Предназначение марксизма в глобальной политике

Надо понимать, что буржуазный либерализм уже к концу первой четверти XIX века породил систему хозяйствования и внутрисоциальных отношений, которые объективно представляют опасность для заправил библейского проекта.

Если рассматривать капитализм в том виде, в каком он формировался в странах Запада со времён первых буржуазных революций до 1917 г. включительно, то можно увидеть, что он характеризуется потенциально самоубийственными для приверженного ему общества факторами:

· большинство общества составляют опущенные пресловутым «законом стоимости» в нищету, лишённые каких-либо перспектив личностного развития, социальных гарантий и социальной поддержки индивиды, способные при определённых условиях взбунтоваться;

· в гонке потребления и конкуренции за социальный статус — без каких-либо ограничений, которые в прошлом налагал сословно-касто­вый строй (в формах феодализма либо рабовладельческого общества), — беззаботно и безответственно перемалываются природные и людские ресурсы, что в перспективе неизбежно ведёт к биосферно-экологическому самоубийству человечества.

Однако и ныне в Россионии^[146] и на Западе с избытком хватает «интеллектуалов», которые не согласны с высказанными характеристиками культуры, реально воплощающей в политическую и хозяйственную практику буржуазно-либеральные декларации о благонамеренности, и которые по невежеству и бездумью своему уповают на научно-технический прогресс и на прогресс организационно-юридической субкультуры, которые, по их мнению, гарантированно смогут преодолеть глобальный биосферно-экологический кризис и гуманизировать внутрисоциальные отношения в буржуазно-либеральном обществе.

Но если бы заправилы библейского проекта сами были привержены такого рода мнениям, то они ничем не отличались бы в своём миропонимании от их рабов, вследствие чего сами стали бы рабами и жертвами проекта, а его заправилами были бы другие люди, которые видели бы названные проблемы и понимали необходимость их разрешения в ближайшей исторической перспективе при сохранении сути проекта как доктрины порабощения человечества.

Соответственно потребностям заправил проекта в разрешении двух названных ключевых проблем к середине XIX века возник проект марксистского «социализма» и перехода к нему в глобальных масштабах путём совершения мировой революции. К ориентации на силовое ниспровержение буржуазного либерализма заправил проекта подтолкнули сами буржуазные правящие «элиты»: своим самодовольством, неуёмной алчностью, беззаботностью и самонадеянностью. То есть исторический опыт убедил заправил проекта в том, что «элиты» необучаемы, с ними невозможно договориться о путях разрешения названных выше проблем, а потому им не должно быть и места в будущем.

К концу XIX века «мраксистский» проект обрёл в обществах библейской цивилизации достаточно широкую поддержку в среде неудовлетворённых жизнью «интеллектуалов» настолько, что стал входить в политическую практику. И хотя многие представители «элит» были недовольны марксизмом, но альтернативы ему, позволяющей разрешить названные выше две ключевые проблемы в глобальных масштабах, «интеллектуалы» ни в одной стране — потенциальной жертве проекта — не выработали, вследствие чего переход к псевдосоциализму в одной из двух его форм (интернацистский социализм «мраксизма» и его «антипод» национал-социализм) стал для многих обществ неизбежным.

Несмотря на то, что «мраксистский» проект изначально был глобальный, однако в силу того, что он был антибуржуазный и антилиберальный и внедрялся в культуру либерально-буржуазных обществ и обществ, чьи «элиты» ещё только мечтали о переходе к либерально-буржуазной модели (как то было в Российской империи), он мог встретить повсеместное сопротивление в среде правящих «элит» разных государств на стадии его внедрения, что сделало бы проект практически неосуществимым. Требовалась база для координации проведения проекта в жизнь. Поэтому правящему либеральному масонству Великобритании марксистский проект был подан не как глобальный проект ликвидации буржуазного либерализма, а как проект, направленный исключительно на ниспровержение глобальных конкурентов Британской империи. Так же он был подан и либеральному масонству США, тогда только ещё набиравших свою мощь.

Братаны-масоны в Великобритании и США заглотили эту наживку, и потребовалось почти столетие, чтобы с приходом в публичную политику У. Черчилля (а в США — сенатора Дж. Маккарти), там наконец-таки поняли истинное предназначение марксизма как проекта ликвидации буржуазного либерализма в глобальных масштабах. Но к этому времени, поддерживая и продвигая «мраксизм» в общества своих глобально-политических конкурентов, «Великобратания» и ещё более буржуазно-либеральные США сумели убрать с карты мира своих политических конкурентов — Российскую, Германскую и Австро-Венгерскую империи и революционными потрясениями с социалистическими лозунгами (1848 и 1871 гг.) и разорением в ходе первой мировой войны (организованной Великобританией, подконтрольной масонству) ХХ века свести практически к нулю возможности Франции в делании глобальной политики.

Представители буржуазных «элит» (как, впрочем, и представители актива и массовки марксистских партий) до настоящего времени не понимают, что «мраксистский» проект не способен породить общество свободы и справедливости, поскольку он, как и буржуазно-либеральный проект, — изначально толпо-«элитарен»^[147] по своей сути, хотя принципы формирования простонародной толпы и «элиты» в нём другие.

«Мраксизм» — это коктейль из двух компонент:

· лексических оболочек для социально-управленческих ноу-хау, под покровом которых псевдосоциалистически ориентированная ветвь масонства должна осуществлять реальную власть над псевдосоциалистическими обществами,

· и наукообразный трёп для остальной толпы, согласившись с которым, невозможно получить необходимые для организации реального управления социалистическим обществом знания и выработать соответствующие навыки и стандартные процедуры управления.

Последнее в марксизме достигается тем, что:

Ø его философия (диалектический материализм), хотя и является первой в истории публичной методологической философией, ориентирована на то, чтобы, став догмой, увести своих последователей от решения прогностических задач, успех в решении которых является основой эффективного управления, включая и управление глобально-политическим процессом;

Ø его политэкономия построена на метрологически несостоятельных^[148] категориях, таких как «необходимый продукт» и «прибавочный продукт», «необходимое рабочее время», «прибавочное рабочее время», вследствие чего политэкономия «мраксизма» не может быть связана с практикой бухгалтерского учёта, а под её извращающим воздействием на умы не могут быть построены метрологически состоятельные управленчески эффективные экономические теории, включая и теории социально-экономического планирования.

Если из рассмотрения вывести эти особенности марксизма и факт существования псевдосоциалистически ориентированной и либерально-буржуазной ветвей западного масонства и их политическую деятельность ^[149] , то история прихода к власти РСДРП и период истории СССР до смерти И. В. Сталина предстают настолько непостижимо абсурдными, что произведения Кафки покажутся реалистичными даже в прямом прочтении их сюжетов, а послесталинский период истории СССР до краха его в 1991 г. — безпросветным маразмом в хрущёвской и брежневской вариациях.

Главная тайна истории СССР

К 1917 г. никто иной как российские масонствующие либералы привели Российскую империю к краху в условиях практически полного непротивления их деятельности режима Николая II, что и отличало его режим от режима Александра III. Однако с управлением захваченной страной либералы не справились, прежде всего вследствие того, что не понимали^[150], что в России мировое масонство в целом работает на то, чтобы превратить Россию в форпост дальнейшего продвижения марксистского проекта и повсеместного искоренения буржуазного либерализма.

 

Ныне вину за удушение жалких ростков февральско-пуримской^[151] либерально-буржуазной «демократии» либерально ориентированные «всезнайки», перетолковывающие историю на свой взгляд, возлагают на так называемых «большевиков»^[152].

Так называемые «большевики» к октябрю 1917 г. — это РСДРП (б), объединившая в апреле того года^[153]:

· Настоящих большевиков, для которых конкретным идеалом было — раз и навсегда покончить с паразитизмом в обществе на жизни и труде людей всевозможных «элитарных» меньшинств и деклассированного люмпена. Но большевики в тот период за единичными исключениями не понимали непригодности марксизма для решения этой задачи глобального цивилизационного строительства.

· Настоящих марксистов — благонамеренных словесников-книгочеев, которые не научились чувствовать жизнь и осмысленно соотносить тексты с реальной жизнью, и псевдосоциалистически ориентированных масонов, которые до этого объединения группировались вокруг Л. Д. Бронштейна (Троцкого) и входили в разного рода меньшевистские фракции в составе РСДРП. Эти посредством разделения марксизма на экзотерический (для благонамеренной толпы) и эзотерический (для посвящённых) решали задачу искоренения буржуазного либерализма в глобальных масштабах и замены капитализма марксистским псевдосоциализмом.

 

Т. е. объединение в структурах РСДРП настоящих большевиков, марксистов-экзотеристов и марксистов-эзотеристов было изначально внутреннее конфликтным.

 

Поэтому эпоха после утверждения в стране диктатуры аппарата РСДРП (б) — ВКП (б) стала эпохой борьбы настоящего большевизма и настоящего марксизма за власть над организационными структурами партии и государства.

Дилемма «вождь народа: Л. Д. Троцкий либо И. В. Сталин? » при том условии, что И. В. Сталин до 1952 года подавал себя в качестве настоящего марксиста и вполне лояльного масона, для заправил мирового масонства разрешилась в пользу И. В. Сталина вследствие того, что:

· И. В. Сталин был более эффективным управленцем, поскольку сам вникал в конкретику курируемых им дел, а Л. Д. Троцкий — был прежде всего говоруном и «писуном» — «постановщиком задач», перекладывавшим конкретику дел и ответственность за них на подчинённых «профессионалов»-специалистов. То же касается и сподвижников Л. Д. Троцкого.

· И. В. Сталин обладал авторитетом в более широких слоях общества, и, прежде всего, — в простонародье, а Л. Д. Троцкий — только в весьма узких кругах интеллигенции.

Иными словами, говоруны объединялись с говорунами, а люди дела — с людьми дела.

Кроме идейных группировок обоих претендентов в вожди в стране была ещё и бюрократия. Бюрократия безъидейна в том смысле, что ей всё равно, какой идеологией обосновывать своё право на власть в обществе как источник благ для самих себя и гарантию безответственности перед остальными людьми. Поэтому бюрократы, как всегда, были готовы подчиниться тому, кто победит и покажет им, что он — их хозяин.

В этой борьбе, которая была весьма кровавой и затронула не только осознававших её цели вождей и их приверженцев, но и всё общество, победил большевизм в лице И. В. Сталина. И пока решался вопрос, «кто кого: Троцкий — Сталина, либо Сталин — Троцкого? » бюрократия мельтешила, не зная, кому служить, но, в конце концов, признала в Сталине «хозяина». Однако после убийства вождя И. В. Сталина (1953 г.) плоды победы большевизма, вследствие того, что большевики не смогли соорганизоваться, к середине 1960‑ х гг. достались партийной бюрократии.

До выхода в свет «Экономических проблем социализма в СССР» (осень 1952 г.) И. В. Сталин по внешней видимости был марксистом и действовал формально в русле марксистского проекта, вследствие чего его режим был легитимен в глазах заправил западного масонства и пользовался его поддержкой. Во многом благодаря этой поддержке СССР смог со второй половины 1920‑ х гг. к началу второй мировой войны ХХ века (организованной либерально-буржуазной Великобританией в целях самозащиты от марксистского проекта) преодолеть унаследованную от империи научно-техническую, производственную и общекультурную отсталость от передовых стран Запада.

В 1952 г. в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» И. В. Сталин прямо указал на неуместность в политэкономии социализма упомянутых выше метрологически несостоятельных категорий марксистской политэкономии, что подразумевало и несостоятельность марксисткой философии, породившей такую дефективную политэкономию, и как следствие, — неадекватность картины мира в целом, нарисованной марксисткой философией. Это был смертный приговор марксизму и марксистскому проекту, чего И. В. Сталину заправилы проекта простить не могли и вынесли ему ответный смертный приговор.

Как только заправилы проекта за безупречно марксисткой лексикой работы И. В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» увидели её истинный смысл (в отличие от бездумной толпы приверженцев марксизма они не были рабами его лексики, но видели и жизнь как таковую), для них стало очевидно, что появление и выражение в однозначно понимаемых языковых формах альтернативной марксизму философии и политического проекта глобальной значимости это — вопрос времени. И реальная жизнь подтвердила этот вывод.

И в том, чтобы скрыть факт вынесения И. В. Сталиным смертного приговора марксизму и заблокировать выработку и распространение большевистского проекта глобализации, состоит истинная причина всех прошлых, нынешних и будущих усилий по «развенчанию культа личности И. В. Сталина» и попыток дать заведомо неадекватные трактовки истории той эпохи, из которых исчезли бы реально действовавшие в те времена политические силы, работавшие на разные цели глобальной политики. Характерно и то, что чаще всего в такого рода «интеллектуальных» упражнениях «светятся» разного рода политиканствующие говоруны, далёкие от какой-либо конкретики дел^[154], т. е. психтроцкисты.

После устранения И. В. Сталина, что исключило передачу власти в СССР преемнику его дела, троцкизм попытался подчинить себе партийную бюрократию.

В этом суть эпохи Н. С. Хрущёва — выходца из троцкистов ― так и оставшегося троцкистом по сути до конца своих дней. Однако Н. С. Хрущёв и троцкисты второго поколения были мелковаты в сопоставлении их с Л. Д. Троцким и его приверженцами: многие, включая и самого Н. С. Хрущёва, были психологически сломлены страхом 1937 г., вследствие чего самоотверженной борьбе за воплощение марксистского проекта в жизнь ^[155] предпочитали трёп на кухнях с оглядкой и бардовские песни^[156]. В результате безъидейная бюрократия сначала помогла идейному, но невежественному и неуравновешенному Н. С. Хрущёву наделать много глупостей, а затем сместила его и вытеснила из сферы практической политики весь «клуб самодеятельной песни», пришедший вместе с ним в так называемую «оттепель».

Кроме того, надо понимать, что для заправил глобального марксистского проекта появление работы «Экономические проблемы социализма в СССР», которая вышла в свет по недосмотру опекунов И. В. Сталина, означало, что она представляет собой подведение итогов одному из этапов содержательно иного глобального политического проекта, который на протяжении нескольких десятилетий осуществлялся под руководством И. В. Сталина под видом марксистского проекта — т. е. в его формах: организационных, лексико-сим­волических и т. п. Поэтому встал вопрос о тестировании обществ в ареале господства марксистского проекта с целю ответить на вопрос: насколько далеко зашёл альтернативный «мраксизму» проект? Ответ на этот вопрос им был необходим для определения стратегии дальнейшей глобальной политики.

Такими тестами стали: в СССР — первый послесталинский государственный переворот 1953 г.^[157] и ХХ съезд, а в остальном «социалистическом лагере» — антимарксистские восстания в ГДР (1953 г.^[158]) и в Венгрии (1956 г.), которые были подавлены Советской Армией как «профашистские путчи». В Польше массовое недовольство тоже имело место, но в ней дело не дошло до массированного применения силы.

В данном случае надо пояснить, что:

· Массовое недовольство населения ГДР, Венгрии и Польши было вызвано политикой тамошних марксистов и примкнувших к ним бюрократов.

· А вот канализация недовольства в структуры сопротивления власти и подстрекательство к восстаниям с обещаниями поддержки «национальных восстаний» буржуазно-либеральными странами Запада вплоть до военно-силовой — это был продукт не местного производства, а западного, поскольку толпа не способна к самоорганизации с целью политической деятельности.

В обоих случаях либерально-буржуазный Запад «кинул» доверившихся ему простачков-антикоммунистов и не пошёл на военный конфликт с СССР потому, что судьбы восставших толп не интересовали заправил глобальной политики. Их интересовали результаты тестирования социальных систем в ареале господства марксистского проекта.

Результаты этих тестов показали, что альтернативный марксизму большевистский проект находится в зачаточном состоянии: Н. С. Хрущёв — «чудило грешное» — не получил отпора ни на ХХ съезде, ни в партийных организациях на местах, а реакция «форпоста социализма» на организованные Западом восстания в ГДР и в Венгрии была тупо-бюрократической в стиле «сила есть — ума не надо; что нам досталось — туда не лезьте, а то дадим по рукам».

Однако в результате дискредитации во всём мире марксистского псевдосоциализма — так называемого «коммунизма» — «развенчанием культа личности Сталина», жёстко силовым подавлением антимарксистских восстаний в ГДР, в Венгрии и проигрышем в СССР Н. С. Хрущёвым и его кукловодами борьбы за власть в партии и государстве безъидейной бюрократии, при общем дефиците идейно убеждённых марксистов в стране — к середине 1960‑ х гг. СССР уже не мог выполнять роль мирового «агитпункта за коммунизм» и форпоста в продвижении марксистского проекта искоренения буржуазного либерализма в глобальных масштабах.

С другой стороны, ужасы насаждения псевдосоциализма в обоих его вариантах (иудейско-интернацистском — в СССР, и нацистском — в гитлеровской Германии) сбили изрядную долю самодовольства с либерально-буржуаз­ных «элит» капиталистических стран Запада, вследствие чего их правящие «элиты» стали более восприимчивы к закулисным рекомендациям в отношении упомянутых выше проблем (внутрисоциальной напряжённости и перспектив биосферно-экологического самоубийства цивилизации).

В результате передовые капиталистические страны в период времени, начиная с 1917 г., развивали у себя «элементы социализма»: подняли потребительский статус большей части населения своих стран до уровня, недостижимого в СССР, сделав нищету в них уделом социально не значимого меньшинства^[159]; построили систему социального обеспечения личности и семьи, разработали и стали соблюдать своды законов о защите среды обитания.

Но и в странах Запада в новых поколениях легальный марксизм утратил свою революционность, а экстремисты марксисты-революционеры из всевозможных «красных бригад» и «красных армий» во мнении подавляющего большинства населения стран Запада воспринимались уже не как безкорыстные борцы против гнёта капитала за будущее счастье народное, а как фактор Зла, мешающий обывателю спокойно жить.

Если же подняться с регионального уровня на уровень рассмотрения проблем глобальной политики тех лет, то такое положение дел в СССР, в «социалистическом лагере» и в странах Запада с начала 1970‑ х гг. означало, что для заправил глобальной политики идеологический раскол подконтрольного им региона планеты с концептуально безвластными обществами стал представлять определённую помеху, поскольку в борьбе друг с другом двух социальных систем, основанных на несовместимых идеологиях буржуазного либерализма и марксистского псевдосоциализма, растрачивались колоссальные ресурсы, что сдерживало продвижение библейского проекта в целом в регионы небиблейских культур.

Вследствие этого встал вопрос об унификации идеологий и субкультуры политической деятельности в подвластном заправилам библейского проекта ареале планеты.

Унификация в данном случае означала неизбежный крах одной из социальных систем, построенных на взаимоисключающих друг друга идеологиях. От принятия конкретного решения и проведения его в жизнь диктаторским порядком заправилы глобальной политики как правило устраняются, поскольку это «не их метод». Собственных ресурсов у них нет, управление выстраивается на основе изучения тенденций развития процессов, поддержки одних и блокирования других, и потому на данном этапе развития глобального исторического процесса они предоставили решить вопрос унификации идеологий практически заинтересованным сторонам: приверженцам буржуазного либерализма и марксистского псевдосоциализма в обеих ветвях масонства.

Перестройка в СССР

Как известно, «кадры решают всё». Сопоставление качества кадровой базы и её положения в структуре общества СССР к началу перестройки оказалось не в пользу большевизма и приверженцев марксистского псевдосоциализма, поскольку бюрократическая корпорация после устранения И. В. Стали­на выдавила по одиночке большевиков и идейных марксистов из партийного и государственного аппарата и не допускала в него представителей новых поколений тех и других. А альтернативных систем организации своей политической деятельности ни те, ни другие не создали.

Орудием бюрократии в деле завоевания власти над партией стал принцип так называемого «демократического централизма», который предназначен для того, чтобы идейные вожди строили партию под себя. В отсутствие идейных вождей этот принцип стал орудием власти партийных бюрократов. Но в любом из вариантов политически активные граждане с его помощью не могут строить аппарат управления партией в соответствии со своими политическими интересами.

Это же касается и всех процедур формальной демократии, в том числе и в условиях многопартийности, которая искусственно взращивается в постсоветской Россионии. В концептуально безвластном обществе демократические процедуры — система типа «ниппель»: работает только в одном направлении — из структурно организованных властных корпораций в массы разрозненных индивидов.

Что касается самой бюрократии, вне зависимости от того, принадлежит она к «военщине», к спецслужбам, к административному аппарату государственности, науки и хозяйственного комплекса страны, то это — не творческая корпорация. Это — стая человекообразных, для которых пребывание в органах власти — не служение обществу с целью созидания его лучшего будущего, а «потреблятство».

Тем не менее бюрократия может быть инструментом осуществления политической воли с некоторыми извращениями и ограничениями своим корпоративным потребительским эгоизмом при условии, что над нею есть «хозяин», несущий свою политическую волю либо ретранслирующий чужую политическую волю. Если этого нет, то бюрократия способна только к рвачеству в процессе борьбы за поддержание политического и потребительского статуса и за своё расширенное воспроизводство.

Поэтому партийно-советская бюрократия в послесталинские времена, отвергая творческую инициативу миллионов людей и подавляя её, не могла сделать ничего, кроме как уронить качество управления, что неизбежно привело к отставанию СССР от развитых капиталистических стран в развитии науки, техники и технологий и в общекультурном развитии.

Поскольку на протяжении всего времени после убийства И. В. Сталина СССР оставался формально социалистическим государством, то приверженцы буржуазного либерализма за его рубежами, не вдаваясь в те предметы, о которых идёт речь в настоящей записке, видели в СССР своего опасного противника, вследствие чего через масонскую периферию в среде научной общественности и в структурах АН СССР помогали бюрократии в том, чтобы это отставание по возможности быстрее обрело принципиально-качественный и необратимый характер.

Так как бюрократии не свойственно вникать в суть дел, то она, полагаясь на мнения «профессионалов»-специалистов, приняла и осуществила с подачи АН СССР множество вредоносных решений и не допустила разработки и воплощения в жизнь действительно полезных идей. В условиях бюрократической власти периферия буржуазно-либеральной ветви масонства в АН СССР вредительствовала безпрепятственно, представляя ахинею как вклад общемирового значения в научно-технический прогресс, а явное вредительство ― как неизбежные ошибки, поскольку, как говорил К. Маркс, «в науке нет широкой столбовой дороги». По сути своей это был всё тот же троцкистский саботаж, превосходивший по масштабам нанесения ущерба обществу в СССР саботаж и вредительство периода первых пятилеток, когда была осуществлена индустриализация страны и начался подъём сельского хозяйства на основе развития производственной базы колхозов и совхозов в предвоенные годы. Но на этот раз репрессий в отношении саботажников и вредителей не было: во-первых, потребительских вакансий по «элитарным» стандартам тех лет высшей номенклатуре хватало, а во-вторых, бюрократы опасались и за свои шкуры, поскольку, как показал опыт 1918—1952 гг. проблема не в том, чтобы начать репрессии, а в том, чтобы, после того, как репрессии начнутся, их удержать в нужном для зачинателей русле, а потом остановить, когда в них отпадёт надобность (в противном случае зачинатели репрессий неизбежно становятся их жертвами сами).

 

Наибольший вред стране нанесли представители так называемых «общественных наук»: философы (не развили методологию познания, очищенную от марксистского вздора), психологии и педагоги (не выявили потенциал развития человека и не создали методик обучения детей, раскрывающих их потенциал личностного развития, вследствие чего школа до настоящего времени — инструмент зомбирования и подавления творческого потенциала), историки (не выявили библейский проект порабощения человечества — доминанту глобальной политики последних нескольких тысячелетий), экономисты (все их теории непригодны для организации эффективного управления народным хозяйством в интересах трудящегося большинства); следом за «людоведами» в этом списке идут кибернетики (кибернетика изначально не описывает управленческие процессы как таковые и не взращивает культуру управленческой деятельности, а всего лишь «крышует» исследования в области теории и практики управления, придавая одним частным разработкам легитимность, а другим отказывая в таковой).

 

Ещё одно обстоятельство, приведшее СССР к краху, состоит в том, что на Западе на протяжении всего времени после победы буржуазных революций царил культ «крутого» индивидуализма, частной инициативы и «командной» корпоративности при воплощении частных инициатив индивидов в жизнь.

В России же, что бы ни говорили демагоги о соборности и общинности как об основах культуры России, реально вопреки этой демагогии в обществе на протяжении веков царил культ подчинения социальной иерархии и индивидуализма, склонного к самопревознесению, но не способного к корпоративности. В эту социальную иерархию встроилась и иерархия имперской бюрократии.

Для того, чтобы имперская бюрократия рухнула, потребовалось несколько месяцев, которые в исторической традиции СССР получили наименование «триумфальное шествие советской власти». Но для того, чтобы из культуры и коллективной психики общества исчез дух социальной иерархии толпо-«элита­ризма», одних декретов Советской власти и лозунга «мы — не рабы, рабы — не мы! » оказалось недостаточно. И это стало одной из причин рождения и становления в стране новой бюрократии — партийно-советской, к тому же сионизированной, поскольку к 1917 г., в отличие от остального населения страны, евреи были в большинстве своём грамотны^[160] и массово революционны на основе духа мафиозной корпоративности.

Один из принципов бюрократии — пресечение выражения недовольства и критики иерархически высших низшими. Если вышестоящий бюрократ ошибается и не внемлет предельно деликатным намёкам подчинённых, то этот принцип обрекает бюрократа на то, что он сам столкнётся с плодами своих ошибок, которые могут стать катастрофой и для него лично, и для многих от него зависящих по жизни и по работе. Вторая сторона этого же принципа — пресмыкательство перед высшими руководителями бюрократов в иерархии власти^[161].

Культ индивидуализма, характерный для Запада, в отличие от этого принципа предполагает по крайней мере формальную безнаказанность выражения недовольства в адрес кого бы то ни было, что в случае ошибок и злоупотреблений властью иерархически высших в одной иерархии статистически предопределённо вызывает к жизни альтернативную иерархию, работающую с той же проблематикой, но свободную от ошибок и заблуждений первой иерархии. Поэтому бюрократия, если она оказывается в конфликте с частной инициативой, получившей некую корпоративную поддержку, неизбежно проигрывает по быстродействию и качеству управления вплоть до полной утраты власти.

Времени с 1917 г. до начала перестройки оказалось недостаточно для того, чтобы из культуры общества был изжит дух социальной иерархии и производный от него бюрократизм.

Поэтому даже тогда, когда перестройка в СССР дала свои первые негативные плоды и многим стало понятно: что идеология перестройки — идеология буржуазного либерализма и буржуазного национализма, склонного к нацизму (как в Прибалтике); что перестройка представляет собой курс на расчленение СССР и реставрацию капитализма колониального образца в его обломках; что это принесёт множество бедствий подавляющему большинству населения страны в нескольких поколениях, — даже тогда и Съезд народных депутатов СССР, и XXVIII съезд КПСС отвергли предложения ряда делегатов призвать к ответу генсека и главу государства М. С. Горбачёва, а уголовное дело, возбуждённое против него тогдашним старшим помощником Генпрокурора СССР В. И. Илюхиным, привело к отставке самого В. И. Илюхина^[162].

Но главное состояло в том, что бюрократия в СССР к началу 1960‑ х гг. сформировалась как общественный класс (в смысле ленинского определения). И этот класс, — вследствие своего монопольно высокого потребительского и политического статуса, — стал эксплуататорским, паразитическим, — классом угнетателей. Это касается и национальных бюрократий в союзных республиках.

Идеалы социализма этому паразитическому классу были не только чужды, но и ненавистны, а социальная организация СССР и государственная идеология строительства социализма и коммунизма мешала бюрократии в целом и каждому отдельному бюрократу хапать по способности. Этому сопутствовало и то, что к началу 1960‑ х гг. некоторая доля партийно-советской бюрократии созрела для того, чтобы её представители сами искали случая быть завербованными спецслужбами либерально-буржуазного Запада и масонством^[163].

В бюрократиях же союзных республик с середины 1950‑ х гг. наверх более успешно продвигались индивиды, которым неприемлем был не только социализм и дело строительства коммунизма, но и пребывание их национальных обществ в составе СССР. Об этом они не говорили с партийных трибун публично, но между собой на тусовках работников республиканских ЦК в 1970‑ е гг. эстонцы прямо заявляли белорусам, что их республики обладают как раз наиболее подходящими размерами, численностью населения и экономическим потенциалом для того, чтобы жить хорошо самостоятельно без СССР и указаний «этих идиотов из аппарата общесоюзного ЦК и Политбюро».

КГБ СССР деятельно соучаствовало^[164] в проекте расчленения страны и реставрации капитализма неизбежно колониального типа, поскольку без поощрений с его стороны никаких «народных фронтов» в годы перестройки не возникло бы; а если бы и нашлись одиночные инициативники, то с ними было бы то же самое, что и с малочисленными диссидентами 1950‑ х — 1970‑ х гг., будь позиция КГБ иной.

Для того, чтобы возникли «народные фронты», «межрегиональная депутатская группа», объединения борцов за права репрессированных народов и т. п., а на улицы и площади вышли возбуждённые политиканами толпы, необходима была команда в адрес КГБ — «Подстрекать и поощрять всё такое! ». И КГБ эту команду исполнило^[165].

Чем руководствовались бюрократы КГБ (подконтрольного масонству, судя по его деятельности и бездеятельности в андроповские времена), совершив по сути акт измены народам страны, — вопрос особый. Одна из версий состоит в том, что они знали Союзный бюджет и видели, что Россия в финансовом выражении — донор для остальных союзных республик. Поскольку организовать опережающее научно-техническое и экономическое развитее СССР бюрократы в 1950‑ е — 1970‑ е гг. не смогли, то, когда импульс развития, набранный в эпоху сталинизма, себя выработал, они искренне купились на иллюзию:

· Уровень жизни в России можно поднять, если сбросить всю периферию в составе СССР и за его рубежами, которая по существу живёт ресурсами России.

· Плановая экономика неэффективна, и потому надо вернуться к «общечеловеческим основам прогресса» и восстановить либерально-ры­ночную экономику, поскольку она зарекомендовала себя в передовых в научно-техническом отношении странах как на Западе, так и на Востоке^[166].

О том, что хозяйственная система СССР — целостность, от которой блага получают все; что финансовые потоки в ней — одно из выражений управления ею; что её внутренние цены — следствие управленческих процессов в ней же, а не объективное (в смысле аполитичности и независимости от процессов управления) мерило количества и качества труда и параметров продуктообмена, — об этом и многом другом аналитики ГБ не догадались...

Не сведущи были они и в том, что можно назвать «всемирная история политики — глобальной и региональной». Вследствие этого до них вряд ли доходило, что разрушение этой хозяйственной целостности, сделает обломки СССР объектом порабощения Запада, по какой причине множество бедствий выпадет и на долю народов России — большей части её населения.

Вообще обсуждать по существу проблематику глобальной политики и управления её течением, доминирования в ней библейского фашистского проекта, возможных альтернативных концепций глобализации в послесталинские времена в СССР было не принято ни публично, ни в кабинетах КГБ, ГРУ и других спецслужб. Поэтому все мифы о том, что КОБ сформировалась на спецдачах КГБ и ЦК КПСС — плод воображения тех, кто никогда не имел представления о мировоззрении бюрократического руководства этих бюрократических иерархий. Не было в этих иерархиях и понимания того, что успехи государственности Руси-России во внешней и внутренней политике имели место только тогда, когда она работала на самобытный многонационально-Русский глобальный проект.

Тематика глобальной политики не присутствовала и в системе образования: ни общедоступного, ни секретного МВД-КГБ-ГРУ-шного. Такое положение сохраняется и в постсоветской Россионии: ВП СССР и приверженцы КОБ по мере того, как они обретают концептуальную властность, являются единственными нарушителями этого заговора молчания.

Также отметим, что и ООН ни кулуарно, ни на своих генеральных ассамблеях не обсуждает названную проблематику действующей глобальной политики и альтернатив ей, в силу чего не справляется с теми функциями, которые должна решать в интересах всех народов планеты.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: