Где люди взывают к Богу, там и Бог.
Черная полоса в его жизни наступила тогда, когда в Ажане вспыхнула эпидемия чумы. Спокойно и уверенно врач вступил в бой со своим старым врагом, и лишь когда на лицах его жены и детей показались зловещие пятна, Нострадамус понял, что опоздал и ему, спасшему тысячи человек, было не суждено уберечь самых близких. Впрочем, этот удар оказался далеко не последним. Похоронившего семью и убитого горем Нострадамуса ожидали еще сюрпризы от «благодарных» жителей Ажана, многие из которых были обязаны ему жизнью. Как это часто бывает, ослабевшего от невзгод человека многочисленные завистники, конкуренты и просто враги поспешили втоптать в грязь, объявив шарлатаном. Авторитет Нострадамуса, как врача, был подорван. Кроме того, быстренько нашлись доброжелатели, уличившие доктора в ереси, и, хотя обвинение не стоило выеденного яйца, Нострадамусу тем не менее было предписано предстать перед судом инквизиции в Тулузе.
Под покровом ночи он бежал из родной страны в Италию, несколько лет скрывался от инквизиции, заново переосмысливая всю свою жизнь. Именно в этих скитаниях пробудился его пророческий дар, открывшись вследствие тех унижений и несчастий, которые ему довелось пережить и которые он выдержал достойно. Вся прошлая жизнь рухнула, а новая открывалась с чистого листа, и на этом ослепительно белом листе кто-то небрежным почерком написал слово: «Пророк». Впрочем, для самого Нострадамуса этот дар явился не столько каким-то торжественным открытием, сколько источником новых сил и бесконечной радости новорожденного, освободившегося от пеленок и получившего возможность исследовать новый, доселе неизвестный мир.
Плохую службу сослужили дожди в Провансе в середине XVI века, ставшие в конечном счете источником одной из самых страшных эпидемий за всю историю Франции. На протяжении нескольких лет смерть завладела этой страной, и когда Нострадамус прибыл в столицу Прованса город Экс, ему показалось, что он попал в ад: трупы валялись на улицах во множестве, а из окон доносились только стоны и плач. Врачей в городе не было — все они или уже умерли, или еще умирали, другие и вовсе бежали из Экса, называя его ‘проклятым местом’. В течение последующих 270 дней Нострадамус день и ночь трудился, борясь со смертельной заразой. По его приказу, с улиц города убрали все трупы, а сами улицы привели в порядок. Всем больным и здоровым было предписано соблюдать строгие правила гигиены, а на знаменитые розовые пилюли врач тратил все деньги, которыми располагал, раздавая их затем бесплатно на улицах. Усилия вкупе с опытом не пропали даром: чума отступила, и Мишель Нострадамус из изгоя превратился в национального героя. Отцы города даже назначили ему пожизненное содержание, а жители буквально засыпали его подарками и другими выражениями благодарности. Еще некоторое время после этого врач продолжал свои скитания, кочуя из города в город вслед за чумой, пока наконец в 45 лет не почувствовал тягу к оседлой жизни и не обосновался в городе Салоне, где женился на богатой вдове Анни Позар Гемель.
Именно с этого момента и начинается двойная жизнь повидавшего виды врача, прекрасного семьянина и заботливого отца. Точнее, жизнь не столько двойная, сколько разделенная на две такие непохожие друг на друга части. С одной стороны, жители Салона знали доктора как прекрасного специалиста и добродушного человека с хорошим чувством юмора, с которым всегда можно было поговорить по душам. С другой — по ночам в окнах этого добряка долго горел свет и, присмотревшись, можно было увидеть силуэт склонившегося над бумагами Нострадамуса, строчившего свои бесконечные послания людям, которые еще не родились.
Конечно же, первое время он сомневался, не зная, приписывать ли свои видения снам или галлюцинациям, и лишь потом, когда они стали более ясными, чем сама реальность, — поверил. Более того, он понял и осознал сам механизм связи с Божественным, чуждый какой бы то ни было мистики и проявляющийся только по Его волеизъявлению. Но даже тогда пророк не спешил публиковать свои озарения, справедливо полагая, что предстать перед судом инквизиции никогда не поздно.
Только в 1550 году вышел первый альманах Мишеля Нострадамуса с пророчествами, состоящими из двенадцати четверостиший-катренов, каждый из которых содержал предсказание на один из месяцев грядущего года. Немудрено, что альманах завоевал огромную популярность, в то время как инквизиции при всем желании не к чему было придраться — обтекаемые фразы катренов и ссылка на точную науку астрологию не давали к этому никакого повода. В дальнейшем такие альманахи публиковались регулярно каждый год, вплоть до самой смерти автора. Этот опыт был своеобразным «пробным камешком» доктора медицины, и, поскольку он оказался успешным, в 1554 году провидец начал упорную работу над центуриями, долженствовавшими заглянуть в намного более отдаленное будущее.
Ничего не дается людям просто так — для наслаждения, для веселого времяпрепровождения и пустого развлечения. Все дается Богом для учебы, для совершенствования души, для самопознания, для работы над собой и приобретения конкретных качеств характера. И если человек тратит драгоценнейшее время на развлечения и утехи, то это значит, что он прогуливает уроки земной школы и запутывается в сетях Кармы.
Замысел Нострадамуса состоял в следующем: десять центурий по сто катренов-четверостиший в каждой. Таким образом получается около тысячи катренов. Если же учесть, что само слово «центурия» означает «сотня», «столетие», выходит, это своеобразный прогноз на ближайшую тысячу лет. В 1555 году в Лионе вышли в свет первые три центурии, позже, в том же году, — конец четвертой и тома с пятого по седьмой, и все эти пророчества, выпущенные довольно скромным тиражом, принесли автору бешеную популярность во Франции — наверное, не было в то время человека, который хотя бы краем уха не слышал о знаменитом пророке. Другое дело, находилось немало скептиков, называющих катрены обычной тарабарщиной, а также завистливых конкурентов, прямо обвиняющих автора в связи с нечистой силой.
Трудно даже представить, какому смертельному риску подвергал себя этот человек, если вспомнить все средневековые процессы над ведьмами и колдунами, все зверства распоясавшейся инквизиции, на алтарь которой клались сотни тысяч невинных жизней. Как уже говорилось, к пророчествам Нострадамуса его современники относились по-разному, и диапазон их чувств варьировался от самого острейшего неприятия до признания и даже нескрываемого восторга. Однако королевский двор Екатерины Медичи в этом смысле отличался редкостным однообразием: сама Екатерина была пылкой поклонницей таланта пророка, а потому и все особы, приближенные к королеве, спешили выразить ей свою полную солидарность. Будучи на публике рьяной католичкой, на самом деле Екатерина оставалась преданной языческим обрядам. Она свято верила в силу магии, алхимию и предсказания будущего, нередко просчитывая результаты своих придворных интриг посредством карточного гадания или ритуалов с магическим зеркалом. Неудивительно, что когда королева прочитала 35-й катрен первой центурии Нострадамуса, не предвещающий ее супругу ровным счетом ничего хорошего, она в тревоге показала его Генриху II.
В отличии от жены Генрих не был подвержен мистицизму, не особо веря во всю эту «оккультную чепуху». Однако даже он обеспокоился не на шутку. Дело в том, что за некоторое время до того придворный астролог Люк Горик также предупредил короля, что на 41-м году жизни ему угрожает смертельная опасность от ранения в глаз на турнире или каком-либо другом символическом поединке. Вот почему перепуганный Генрих срочно вызвал Нострадамуса из Салона в надежде уточнить некоторые части зловещего пророчества. Король, как только он узнал от астролога все, что касается относящихся непосредственно к нему зловещих катренов, тотчас покинул собравшихся во дворце вельмож. Но самое большое разочарование ждало пророка спустя некоторое время, когда король и королева прислали ему свое царское вознаграждение. Такое, что даже далекий от корысти Нострадамус, сотни раз лечивший задаром бедняков, не на шутку рассердился высочайшим подарком. Да, раздавая лекарства нищим, он знал заранее, что с них нечего взять, но когда монархи одного из самых богатейших государств в Европе присылают ему ‘благодарность’ в размере 130 крон (100 от Генриха и 30 от Екатерины), понять это очень трудно. Ведь только на эту двухмесячную поездку, вытрясшую из него, казалось, всю душу, Нострадамус потратил 100 крон из своего собственного кармана. Таким образом, получилось, что плата за жизненно важное для короля предостережение составила каких-то 30 крон, а этих денег не хватит даже на обратную дорогу.
Молодой лев превзойдет старого
На поле битвы в одиночном поединке
Он пронзит его глаза через золотую клетку,
Две раны в одном, затем умрет мучительной смертью.
Так гласил 35-й катрен первой центурии. Тот самый, ради объяснения которого пророк отправился в далекий трудный путь.
В 1559 году это пророчество сбылось вплоть до мельчайших подробностей. Молодой капитан шотландской гвардии граф Монтгомери на заключительном этапе турнира, устроенного королем в честь свадьбы своей дочери с испанским королем, сразился с Генрихом, на чьем щите красовалось изображение льва. Осколок копья Монтгомери проломил золотое забрало короля, так похожее на ‘золотую клетку’, и вонзился в его левый глаз. Спустя несколько дней страшных мучений король скончался. Молодой лев победил старого… Так почему же, спрашивается, именно этому не самому выдающемуся человеку, жить которому оставалось считанные месяцы, посвятил Нострадамус самую важную (как мы увидим в дальнейшем) и самую необычную часть своей работы? И почему в так живо нарисованном им портрете Генриха не видно ни единой черты реального короля, но зато угадывается совсем другой человек, перед которым великий пророк действительно был готов преклонить колена? Ответ, который напрашивается на все эти вопросы, невероятен. Однако мы считаем, что он единственно приемлемый в данной ситуации. Нострадамус никогда не писал Генриху II, жадному королю и человеку, которого он не уважал. Он отправлял послание кому-то другому, но хотел, чтобы королевский дом сыграл роль почтальона, доставив письмо прямо до пункта назначения. Поскольку адресат его — тоже Король, но Король с большой буквы — находился в далеком будущем, то никто лучше правящей верхушки Франции не мог гарантировать посланию сохранность в столь длительном путешествии, длиною в несколько веков. Что же касается переводчика, то есть человек, который раскроет потаенный шифр и донесет его до ушей адресата, — то и он, несомненно, когда-нибудь должен был появиться. В нужное время и в нужном месте.
Елена Рерих.
