была ли у вас нога до того, как вы подумали о ней? Где она была? Когда нет мысли, то нет и ноги. Когда нет мысли о смерти, то нет и смерти.

Генри: Действительно? Я не могу поверить, что это так просто.

Кейти: Как вы реагируете и что вы чувствуете, когда верите в мысль «Я не могу принять смерть»?

Генри: Безнадежность. Страх.

Кейти: Кем бы вы были в своей жизни без истории «Я не могу принять смерть»?

Генри: Какой была бы моя жизнь без этой мысли? Она была бы прекрасной.

Кейти: «Я не могу принять смерть» - разверните это.

Генри: Я могу принять смерть.

Кейти: Каждый может. Каждый это делает. По поводу смерти не может быть никакого решения. Люди, которые знают, что надежды нет, свободны. Решение не в наших руках. Так было всегда, но некоторые люди должны умереть телесно, чтобы узнать правду. Не удивительно, что они улыбаются на смертном одре. Умирание - это все, чего они ждали в жизни. Их заблуждению о собственной ответственности пришел конец. Когда нет выбора, то нет и страха. И в этом - покой. Они осознают, что они дома и что они никогда его не покидали.

Генри: Этот страх потерять контроль очень силен. А также страх перед любовью. Все это связано.

Кейти: Ужасно думать, что вы могли бы потерять контроль, хотя правда заключается, прежде всего, в том, что вы никогда его не имели. Это смерть фантазии и рождение реальности. Давайте посмотрим на следующее утверждение.

Генри: Смерть должна предоставить мне возможность реинкарнации.

Кейти: «Вы должны быть реинкарнированы»- можете ли вы действительно знать, что это правда? Добро пожаловать в историю о будущем.

Генри: Нет, я не знаю, правда ли это.

Кейти: Вам не нравится здесь даже сейчас. Почему вы хотите проделать это снова? (Генри смеется.) «Парень, это такая темная дыра. Гм, я думаю, что я приду еще раз». (Аудитория смеется.) «Вы хотите вернуться снова» - это правда?

Генри (смеется): Нет, это не так. Я не хочу реинкарнироваться. Это была ошибка.

Кейти: «Мы реинкарнируемся» - можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?

Генри: Нет, просто я слышал и читал, что это происходит.

Кейти: Как вы реагируете, когда вы об этом думаете?

Генри: Я испытываю беспокойство по поводу того, что я делаю сейчас, поскольку я думаю, что мне придется расплачиваться за это позже, и я даже могу быть наказан за это или обречен на страдание в течение многих жизней, потому что в этой своей жизни обидел так много людей. Я боюсь, что я накопил много плохой кармы и, может быть, увеличил ее в течение этой жизни и мне придется начинать снова и снова в низших формах жизни.

Кейти: Кем бы вы были без мысли о том, что мы подвергаемся реинкарнации?

Генри: Не таким испуганным. Более свободным.

Кейти: Реинкарнация может быть полезной идеей для некоторых людей, но, согласно моему опыту, ничто не реинкарнируется, кроме мысли. «Я. Я существую. Я - женщина. Я - женщина с детьми». И так далее, до бесконеч­ности. Вы хотите завершить карму? Это просто: «Я. Я существую» - это правда? Кем бы я был без этой истории? Нет больше никакой кармы. И я с нетерпением жду следующей жизни, и вот она приходит. Она называется сейчас. Давайте посмотрим на следующее утверждение.

Генри: Смерть мучительна.

Кейти: Можете ли вы действительно знать, что это правда?

Генри: Не могу.

Кейти: Что вы чувствуете, когда думаете о том, что смерть мучительна?

Генри: Сейчас это кажется глупым.

Кейти: «Смерть мучительна» - разверните это. «Мое мышление... »

Генри: Мое мышление мучительно.

Кейти: Это более верно?

Генри: Да. Да.

Кейти: Смерть не может быть чем-то враждебным. Смерть - это просто конец мысли. Фантазия без исследования бывает иногда мучительной. Давайте рассмотрим следующее утверждение.

Генри: Смерть - это конец.

Кейти (смеясь): Это хорошее утверждение! Можете ли вы действительно знать, что это правда?

Генри: Не могу.

Кейти: Не является ли это одним из ваших любимых утверждений? (Аудитория смеется.) Как вы реагируете, когда так думаете?

Генри: До настоящего момента я всегда испытывал страх.

Кейти: «Смерть - это конец» -разверните это.

Генри: Мое мышление - это конец.

Кейти: Начало, середина, конец. (Генри и аудитория смеются.) Все это. На самом деле вы хорошо знаете, как умирать. Вы когда-нибудь ложились спать вечером?

Генри: Да.

Кейти: Это - то же самое, как спать без снов. Вы хорошо это делаете. Вы спите ночью, затем открываете глаза, и все еще ничего нет, никто не проснулся. Нет никогда никого живого, пока история не начнется с «Я». И здесь начинается жизнь, вместе с первым словом, которое придет вам на ум. До этого нет ни вас, ни мира. Вы делаете это каждый день своей жизни. Идентичность в виде «Я» просыпается. «Я»- Генри. «Я» должен почистить зубы. «Я» опаздываю на работу. «Я» так много должен сделать сегодня. До этого нет никого, ничего, нет черной адской дыры - только покой, который даже не осознается как покой. Вы очень хорошо умираете, дорогой. И вы очень хорошо рождаетесь. А если дела пойдут плохо, у вас есть исследование. Давайте рассмотрим ваше последнее утверждение.

Генри: Я не хочу больше никогда испытывать страх перед смертью.

Кейти: «Я хочу... »

Генри: Я хочу снова испытать страх перед смертью.

Кейти: Теперь вы знаете, что с этим делать. Так что сделайте это быстро. «Я с нетерпением жду... »

Генри (смеясь): Я с нетерпением жду, чтобы опять испытать страх перед смертью. Я буду стараться изо всех сил.

Кейти: Хорошо. Нет такого места, нет такой черной дыры, в которой вы можете исчезнуть и куда бы не последовало за вами исследование. Исследование начинает жить внутри вас, если вы питаете его какое-то время. Затем оно начинает жить собственной жизнью и автоматически питает вас. И вам никогда не дается боли больше, чем вы можете вынести. Вы никогда не получаете больше, чем можете взять. Таков закон. Переживание смерти - это всего лишь мысленное переживание. И это так замечательно, что после того, как люди умирают, они никогда не возвращаются обратно, чтобы рассказать вам об этом. Это замечательно, что они не беспокоят вас. (Смех.) Для этого и существует исследование. Итак, дорогой, предвкушайте страх смерти. Если вы любите правду, сделайте себя свободным.

Бомбы падают

Приведенный ниже диалог с шестидесятисемилетним голландцем показывает силу неисследованной истории, которая может контролировать наши мысли почти всю жизнь.

В моей европейской Школе по обучению Работе участвовал также один мужчина из Германии, который пережил ужасы войны. Ему было шесть лет, когда советские войска оккупировали Берлин в 1945 году. Солдаты схватили его вместе со многими другими детьми, женщинами и стариками, которые выжили после бомбежек, и поместили в специальный лагерь. Он помнит, как играл с настоящей гранатой, которые солдаты давали детям в качестве игрушек. Он видел, как другой маленький мальчик выдернул какой-то штырек, граната разорвалась, и мальчику оторвало руку. Многие дети, которые находились рядом, были покалечены, и он помнит их крики, израненные лица, летящие клочья кожи и конечности. Он также помнит, как шестилетнюю девочку, спавшую рядом с ним, изнасиловал солдат, и он говорил мне, что до сих пор слышит крики женщин, которых каждую ночь насиловали в бараках. Он говорил, что над всей его жизнью доминировали переживания, полученные в шестилетнем возрасте, и он пришел в Школу для того, чтобы глубже проникнуть в себя и в свои ужасы и, таким образом, найти свою дорогу обратно домой. В той же самой Школе участвовала женщина-еврейка, чьи родители пережили Дахау. Когда она была ребенком, ее ночи тоже были наполнены криками. Ее отец часто просыпался среди ночи с криком и часами ходил взад и вперед, плача и стеная. Ее мать также часто просыпалась и присоединялась к отцу в его стенаниях. Ночной кошмар ее родителей стал ее кошмаром. Ее учили, что если у человека на руке не вытатуирован номер, то ему нельзя доверять. Она была так же травмирована, как и тот мужчина из Германии.

Через несколько дней после того, как я услышала на семинаре их истории, я свела этих двух человек вместе для выполнения упражнения. Вопросники, которые они заполнили, содержали осуждение вражеских солдат во Второй мировой войне, причем с противоположных сторон. Каждый по очереди проводил исследование с другим. Я с удовольствием наблюдала за этими двумя жертвами мышления, за тем, как они становились друзьями.

В изложенном ниже диалоге Виллем исследует свои детские ужасы, которые преследовали его более пятидесяти лет. Он еще не готов к самому худшему, что может случиться в жизни, но уже осознал некоторые важные вещи. Мы никогда не знаем, как много мы пол учили, после того как провели честное исследование, или какой эффект оно окажет на нас. Мы даже можем не осознавать этот эффект. Это не наше дело.

 

Виллем: Я не люблю войну, потому что она принесла мне много страха и ужаса. Она показала мне, что мое существование очень ненадежно. Я все время был голоден. Моего отца не было рядом, когда он был мне нужен. Мне пришлось провести много ночей в бомбоубежище.

Кейти: Хорошо. И сколько вам было лет?

Виллем: В начале войны мне было шесть, а к концу войны - двенадцать.

Кейти: Давайте посмотрим на утверждение: «Она принесла мне много страха и ужаса». Итак, отправляйтесь в самое худшее время, которое у вас тогда было, - со всем этим голодом, страхом и отсутствием отца. Сколько лет вам было тогда?

Виллем: Двенадцать.

Кейти: И где вы были? Я говорю про двенадцатилетний возраст.

Виллем: Я возвращался домой из школы и услышал бомбежку. Поэтому я вошел в дом, а затем дом рухнул на меня. Крыша упала мне на голову.

Кейти: А что случилось потом?

Виллем: Сначала я подумал, что я умер, затем я понял, что жив, выбрался из-под руин и побежал.

Кейти: Итак, вы побежали, а что случилось потом?

Виллем: Я бежал по улице и заскочил в булочную. А затем я вышел из булочной и зашел в церковь, спрятался в склепе, думая: «Может быть, здесь будет для меня безопаснее». А позже меня посадили в грузовик вместе с другими ранеными людьми.

Кейти: С вашим телом было все в порядке?

Виллем: Да, но я пережил контузию.

Кейти: Хорошо. Я хочу спросить маленького двенадцатилетнего мальчика. Какой момент был самым худшим? Когда ты услышал, как взрываются бомбы, или когда на тебя рухнул дом?

Виллем: Когда на меня падал дом.

Кейти: Да. И когда он падает, то с тобой, мой мальчик, все в порядке, если не считать твоих мыслей? За исключением твоих мыслей, все в порядке? В реальности?

Виллем: Сейчас, будучи взрослым человеком, я могу сказать, что все в порядке, потому что я знаю, что пережил это. Но для ребенка это было не так.

Кейти: Я понимаю. И я спрашиваю двенадцатилетнего мальчика. Я прошу тебя посмотреть на падающий дом. Он падает. С тобой все в порядке?

Виллем: Да. Я все еще жив.

Кейти: А затем, когда дом упал на тебя, с тобой все хорошо? В реальности?

Виллем: Я по-прежнему жив.

Кейти: Теперь ты выбираешься из дома. Скажи мне правду, мой мальчик, ты в порядке?

Виллем (после длительной паузы): Я жив.

Кейти: И снова я спрашиваю маленького мальчика: что-нибудь не в порядке?

Виллем: Я не знаю, живы ли мои братья и мачеха.

Кейти: Хорошо. Ну а если не считать этой мысли, то с тобой все хорошо?

Виллем (после паузы): Я жив, и это хорошо, если учитывать ситуацию.

Кейти: Без истории о твоей матери и о твоей семье, с тобой все в порядке? Я не имею в виду, что ты просто жив. Посмотри на себя - двенадцатилетнего.

Виллем: Хотя я был в панике, я могу сказать, что со мной все было в порядке. Я был жив и радовался, что сумел выбраться из дома.

Кейти: Итак, закройте глаза. Теперь отстранитесь от маленького мальчика. Просто понаблюдайте за ним - двенадцатилетним. Наблюдайте за ним, когда на него падает дом. Теперь наблюдайте, как он выбирается. Посмотрите на него без истории о бомбах и родителях. Просто посмотрите на него без вашей истории. Вы сможете вернуться к своей истории позже. А сейчас посмотрите на него без вашей истории. Просто побудьте с ним. Можете ли вы найти место, где вы поняли, что все в порядке?

Виллем: Гм.

Кейти: Да, голубчик, вы рассказываете историю о том, как бомба собирается уничтожить вас и вашу семью, и пугаете самого себя этой историей. Маленькие мальчики не понимают, как работает ум. Они не могут знать, что это всего лишь история, которая пугает их.

Виллем: Я не знаю.

Кейти: Итак, дом рухнул. Обломки крыши ударили вас по голове, вы получили контузию, но вы все-таки выбрались и побежали в булочную, а затем пошли в церковь. Реальность намного добрее, чем наши истории. «Мне нужен отец. Попала ли бомба в мою семью? Живы ли мои родители? Увижу ли я их опять? Как я выживу без них? »

Виллем: Гм.

Кейти: Я бы хотела вернуться назад и побыть опять с этим маленьким мальчиком, потому что сегодня он все еще сидит здесь. История о том, что «бомба может упасть и убить мою семью», вызывает гораздо больше ужаса и боли, чем дом, действительно падающий на вас. Вы почувствовали, как он на вас падает?

Виллем: Возможно, нет, потому что я был охвачен очень сильным страхом.

Кейти: Итак, дорогой, сколько раз вы переживали свою историю? В течение скольких лет?

Виллем: Очень часто.

Кейти: Как много взрывов вы еще слышали?

Виллем: Было еще две недели бомбежек.

Кейти: Итак, фактически вы испытывали это в течение двух недель. А сколько лет вы проживали это в своих мыслях?

Виллем: Пятьдесят пять.

Кейти: Таким образом, внутри вас бомбы падали в течение пятидесяти пяти лет. А в реальности - только какую-то маленькую часть из шести лет.

Виллем: Да.

Кейти: Так кто же добрее: война или вы?

Виллем: Гм.

Кейти: Кто ведет непрерывную войну? Как вы реагируете, когда верите в эту историю?

Виллем: Мне страшно.

Кейти: Посмотрите, как вы живете, когда верите в эту историю. В течение пятидесяти пяти лет вы испытываете страх, хотя не было ни бомб, ни падающих домов. Видите ли вы причину отбросить эту историю, созданную маленьким мальчиком?

Виллем: О да.

Кейти: Кем бы вы были без нее?

Виллем: Я был бы свободным. Возможно, я был бы свободным от страха, прежде всего - свободным от страха.

Кейти: Да, таков и мой опыт. Я хочу снова поговорить с маленьким двенадцатилетним мальчиком. Это правда, что тебе нужен твой отец? Это действительно правда?

Виллем: Я знаю, что мне не хватало его.

Кейти: Я полностью это понимаю. А это правда, что тебе нужен твой отец? Я прошу тебя сказать мне правду.

Виллем: Я вырос без отца.

Кейти: Итак, это действительно правда, что вы нуждались в нем? Это правда, что ваша мать была вам нужна до тех пор, пока вы с ней опять не встретились? В реальности?

Виллем: Нет.

Кейти: Это правда, что вы нуждались в еде, когда вам хотелось есть?

Виллем: Нет. Я не голодал.

Кейти: Можете ли вы найти свободную от стресса причину для сохранения истории о том, что вам нужна была мать, вам нужен был отец, вам нужен был дом, вам нужна была еда?

Виллем: Так я могу чувствовать себя жертвой.

Кейти: Это вызывает сильный стресс. И стресс - единственный эффект этой старой, старой истории, которая даже не является правдой. «Мне нужна была мать». Это неправда. «Мне нужен был отец». Это неправда. Вы слышите это? Как бы вы жили, если бы вы не были жертвой?

Виллем: Я был бы гораздо свободнее.

Кейти: Маленький двенадцатилетний мальчик, находящийся в бомбоубежище, видишь ли ты причину для того, чтобы отбросить историю «Мне нужна мать, мне нужен отец, мне нужен дом, мне нужна еда»?

Виллем: Да.

Кейти: Только наша история удерживает нас от понимания того, что мы всегда имеем все, что нам нужно. Можете ли вы развернуть ваше утверждение? Прочтите его еще раз.

Виллем: Я не люблю войну, потому что она принесла мне много страха и ужаса.

Кейти: «Я не люблю свои мысли... »

Виллем: Я не люблю свои мысли о войне, потому что они принесли мне много страха и ужаса.

Кейти: Да. Самое худшее, что реально случилось в вашей жизни, была контузия. Так что давайте плавно перейдем к следующему утверждению.

Виллем: Вместо войны должны быть только переговоры.

Кейти: Можете ли вы действительно знать, что это правда? Вы вели мысленные переговоры в течение пятидесяти пяти лет! (Виллем смеется.) И они не смогли прекратить войну внутри вас.

Виллем: Гм...

Кейти: Как вы реагируете, когда думаете: «Войны не должно быть»? Как вы жили всю свою жизнь, пятьдесят пять лет, когда вы так думали и одновременно читали в газетах о войне?

Виллем: Это вызывает у меня огорчение, разочарование и гнев, иногда - отчаяние. Я борюсь за разрешение конфликтов мирным путем, но я не слишком успешен в этом.

Кейти: Итак, в реальности война продолжает вспыхивать и в вас, и в мире, а в вашем уме идет война реальности с историей «Войны быть не должно». Кем бы вы были без этой истории?

Виллем: Я мог бы легче справляться с конфликтами, если бы у меня не было этой идеи.

Кейти: Да. Вы бы ощутили завершение войны с реальностью. Вы были бы тем, кого мы могли бы услышать, человеком мира, говорящим правду о том, как закончить войну, - тем, кому можно доверять. Давайте посмотрим на следующее утверждение.

Виллем: Международные конфликты надо разрешать мирным путем... Должен ли я это развернуть?

Кейти: Да.

Виллем: Мои внутренние конфликты надо разрешать мирным путем.

Кейти: Да, через исследование. Вы учитесь разрешать проблемы внутри себя мирным путем, и теперь у нас есть учитель. Страх учит страху. Только покой может научить покою. Давайте рассмотрим следующее утверждение.

Виллем: Война разрушает много человеческих жизней и растрачивает впустую огромное количество материальных ресурсов. Она приносит большое горе и страдание многим семьям... Она жестока, бесчеловечна и ужасна.

Кейти: Слышите ли вы разворот, когда произносите это? Ощущаете ли вы его? Давайте посмотрим, как это звучит. Разверните это и поставьте везде себя.

Виллем: Поставить себя?..

Кейти: «Мое мышление разрушает... »

Виллем: Мое мышление сильно разрушает мою жизнь и растрачивает впустую огромное количество моих собственных материальных ресурсов.

Кейти: Да. Каждый раз, когда вы рассказываете историю о войне внутри вас, она уменьшает ваши наиболее ценные ресурсы: мир и счастье. Теперь следующее утверждение. Разверните его.

Виллем: Я приношу большое горе и страдание своей семье.

Кейти: Да. Сколько горя вы приносите, когда приходите домой к своей семье с этой историей внутри вас?

Виллем: Это трудно принять.

Кейти: Я не вижу каких-либо падающих бомб. Бомбы не падают вокруг вас в течение пятидесяти пяти лет, кроме как в ваших мыслях. Есть только одна более трудная вещь, чем принять это, а именно - не принять этого. Реальность управляет нами независимо от того, осознаем мы это или нет. Ваша история - это то, чем вы удерживаете себя от ощущения покоя прямо сейчас. «Вам нужна была ваша мать» - это правда?

Виллем: Я выжил без нее.

Кейти: Давайте поработаем с «да» и «нет» и посмотрим, что выйдет. «Вам нужна была ваша мать» - это действительно правда?

Виллем: Нет.

Кейти: «Вам нужен был ваш отец» - это правда?

Виллем: Нет.

Кейти: Почувствуйте это. Закройте глаза. Посмотрите на этого маленького мальчика, который сам заботится о себе. Посмотрите на него без вашей истории. (Длительная пауза. В конце концов, Виллем улыбается.) Со мной было то же самое. Я потеряла свою историю. Я потеряла свою прежнюю жизнь, наполненную болью. И я обрела замечательную жизнь по другую сторону ужаса и внутренней войны. Война, которую я вела против своей семьи и против самой себя, была такая же жестокая, как любая сброшенная бомба. И в определенный момент я перестала бомбить себя. Я начала делать вот эту Работу. Я отвечала на вопросы простым «да» или «нет». Я сидела с ответами, я дала им возможность впитаться в меня - и обрела свободу. Давайте посмотрим на следующее утверждение.

Виллем: Я не хочу больше переживать то, как бомбы падают на мою голову, не хочу больше быть заложником или испытывать голод.

Кейти: Вы можете снова встретиться со своей историей. И если вы не ощутите внутри себя покой или ра­дость, когда вы услышите, как рассказываете историю о маленьком мальчике, которому нужны его родители, значит, настало время опять делать Работу. Эта история - подарок для вас. Если вы сможете переживать ее без страха, значит, ваша Работа будет сделана. Есть только один человек, который может закончить вашу внутреннюю войну, и этот человек - вы. Вы - тот, на кого падают внутренние бомбы. Так что, давайте, развернем это. «Я хочу..»

Виллем: Я хочу, чтобы бомбы снова падали мне на голову.

Кейти: Хотя бы только в ваших мыслях. Бомбы не появляются извне, они могут появиться только внутри вас. Итак, «Я с нетерпением жду... »

Виллем: Трудно сказать такое.

Кейти: Я с нетерпением жду худшего, что может случиться, только потому, что таким образом я могу увидеть, что именно я пока еще не встретил с пониманием. Я знаю силу правды.

Виллем: Я с нетерпением жду, чтобы падали бомбы и чтобы я испытывал голод. Голод не так страшен. (Пауза.) Я этого пока не чувствую. Может быть, почувствую позже.

Кейти: Вы не должны чувствовать это сейчас. Все в порядке. Это хорошо, что вы спокойно ждете, что бомбы будут падать; в таком приятии есть свобода. В следующий раз, когда эта история появится, вы можете испытать нечто приятное для себя. Работа, которую вы проделали сегодня, может оказать на вас воздействие через много дней и недель. Она может ударить вас как кузнечный молот, или вы можете ее вообще не почувствовать. Просто, на всякий случай, будьте к этому готовы. Сядьте и запишите то, что осталось. Это непросто - проводить мысленную операцию по удалению фантома, которому пятьдесят пять лет. Благодарю вас за мужество, мой дорогой.

Мама не остановила инцест

Мне приходилось работать с сотнями людей (преимущественно с женщинами), которые были безнадежно пойманы в ловушку собственных мучительных мыслей о пережитом ими насилии или инцесте. Многие из них все еще страдают, каждый день своей жизни, от мыслей о прошлом. Снова и снова я видела, как исследование помогало им преодолеть любое препятствие, которое они по неведению использовали, чтобы помешать своему исцелению. С помощью четырех вопросов и разворота они приходили к осознанию того, что за них никто не мог бы осознать: что свою сегодняшнюю боль они создают сами. И по мере того как они проникались этим осознанием, они становились свободными.

Обратите внимание на то, что каждое утверждение в следующем диалоге кажется относящимся к событию в прошлом. На самом деле боль, которую мы испытываем из-за события в прошлом, создается в настоящем, чем бы ни была вызвана наша прежняя боль. Исследование обращено к этой сегодняшней боли. И хотя я увожу Дайану назад к той сцене, где произошло событие, и она отвечает на вопросы так, как если бы находилась в том страшном времени, она никогда не покидает абсолютно безопасного настоящего. Я призываю тех из вас, кто пережил подобное, быть добрыми к себе, когда вы будете читать этот диалог, когда вы будете обдумывать ответы, которые могут освободить вас от боли. Если в какой-то момент вы обнаружите, что вам трудно продолжать, просто отложите этот диалог на какое-то время. Вы узнаете, когда нужно будет вернуться к нему.

Пожалуйста, знайте, что когда я задаю эти вопросы, я ни в коей мере не оправдываю жестокость или малейшее проявление не доброты. Здесь речь идет не о насильнике. Я фокусируюсь только на женщине, сидящей со мной, и меня интересует только ее свобода. Если вы чувствуете себя жертвой подобного события в прошлом, то я приглашаю вас уделить немного больше времени двум частям вашего исследования.

Во-первых, после того, как вы зададите себе третий вопрос и осознаете боль, которая вызвана вашей мыслью, задайте себе дополнительные вопросы, которые я задавала Дайане, - «Сколько раз это случалось? » и «Сколько раз вы переживали это в своих мыслях? ».

Во-вторых, когда вы обнаруживаете собственный вклад в события, каким бы маленьким он ни был, - ваше невинное согласие на половой акт во имя любви или ради того, чтобы избежать чего-то худшего, - дайте себе проникнуться значением своей причастности к этому и почувствуйте, как болезненно отрицать ее. Не жалейте времени для того, чтобы простить себя за любую боль, которую вы себе причинили. Идентичность, которая после этого остается, может совершенно не ощущаться как идентичность жертвы.

Дайана: Я зла на свою мать, потому что она допускала, чтобы мой отчим насиловал меня, и никогда ничего не делала, чтобы прекратить это, хотя она знала, что происходит.

Кейти: Итак, «Она знала, что это происходит», - это правда?

Дайана: Да.

Кейти: Это действительно правда? Вы спрашивали ее? Давайте отвечать «да» или «нет».

Дайана: Нет.

Кейти: Она видела насилие?

Дайана: Нет.

Кейти: Он говорил ей?

Дайана: Нет, но говорили три другие девочки, которых он тоже насиловал.

Кейти: Они говорили ей, что он насилует вас?

Дайана: Нет. Что он насилует их.

Кейти: Итак, «Она знала, что он насилует вас» - это правда? Можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда? Я не хочу устраивать вокруг этого какие-то манипуляции. Мой подход таков: да, возможно, что она допускала это, и да, они информировали ее об этом, и да, она, возможно, знала, что он на это способен. Я не упускаю этого из виду. Я хочу, чтобы вы это знали. Но «Она знала, что он насилует вас» - можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?

Дайана: Нет.

Кейти: Я не спрашиваю, могла ли она легко об этом догадаться. Однако иногда вы думаете, что что -то происходит, но не уверены в этом полностью, просто мысленно не обращаетесь к этому, потому что в действительности вы не хотите узнать это, вы думаете, что это было бы слишком страшно. Вам приходилось испытывать подобное?

Дайана: Да, приходилось.

Кейти: Мне тоже. Следовательно, это ставит нас в позицию взаимопонимания. Я могу понять человека, который живет таким образом, потому что и я жила так же. Как вы реагируете, когда появляется мысль: «Она знала, что происходит, и она ничего не сделала»?

Дайана: У меня появляется злость.

Кейти: И как вы к ней относитесь, когда вы об этом думаете?

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: