Дион Кассий Кокцеян. Римская история. Книга XLVIII. Пер. В.В. Рязанова.

1. Так погибли Брут и Кассий, убитые теми же мечами, которыми они убили Цезаря. Также и другие участники заговора против него были все, кроме очень немногих, уничтожены — одни перед этим, другие в это же время, и некоторые впоследствии. Правосудие и Божественная Воля, казалось, сделали так, что убили и самих себя люди, ранее убившие своего благодетеля, того, кто достиг такой высоты одновременно благодаря собственной доблести и доброй судьбе. (2) Что касается Цезаря и Антония, с другой стороны, то они в это время получили преимущество над Лепидом, потому что он не разделил с ними победу; однако вскоре им суждено было обратиться против друг друга. Ибо трудно для трех людей, или даже двух, равных в звании и в военных успехах, взявших под контроль такие обширные интересы, быть единого мнения. (3) Следовательно, хотя они какое-то время извлекали пользу из совместных действий с целью свержения своих противников, теперь они начали использовать все приобретенное для борьбы друг с другом. Таким образом, они немедленно перераспределили империю, так, чтобы Испания и Нумидия отошли к Цезарю, Галлия и Африка к Антонию; далее они согласились, что, в случае, если Лепид выкажет свое недовольство этим, они должны будут уступить ему Африку. 2. Только эти провинции они распределили между собой, так как Секст по прежнему занимал Сардинию и Сицилию, а другие области вне Италии были все еще в хаосе. Относительно самой Италии я, конечно, ничего не могу сказать, поскольку она всегда исключалось из таких распределений; ибо они никогда даже не говорили, что боролись, чтобы получить ее, но как будто защищали ее. (2) Так что они оставили Италию и провинции, удерживаемые Секстом, в общей собственности, а Антоний взял на себя задачу ослабить тех, кто боролся против них и собрать деньги, необходимые для выплат, обещанных солдатам; Цезарь же должен был лишить власти Лепида в случае, если он сделает любой враждебный ход, вести войну против Секста (3) и распределить между ветеранами, достигшими возрастного предела, обещанную им землю; этих они сразу же уволили со службы. Кроме того, он послал с Антонием два своих легиона, а Антоний обещал вернуть ему в обмен столько же легионеров из числа находившихся в то время в Италии. (4) Когда эти соглашения были достигнуты, подписаны и запечатаны, Антоний и Цезарь обменялись копиями документов, чтобы в случае какого-либо нарушения оно могло быть доказано записями. Вслед за этим Антоний отправился в Азию, а Цезарь в Италию.

3. На обратном пути Цезарь был так надломлен болезнью, что люди в Риме даже ожидали его смерти. Они считали, однако, что он так долго мешкал не столько из-за болезни, сколько из-за того, что замышлял какое-то очередное зло, и готовились испытать всевозможные бедствия. (2) Все же они не только присудили победителям в честь их победы множество почестей, которые были бы даны, конечно, и их противникам, одержи те победу (в таких случаях каждый всегда отвергает проигравшего и удостаивает победителя), но постановили также, хотя и против своего желания, устроить в течение почти целого года благодарственные празднования в честь Цезаря, прямо приказавшего им сделать это в одобрение мести, настигшей убийц. (3) Пока Цезарь медлил, ходило множество слухов, вызывавших самые разнообразные чувства. Например, некоторые распространяли сообщение, что он умер, и это вызвало радость многих людей; другие говорили, что он замышляет некое зло, и наполнили многих людей опасением. (4) Поэтому некоторые продолжали прятать свою собственность и защищать себя, а другие решили, что только бегством они могли бы сделать возможным свое спасение. Другие, которых было большинство, не способные даже придумать план из-за чрезмерного страха, готовились встретить гибель. (5) Число храбрых людей было незначительно и чрезвычайно мало; поскольку в свете прежних огромных насилий над жизнью и собственностью они ожидали, что может случиться что-нибудь подобное или еще худшее, ибо теперь они были окончательно побеждены. (6) Поэтому Цезарь, опасавшийся, что они могут начать восстание, тем более, что там был Лепид, отправил письмо к сенату, убеждая его членов быть в хорошем настроении, и далее обещая действовать в умеренном и гуманном духе, по примеру своего отца.

4. Вот что тогда происходило. На следующий год консулами считались Публий Сервилий и Луций Антоний, но в действительности ими были Антоний и Фульвия. Она, теща Цезаря и жена Антония, нисколько не считалась с Лепидом из-за его пассивности и управляла делами самостоятельно, так что ни сенат, ни народное собрание не могли провести никакого решения вопреки ее воле. (2) Во всяком случае, когда Луций потребовал, чтобы ему позволили праздновать триумф над народами, живущими в Альпах, на том основании, что он победил их, Фульвия какое-то время выступала против него, и никто не противился ей, но когда Луций добился ее покровительства и она дала разрешение, все голосовали за триумф единодушно; (3) поэтому, хотя номинально именно Антоний […] и праздновал триумф над народами, которых, по его словам, победил (в действительности, он не сделал ничего заслуживающего триумфа и даже вообще не имел командования в тех областях), все же это был фактически триумф Фульвии […]. Во всяком случае, она получила большее могущество, чем он, (4) ведь дать разрешение на проведение триумфа значит больше, чем отпраздновать триумф, полученный из чужих рук. Хотя Луций получил триумфальные одежды, колесницу и выполнил другие обряды, принятые в таких случаях, казалось, что именно Фульвия устраивала зрелище, используя его только как помощника. (5) Это происходило в первый день года, и Луций хвастался, что он, подобно Марию, провел триумф в первый день того месяца, в котором начал исполнять консульские обязанности. (6) Мало того, он ликовал даже больше, чем Марий, заявляя, что добровольно сложил триумфальные одеяния и собрал сенат в гражданской одежде, тогда как Марий сделал это неохотно. И он добавлял, что Марию достался один-единственный венок, тогда как сам он получил множество от народа, от каждой трибы, — честь, которой не удостаивался ни один из прежних победителей, — в его случае вследствие влияния Фульвии и денег, которые он тайно раздавал различным людям.

5. В этом году Цезарь прибыл в Рим; предприняв обычные шаги, чтобы отпраздновать свою победу, он обратился к управлению и ведению государственных дел. Лепид не прибегал к революционным мерам, отчасти потому, что боялся Цезаря, и отчасти потому, что у него недоставало решимости; а Луций и Фульвия сначала сохраняли спокойствие, ибо рассчитывали на родство с Цезарем и партнерство в осуществлении власти. (2) Но через некоторое время они поссорились: Луций и Фульвия — из-за того, что при распределении земли они не получили долю Антония, Цезарь — из-за того, что не получил от них войска. Поэтому брак, закрепляющий их родство, был расторгнут, и они перешли к открытой войне. (3) Поскольку Цезарь не мог выносить трудный характер своей тещи и предпочитал иметь разногласия скорее с ней, чем с Антонием, он отослал назад ее дочь, заявив, что она все еще девственница, — подтвердив это присягой, — не заботясь о том, подумают ли люди, что он планировал это заранее, готовясь к будущим событиям, или что она столь долгое время оставалась в его доме девственницей по иным причинам. (4) После этого между ними больше не существовало никакой дружбы, но Луций вместе с Фульвией попытался взять в свои руки контроль над делами, притворяясь, что делает это от имени Антония, и ни в чем не уступал Цезарю (чтобы подтвердить преданность брату он взял имя Pietas); (5) в то время как Цезарь, со своей стороны, не предъявлял никаких открытых обвинений против Антония, опасаясь сделать того своим врагом, пока он управляет азиатскими провинциями, но обвинял тех двоих и предпринимал меры, чтобы сорвать их решения, на том основании, что они действовали во всех отношениях вопреки желанию Антония и стремились к собственному господству.

6. Обе стороны возлагали самые большие надежды на право распределения земли, и, следовательно, этим и было вызвано начало их ссоры. Цезарь желал действовать самостоятельно при распределении земель между всеми, кто участвовал в кампании под командованием его и Антония, согласно договору, заключенному между ними после победы, чтобы завоевать их поддержку, (2) в то время как Луций и Фульвия потребовали право самим распределить между своими солдатами выделенные им земли и колонизировать города, чтобы обеспечить себе влияние на эти колонии. Обеим сторонам казалось самым простым дать войскам, которые сражались за них, имущество невооруженных. Но, вопреки их ожиданиям, поднялось большое волнение, и дело начало двигаться к войне. (3) Поскольку сначала Цезарь продолжал отнимать у владельцев и раздавать ветеранам земли всей Италии (кроме тех, которыми владели старые солдаты, получившие их как подарок при отставке или купившие землю у правительства), вместе с рабами и всем имуществом; люди, лишавшиеся своей собственности, были страшно разгневаны на него. (4) Вслед за этим Фульвия и консул изменили свои планы, надеясь получить б о льшую власть, защищая угнетенных, и, следовательно, пренебрегли теми, кто должен был получить имущество, и обратили свое внимание к другому классу, более многочисленному и воодушевленному справедливым негодованием из-за ограбления, которому он подвергался. (5) Затем они стали поддерживать дело этих людей индивидуально, помогая им и объединяя их, так что люди, которые ранее боялись Цезаря, теперь стали храбрыми, найдя вождей, и больше не уступали ничего из своей собственности, так как предполагали, что Марк также одобрял политику консула. 7. Луций и Фульвия, соответственно, завоевывали симпатии этого класса и в то же самое время не сталкивались со сторонниками Цезаря. Ибо вместо того, чтобы притворяться, будто бы солдаты не нуждаются в распределении, они пытались доказать, что имущества тех, кто боролся против них, достаточно для солдат, (2) особенно указывая на большое количество земли и предметов роскоши, из которых, как они объявляли, то, что еще не распродано, следует непосредственно распределить между людьми, а стоимость уже распроданного — выплатить им. Если даже это не удовлетворяло их, они пытались обеспечить их привязанность, возлагая надежды на Азию. (3) Таким образом очень быстро получилось, что Цезарь, насильственно забиравший собственность тех, кто чем-либо обладал, и из-за этого причинявший неприятности и опасности всем, наносил вред обеим партиям; тогда как Луций и Фульвия ни у кого ничего не отнимали и показывали тем, кто должен был получить подарки, что обещания, данные им, могут быть выполнены без конфликта, с помощью ресурсов, имеющихся в наличии, и тем самым покорили оба класса. (4) Из-за всего этого, а также из-за голода, который мучительно угнетал их в это время, поскольку море у Сицилии контролировалось Секстом, а Ионийский Залив — Гнем Домицием Агенобарбом, Цезарь оказался в тяжелом положении. (5) Ибо Домиций был одним из убийц Цезаря, и, спасшись после сражения при Филиппах, собрал маленький флот и стал на какое-то время хозяином Залива, нанося очень большой вред делу противников.

8. Все это стало очень беспокоить Цезаря, так же, как и то, что в спорах между ветеранами и сенаторами и классом землевладельцев в целом — а эти споры росли в огромном количестве, так как борьба шла за огромную награду, — он не мог примкнуть к ни к одной стороне без опасности. (2) Для него невозможно было, конечно, угодить обеим, поскольку одна сторона желала разжечь бунт, другая — сохранить порядок, одна сторона стремилась захватить чужую собственность, другая — удержать свою. И каждый раз, отдавая предпочтение интересам той или иной партии — в зависимости от того, что находил необходимым, — он навлекал на себя ненависть другой; и встречал не столько благодарность за дарованные милости, сколько ненависть за отказ сделать уступки. (3) Ибо один класс принимал как должное все, что ему давали, и не расценивал это как благодеяние, в то время как другой был возмущен тем, что у них отнимали их собственность. И в результате он продолжал оскорблять или одну группу, или другую и подвергался упрекам то за что, что он друг народа, то за то, что он друг армии. (4) Таким образом, он не добился никакого успеха и узнал по собственному опыту, что оружием не превратить враждебное отношение в дружеское, с помощью оружия можно лишь истребить непокорных, но нельзя вынудить их любить того, кого они не желают любить. (5) Вслед за этим он неохотно уступил и не только стал воздерживаться от лишения сенаторов их собственности (раньше он считал возможным отбирать у них имущество, спрашивая: «Из какого еще источника мы должны тогда выплатить ветеранам их награду? » — как будто они поручили ему вести войну или давать огромные обещания солдатам), но также и не захватывал и иной частной собственности, такой как приданое или участки земли, которые были меньше обычного надела, обещанного каждому ветерану.

9. Когда он начал так действовать, сенат и прочие, кто теперь не лишался имущества, стали благожелательны к нему, но ветераны были возмущены, чувствуя, что Цезарь щадит имущество и честь других за счет их собственного имущества и чести, так как они получат меньше. (2) Они убили многих центурионов и прочих, защищавших Цезаря и пытавшихся предотвратить беспорядки, и чуть не убили самого Цезаря, ища любой предлог для удовлетворения своего гнева. (3) И они не прекращали свои волнения до тех пор, пока их собственным родственникам, а также отцам и сыновьям погибших в сражении, не была возвращена вся та земля, которой они владели. В результате солдаты вновь стали более дружественными к Цезарю, в то время как по той же причине народные массы были снова возмущены. (4) Они неоднократно вступали в столкновения и между ними продолжалась непрерывная борьба, так что с обеих сторон было много раненых и убитых. Одна партия была сильнее благодаря имеющемуся у нее оружию и военному опыту, другая — благодаря огромной численности и применяемой тактике обстрела противников с крыш в уличных боях. (5) В результате многие здания сгорели, и арендная плата для проживающих в городе была снижена до максимума в две тысячи сестерциев, в то время как для живущих в остальной части Италии, она была уменьшена на четверть в течение одного года. Ибо подобная борьба происходила во всех городах, везде, где эти две партии сталкивались друг с другом.

10. Так как эти события продолжались, а солдаты, посланные Цезарем в Испанию, восстали в Плаценции и не успокоились, пока не получили денежных подарков от жителей города, и так как, кроме того, Кален и Вентидий, владевшие Трансальпийской Галлией, не давали им перейти Альпы, (2) Цезарь стал бояться, что его постигнет бедствие, и решил примириться с Фульвией и консулом. И когда ему не удалось этого сделать самостоятельно, он обратился за помощью к ветеранам и через них попытался достичь примирения. (3) Луций и Фульвия обрадовались этому, и, так как они привлекли к себе тех, кто потерял землю, Луций объезжал их по всем направлениям, организуя их и отдаляя от Цезаря, в то время как Фульвия с сенаторами и всадниками из ее сторонников, с которыми она обычно совещалась, заняла Пренесте, даже посылая распоряжения в разные места. (4) И стоит ли удивляться этому, когда она, будто в насмешку, сама появлялась с мечом, раздавала пароль солдатам, и в многих случаях произносила речь перед войском, всем этим еще больше оскорбляя Цезаря? 11. Он, однако, не имел никакой возможности победить противников, уступая им не только в численности войск, но также и в авторитете среди граждан; поскольку он причинял бедствия многим, тогда как они наполняли каждого надеждой. Поэтому он часто через друзей предлагал Луцию и Фульвии примирение, и когда они не ответили ему ничего, он отправил к ним посланников из ветеранов. (2) Он хотел таким способом, если возможно, получить желаемое примирение, чтобы преодолеть существующие трудности и извлечь пользу, сравняв их силы в будущем; но в случае, если посольство потерпит неудачу, он полагал, что, во всяком случае, возложит ответственность за ссору на противников. (3) Так и случилось. Поэтому, когда он не добился ничего даже через солдат, он отправил сенаторов, показывая им договор, который Антоний заключил с ним, и просил их суда для преодоления «разногласий». (4) Но это тоже не было выполнено, так как его противники сначала выдвинули много встречных требований, которые Цезарь, как они были уверены, не сможет выполнить, и затем заявили, что все время действовали согласно приказу Марка Антония; вслед за этим Цезарь еще раз обратился к ветеранам.

12. После этого ветераны в большом количестве собрались в Риме, объясняя это желанием обратиться к народу и сенату. Но, не затрудняя себя этим бессмысленным делом, они собрались на Капитолии, и, приказав зачитать договор, заключенный Антонием и Цезарем, утвердили эти соглашения и потребовали назначить себя судьями в разногласиях между ними. (2) После того, как это решение было записано на табличках и запечатано, они отправили таблички девам-весталкам на хранение и приказали Цезарю (который присутствовал) и другой партии (через посольство) явиться для суда в Габии в назначенный день. (3) Цезарь выказал готовность подчиниться суду, и Луций с Фульвией обещали быть там, но не явились, либо потому, что боялись, либо потому, что считали это ниже своего достоинства; во всяком случае, они, чтобы высмеять ветеранов, называли их среди других названий senatus caligatus, из-за военных ботинок, которые они носили. Так что ветераны осудили Луция и Фульвию как виновных в раздоре и поддержали сторону Цезаря; (4) и затем, после дальнейшего обсуждения, они вновь вступили в войну и энергично начали приготовления к ней. В частности, они собрали деньги из всех источников, даже из храмов; они забирали все священные дары, которые могли быть обращены в деньги, как в самом Риме, так и в остальной части Италии, которая была под их контролем. (5) Деньги и солдаты прибыли к ним также из Ближней Галлии, которая была включена к этому времени в территорию Италии, чтобы никто не держал солдат к югу от Альп под предлогом управления провинцией.

13. Как Цезарь делал свои приготовления, так и Луций с Фульвией собирали запасы и войска. Тем временем обе стороны отправляли посольства и посылали солдат и офицеров во всех направлениях, и каждой удалось захватить некоторые области, хотя в других они встретили сопротивление. Большинство этих операций, особенно те, что не имели особого значения и не являлись незабываемыми достижениями, я буду пропускать, но отмечу кратко места, наиболее достойные упоминания.

(2) Цезарь совершил набег на Нурсию, в Сабине, и покорил сабинов, и разбил гарнизон, расположенный перед городом, но был отражен от города Тизиеном Галлом. Поэтому он перебрался в Умбрию и начал осаду Сентина, но не сумел захватить его. (3) Луций тем временем сначала под разными предлогами посылал солдат своим друзьям в Риме, а затем внезапно сам пошел против Города, разбил отряд конницы, который вышел ему навстречу, отбросил пехоту назад за стены, (4) и после этого захватил Город, ибо солдаты, прибывшие туда ранее, атаковали защитников изнутри, и ни Лепид, которому была поручена охрана Рима, не оказал никакого сопротивления из-за его свойственной ему пассивности, ни Сервилий, консул, который был слишком беспечен. Узнав это, Цезарь оставил Квинта Сальвидиена Руфа продолжать осаду Сентина и направился в Рим. (5) Когда Луцию стало об этом известно, он отступил до прибытия Цезаря, проведя через народное собрание решение, позволяющее ему оставить город, чтобы начать войну; речь перед народом он произнес в военной одежде, чего до сих пор еще никто не делал. Таким образом Цезарь вошел в столицу без боя, преследовал Луция, но не сумел захватить его, затем вернулся в Рим и установил более надежную стражу. (6) Тем временем, как только Цезарь покинул Сентин, а Гай Фурний, защищавший город, совершил вылазку и преследовал его на большое расстояние, Руф неожиданно напал на город, захватил его, разграбил и сжег. Жители Нурсии заключили соглашение, не пострадав; однако, когда, похоронив павших в сражении с Цезарем, они написали на могилах, что те погибли, сражаясь за свободу, то были наказаны огромным штрафом, так что им пришлось отказаться от своего города и всей своей земли.

14. Тем временем Луций, как я уже говорил, отступил из Рима и отправился в Галлию; найдя дорогу закрытой, он отклонился к Перузии, этрусскому городу. Там он был перехвачен сначала полководцами Цезаря, а позже и самим Цезарем, и осажден. (2) Осада оказалась длительным предприятием, ибо это место было от природы хорошо укреплено и в изобилии снабжено припасами; а конница, посланная Луцием прежде, чем он был полностью окружен, очень беспокоила осаждающих, в то время как многие другие быстро прибыли на его защиту из различных частей Италии. (3) Много вылазок было сделано после прибытия этого подкрепления и много сражений произошло у стен, но сторонники Луция, хотя и добивались успеха, были вынуждены сдаться из-за голода. Полководец и некоторые другие получили прощение, но большинство сенаторов и всадников были обречены на смерть. (4) Рассказывают, что их не просто убивали, но приносили в жертву у алтаря старшего Цезаря — три сотни всадников и много сенаторов, среди них Тиберий Каннуций, который ранее во время своего трибуната созывал народное собрание для Цезаря Октавиана. (5) Жители Перузии и прочие захваченные там в большинстве своем погибли, а сам город был полностью уничтожен огнем, кроме храма Вулкана и статуи Юноны. (6) Эта статуя, каким-то чудом сохранившаяся, была привезена в Рим в соответствии с видением, явившимся Цезарю во сне, и он дал право заселять город любому, кто желал жить там, хотя они и не получили ничего из его территории за пределами первой мили.

15. После захвата Перузии в консульство Гнея Кальвина (вторичное) и Азиния Поллиона другие районы Италии также перешли к Цезарю, некоторые насильственным образом, а некоторые по собственной воле. По этой причине Фульвия с детьми бежала к мужу, (2) и многие из известных людей последовали или за ней к Антонию или к Сексту на Сицилию. Юлия, мать Антониев, сначала отправилась туда и была принята Секстом с необычайной добротой; позже он послал ее к ее сыну Марку с предложениями дружбы между ним и Секстом и в сопровождении послов. (3) Среди тех, кто в то время покинул Италию и нашел убежище у Антония, был Тиберий Клавдий Нерон. Он отвечал за гарнизон в Кампании и, когда партия Цезаря получила преимущество, бежал со своей женой Ливией Друзиллой и сыном Тиберием Клавдием Нероном. (4) Это было еще одной из самых странных прихотей судьбы; та Ливия, что когда-то бежала от Цезаря, позже станет его женой, а Тиберий, который тогда обратился в бегство со своими родителями, унаследовал от Цезаря титул императора.

16. Это, однако, произошло позже. В описываемое время граждане Рима вновь надели мирные одежды, которые ранее сняли без какого-либо декрета, под давлением народа; они устроили празднества, приняли в городе Цезаря в триумфальных одеждах и удостоили его лаврового венка, дав ему также право носить их постоянно. (2) И после того, как Италия была подчинена, а Ионийский Залив очищен (Домиций, отчаявшийся в возможности удержать его без поддержки, отплыл к Антонию), Цезарь продолжил приготовления к экспедиции против Секста. Однако, узнав о силе этого противника и о том, что тот вел переговоры с Антонием с помощью его матери и послов, он испугался, что будет вынужден воевать на два фронта. (3) Поэтому, предпочтя Секста как более заслуживающего доверия, или, возможно, как более сильного, чем Антоний, он послал к нему его мать Муцию и женился на родственнице тестя Секста Луция Скрибония Либона в надежде, что с помощью этой услуги и этого родства он мог бы сделать его другом.

17. Нужно пояснить, что Секст, выехав из Испании в соответствии с договором с Лепидом, немного позже был назначен командующим флотом; и хотя и был лишен должности Цезарем, однако удержал флот и осмелел настолько, чтобы приплыть в Италию. Но когда сторонники Цезаря захватили контроль над страной, (2) и он узнал, что был осужден ими как один из убийц отца Цезаря, то покинул материк и плавал среди островов, снабжая себе продовольствием без обращения к преступлениям. Поскольку он не принимал участия в убийстве, то ожидал, что сам Цезарь восстановит его в правах. (3) Когда, однако, имя Секста было выбито на табличках и стало известно, что проскрипционный эдикт относится также и к нему, он отчаялся в восстановлении в правах и приготовился к войне. Он продолжил строить триремы, принимать дезертиров, добиваться поддержки пиратов и принимать под защиту изгнанников. (4) Этими средствами он скоро достиг могущества и стал властелином моря у Италии, совершал набеги на ее гавани, угонял суда и участвовал в грабежах. Поскольку дела Секста шли хорошо и его деятельность снабжала его солдатами и деньгами, он приплыл в Сицилию и без труда захватил Милы и Тиндариду, хотя и был отражен от Мессаны Помпеем Вифиником, губернатором Сицилии. (5) Однако он не покинул остров, но наводнил страну отрядами, прервал импорт продовольствия и склонил на свою сторону тех, кто хотел оказать помощь сицилийцам, вселяя во многих опасения подобной судьбы и устраивая засады для других и вредя им. Он также привлек к себе квестора, завладев его фондами, и наконец получил контроль над Мессаной и также Вифиником, заключив соглашение, по которому последний должен был обладать равной с ним властью. (6) Вифинику он тогда не причинил вреда, но у граждан изъял оружие и деньги. Его следующим шагом было покорение Сиракуз и некоторых других городов, где он набрал еще больше солдат и очень сильный флот. Кроме того, Квинт Корнифиций прислал ему значительное войско из Африки.

18. Пока Секст становился все сильнее, Цезарь какое-то время ничего не предпринимал в отношении него, и потому что пренебрегал им, и потому что был занят текущими делами. Но когда много людей в городе стало умирать от голода и Секст сделал попытку высадиться также в Италии, Цезарь наконец начал снаряжать флот и послал Сальвидиена Руфа с армией вперед к Регию. (2) Руф сумел вытеснить Секста из Италии, а когда Секст был отброшен на Сицилию, начал строить лодки из кожи, подобные тем, что используются на океане. Он делал внутренний каркас из легких прутьев и покрывал его бычьей кожей, на манер круглого щита. (3) Когда над ним начали смеяться и он решил, что пересекать пролив на этих лодках будет опасно, то отказался от них и рискнул переправляться с флотом, который уже был готов и только что прибыл; Но это оказалось невозможным, так как многочисленность и превосходящий размер его судов были бессильны перед опытом и отвагой противника. (4) Цезарь сам был свидетелем сражения, ибо эти события происходили, когда он отправлялся в Македонию, и крайне огорчился, особенно потому что впервые был побежден в столкновении. По этой причине он не рисковал снова переправляться с главными силами, хотя главная часть его флота была сохранена, (5) но предпринял много попыток сделать это тайно, чувствуя, что, если бы он мог бы ступить на остров, то его пехота была бы значительно сильнее. Однако, через некоторое время, убедившись, что у него ничего не получается из-за бдительной охраны, установленной со всех сторон, он приказал, чтобы другие следили за Сицилией, а сам отправился на встречу с Антонием в Брундизии, ибо тот в сопровождении своего главного флота пересек Ионийский Залив.

19. После этого Секст занял весь остров и предал смерти Вифиника, которого обвинил в подготовке заговора. Он также произвел триумфальное действо и устроил морское сражение пленников в проливе неподалеку от Регия, — чтобы его противники могли это видеть, — приказав маленьким деревянным лодкам сражаться с кожаными, в насмешку над Руфом. (2) После этого он построил еще больше судов и господствовал над окружающим морем; он также приобрел дополнительную славу и гордость, называя себя сыном Нептуна, так как его отец некогда управлял всем морем. Так он поживал, пока существовала сила Кассия и Брута; (3) но когда они погибли, Луций Стай и другие нашли у него убежище. Секст сперва был рад привлечь его на свою сторону, поскольку он привел с собой войска, которыми командовал; но позже, видя, что это активный и мужественный человек, казнил его по обвинению в предательстве. (4) Таким образом укрепленный флотом Стая и также множеством рабов, которые продолжали прибывать из Италии, он получил огромную силу; ибо так много рабов бежало в то время, что девы-весталки приносили жертвы, чтобы их бегство прекратилось.

20. По этим причинам и потому что, Секст принимал изгнанников, укреплял дружбу с Антонием и разграбил большую часть Италии, Цезарь желал договориться с ним; но когда ему это не удалось, он приказал Марку Випсанию Агриппе готовить войну против Секста, а сам отправился в Галлию. (2) Однако, когда Секст узнал об этом, то дождался, пока Агриппа не оказался занят в Аполлоновых играх; поскольку он был претором в то время и не только возвеличивал себя различными способами на основании своей близкой дружбы с Цезарем, но, в частности, устроил двухдневное празднование Цирковых игр и гордился проведением игры под названием «Троя», в которой участвовали знатные юноши. И в то время, как он был таким образом занят, Секст переправился в Италию и находился там, совершая опустошительные набеги, пока не прибыл Агриппа; тогда он оставил гарнизоны в нескольких местах и отплыл обратно. (3) Что касается Цезаря, то, как я сказал, он ранее пытался получить во владение Галлию через различных агентов, но это было невозможно из-за Калена и других сторонников Антония. Но когда он узнал, что Кален заболел и умер, то без труда занял ее и захватил его армию. (4) Тем временем, видя, что Лепид раздражен потерей своей провинции, Цезарь отдал ему Африку, желая, чтобы тот получил область как подарок от него одного, а не от Антония также, и стал бы таким образом лучше расположенным к нему.

21. Римляне, как я отмечал, имели две провинции в этой части Африки. Перед созданием триумвирата наместниками были Тит Секстий в Нумидии и Корнифиций с Децимом Лелием в другой; первый был дружественным Антонию, а другие два — Цезарю. (2) Какое-то время Секстий ждал, боясь, что другие, имевшие большие силы, вторгнутся в его область, и готовился противостоять им там. Но когда они задержались, он начал презирать их; и был еще более воодушевлен, когда корова, как рассказывают, заговорила человеческим голосом и предложила ему отложить другие дела, (3) и затем он видел сон, в котором, бык, захороненный в городе Тукка, казалось, приказал выкопать его голову и нести ее на шесте, намекая, что таким образом Секстий сможет победить. Тогда, отбросив колебания, особенно после того, как нашел быка в том самом месте, где ему было указано во сне, он взял на себя инициативу, вторгнувшись в Африку. (4) Сначала он занял Гадрумет и некоторые другие места, захватив их врасплох при внезапном нападении; но позже, утратив бдительность вследствие этого успеха, был разгромлен квестором Корнифиция, потерял большую часть своей армии и отошел в Нумидию. И так как он был разбит тогда, когда при нем не было головы быка, он приписал свое поражение этому факту и сделал приготовления, чтобы вновь выступить в поход. (5) Противники опередили его, вторгшись в его провинцию, и в то время как другие осаждали Цирту, квестор Корнифиция с конницей пошел против него, одолел его в нескольких конных сражениях и победил квестора Секстия. После этого Секстий получил свежее подкрепление, снова рискнул пойти на сражение, в свою очередь победил квестора, и запер Лелия, вторгшегося в страну, в пределах его укреплений. (6) Он обманул Корнифиция, который намеревался прийти на защиту коллеги, дав ему понять, что Лелий схвачен, и приведя его таким образом в уныние, победил его; и убил в сражении не только Корнифиция, но также и Лелия, сделавшего вылазку, чтобы ударить врагу в тыл.

22. После этих успехов Секстий занял Африку и управлял обеими провинциями в безопасности, пока Цезарь, согласно договору, заключенному им с Антонием и Лепидом, не принял командование над этими областями и не поручил Гаю Фуфицию Фангону управлять ими; и после этого Секстий добровольно уступил провинции. (2) Однако, когда после сражения с Брутом и Кассием Цезарь и Антоний перераспределили мир, Цезарь получил Нумидию за его долю Ливии, а Антоний Африку, — ибо Лепид, как я отмечал, управлял ими только номинально, и часто даже не назывался в документах, — (3) когда, говорю я, это произошло, Фульвия приказала Секстию возобновить его правление Африкой. Он в это время все еще оставался в Ливии под предлогом зимнего сезона, но на самом деле очень хорошо зная, что предстоит новая революция. Не убедив Фангона удалиться из страны, он связался с местными племенами, которые терпеть не могли Фангона, ибо тот служил в наемных войсках — многие из них, как я говорил уже в моем рассказе, были избраны в сенат, — и правил аборигенами ужасно. (4) При таком повороте событий Фангон отправился в Нумидию, где плохо обошелся с жителями Цирты, потому что они презирали его ввиду существующих обстоятельств. Он также лишил царства некоего Арабиона, князька соседних варваров, которые сначала помогали Лелию, но позже примкнули к Секстию; это он сделал потому что Арабион отказался заключить с ним союз. (5) Когда князек сбежал к Секстию, Фангон потребовал его выдачи, после отказа рассердился, захватил Африку и разорил часть страны; но когда Секстий против него начал войну, Фангон был побежден в небольших, но многочисленных стычках и снова бежал в Нумидию. (6) Секстий двинулся за ним и надеялся относительно скоро его победить, особенно при помощи конницы Арабиона, но начал подозревать Арабиона и предательски убил его, после чего уже ничего не смог совершить, так как конница, разгневанная смертью Арабиона, оставила Секстия и в большинстве своем перешла на сторону Фангона. 23. На некоторое время Секстий и Фангон заключили союз, согласившись, что причина для войны между ними устранена; позже, однако, Фангон дождался, пока Секстий не почувствовал себя в безопасности из-за перемирия и затем вторгся в Африку. (2) Вслед за этим они вступили в сражение друг с другом, и сначала у обоих один фланг победил, а второй был разбит; поскольку у Фангона была сильнее его нумидийская конница, а у Секстия — гражданская пехота, они разграбили лагеря друг друга не зная, какая судьба постигла их товарищей. (3) Затем, когда они отступили и поняли, что случилось, они вновь вступили в бой, нумидийцы были разбиты, а Фангон бежал в горы; но ночью мимо проходило множество беглецов, и, думая, что это конница врага, он совершил самоубийство. (4) Таким образом, Секстий без помех получил власть над всеми другими районами и подчинил голодом Заму, которая оборонялась в течение долгого времени. После этого он снова управлял обеими областями до прибытия Лепида. (5) Против него он не предпринимал никаких мер, — либо потому что думал, что это решение одобрено Антонием, либо потому что был далеко не так силен, как Лепид; вместо этого, он сохранял спокойствие, действуя, как будто его благосклонность к Лепиду сама собой разумелась. Таким образом, Лепид получил во владение обе области.

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться: