Поток через ощущения: наслаждение зрением

Легко согласиться с тем, что спорт, секс и даже занятия йогой могут приносить наслаждение. Но лишь немногие выходят за пределы этих телесных занятий, чтобы исследовать почти безграничный потенциал других органов человеческого тела, хотя любая информация, опознаваемая нашей нервной системой, может вести к богатым и разнообразным потоковым переживаниям.

Так, зрение чаще всего используют как дистанционную сенсорную систему, помогающую нам не наступить на кошку или найти ключи от автомобиля. Мы порой задерживаем взгляд на чём-то очень красивом, что случайно появляется перед нами, однако редко специально развиваем возможности нашего зрения. Способность видеть, однако, может обеспечить нам постоянное переживание радости.

Древнегреческий поэт и драматург Менандр так описал радость созерцания природы: «Лучи солнца, свет далёких звёзд, бескрайняя ширь моря, вереницы бегущих по небу облаков, вздымающиеся вверх искры костра...— неважно, сколько ещё Вам суждено прожить на свете, Вы не увидите ничего более прекрасного, чем это».

Один из лучших способов развития навыков восприятия предлагает изобразительное искусство. Вот некоторые описания того, как люди, разбирающиеся в искусстве, обнаруживают в себе подлинную способность видеть. Первое из описаний встречи с любимой картиной напоминает дзенские переживания. Человек как бы обретает внезапную благодать, ощущение порядка, вызванное созерцанием картины, в которой воплощена визуальная гармония: «Знаменитые «Купальщицы» Сезанна в художественном музее Филадельфии... с первого взгляда вызывают у Вас величайшее чуство порядка, не обязательно рационального, но Вы ощущаете, что всё взаимосвязано... Так произведение искусства подводит Вас к внезапному постижению мира... Речь идёт и о Вашем месте в мире, и о том, что значат купальщицы летним днём на берегу реки, и о том, что в этот момент Вы забываете себя и начинаете чуствовать связь с миром...»

Другой зритель сравнивает эту визуальную составляющую эстетического потокового состояния с телесным ощущением человека, прыгнувшего в ледяную воду.

Когда я вижу произведения, которые трогают меня до глубины души, которые я нахожу действительно прекрасными, я испытываю странное ощущение. Это не обязательно «восхищение». Это похоже скорее на удар под дых, когда к горлу подкатывает лёгкая тошнота. Это чуство охватывает целиком, и приходится двигаться наощупь, пытаться успокоиться, пытаться рассмотреть его рационально, не распахиваясь целиком ему навстречу... Когда ты разглядел его спокойно, во всех деталях и нюансах, наступает полная поглощённость. Когда ты встречаешься с поистине великим произведением искусства, ты понимаешь это сразу, и оно пробирает тебя насквозь, впечатляет не только зрительно, но и чуственно и интеллектуально.

Не только шедевры искусства порождают столь интенсивные потоковые ощущения.

Тренированный взгляд может обнаруживать прекрасное и в самых прозаических вещах.

Житель пригорода Чикаго, использующий фуникулёр для своих поездок на работу, так описывает свои впечатления: Однажды утром, в один из удивительно прозрачных солнечных дней, я сидел в кабине фуникулёра и смотрел на проплывавшие мимо меня крыши домов. Я люблю смотреть на город сверху. Вы как бы одновременно в нём и не в нём, разглядываете его формы и очертания, дивные старые здания, некоторые уже полностью разрушенные, и вот всё это очарование...Можно сказать, что поездка на работу этим утром была подобна путешествию сквозь картину Шилера. Он писал крыши домов и всё остальное в такой же ясной, пронзительной манере, в какой они предстали передо мной.

Часто те, кто увлекается изобразительным искусством или фотографией, начинают видеть мир в подобных терминах. Фотограф смотрит на небо и говорит: «Кодахромовое небо. Неплохо, Господи. Ты почти так же хорош, как Кодак».

Конечно, необходима тренировка, чтобы научиться находить радость и удовольствие в созерцании. Нужно вложить немало психической энергии в разглядывание живописных пейзажей и хорошего искусства, чтобы суметь узнать Шилера в очертаниях крыш.

Но это справедливо для всех потоковых занятий: без постоянной работы по совершенствованию собственных умений невозможно достичь настоящего наслаждения процессом.

По сравнению с другими занятиями, однако, созерцание непосредственно доступно каждому (хотя некоторые художники сетуют, что у многих людей «оловянные глаза»), и поэтому особенно жаль, когда эта возможность не получает развития.

Нет ли противоречия в том, что описанная в предыдущей главе йога позволяет достигать состояния потока через обучение не видеть окружающее, а здесь мы пропагандируем активное использование зрения с той же целью? Противоречие здесь только для тех, кто сутью считает поведение, а не то переживание, к которому оно ведёт. Неважно, видим мы или не видим, если мы полностью контролируем то, что с нами происходит. Один и тот же человек может погружаться в состояние медитации утром и предаваться созерцанию гениальной картины вечером; и то и другое может доставить ему одинаковое удовольствие.

Поток в музыке

Все известные нам культуры с целью улучшения качества жизни активно использовали упорядочивание звуков в приятные уху последовательности. Одна из самых древних и возможно самых распространённых функций музыки — привлекать внимание слушателей к мелодии, соответствующей желаемому настроению или эмоции. Так, существует музыка для танцев, музыка для свадеб, музыка для похорон, для церковных ритуалов, наконец, музыка для патриотических мероприятий. Есть музыка, которая усиливает атмосферу влюблённости, а есть музыка, помогающая солдатам идти строем.

Когда к пигмеям Итури из лесов Центральной Африки приходят нелучшие времена, они полагают, что лес, обычно снабжающий их всем необходимым, заснул и необходимо разбудить его. Для этого вожди племени откапывают специально запрятанный для таких случаев ритуальный рог и начинают трубить в него день и ночь, пока, наконец, лес не проснётся и снова не начнутся хорошие времена.

Принцип, лежащий в основе ритуальных «концертов» пигмеев Итури, универсален и вместе с тем очень важен. Даже если звуки рога и не разбудят деревья, они помогут слушателям поверить в скорое избавление от несчастья, а это, безусловно, прибавит им уверенности в собственных силах. Большинство музыкальных мелодий, звучащих сегодня в плеерах по нашим городам и весям, имеют похожее назначение. Подростки, которых каждодневно бросает из стороны в сторону в процессе становления их ещё неокрепшей личности, особенно нуждаются в успокаивающем действии музыки для установления порядка в сознании. Однако и взрослые в этом нуждаются. Вот что сказал один чикагский полицейский: «Если после рабочего дня, заполненного погонями, арестами и заботой о том, чтобы не быть подстреленным, я не мог бы включить радио в машине на пути домой, возможно, я сошёл бы с ума».

Музыка как упорядоченная звуковая информация помогает упорядочивать сознание слушателя и тем самым снижает психическую энтропию, то есть беспорядок, который привносится в сознание случайной, не связанной с текущими целями информацией. Таким образом, музыка способна не только избавить нас от скуки и тревоги, но и, при серьёзном отношении к ней, может порождать потоковые переживания.

Некоторые утверждают, что современный уровень технического прогресса позволил значительно улучшить качество жизни за счёт повышения доступности музыки. Действительно, современные проигрыватели, лазерные диски, музыкальные центры и прочие устройства гремят в великолепном качестве двадцать четыре часа в сутки. Считается, что этот практически безграничный доступ к хорошей музыке должен обогатить нашу жизнь. Но подобные аргументы страдают от привычного смешения поведения и переживания. Прослушивание изо дня в день музыкальных записей может принести больше удовольствия, чем посещение часового концерта, который человек предвкушал не одну неделю, а может — и меньше. Важно понимать, что к подлинному улучшению качества жизни приводит не.слышание. музыки, а её «слушание». Все мы любим слушать лёгкую музыку, некоторые из нас умеют слышать её, но мало найдётся тех, кто может использовать её для получения высших потоковых переживаний.

Для выработки умения наслаждаться музыкой, как, впрочем, и любым другим делом, необходимо внимание. Практически безграничная доступность музыки, которую обеспечивают современные технологии звукозаписи, может даже мешать нам получать от неё подлинное наслаждение. До эры звукозаписи живое исполнение ещё сохраняло в себе способность вызывать благоговение, оставшуюся с тех пор, когда музыка была частью религиозных ритуалов. Даже выступления деревенских музыкантов, не говоря уже о симфоническом оркестре, напоминали слушателю о таинственной благодати, дающей умение производить гармоничные звуки. Люди шли на любой концерт в состоянии особого эмоционального подъёма, будучи готовы полностью сосредоточить своё внимание на представлении, которое уникально и никогда больше не повторится.

Сегодняшние концерты живой музыки, например рок-концерты, ещё сохраняют в какой-то степени изначальную мистическую притягательность древних музыкальных ритуалов. В нашем мире есть немного способов собраться вместе, чтобы увидеть и ощутить одно и то же и воспринять одну и ту же информацию. Участие в одном и том же событии приводит аудиторию в состояние, которому Эмиль Дюркгейм дал название «коллективное возбуждение», ощущение себя неотъемлемой частью некоего реально существующего единого целого. По мнению Дюркгейма, эти переживания лежат в основе религиозного опыта. Сама ситуация живого исполнения помогает концентрировать внимание на музыке, и поэтому живой концерт в значительно большей степени способствует возникновению у слушателей состояния потока, чем прослушивание музыкальных записей.

Тем не менее утверждать, что только живое исполнение музыки способно даровать слушателям поток, было бы неверно, как неверно и противоположное утверждение. При соответствующем отношении любые звуки могут стать источником наслаждения. Высокая концентрация внимания позволяет человеку получать удовольствие даже от вслушивания в «промежутки тишины», спрятанные между отдельными звуками, как учил колдун из племени Яки известного антрополога Карлоса Кастанеду.

Многие люди обладают огромными собраниями записей самой изысканной музыки, но не способны наслаждаться ею. Они время от времени включают свои дорогие стереосистемы, чтобы в который раз убедиться в великолепном качестве их звучания. Они слушают записи несколько раз, а потом забывают о них до момента приобретения нового, ещё более совершенного музыкального оборудования. Те же, кто научился использовать огромный потоковый потенциал музыки, применяют для этого специально разработанные стратегии трансформации переживания в поток. Прежде всего человек выделяет определённое время для прослушивания музыкальных произведений. Когда приходит это время, он усаживается в любимое кресло, включает приглушённый свет и совершает другие ритуальные действия, помогающие сосредоточиться на музыке. Он тщательно подбирает музыку для прослушивания и ставит себе определённые цели для каждого «музыкального сеанса».

Первую стадию процесса слушания музыки составляют сенсорные ощущения. На этой стадии человек реагирует на качества звука, порождающие приятные физические реакции нашей нервной системы благодаря встроенным в неё врождённым механизмам. Мы реагируем на звучание определённой струны, вызывающей, видимо, универсальные переживания, или на жалобный плач флейты, на воодушевляющий призыв трубы. Мы особенно чуствительны к ритму ударных или басовых, к биту, на котором основывается рок-музыка и который, по утверждению некоторых, бессознательно связывается у нас с внутриутробными переживаниями биения материнского сердца.

Следующим уровнем восприятия музыки является уровень аналогий. На этой стадии большую роль играют умения ассоциативно вызывать чуства и образы, основывающиеся на звуковых паттернах. Так, грустный пассаж саксофона может напоминать чуство благоговения, с которым я наблюдал за собирающимися над степью грозовыми облаками, сюита Чайковского может вызвать в сознании образ саней, скользящих по заснеженному лесу под звук колокольчика. Популярные песни активно используют закономерности аналогового уровня восприятия, проговаривая словами те настроения и образы, которые репрезентирует музыка.

Третьей и наиболее сложной стадией восприятия музыкального произведения является аналитическая стадия. На этом этапе слушающий сосредоточивает своё внимание на структурных элементах музыки, а не на чуственных и сюжетных. От слушателя здесь требуются умения распознать упорядоченную структуру, лежащую в основе произведения, средства выстраивания его гармонии. Его умения включают оценку исполнения и акустики зала, сравнение пьесы с более ранними и более поздними произведениями того же композитора или с произведениями других композиторов того же времени, сравнение работы оркестра и дирижёра с их же более ранними или поздними исполнениями, а также с трактовками других оркестров и дирижёров. Слушатели-аналитики часто сравнивают разные исполнения одного и того же блюза или ставят, например, задачу сравнить запись второго акта Седьмой симфонии в трактовке фон Караяна 1975 года с его же трактовкой в записи 1963 года, или задаются вопросом, действительно ли духовая секция Чикагского симфонического оркестра лучше духовой секции Берлинского. Ставя подобные цели, слушатель получает активные переживания, обеспечивающие постоянную обратную связь, например, «фон Караян стал медлительнее» или «берлинские духовые звучат чётче, однако не столь сочно».

По мере выработки слушателем аналитических умений его способность получать действительное наслаждение от музыки возрастает в геометрической прогрессии. Мы видим, каковы возможности переживаний потока при слушании музыки, но ещё большая награда ждёт тех, кто учится создавать и исполнять музыку. Очеловечивающая власть Аполлона связана с его игрой на лире, Пан своей флейтой доводил слушателей до неистовства, а Орфей своей музыкой смог побороть даже смерть. Эти легенды указывают на связь между способностью создавать гармонию посредством звуков и более абстрактной гармонией, лежащей в основе того социального порядка, который мы называем цивилизацией. Именно эту связь имел в виду Платон, когда говорил о необходимости приобщения детей к музыке прежде, чем начинать обучать их всему остальному; если уже в раннем возрасте ребёнок научится обращать внимание на изящные ритмы и гармонии, всё его сознание приобретёт упорядоченность.

Наша культура, похоже, уделяет всё меньше внимания приобщению детей к музыке. Когда возникает необходимость сокращения бюджета образовательных учреждений, первыми приносятся в жертву программы музыкального, а также физического и художественного воспитания. Огорчительно, что эти три сферы базовых умений, такие важные для повышения качества жизни, обычно считают избыточными в нашей образовательной сфере. Лишённые серьёзных контактов с музыкой, дети превращаются в подростков, начинающих восполнять этот дефицит, вкладывая огромное количество энергии в строительство собственного музыкального мира.

Они создают рок-группы, покупают записи и обычно попадают в плен субкультуры, которая предоставляет немного возможностей для повышения сложности сознания. Даже когда детей обучают музыке, акцент делается прежде всего на качестве исполнения и мало внимания уделяется тому, что они при этом чуствуют. Родителей, заставляющих детей оттачивать технику игры на скрипке, обычно не интересует, доставляет ли им игра удовольствие. Они хотят, чтобы ребёнок играл настолько хорошо, чтобы он привлёк внимание окружающих, стал выигрывать конкурсы исполнителей и попал в Карнеги-холл. Таким образом, они извращают изначальное назначение музыки, превращая её в источник нарушения психической гармонии. Родительские ожидания, адресующиеся к музыкальным занятиям ребёнка, часто создают у него сильный стресс, а иногда приводят к полному душевному краху. Лорин Холландер, юный пианист-вундеркинд, отец которого был первой скрипкой оркестра Тосканини и отличался склонностью к перфекционизму, рассказывал, какое наслаждение приносила ему музыка, когда он играл в одиночестве, полностью растворяясь в волшебном мире музыки, и как его охватывал ужас, когда приходилось играть в присутствии требовательных взрослых. В подростковом возрасте во время одного из концертов у него случился паралич пальцев руки, и многие годы он был неспособен разжать скрюченные пальцы.

Какой-то подсознательный механизм решил таким образом оградить его от постоянной боли, причиняемой критикой отца. Сейчас Холландер полностью исцелился от своего психосоматического паралича и посвящает большую часть своего времени и усилий тому, что помогает другим одарённым исполнителям наслаждаться музыкой так, как она это позволяет.

Хотя учиться играть на музыкальном инструменте лучше всего в молодости, начать никогда не поздно. Некоторые учителя музыки специализируются на обучении взрослых и пожилых людей, и многие преуспевающие предприниматели решают освоить фортепиано уже после пятидесяти. Пение в хоре и игра в любительском камерном ансамбле входят в число наиболее вдохновляющих способов испытать слияние своих умений с умениями других. Изощрённое программное обеспечение современных компьютеров облегчает сочинение музыки и позволяет тут же прослушивать сочинённые мелодии в любой оркестровке. Создание гармонии с помощью звуков не только доставляет нам радость, но и, как достижение мастерства в любом сложном деле, укрепляет личность.

Радость вкусовых ощущений

Композитор Джоаккино Россини, написавший.Вильгельма Телля. и многие другие прекрасные оперы, сравнил музыку с едой: «Аппетит для желудка — то же, что любовь для сердца. Наш желудок подобен дирижёру, ведущему и наполняющему жизнью великий оркестр наших эмоций». Действительно, так же, как и музыка, питание способно влиять на наши чуства, и знание этого лежит в основе высокого кулинарного искусства разных стран. Похожую музыкальную метафору использовал и Хайнц Майер-Лейбниц, немецкий физик, написавший недавно несколько кулинарных книг: «Радость приготовления пищи дома можно уподобить игре на скрипке в составе струнного квартета, в то время как посещение лучших ресторанов можно сравнить с походом на хороший концерт».

В первые столетия американской истории к еде было принято относиться с позиций здравого смысла. Всего лишь лет двадцать пять назад считалось, что главное — быть сытым, а кулинарные изыски воспринимались как признак декадентства. Однако за последние два десятилетия ситуация поменялась настолько радикально, что прежнее предубеждение против гастрономических излишеств, похоже, обрело серьёзные основания. Сегодняшние гурманы и ценители вин относятся к вкусовым наслаждениям с серьёзностью адептов новой религии. Плодятся глянцевые журналы о еде, отделы замороженных продуктов в магазинах ломятся от загадочных кулинарных новинок, а шеф-повары ведут популярные передачи на телевидении. Ещё относительно недавно итальянская и греческая кухня считалась верхом экзотики, а сейчас можно обнаружить прекрасный вьетнамский, марокканский или перуанский ресторан в таких уголках страны, где всего лишь поколение назад единственным известным блюдом был стейк с картошкой. За последние несколько десятилетий в американском образе жизни произошло немало перемен, но лишь некоторые из них поражают воображение столь же сильно, как перемена отношения к еде.

Еда, как и секс, входит в число основополагающих удовольствий, заложенных в нашей нервной системе. Исследования, проведённые нами с помощью метода выборки переживаний, показали, что даже в нашем урбанистическом обществе, пронизанном технологиями, люди наиболее довольны жизнью и расслаблены во время еды — несмотря на то, что в этом состоянии недостаёт некоторых важнейших элементов потока, таких как повышенная концентрация внимания, ощущение своей силы и самоуважение. Но практически в каждой культуре простой процесс потребления калорий со временем превратился в искусство, приносящее не только естественное удовольствие от удовлетворения потребности, но и радость от процесса.

В истории человечества приготовление пищи развивалось по тем же принципам, что и другие виды потоковой деятельности. Сначала люди просто использовали возможности для действия, предоставляемые им окружающей средой (в данном случае разнообразные съедобные вещества, которые они находили вокруг себя), и благодаря внимательному отношению узнавали о новых свойствах доступных им продуктов. Так, они обнаружили, что соль позволяет дольше хранить мясо, что яйца можно использовать для панировки и связывания, а чеснок, сам по себе обладающий очень резким вкусом, может служить лекарством и при применении в разумных количествах привносит тонкий вкус в самые разнообразные блюда. Узнав об этих и других свойствах, люди смогли экспериментировать с продуктами и постепенно понять правила сочетания разных субстанций для получения наиболее приятных результатов. Эти правила легли в основу мировых кулинарных традиций. Их великое многообразие служит иллюстрацией того, что из относительно ограниченного количества ингредиентов можно получить почти бесконечное множество потоковых переживаний.

Пожалуй, наиболее значительного прогресса кулинарное искусство достигло благодаря изнеженному вкусу царственных особ. Вот как описывал древнегреческий историк Ксенофонт, возможно, не без преувеличений, кухню персидского царя Кира Великого: «...гонцы разъезжали по всему свету в поисках достойных царя напитков, и десять тысяч человек были заняты изобретением новых блюд для него». Но не только зажиточные люди могли позволить себе экспериментировать с едой. Так, среди крестьян в Восточной Европе считалось, что женщина готова к замужеству, только если она способна в течение целого года каждый день готовить новый суп, ни разу не повторяясь.

В нашей культуре, несмотря на недавний рост интереса к высокой кухне, многие люди по-прежнему почти не замечают то, что забрасывают себе в рот, тем самым лишаясь богатейшего источника радости. Чтобы превратить биологическую потребность в потоковое переживание, нужно обращать внимание на то, что мы едим. Какое разочарование испытывает хозяйка, когда гости проглатывают приготовленные ею с любовью блюда, не оценив их вкус! Какое пренебрежительное отношение к редкой возможности испытать ценный опыт проявляется в такой нечуткости! Развитие хорошего вкуса в еде, как и любое другое мастерство, требует вложений психической энергии, но эти энергетические вложения вернутся вам сторицей в виде более сложных, многогранных ощущений.

Человек, умеющий получать удовольствие от еды, со временем увлекается какой-то определённой кухней, узнаёт её специфику и историю. Он учится готовить в соответствии с понравившейся традицией — создавать не просто отдельные блюда, но их сочетания, отражающие особую кулинарную атмосферу страны или региона. Если он увлекается кухней Ближнего Востока, он знает, как приготовить самый лучший хумус, где найти самые свежие баклажаны. Специалист по венецианской кухне разбирается в том, какая колбаса лучше всего сочетается с полентой и какие креветки по вкусу больше всего напоминают scampi.

Как и прочие связанные с телом разновидности потоковой деятельности, такие как спорт, секс или визуальные эстетические переживания, развитие вкусовых ощущений способно дарить нам радость, лишь когда мы контролируем процесс. Если человек хочет стать гурманом или знатоком изысканных вин только по соображениям моды, он по сути становится рабом навязанной извне цели, рискуя быстро потерять интерес к еде и оставить свои вкусовые навыки неразвитыми. Но если он подходит к питанию или приготовлению еды как к интересному приключению, полю для новых экспериментов и открытий, любит еду ради ощущений, а не ради возможности лишний раз произвести впечатление на окружающих, он получит массу наслаждения и множество возможностей для достижения состояния потока.

Другой опасностью, подстерегающей человека, желающего использовать вкусовые ощущения для получения потоковых переживаний, является возможное попадание в зависимость от своих желаний. Аналогия с сексом и здесь очевидна. Не случайно и чревоугодие, и разврат находятся в числе семи смертных грехов. Отцы церкви хорошо понимали, что сосредоточенность на плотских удовольствиях легко может отвлечь на себя большую часть психической энергии и помешать вложению её в достижение других, более полезных целей. Пуританское отрицание плотского наслаждения основано на вполне понятном страхе, что человек, потакая своим чуственным желаниям, будет стремиться получить всё больше и больше, забывая о необходимых для выживания житейских обязанностях.

Однако подавление желаний не ведёт к добродетели. Когда воздержание достигается только методом принуждения, жизнь становится унылой и безрадостной. Человек уходит в себя, становится косным и раздражительным, а его личность останавливается в развитии. Только добровольная дисциплина позволяет получать наслаждение, не выходя за пределы разумного. Если человек научится контролировать свои инстинктивные желания не потому, что он должен, а потому, что он этого хочет, он сможет получать удовольствие, не впадая от него в зависимость.

Одержимый едой фанатик так же скучен для себя и для других, как и аскет, не способный радоваться вкусовым ощущениям. Но между этими крайностями достаточно возможностей для улучшения качества своей жизни.

Во многих религиях тело человека называют «храмом Божьим» или «сосудом Господним», и эту метафору способен понять даже убеждённый атеист. Клетки и органы, составляющие человеческий организм, представляют собой инструмент, позволяющий нам контактировать со Вселенной. Наше тело подобно запущенному в космос исследовательскому зонду, наполненному разнообразнейшими чуствительными приборами и предназначенному для получения знаний из глубин мироздания. Через наши органы чуств мы можем общаться друг с другом и со всем остальным миром. Эта возможность очевидна, но часто мы забываем, что она может ещё и приносить радость. Между тем наш организм устроен так, что использование органов чуств для получения информации само по себе приносит позитивные ощущения, и всё тело приходит в гармонический резонанс.

Реализовать потоковый потенциал нашего тела относительно несложно. Для этого не нужно особых талантов или чрезмерных денежных затрат. Любой может улучшить качество жизни, начав исследовать свои физические возможности, прежде остававшиеся без внимания. Безусловно, человеку нелегко достичь высоких уровней сложности сразу во многих областях. Чтобы стать хорошим танцором, спортсменом, музыкантом, ценителем визуальных или вкусовых ощущений, необходимы огромные затраты энергии, оставляющие мало возможностей для других занятий.

Но есть и другой путь. Можно стать увлечённым дилетантом — в лучшем смысле этого слова — во всех этих областях, другими словами, развить свои навыки настолько, чтобы научиться испытывать радость от того, что умеет наше тело.

 

Поток мысли

Радость жизни можно испытать не только посредством ощущений. Некоторые из наиболее волнующих нас переживаний порождаются в нашем сознании, их запускает информация, бросающая вызов способностям нашего разума, а не умению испытывать ощущения. Почти 400 лет назад Фрэнсис Бэкон заметил, что удивление, по его мнению, являющееся зачатком любого знания, есть отражение чистейшей формы удовольствия. Подобно тому как для любой физической способности нашего тела можно найти соответствующую потоковую деятельность, так и каждая мыслительная операция может приносить особую, именно для неё характерную радость.

Среди множества доступных интеллектуальных занятий в наши дни, по-видимому, наиболее часто упоминаемой по всему миру потоковой деятельностью является чтение. Старейшее из приносящих радость занятий, предшествовавшее философии и современной науке, — разгадывание интеллектуальных загадок. Некоторые достигают такого совершенства в чтении нот, что уже не нуждаются в реальном исполнении музыкального произведения и предпочитают читать симфонию, а не слушать её. Музыка, звучащая в их голове, превосходит мастерство любого исполнителя. Аналогичным образом люди, вращающиеся в мире искусства, постепенно начинают всё больше ценить эмоциональный, исторический и культурный аспекты находящегося перед ними произведения порой больше, чем его визуальные характеристики. Один профессионал в этой области так сформулировал свои ощущения: «За произведениями искусства, на которые я личностно реагирую, открываются богатейшие концептуальные, политические и интеллектуальные контексты... Зрительные образы представляют собой не просто истолкование элементов картины, они показывают нам уникальную машину для новой мысли, сконструированную художником, который изобразительными средствами соединил особенности своего взгляда и увиденное им».

Этот человек видит в картине не просто изображение, а.машину мысли., в которой соединены эмоции художника, его мысли и надежды, а также дух культуры и исторической эпохи, в которую он жил. При вдумчивом анализе подобное ментальное измерение обнаруживается и в физической активности, приносящей радость, — в спорте, еде, сексе.

Можно сказать, что разделение потоковой деятельности на «телесную» и «ментальную» в некоторой степени искусственно, поскольку любая физическая активность, приносящая удовольствие, должна включать психическую составляющую. Спортсменам хорошо известно, что с определённого момента для дальнейшего улучшения результатов необходимо дисциплинировать свой ум. И в награду они получают намного больше, чем просто хорошую физическую форму, — чуство свершения и возросшее самоуважение. Аналогичным образом большинство видов умственной деятельности в той или иной степени связаны с физическим измерением. Шахматы, как правило, считаются чисто «интеллектуальной» игрой, однако хорошие игроки не пренебрегают бегом и плаванием, потому что знают, что иначе не смогут выдержать долгие периоды концентрации, требуемые для турниров. В йоге контроль над сознанием начинается с овладения телесными процессами, а на более поздних стадиях обучения эти способности сливаются воедино.

Таким образом, хотя поток неизменно включает в себя нервно-мышечные составляющие с одной стороны и волю, разум и чуство — с другой, имеет смысл выделить особый класс занятий, приносящих радость именно благодаря тому, что они упорядочивают сознание непосредственно, а не через телесные ощущения. Эти виды деятельности имеют символическую природу, поскольку для достижения этого эффекта упорядочивания они опираются на обыденный язык, математику или другие абстрактные знаковые системы вроде языков программирования. Символическая система подобна игре, она создаёт особую реальность, свой мир, в котором можно совершать действия, допустимые в этом мире, но не имеющие большого смысла вне его. В символической системе «действие», как правило, сводится к умственным операциям с понятиями.

Чтобы получать радость от интеллектуальных занятий, необходимы те же условия, что и в случае физической активности. Нужно обладать умениями в данной символической области; должны существовать определённые правила, цель и обратная связь. Важна также способность концентрации и соответствие сложности задач имеющемуся уровню возможностей.

В действительности достичь такого упорядоченного состояния разума труднее, чем может показаться. Вопреки привычным стереотипам нормальным состоянием сознания является хаос. Без должной тренировки и при отсутствии требующего внимания внешнего объекта люди не могут сохранять сосредоточенность более нескольких минут подряд. Когда внимание структурируется внешними стимулами, например, показываемым фильмом или сложной ситуацией на дороге, концентрироваться относительно легко. То же самое происходит, когда мы читаем увлекательную книгу, однако уже через несколько страниц большинство людей начинает отвлекаться. Их сознание отклоняется от сюжета, и если они хотят продолжать чтение, им приходится сделать усилие, чтобы снова сосредоточиться на книге.

Обычно мы не замечаем, сколь мало мы контролируем собственный разум, потому что направление психической энергии задаётся привычками, и происходит это настолько гладко, что мысли как будто текут сами собой. Каждое утро по звуку будильника мы приходим в сознание, идём в ванную, чистим зубы. Предписанные культурой социальные роли формируют рамки нашего поведения, и мы обычно ставим себя на.автопилот., на котором можно продержаться до вечера, когда можно будет снова лечь спать и отключиться. Но в одиночестве, без необходимости концентрировать внимание, мы обнаруживаем, что сознание начинает погружаться в хаос.

Предоставленное самому себе, оно, как правило, переключает внимание случайным образом, задерживаясь на неприятных или тревожных мыслях. Если человек не умеет произвольно упорядочивать сознание, внимание неминуемо остановится на какой-нибудь мучающей его проблеме, на реальной или воображаемой боли, недавно случившихся или давно тянущихся неприятностях. В энтропии нет ничего радостного или полезного, однако она представляет собой естественное состояние сознания.

Чтобы избежать его, люди стремятся занять свой ум любой доступной информацией, лишь бы она отвлекла их внимание от обращения внутрь себя и фиксации на неприятных мыслях. Именно поэтому огромное количество времени проводится перед телевизором, хотя это занятие редко приносит радость. По сравнению с другими источниками стимулов — такими как чтение, общение или какое-нибудь хобби, — телевидение практически не требует вложений психической энергии и непрерывно поставляет структурирующую внимание зрителя информацию. Перед экраном телевизора человек может не опасаться, что его свободно дрейфующее сознание задержится на каких-нибудь болезненных проблемах. Вполне понятно, что подобная стратегия преодоления психической энтропии быстро входит в привычку и может приобрести характер зависимости.

Гораздо лучший способ борьбы с хаосом в сознании заключается в том, чтобы самостоятельно контролировать свои психические процессы, а не отдавать эту власть внешнему источнику стимулов, такому как телевидение. Однако занятия, позволяющие этого достичь, требуют практики, а также характерных для потоковой деятельности целей и правил. К примеру, одним из простейших способов структурирования сознания являются мечты и фантазии в форме проигрывания в уме какой-нибудь последовательности событий. Однако многие люди оказываются не способны даже к этому. Джером Сингер, психолог из Йельского университета, занимающийся исследованиями способности мечтать и мыслительных образов больше, чем кто-либо, обнаружил, что многие дети так и не научаются использовать своё воображение. Мечты позволяют не только восстановить душевное равновесие за счёт воображаемой компенсации не столь благополучной реальности — например, смягчить фрустрацию и агрессию в чей-то адрес, вообразив обидчика наказанным, — но и в процессе мысленного.проигрывания. разных вариантов найти оптимальную стратегию поведения в той или иной ситуации, увидеть новые альтернативы, обнаружить не заметные на первый взгляд последствия. Это помогает детям (и взрослым) повысить сложность своего сознания. И, конечно, при умелом использовании фантазии может приносить много радости.

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: