С какими проблемами столкнутся христиане в третьем тысячелетии?

Нам еще и еще раз предстоит опровергать мысль о равенстве всех религий, якобы ведущих к Богу. Безусловно, в Бога верят не только христиане, и некоторые благородные и гуманные идеалы и учения приверженцев иных религий заслуживают глубокого уважения. Но всем им недостает радости, надежды, уверенности и преданности агапе — любви, которую рождает познание Иисуса Христа. Их уверенность в том, что Иисус был одним из многих великих религиозных учителей мира, продолжает укрепляться.

Нам потребовалось два десятка лет, чтобы выбраться из трясины, называемой постмодернизмом, — недавно возникшей философии, в которой на первое место выдвигается релятивизм и нет ни единого упоминания об абсолютной истине. Мы должны неустанно говорить об этом в церквах, потому что Господь глаголит истину и христианская вера есть то, что Фрэнсис Шеффер назвал «истиной», то есть истиной неизменной, проникающей во все культуры и пронизывающей собой всю историю, истиной живой.

Нам также необходимо восстановить истинное понимание человеческой жизни, чувство величия души. Мы должны заново осознать, что Бог важнее, чем мы все вместе взятые, что наша будущая жизнь дороже настоящей, что счастье — это обетование небес, а святость — наивысшая ценность в этом мире, и что все на земле несовершенно и неполно. Такой взгляд воспитывает у христиан понимание важности повседневной жизни, которого сегодня так недостает многим из нас. Материализм и приверженность ценностям нашего мира проникли в плоть и кровь западных верующих, и нам предстоит очень много потрудиться, чтобы в новом тысячелетии избавиться от этих взглядов.

Благодарю вас за интересные вопросы.

 

 

О Пакере. УэндиМюррей Зоба

Когда мой сын Джон учился в седьмом классе, он занимался борьбой, и ему не раз приходилось бороться с соперником, вес которого значительно превосходил его собственный. Несмотря на это он одержал больше побед, чем поражений. Но один матч мне запомнится на всю жизнь, ибо, когда соперники вышли на ковер, мое сердце сжалось. Это было похоже на сражение муравья со слоном. Прозвучал гонг, и в то же мгновение мой сын был опрокинут противником. Время растянулось до бесконечности, но вдруг каким-то невероятным образом мой мальчик собрал всю свою силу, вывернулся и вскочил на ноги.

Второй раунд отличался от первого только тем, что у Джона заплыли оба глаза, а на лице краснели отпечатки татами. Он извивался под массивным телом своего хрипящего соперника, и по мере того как его хватка ослабевала, Джон выскальзывал из-под него и снова оказывался на ногах.

Когда в начале третьего раунда противники, тяжело дыша, вновь встали в стойку, в глазах болельщиков читалось немое удивление. Джон тут же оказался пригвожденным к полу, и, честно говоря, если бы он сдался, я бы его не осудила. Но у него словно открылось второе дыхание, он чудом вывернулся из захвата и, вскочив, моментальным броском швырнул противника на татами. Трибуны взорвались, предвкушая блестящую победу Джона, но в этот момент раздался гонг. Рефери присудил победу противнику Джона, но каждый присутствующий на том матче понимал, что в тот момент на борцовском ковре произошло нечто большее, чем просто победа одного и поражение другого.

Я вспоминаю этот матч каждый раз, когда думаю о роли Джеймса ИннеллаПакера в формировании современного евангельского движения. Это помогает мне понять, на каком действительно высоком уровне находится этот англичанин, которого столько раз пытались сравнять с землей, но он поднимался вновь и вновь.

Как в Великобритании, так и в Северной Америке Пакер считается непревзойденным специалистом по определению курса церковной жизни. Что бы он ни делал: показал современному миру значимость пуританского движения, принял решение рукополагаться в Англиканской церкви, воспитал двух крупнейших в Великобритании христианских деятелей, возглавил реформирование Тиндл Холла в Бристоле, оживил евангельское учение, переехал в Ванкувер (провинция Британская Колумбия, Канада) ради преподавания в Риджент колледже — все оставило яркий след в современном христианском обществе. Он возбудил в нас интерес к наследию наших духовных предков — пуритан и завещал нам стремиться к богоцентричности в мире, где о Боге почти не вспоминают.

Когда я однажды сказала своим сыновьям о том, что пригласила доктора Пакера на ужин, один из них спросил: «Это тот, у которого вмятина в голове? » Он для них не автор книги «Познание Бога», не писатель, написавший больше книг, чем иной прочитал за всю жизнь. Они запомнили только вмятину, которую Пакер сам показал им однажды за ужином. Они сидели, словно приклеенные, поглощенные его рассказом о том, как за ним, семилетним мальчуганом, на школьном дворе кто-то погнался и он выскочил на улицу и, по его выражению, «со всей силой врезался в грузовик, в хлебный фургон». «Тогда, — говорит Пакер, — я и лишился части головы».

Джеймс Пакер — выдающийся человек. И в то же время он, по словам одного из его друзей, набожный христианин, благочестивый пуританин, пастор и учитель, муж и отец и для многих настоящий друг.

В поисках истины

Казалось, жизнь Джима Пакера с самого начала была полна странностей, и лишь в зрелом возрасте он стал своим человеком в интеллектуальных кругах.

Джим воспитывался в скромной рабочей семье. У семьи не было своего дома, и родителям приходилось снимать жилье. Отец работал на железной дороге, которая давала стабильный, но очень скромный заработок. Дело в том, что он, по словам самого Пакера, «не умел возлагать на себя большую ответственность», благодаря чему его карьерный рост навсегда остановился на «разборе жалоб на утрату багажа». Во время войны уровень его ответственности неизмеримо возрос, однако в возрасте пятидесяти двух лет отец испытал глубокое душевное потрясение. Временами он впадал в прострацию, чем приводил домашних в полное замешательство, но постепенно выздоровел и стал «веселее, чем прежде».

На долю смышленого мальчишки из Глостершира, чудом выжившего после столкновения с грузовиком, выпало еще немало испытаний. «С той поры и до самого поступления в университет, — вспоминает Пакер, — на голове у меня была закреплена алюминиевая пластинка, благодаря которой я выглядел белой вороной среди остальных».

Джим не хотел быть «белой вороной». Он мечтал стать звездой крикета, но вмятина в голове и металлическая пластинка разрушили все его честолюбивые планы. Их место заняли более скромные ожидания, и Джим начал мечтать о новом велосипеде, желая получить его на свой одиннадцатый день рождения — типичный подарок для всех одиннадцатилетних английских мальчиков.

Родители подарили ему пишущую машинку.

Это определило его дальнейший путь и в известной мере характер. Джим тщательно обдумал свое положение, приняв во внимание травмированную голову, металлическую пластинку и разбитые надежды, подарившие ему одиночество и меланхолию, и результаты размышлений сильно огорчили его. Пакер говорит: «Не знаю никого, кто бы имел такое же выражение лица, как у меня тогда». Он стал постоянной мишенью для школьных забияк. «Ко мне приставали чаще других», — вспоминает Пакер. Он всегда давал списывать, особенно тем же задирам. «Когда им требовалось списать домашнее задание, они опять-таки обращались ко мне». Он всегда чувствовал себя изгоем: «Мои детские и юношеские годы прошли в полном одиночестве».

Огорчение от полученной в подарок пишущей машинки вместо велосипеда скоро «сменилось радостью», отмечает Алистер Макграт в написанной им биографии Пакера. Джим открыл для себя новый, увлекательный мир писательства. Благодаря этому мобилизовалось и заострилось его прямолинейное мышление и аналитические способности, которые он называет Божьим даром: «Бог дал мне разум, всегда ищущий в сказанном логику».

Но у этого прекрасного качества есть и оборотная сторона: «Мысля честно и логично, вы испытываете сильные потрясения».

Одно из таких потрясений ему довелось пережить во время частых шахматных матчей с сыном служителя унитарианской церкви. В перерывах между матчами тот пытался посвятить Пакера в учение своей церкви. Увы, оно никак не сочеталось с логическим мышлением пятнадцатилетнего Пакера.

«Унитарианство признает учение Иисуса как самую прекрасную после мороженого вещь на свете, но отрицает Его божественную природу, считая это суеверием, — говорит Пакер. — В то время я еще почти не знал Библии, но даже тогда мне достало ума спросить, почему унитарианцы так упорно верят в Новый Завет, но не могут поверить в большее? И если они не признают божественности Иисуса, которая явствует из Нового Завета, почему верят в Его учение? Как увязать одно с другим? »

«Не логикой, — заключает Пакер, — но усилием воли».

Это осознание привело к неожиданному результату — Джим начал всерьез интересоваться христианством. Родители с детства приучили его ходить в церковь. Но многие знакомые ему сторонники Англиканской церкви «не знали, во что верят, и не стремились узнать». Поэтому он тоже никогда не задумывался о «вопросах истины» в христианской вере, пока не повстречался со сторонником унитарианства, подстегнувшим его мысль. И все произошедшее с той поры — это отдельная история. «Мой разум полностью занял один вопрос: „Что такое истинное христианство? “»

Он с жаром принялся за изучение Писания, чтение христианских писателей, включая Клайва Льюиса, и постепенно обратился к истокам христианского вероучения. Он признал себя христианином во всех смыслах этого слова. Примерно в это же время один из его друзей, «глубоко уверовавший» в университете, почувствовал необходимость привести Пакера к спасению и порекомендовал ему обратиться к сотрудникам издательства «InterVarsity». Он же убедил Пакера разыскать их в следующий его приезд на занятия в Оксфорд. Присущий Пакеру «нюх на реальность — истинную реальность, а не виртуальную» заставил его последовать совету друга. Поэтому, поступив осенью 1944 года в Оксфордский колледж «CorpusChristi», он занялся поиском сотрудников издательства «InterVarsity», желая «познакомиться с истинными христианами».

В результате в его жизни случилось очередное потрясение.

Когда Пакер впервые присутствовал на служении евангельских христиан, входящих в состав межвузовского Христианского союза Оксфорда, и слушал проповедь, в его воображении возникла картинка, тронувшая его до глубины души. Он увидел себя стоящим на улице и заглядывающим в дом, где шумела вечеринка. Пакер понял, что в духовном смысле это означало: «Они были внутри, а я снаружи». Ему стало ясно, что войти внутрь можно только установив «отношения с живым Богом, с Господом Иисусом», но «у него никогда не было этих отношений».

«Обычная, совершенно заурядная, но благочестивая евангельская проповедь» завершилась для него принятием Господа Иисуса своим Спасителем. Пакер вспоминает: «Мы пели: „Такой же, как я“. Не существует более простого пути для обращения к Богу, чем распевать песню „Такой же, как я“, однако же так и случилось. Выходя из церкви, я знал, что стал христианином». Он расстался с оксфордским джазовым оркестром, где по субботам «играл на кларнете сентиментальную музыку», и пошел на курсы по изучению Библии.

Спустя полтора месяца он побывал на занятии БазилаАткинса по Книге Откровение. Его сильно впечатлило благоговейное отношение преподавателя к Библии, столь непохожее на тот либеральный способ обращения с Писанием, к которому он, будучи еще подростком, привык в Англиканской церкви. По его словам, столкновение этих двух противоположных точек зрения вызвало в нем внутренний конфликт, и его скептицизм исчез.

«Я до сих пор помню чувство удивления и радости, возникшее у меня после собрания, потому что в тот момент я понял, что знаю: Библия — это Слово Божье».

Но вскоре новообращенный столкнулся с новыми трудностями.

Знакомство с пуританами

«Я был чудаком, — говорит Пакер, — у меня не ладились отношения с людьми, я был аутсайдером, застенчивым умником и не был спортсменом» (подтверждение тому — вмятина в голове). Макграт пишет: «Подобно многим молодым людям, Пакер часто ощущал неудовлетворенность, разочарованность, эмоциональную неуравновешенность, одиночество. Но больше всего неудобств ему доставлял тот факт, что люди в его окружении были на уровень ниже его в интеллектуальном плане, и поэтому ему постоянно приходилось усмирять свою гордость, разговаривая с ними».

Накапливаясь, эти проблемы все больше погружали его в одиночество. «В результате моя особенность прямолинейного мышления уже к восемнадцати годам сделала из меня законченного чудика. В эмоциональном плане я был полностью зажат».

«Освободитесь и впустите Господа! » — в те годы этот призыв непрерывно раздавался из уст евангельских проповедников, но приводил новообращенных христиан в большое замешательство. Слова эти были отголоском модного в евангельском движении Великобритании того времени учения Кесуика о святости. По словам Макграта, представленный школой Кесуика «новый подход к толкованию» обещал «глубокое духовное обогащение», а также «полное освобождение от греха» и «более тесные, не испытанные ранее отношения с Иисусом Христом». Однако если верующий не переживал всех этих ощущений, его называли «не полностью предавшим себя Христу».

Пакера мучили противоречия. С одной стороны, он знал, что всю свою жизнь без остатка посвятил живому Богу. Но с другой — он не чувствовал освобождения от греха и полной победы в жизни, как обещало учение о святости.

И тогда «по счастливой случайности» он познакомился с пуританами. Пакер заслужил репутацию книгочея, и вскоре после обращения он получил приглашение поработать в библиотеке. «Из любопытства» («я очень любопытный») Пакер начал копаться в книгах. Там он обнаружил издание книги Джона Оуэна «Подавление в верующих греховности» (с еще неразрезанными страницами) и углубился в чтение. «Благодаря вере твоя душа наполнится должным рассуждением об источнике, открывшемся в Иисусе Христе; ради этой цели все твои желания и страсти, в которых ты погряз, могут быть успокоены в вере. Подумай об этом, ибо сам ты не сможешь справиться с душевным беспокойством, и если ты устал от борьбы и готов сдаться, достаточно обратиться к Иисусу Христу, чтобы облегчить свою участь».

Оуэн стал для Пакера путеводителем, который решает задачи укрепления верующих, сражающихся с грехом. Он внимательно изучил труды других пуритан, и они оживили его, помогли ему открыть глаза на человеческие недостатки, проистекающие из слабости характера. «Когда я читал, например, вторую часть „Путешествия пилигрима“ Беньяна, наибольшее впечатление на меня произвел способ, которым мистер Великодушный, идеализированный пуританский пастор, сопровождавший Христиану с семьей в Небесный город, по мере прохождения пути привлекал к себе душевно неполноценных людей: Нерешительного, Слабоумного, Подавленного и его дочь Трусиху. По личному опыту я хорошо знаю все эти состояния души, поэтому в своем служении всегда стараюсь обратить особенное внимание на эмоционально неуравновешенных людей и тех, кого я называю изгоями, напоминающими мне меня самого в молодости».

«Пуритане ответили на сложные для меня вопросы», — говорит Пакер. Более того, они познакомили его с полнотой христианской истины, научили бороться с ее негативными сторонами при помощи разумных и опирающихся на Слово Божье способов. Он говорит: «У пуритан я научился тому, чего мне так не хватало раньше, — ощущению важности истины, то есть богословию».

Расчищая дорогу истине

Пуритане вдохновили Пакера преподать их учение евангельскому меньшинству Великобритании, отличающемуся еще неокрепшим богословием, и Англиканской церкви с ее размытым богословием. По словам Макграта, пуританский «акцент на богоцентричности, послушании, смирении и превосходстве разума» предлагает небольшому количеству евангельских христиан (часто всеми игнорируемых) противоядие от «набожной глупости» (выражение Пакера), преобладающей в них под влиянием учения Кесуика. Что касается англикан (составляющих большинство жителей Великобритании, из которых глубоко верующих наберется не более пяти процентов), то им пуритане могут предложить «исправленное» богословие: «Я знаю, что существует устойчивая богословская традиция, которой я могу придерживаться. Но все же стоит исследовать либеральные и неопределенные взгляды англиканства, чтобы, удаляя их с пути, расчистить дорогу истине».

С исполнением этой задачи и было связано решение Пакера принять сан в Англиканской церкви в 1947 году (которое, по словам Макграта, больше напоминало добровольное сошествие Даниила в ров ко львам). На этом же основании он решил продолжать богословское образование. Один год (с 1948 по 1949) он проучился в колледже Оук Хилл, где ему помогли распознать его дар и способности, которые наилучшим способом могли быть использованы в научных занятиях. Так же он узнал, как мало в Великобритании евангельских христиан с докторской степенью (в то время — только один, кроме Пакера).

В процессе подготовки к принятию сана и защиты докторской диссертации (опять же исполняя свою задачу) Пакер, проникшись пуританским образом мышления, организует в 1950 году Пуританские научные конференции — ежегодные двухдневные встречи для обсуждения пуританского учения. «Работа конференций строилась на изучении трудов пуритан в качестве руководства для современной церкви», — пишет Макграт. Она ставила целью познакомить новое поколение людей, изучающих богословие, с «сильным и убедительным видением христианской жизни, для которого богословие, Библия, духовность и проповедь взаимно необходимы».

Конференции с большим энтузиазмом поддержал и одобрил хорошо известный и почитаемый евангельский проповедник Мартин Ллойд-Джонс, он же их и проводил, что определило их последующий успех. Его поддержка помогла Пакеру сохранить близкие отношения с членами Свободной церкви.

В декабре 1952 года Пакера рукоположили (несмотря на жалобы священника на богословие Пакера, подобное, по его словам, интеллектуальному напору). Свое первое назначение Пакер получил в собор Сент-Джонс в Харборне, где служил викарием. Никто не призывал его заниматься с молодежью, но, покорный долгу, он смиренно, хотя и без удовольствия, сопровождал ватаги мальчишек в летние лагеря и терпеливо сносил приглашения на чай к «рыбной королеве», прозванной так за то, что она регулярно приносила в церковь свежую рыбу. «Она не снимала заварочный чайник с горячей плиты, поэтому к обеду чай покрывался пеной и приобретал невыносимый вкус, но что поделаешь, так пьют чай в Бирмингеме».

Пакер вспоминает: «Из всего, чем я тогда занимался, самым интересным было проведение еженедельных вероучительных занятий. Молодежь жаждала узнать побольше о своей вере, и я знакомил их с принадлежащим им наследием. Им это очень нравилось. Я дал им то, чего они действительно хотели».

Желания исполнились

В науке и служении Пакер всегда стремительно достигал цели. Но в сфере личных отношений он был неловким, стеснительным и мечтал о встрече с женщиной, которая была бы прежде всего другом. Тем не менее незадолго до рукоположения счастливая случайность в лице друга коренным образом изменила эту сторону жизни Пакера. Друг попросил подменить его на какой-то встрече, и Пакер согласился, хотя и чувствовал неловкость в общении с незнакомой аудиторией.

Его чувство неловкости еще больше усилилось, когда по окончании вечера все присутствующие разбились на группки, оставив Пакера за столом одного.

Все, кроме одной молоденькой студентки-медички, решившей исправить это «досадное недоразумение». «Я была оскорблена тем, что никто не обращал внимания на оратора, — говорит Кит, жена Пакера на протяжении последующих сорока шести лет. — Мы, жители Уэльса, обычно пытаемся помочь чужаку освоиться».

Кит тоже чувствовала себя не в своей тарелке, приглашая к себе в гости незнакомого человека, неловко стоявшего подле нее. Она вспоминает: «Он говорил точно как мой пастор д-р Мартин Ллойд-Джонс».

Первая встреча с Кит Маллетт заставила Пакера провести бессонную ночь, беспокойно ворочаясь в постели. «Я думал только о ней», — говорит он. Посреди ночи он взял в руки Библию и начал читать Притчи, 31-ю главу (описание праведной женщины), и вдруг почувствовал, что автор тех слов имел в виду Кит: «Казалось, это было написано о ней».

Кит обладала всеми теми качествами, которых ему, ведшему «книжный» образ жизни, так недоставало. Она была практичной, коммуникабельной, деятельной и независимой. Во время их первой прогулки по лесу она разулась, и ему понравилась эта ее непосредственность.

Кит — из Уэльса, Пакер — родом из Англии. Она обратила его внимание на этот факт. Во время совместных прогулок она очень оживлена, часто ходит босиком, берет с собой бинокль, рассматривает синиц, следит за полетом орла; он же быстро идет вперед и так же скоро возвращается, никогда при этом не разуваясь.

Она хорошо умеет спорить. Пакер замечает: «Она не находит последовательности в моей точке зрения на женское служение» и продолжает: «Я аналитик, а не спорщик».

«Когда он проявил ко мне интерес, я удивилась, — вспоминает Кит. — Впрочем, мне это до сих пор удивительно».

Полтора года они встречались «под присмотром викария» и в июле 1954 года поженились, ровно через неделю после того, как Пакер начал писать пятисотстраничную диссертацию о Ричарде Бакстере.

Таким образом, его мечты о партнере воплотились в молодой жене, и у Пакера укрепилась уверенность в разрешении всех его задач. Он оставил служение в соборе Сент-Джонс и в 1955 году вступил в должность помощника преподавателя, а вскоре стал старшим преподавателем в Тиндл Холле в Бристоле.

Ободряющий упавших духом

В это время (1954–1955 годы) в Великобританию прибыл молодой путешествующий проповедник Билли Грэм и зажег в стране огонь евангелизации. В университетах с неведомой доселе быстротой создавались христианские союзы. Захлестнувшая Великобританию волна народной евангелизации не понравилась Англиканской церкви. Макграт цитирует статью Кенона Х. К. Люса, директора школы из Дурхэма, в которой тот поставил вопрос: «Не пора ли нашим религиозным деятелям со всей очевидностью продемонстрировать, что, несмотря на уважение и даже восхищение искренностью и харизмой д-ра Грэма, они вовсе не считают, что приверженность фундаментализму обернется для образованных людей ХХ столетия разочарованием и катастрофой? »

В своей первой книге «Фундаментализм и Слово Божие», опубликованной в 1958 году, Пакер дает «решительный евангельский ответ» на этот вопрос. Он последовательно и обдуманно показывает, что подлинное евангельское христианство, в противовес утверждениям Люса, содержит в себе тот суровый рационализм, который либералы считают своей прерогативой, а все их неубедительные аргументы оборачиваются против них же. Валентин Каннингэм пишет в «PelicanRecord»: «Хорошо иметь в союзниках Пакера, этого неуклюжего экзегета в очках, с типичной для уроженцев Глостерширакартавостью, комментирующего Библию в духе Джона Арлотта, наносящего противнику медленный и, казалось бы, неточный, но тем не менее сокрушительный удар».

По словам Пакера, его ответ объясняется необходимостью «обескуражить критиканов, показать им, что их критика скорее относится к ним самим, чем к тем, на кого она изначально была направлена».

Роберт Хорн, бывший редактор «EvangelicalTimes», говорит, что книга Пакера вдохновляет целое поколение «упавшей духом» молодежи. Как отмечает один из обозревателей, «в изложении Пакера доктрины становятся увлекательными», он показываем скептикам, что Писанию можно верить, и убеждает верующих в том, что их разум им не враг. В этой книге Пакер предстает рупором заслуживающего доверия, строго рационального и глубоко ортодоксального евангельского христианства.

Продолжая свое неутомимое служение, Пакер предпринял и замечательно реализовал новый проект, подобный Пуританским конференциям. Но если первые имели целью внедрить пуританское учение в британское евангельское движение, то новое дело Пакера, «Латимер Хаус», основанный в 1961 году, было попыткой помочь евангельским христианам из среды англикан во весь голос заявить о себе в своих деноминациях.

Пакер мечтал оживить «подлинное англиканство», традицию, которая, по его словам, с самого начала ХХ столетия пребывала в застое. Он говорит: «Столпы англиканства были евангельскими христианами — Кранмер, пуритане, течение Клэпхэма, Уилберфорс, Райл. Я хотел вновь обрести их утраченное наследие». Поэтому в 1961 году Пакер покидает Бристоль и становится библиотекарем (а позднее директором) «Латимер Хауса».

Говоря о семейной жизни доктора Пакера, следует упомянуть, что он стал отцом троих детей: Наоми, Руфи и Мартина. К тому же «Кит всегда мечтала иметь домашних животных и везде заводила их», — говорит он, перечисляя хомяков, кроликов, белых мышей, кошек и собак.

Пакер радовался детям, хотя, по словам Кит, иногда, особенно в период написания книги, «не всегда подолгу бывал с ними». Все домашнее хозяйство он вручил в надежные руки жены, но при этом, по словам Пакера, «отдавал детям больше, чем мой отец давал мне».

Во всем остальном для Пакера очень скоро начался период испытаний и сердечной боли. С возникновением в шестидесятых годах Всемирного Совета церквей принадлежать к Англиканской церкви стало подозрительным. Некоторые опасались, что ВСЦ станет «суперцерковью с руководством в Женеве» (выражение Пакера), а англиканам придется призывать людей, покидающих деноминации, к созданию отдельного союза евангельских христиан. Друг и партнер Пакера по Пуританским конференциям, Мартин Ллойд-Джонс известен как наиболее рьяный защитник этой точки зрения. На учредительном собрании Второй национальной ассамблеи евангельских христиан, состоявшейся в октябре 1966 года и организованной Союзом евангельских христиан, Ллойд-Джонс опубликовал документ, многими воспринятый как страстный призыв к евангельским христианам традиционных церквей выходить из них, а в действительности призывающий создать собственную деноминацию, пишет Макграт. Джон Стотт, известный англиканский евангельский христианин, председательствовавший на собрании, опасался, что этот призыв может повлечь за собой массовый уход молодых впечатлительных евангельских лидеров из числа присутствующих на собрании. Поэтому Стотт, по словам Пакера, «нарушил обычные правила» и вмешался в процесс с целью подтвердить евангельским христианам их возможность остаться в рамках своих деноминаций, чтобы помогать проводить обновление изнутри. «Это вызвало громкую дискуссию, которая не прекращается и сегодня», — говорит Пакер.

В результате такого неожиданного поворота событий в евангельском христианстве Великобритании возникли расхождения по отношению к возможности евангельских христиан оставаться в лоне Англиканской церкви. Таким образом, собрание, призванное «послужить целям укрепления единства и выработки жизнеспособной стратегии для поддержания евангельского христианства в Великобритании», на деле имело противоположный эффект.

Проблемы утроились

Однажды Пакер сказал мне: «Как человек набожный, я всегда мечтаю о мире, но, подобно Ричарду Бакстеру, постоянно сталкиваюсь с различными проблемами». Наиболее точно эти слова подходят к началу семидесятых годов, которые можно уподобить удару гонга, положившему начало одному из грандиозных «соревнований» в жизни Пакера. Некие силы устроили все таким образом, чтобы ему пришлось строить, с одной стороны, свою научную карьеру, а с другой — пролагать в Великобритании дорогу евангельскому христианству.

В конце шестидесятых годов единство англиканских евангельских христиан и верующих Свободной церкви было нарушено: «приливная волна харизматиков», по выражению Пакера, предпочитавших опыт разуму, захлестнула евангельское движение Великобритании и начала размывать богословские основания, заложенные Пакером. Да и сам Пакер испытывал непреодолимое желание изменений, поскольку «Латимер Хаус» функционировал весьма успешно и более не нуждался в его руководстве.

Пользуясь спортивной терминологией, первый раунд начался в 1970 году с разрыва отношений между Мартином Ллойд-Джонсом и Пакером. Каждый из них имел свое собственное представление о роли евангельских христиан в англиканской среде, и Ллойд-Джонс надеялся, что Пакер в конце концов согласится с его взглядами. Однажды Кит пришла к Ллойд-Джонсу, поскольку он был ее пастором, но вместо помощи в решении своих вопросов испытала мощнейшее давление с его стороны — он пытался заставить ее убедить Пакера принять его точку зрения. По словам Кит, Пакер всегда был его «любимчиком».

Затем в затянувшемся конфликте последовал перерыв, случившийся в результате публикации книги, написанной Пакером в соавторстве с двумя англо-католиками. Книга имела целью опровергнуть «План союза методистов» — декларацию движения за объединение деноминации с методистами. С точки зрения Ллойд-Джонса, в сотрудничестве с англо-католиками Пакер зашел слишком далеко, а тот, в свою очередь, утверждал, что Ллойд-Джонс «прочел в книге то, чего там не было».

В самый разгар трехнедельных Пуританских конференций Ллойд-Джонс внезапно прекратил свое участие в них. Пакера бесцеремонно выставили из всех комитетов и правлений, включая редакционный совет «Журнала евангельских христиан». Макграт пишет: «Ведущее независимое евангельское издание дошло до того, что предложило более не считать Пакера христианином евангельского вероисповедания».

Ллойд-ДжонсаПакер называет «величайшим из известных мне людей». Тем не менее, по его словам, Ллойд-Джонс приглашает евангельских христиан «вступить на путь, ведущий в никуда» («большие люди совершают большие ошибки»). Пакеру довелось пройти долгий путь в евангельской деноминации. Но «Джим всегда оставался англиканином, — говорит Кит. — Он никогда не оставлял Англиканскую церковь». Несмотря на привязанность к Ллойд-ДжонсуПакер никогда не считал «членов Свободной Церкви способными возглавить движение» по церковному обновлению.

Кризис углублялся, и вот уже прозвучал гонг к началу второго раунда. Богословские школы Великобритании столкнулись с проблемой нехватки кандидатов для принятия сана, и Пакер, оставив «Латимер Хаус», чтобы принять в 1970 году должность руководителя Тиндл Холла в Бристоле, разрабатывает план действий по увеличению числа студентов и организации достойного обучения, благодаря чему заслужил признание как директор-реформатор.

Для поддержания жизнеспособности учебных заведений он выдвигает предложения по слиянию нескольких колледжей в единое учебное заведение. Над Тиндлом, колледжем Пакера, нависли грозовые тучи. «Богословские колледжи по всей Англии, независимо от их богословской традиции, оказались втянутыми в неистовые и ожесточенные схватки за выживание», — пишет Макграт.

Джон Стотт и его коллеги, желая помочь колледжам евангельского направления удержаться на плаву, в сентябре 1970 года в неофициальном порядке предложили объединить три бристольских колледжа: Тиндл, Клифтон и Долтон Хаус (женский колледж). В октябре наблюдательная комиссия, регулирующая объединение, предложила свои рекомендации: в Бристоле все школы должны быть закрыты, Клифтон должен присоединиться к Уиклиф Холлу в Оксфорде, а пакеровскийТиндл — объединиться с колледжем Сент-Джон в Ноттингеме.

Для Пакера это был сокрушительный удар. Он потратил много сил и заплатил очень высокую цену за то, чтобы создать новый подход к англиканскому богословскому обучению, и только-только начал претворять его в жизнь в Тиндле. Он понимал, что в случае объединения Тиндла с колледжем Сент-Джон, к которому никто из них не стремился, его подход и руководящая роль будут полностью нивелированы, поскольку Сент-Джон находился в более сильной и независимой позиции по сравнению с Тиндлом.

В январе 1971 года Пакер и вверенный ему колледж начали настаивать на неэффективности переезда в Ноттингем. Комиссия, в свою очередь, ответила распоряжением о закрытии Тиндла.

Потрясение открывает путь неверию, а неверие — ярости. Пытаясь спасти колледж, Пакер решился на крайние меры. В борьбу вступили студенты, добивающиеся пересмотра решения. Синод Англиканской церкви рассмотрел проблему и в феврале вынес окончательный и спасительный вердикт: «По мнению Палаты епископов, продолжение обучения в Бристоле возможно лишь на условии объединения Тиндл Холла, Клифтона и Долтона на базе Клифтона».

Таким образом на свет появился Тринити колледж, и присутствие в Бристоле евангельских христиан было сохранено. Но на этом проблемы Пакера не закончились. Встал вопрос о руководителе нового учебного заведения. Самым оптимальным вариантом стало бы совместное управление трех директоров, по одному от каждого колледжа. Представлять в этом триумвирате Тиндл, по вполне объяснимым причинам, выпало Пакеру.

Ситуация становилась все более запутанной. На очередном собрании будущих лидеров Пакер непреднамеренно настроил против себя руководителей Клифтона, которые сочли, что он пытается диктовать им свои условия. На самом деле ничего подобного не было, просто манера Пакера мыслить и выражаться прямолинейно, без обиняков, показалась им оскорбительной. Если он начинал говорить, то не останавливался, пока не доводил мысль до логического конца, и в это время было бесполезно его прерывать.

Опасаясь подпасть под влияние Тиндла, клифтонцы отказались продолжать переговоры, и процесс объединения был остановлен. Пакера вызвали на ковер к епископу, который личным вмешательством возобновил процесс слияния учебных заведений, но в новом соглашении появилась оговорка, предусматривающая снятие Джеймса Пакера с руководящего поста. В итоге вместо должности заведующего учебной частью (одна из трех равных позиций) Пакеру предложили роль заместителя директора.

Третий лишний

ДжеральдБрэй выражает одобрение работой Макграта по «выявлению морального вакуума в сердцах многих англикан евангельского направления». Он добавляет: «В качестве богослова Пакер представляет собой угрозу для таких людей. Удивительно, как они вообще его выносят».

Брэй обращает внимание на тот факт, что десять лет спустя после ухода Пакера и его друга и коллеги АлекаМотиера, занявшего место Пакера в руководстве Тиндла, «Тринити колледж погрузился на такую глубину, которую специалисты из Клифтона не могли даже предвидеть».

«Вспоминая тандем Пакера и Мотиера, многие называют период их правления золотыми годами Бристоля».

Для Джеймса Пакера все было не так уж плохо. Должность заместителя директора предоставила ему прекрасную возможность много путешествовать и писать. В 1973 году была опубликована книга «Познание Бога», немедленно принесшая Пакеру международное признание, особенно в Северной Америке. В свою очередь, это повлекло за собой приглашение принять участие в полемике в США. Одним из конфликтов, произошедших в Соединенных Штатах, была так называемая «битва за Библию», в которой Пакер однажды принял участие в качестве независимого эксперта.

Пакера приглашали на встречи на высшем уровне, и позднее он даже участвовал в подготовке основных документов Международного Совета по проверке непогрешимости Библии, основанного в 1977 году с его же помощью. Пакер помогал евангельским христианам Америки вести дебаты на эту деликатную тему, выводил их на твердую почву в понимании «непогрешимости» Библии (сам он предпочитает использовать в отношении Священного Писания положительные термины, например «абсолютно истинное, заслуживающее полного доверия»). Он учил их не пренебрегать общим смыслом и отказываться от чрезмерно буквального понимания, имеющего своих сторонников, пытающихся привнести явные несоответствия в евангельские сюжеты, например предположение о шести, а не о трех отречениях Петра от Иисуса.

Итак, двери за океаном для Пакера были

⇐ Предыдущая12

Поделиться: