Национальные взаимоотношения в СССР: теория и практика

3.3.1. Большевистская национальная политика
на основе истолкования «мраксизма» в Сталинскую эпоху

Союз Советских Социалистических Республик (СССР) от постсоветской Россионии и прочих государств прошлого и настоящего в период руководства партией и страной В.И.Лениным и после него И.В.Сталиным отличался тем, что основой его внутренней и внешней политики была социолого-экономическая теория — марксизм-ленинизм. Наличие теории — даже при всех пороках «мраксизма» — обеспечивало достаточно единообразное понимание целей государственной политики, путей и средств их достижения как в обществе, так и на всех уровнях и во всех ветвях «вертикали власти».

Соответственно этому системообразующему принципу государственности СССР соотнесение реальной жизни общества с теорией было нормой политической жизни страны примерно в первые тридцать пять лет существования сначала Советской России, а потом СССР, т.е. в постреволюционную и в Сталинскую эпоху.

Этим в послесталинские времена ни в СССР, ни в постсоветской Россионии не занимается никто: ни политики персонально, ни политические партии, ни научно-исследовательские институты РАН, ни политико-социологические факультеты и кафедры вузов, ни журналистский корпус. Причины просты — нравственная ориентация на своекорыстие, а не на служение развитию общества, и скудоумие, не позволяющее понять роль теории как одного из факторов, обеспечивающих как эффективность государственного управления, так и консолидацию (единение) общества.

Поэтому отказ политической «элиты» страны в послесталинские и в постсоветские времена от власти над этим этапом полной функции управления — ещё один её порок.

Поскольку в марксизме образца 1917 г. не было ответов на все вопросы, которые вставали ходе социалистического строительства, то соотнесение действительности с теорией было стимулом к тому, чтобы теория развивалась в соответствии с потребностями решения конкретных задач общественного развития.

При этом шла борьба за истолкование неоднозначно понимаемой терминологии марксизма и его умолчаний либо в духе большевизма, либо в духе изначального марксистского интернацизма. И в этом была главная проблема социалистического строительства, неразрешимая без выявления пороков «мраксизма» и замены его в политике иной — большевистской управленчески состоятельной теорией.

Как уже было отмечено в разделе 3.2, задача анализа советского периода истории нашей страны включает в себя 4 аспекта:

1. Идеалы, которые провозглашались целью политики.

2. Идеология, которая претендовала на изъяснение этих идеалов и путей воплощения их в жизнь.

3. Политическая практика РСДРП (б) — ВКП (б) — КПСС и Советского государства.

4. Жизнь нравственно-психологически неоднородного общества под властью трёх выше названных факторов.

В разделе 3.2 нами было показано, что идеал построения общества без эксплуатации «человека человеком» был провозглашён целью государственной политики и что политика в сталинские времена в действительности была направлена на воплощение этого идеала в жизнь и на решение соответствующих задач развития культуры и личностного развития людей, насколько это позволял марксизм.

В разделе 3.1 было показано, что этот идеал был поддержан подавляющим большинством населения страны его практической деятельностью, выражавшейся в успехах СССР в деле общекультурного и экономического развития.

И этот идеал ликвидации системы эксплуатации «человека человеком» находил своё достаточно адекватное выражение и в документах партии большевиков, и в документах государства, касающихся в том числе и политики в области национальных взаимоотношений.

К этим документам и обратимся. XVI съезд ВКП (б), состоявшийся 26 июня — 16 июля 1930 г. в Москве, рассматривал среди всего прочего[254] и проблематику национальных взаимоотношений в СССР с целю выработки «национальной политики» в ходе осуществлявшегося социалистического строительства.

«В чём состоит существо уклона к великорусскому шовинизму[255] в наших современных условиях?

Существо уклона к великорусскому шовинизму состоит в стремлении обойти национальные различия языка, культуры, быта; в стремлении подготовить ликвидацию национальных республик и областей; в стремлении подорвать принцип национального равноправия и развенчать политику партии по национализации[256] аппарата < государственного и партийного управления>, национализации прессы, школы и других государственных и общественных организаций.

Уклонисты этого типа исходят при этом из того, что так как при победе социализма нации должны слиться воедино, а их национальные языки должны превратиться в единый общий язык, то пришла пора для того, чтобы ликвидировать национальные различия и отказаться от политики поддержки развития национальной культуры ранее угнетённых народов.

Они ссылаются при этом на Ленина, неправильно цитируя его, а иногда прямо искажая и клевеща на Ленина.

Ленин сказал, что в социализме сольются интересы национальностей в одно целое, — не следует ли из этого, что пора покончить с национальными республиками и областями в интересах... интернационализма? Ленин сказал в 1913 году в полемике с бундовцами, что лозунг национальной культуры есть буржуазный лозунг, — не следует ли из этого, что пора покончить с национальной культурой народов СССР в интересах... интернационализма?

Ленин сказал, что национальный гнёт и национальные перегородки уничтожаются при социализме, — не следует ли из этого, что пора покончить с политикой учёта национальных особенностей народов СССР и перейти на политику ассимиляции в интересах... интернационализма? И так далее и тому подобное.[257]

Не может быть сомнения, что этот уклон в национальном вопросе, прикрываемый к тому же маской интернационализма и именем Ленина, является самым утончённым и потому самым опасным видом великорусского национализма[258].

Во-первых, Ленин никогда не говорил, что национальные различия должны исчезнуть, а национальные языки должны слиться в один общий язык в пределах одного государства, до победы социализма во всемирном масштабе. Ленин, наоборот, говорил нечто прямо противоположное, а именно, что “национальные и государственные различия между народами и странами... будут держаться ещё очень и очень долго даже после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе”[259] (т. XXV, стр. 227).

Как можно ссылаться на Ленина, забывая об этом основном его указании?

Правда, один из бывших марксистов, а ныне ренегат и реформист, г. Каутский утверждает нечто прямо противоположное тому, чему учит нас Ленин. Он утверждает, вопреки Ленину, что победа пролетарской революции в австро-германском объединённом государстве в середине прошлого столетия привела бы к образованию одного общего немецкого языка и к онемечению чехов, так как “одна лишь сила освободившегося от пут обмена, одна лишь сила современной культуры, которую несли с собой немцы, без всякой насильственной германизации превратила бы в немцев отсталых чешских мелких буржуа, крестьян и пролетариев, которым ничего не могла дать их захудалая национальность ”[260] (см. предисловие к немецкому изданию “Революция и контрреволюция”).

Понятно, что такая “концепция”[261] вполне гармонирует с социал-шовинизмом Каутского. С этими взглядами Каутского и боролся я в 1925 году в своём выступлении в Университете народов Востока. Но неужели для нас, для марксистов, желающих остаться до конца интернационалистами, может иметь какое-либо положительное значение эта антимарксистская болтовня зарвавшегося немецкого социал-шовиниста? Кто прав, Каутский или Ленин? Если прав Каутский, чем объяснить тогда тот факт, что такие сравнительно отсталые национальности, как белоруссы и украинцы, более близкие к великоруссам, чем чехи к немцам, не обрусели в результате победы пролетарской революции в СССР, а, наоборот, возродились и развились, как самостоятельные нации? Чем объяснить, что такие нации, как туркмены, киргизы, узбеки, таджики (не говоря уже о грузинах, армянах, азербайджанцах и т.д.), несмотря на свою отсталость, не только не обрусели в связи с победой социализма в СССР, а наоборот, возродились и развились в самостоятельные нации[262]? Не ясно ли, что наши уважаемые уклонисты, в погоне за показным интернационализмом, попали в лапы каутскианского социал-шовинизма? Не ясно ли, что, ратуя за один общий язык в пределах одного государства, в пределах СССР, они добиваются по сути дела восстановления привилегий господствовавшего ранее языка, а именно — великорусского языка?

Где же тут интернационализм? Во-вторых, Ленин никогда не говорил, что уничтожение национального гнёта и слияние интересов национальностей в одно целое равносильно уничтожению национальных различий. Мы уничтожили национальный гнёт. Мы уничтожили национальные привилегии и установили национальное равноправие. Мы уничтожили государственные границы в старом смысле слова, пограничные столбы и таможенные преграды между национальностями СССР. Мы установили единство экономических и политических интересов народов СССР. Но значит ли это, что мы уничтожили тем самым национальные различия, национальные языки, культуру, быт и т.д.? Ясно, что не значит. Но если национальные различия, язык, культура, быт и т.д. остаются, не ясно ли, что требование уничтожения национальных республик и областей в данный исторический период является требованием реакционным, направленным против интересов диктатуры пролетариата? Понимают ли наши уклонисты, что уничтожить теперь национальные республики и области — это значит лишить миллионные массы народов СССР возможности получить образование на родном языке, лишить их возможности иметь школу, суд, администрацию, общественные и иные организации и учреждения на родном языке, лишить их возможности приобщиться к социалистическому строительству? Не ясно ли, что в погоне за показным интернационализмом наши уклонисты попали в лапы реакционных великорусских шовинистов и забыли, совершенно забыли о лозунге культурной революции[263] в период диктатуры пролетариата, имеющем одинаковую силу для всех народов СССР, и для великоруссов, и для невеликоруссов? [264]

В-третьих, Ленин никогда не говорил, что лозунг развития национальной культуры в условиях диктатуры пролетариата является реакционным лозунгом. Наоборот, Ленин всегда стоял за то, чтобы помочь народам СССР развить свою национальную культуру. Под руководством Ленина, а не кого-либо другого, была составлена и принята на Х съезде партии[265] резолюция по национальному вопросу, где прямо говорится о том, что:

“Задача партии состоит в том, чтобы помочь трудовым массам невеликорусских пародов догнать ушедшую вперёд центральную Россию, помочь им: а) развить и укрепить у себя советскую государственность в формах, соответствующих национально-бытовым условиям этих народов; б) развить и укрепить у себя действующие на родном языке суд, администрацию, органы хозяйства, органы власти, составленные из людей местных, знающих быт и психологию местного населения; в) развить у себя прессу, школу, театр, клубное дело и вообще культурно-просветительные учреждения на родном языке; г) поставить и развить широкую сеть курсов и школ, как общеобразовательного, так и профессионально-технического характера, на родном языке”.

Не ясно ли, что Ленин стоял целиком и полностью за лозунг развития национальной культуры в условиях диктатуры пролетариата?

Разве не ясно, что отрицание лозунга национальной культуры в условиях диктатуры пролетариата означает отрицание необходимости культурного подъёма невеликорусских народов СССР, отрицание необходимости общеобязательного образования для этих народов, отдаче этих народов в духовную кабалу реакционным националистам?

Ленин, действительно, квалифицировал лозунг национальной культуры при господстве буржуазии как лозунг реакционный. Но разве могло быть иначе?

* * *

Что такое национальная культура при господстве национальной буржуазии? Буржуазная по своему содержанию и национальная по своей форме культура, имеющая своей целью отравить массы ядом национализма и укрепить господство буржуазии.

Что такое национальная культура при диктатуре пролетариата? Социалистическая по своему содержанию и национальная по форме культура, имеющая своей целью воспитать массы в духе социализма и интернационализма[266].

Как можно смешивать эти два принципиально различных явления, не разрывая с марксизмом[267]?

Разве не ясно, что, борясь с лозунгом национальной культуры при буржуазных порядках, Ленин ударял по буржуазному содержанию национальной культуры, а не по её национальной форме?

Было бы глупо предположить, что Ленин рассматривал социалистическую культуру, как культуру безнациональную, не имеющую той или иной национальной формы. Бундовцы, действительно, приписывали Ленину одно время эту бессмыслицу. Но из сочинений Ленина известно, что он резко протестовал против такой клеветы, решительно отмежевавшись от такой бессмыслицы. Неужели наши уважаемые уклонисты так-таки поплелись по стопам бундовцев[268]? [269]

* *
*

Что же осталось после всего сказанного от аргументов наших уклонистов?

Ничего, кроме жонглирования флагом интернационализма и клеветы на Ленина.

Уклоняющиеся в сторону великорусского шовинизма глубоко ошибаются, полагая, что период строительства социализма в СССР есть период развала и ликвидации национальных культур. Дело обстоит как раз наоборот. На самом деле период диктатуры пролетариата и строительства социализма в СССР есть период расцвета национальных культур, социалистических по содержанию и национальных по форме, ибо сами-то нации при советском строе являются не обычными “современными” нациями, а нациями социалистическими, так же как их национальные культуры являются по содержанию не обычными, буржуазными культурами, а культурами социалистическими.

Они, очевидно, не понимают, что развитие национальных культур должно развернуться с новой силой с введением и укоренением общеобязательного первоначального образования на родном языке. Они не понимают, что только при условии развития национальных культур можно будет приобщить по-настоящему отсталые национальности к делу социалистического строительства.

Они не понимают, что в этом именно и состоит основа ленинской политики помощи и поддержки развития национальных культур народов СССР.

Может показаться странным, что мы, сторонники слияния в будущем национальных культур в одну общую (и по форме, и по содержанию) культуру[270], с одним общим языком, являемся вместе с тем сторонниками расцвета национальных культур в данный момент, в период диктатуры пролетариата. Но в этом нет ничего странного. Надо дать национальным культурам развиться и развернуться, выявив все свои потенции, чтобы создать условия для слияния их в одну общую культуру с одним общим языком в период победы социализма во всём мире. Расцвет национальных по форме и социалистических по содержанию культур в условиях диктатуры пролетариата в одной стране для слияния их в одну общую социалистическую (и по форме, и по содержанию) культуру с одним общим языком, когда пролетариат победит во всём мире и социализм войдёт в быт, — в этом именно и состоит диалектичность ленинской постановки вопроса о национальной культуре (выделено жирным при цитировании нами: это — одно из кратких выражений большевистского проекта глобализации).

(…)[271]

Или, например, ленинская постановка вопроса о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения. Ленин иногда изображал тезис о национальном самоопределении в виде простой формулы: “разъединение для объединения”. Вы только подумайте — разъединение для объединения. Это отдаёт даже парадоксом. А между тем эта “противоречивая” формула отражает ту жизненную правду марксовой диалектики, которая даёт большевикам возможность брать самые неприступные крепости в области национального вопроса.

То же самое нужно сказать о формуле насчёт национальной культуры: расцвет национальных культур (и языков) в период диктатуры пролетариата в одной стране в целях подготовки условий для отмирания и слияния их в одну общую социалистическую культуру (и в один общий язык) в период победы социализма во всём мире.

Кто не понял этого своеобразия и “противоречивости” нашего переходного времени, кто не понял этой диалектики исторических процессов, тот погиб для марксизма[272].

Беда наших уклонистов состоит в том, чтоони не понимают и не хотят понять марксовой диалектики.

* * *

Так обстоит дело с уклоном к великорусскому шовинизму.

Нетрудно понять, что этот уклон отражает стремление отживающих классов господствовавшей ранее великорусской нации вернуть себе утраченные привилегии.

Отсюда опасность великорусского шовинизма, как главная опасность в партии в области национального вопроса.

В чём состоит существо уклона к местному национализму?

Существо уклона к местному национализму состоит в стремлении обособиться и замкнуться в рамках своей национальной скорлупы, в стремлении затушевать классовые противоречия внутри своей нации, в стремлении защититься от великорусского шовинизма путём отхода от общего потока социалистического строительства, в стремлении не видеть того, что сближает и соединяет трудящиеся массы наций СССР, и видеть лишь то, что может их отдалить друг от друга.

Уклон к местному национализму отражает недовольство отживающих классов ранее угнетённых наций режимом диктатуры пролетариата, их стремление обособиться в своё национальное буржуазное государство и установить там своё классовое господство.

Опасность этого уклона состоит в том, что он культивирует буржуазный национализм, ослабляет единство трудящихся народов СССР и играет на руку интервенционистам.[273]

* *
*

Таково существо уклона к местному национализму.

Задача партии состоит в том, чтобы вести решительную борьбу с этим уклоном и обеспечить условия, необходимые для интернационального воспитания трудящихся масс народов СССР» (И.В.Сталин. Политический отчёт Центрального комитета XVI съезду ВКП (б). Сочинения. Т. 12. — М.: 1949. С. 362 — 371).

Через 7 лет в преддверии принятия новой Конституции СССР (вступила в действие 5 декабря 1936 г.[274]) И.В.Сталин снова обратился к вопросу о «национальной политике» в стране.

«Союз Советских Социалистических Республик образовался, как известно, в 1922 году на Первом Съезде Советов СССР. Образовался он на началах равенства и добровольности народов СССР. Ныне действующая Конституция, принятая в 1924 году, есть первая Конституция Союза ССР[275]. Это был период, когда отношения между народами не были ещё как следует налажены, когда пережитки недоверия к великороссам ещё не исчезли, когда центробежные силы всё ещё продолжали действовать. Нужно было наладить в этих условиях братское сотрудничество народов на базе экономической, политической и военной взаимопомощи, объединив их в одно союзное многонациональное государство. Советская власть не могла не видеть трудностей этого дела. Она имела перед собой неудачные опыты многонациональных государств в буржуазных странах. Она имела перед собой провалившийся опыт старой Австро-Венгрии. И всё же она пошла на опыт создания многонационального государства, ибо она знала, что многонациональное государство, возникшее на базе социализма, должно выдержать все и всякие испытания.

С тех пор прошло 14 лет. Период достаточный для того, чтобы проверить опыт. И что же? Истекший период с несомненностью показал, что опыт образования многонационального государства, созданный на базе социализма, удался полностью. Это есть несомненная победа ленинской национальной политики.

Чем объяснить эту победу?

Отсутствие эксплуататорских классов, являющихся основными организаторами междунациональной драки; отсутствие эксплуатации, культивирующей взаимное недоверие и разжигающей националистические страсти; наличие у власти рабочего класса, являющегося врагом всякого порабощения и верным носителем идей интернационализма; фактическое осуществление взаимной помощи народов во всех областях хозяйственной и общественной жизни; наконец, расцвет национальной культуры народов СССР, национальной по форме, социалистической по содержанию, — все эти и подобные им факторы привели к тому, что изменился в корне облик народов СССР, исчезло в них чувство взаимного недоверия, развилось в них чувство взаимной дружбы и наладилось, таким образом, настоящее братское сотрудничество народов в системе единого союзного государства.

В результате мы имеем теперь вполне сложившееся и выдержавшее все испытания многонациональное социалистическое государство, прочности которого могло бы позавидовать любое национальное государство в любой части света.

Таковы изменения, происшедшие за истекший период в области национальных взаимоотношений в СССР.

Таков общий итог изменений в области хозяйственной и общественно-политической жизни в СССР, происшедших за период от 1924 года до 1936 года» (Сталин И.В. О проекте Конституции Союза ССР: Доклад на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов25 ноября 1936 года. — Сталин И.В. Сочинения. Т. 14. — М.: Издательство «Писатель». 1997. — С. 125, 126).

Таковы были теоретические воззрения ВКП (б) в ленинско-сталинские времена по проблематике национальных взаимоотношений, которые она культивировала в обществе и на основе которых строила свою политику.

В последующем в хрущёвско-брежневские времена КПСС[276] от этих воззрений не отказывалась, хотя в системе партийной учёбы предпочитала подавать их не в изложении И.В.Сталина, а в пересказе доверенных учёных-«мраксистов», и какой-либо своей альтернативы в духе «преодоления последствий культа личности Сталина» не выдвигала. Однако в этот период теория перестала лежать в основе политики, а её разрозненные положения стали употребляться для «онаучивания» политики, которая проистекала из иных источников.

После смерти Л.И.Брежнева (6 (19).12.1906 — 10.11.1982), возглавивший партию (а потом и государство) Ю.В.Андропов (2 (15).06.1914 — 09.02.1984) предпринял попытку вернуться к обоснованию политики теорией[277], однако его правление было непродолжительным и изменить стиль партийного и государственного управления ему не удалось. После непродолжительного занятия должностей главы партии и государства К.У.Черненко (11 (24).09.1911 — 10.03.1985) высшим должностным лицом стал М.С.Горбачёв, чей интеллект и подкаблучная натура вообще не позволяли даже близко допускать его до государственного управления. Это было одной из причин, вследствие которой, во-первых, перестройка началась без какой-либо теоретической подготовки со стороны СССР[278] и, во-вторых, в её ходе команда ставленников ЦРУ во главе с «вербанутым»[279] членом Политбюро ЦК КПСС А.Н.Яковлевым вообще не допускала каких бы то ни было дискуссий в обществе и на партийных конференциях и съездах по вопросам состоятельности социолого-экономических теорий в СССР и за рубежом, их жизненной состоятельности и развития, хотя декларировала «гласность».

В условиях «гласности» в годы перестройки единственное, что было реально запрещено в СССР, — отстаивать идеал жизни общества без эксплуатации «человека человеком» и развивать теоретическую базу воплощения этого идеала в жизнь[280].

Вследствие всего этого в совокупности:

Те воззрения по вопросу о национальных взаимоотношениях, путях и средствах их гармонизации, которые высказал И.В.Сталин в 1912 г. и в годы социалистического строительства, — представляют собой наивысший уровень теоретического обеспечения «национальной политики» в нашей стране за всю её памятную историю.

И они же обладают глобальной эпохальной значимостью.

Термин марксизма «культура национальная по форме и социалистическая по содержанию» следует понимать в том смысле, что национальные языки и традиции сохраняются и развиваются, и в этом проявляется своеобразие и различие национальных культур, но при этом в каждой национальной культуре искореняется всё то, что представляет собой разные аспекты эксплуатации «человека человеком» и системно не организованного паразитизма одних на труде и жизни других.

Но высказанные И.В.Сталиным и приведённые выше воззрения и практика общественной жизни СССР нуждаются в комментариях, поскольку без этого невозможно оценить перспективы гармонизации национальных взаимоотношений ни в РФ, ни на «постсоветском пространстве», ни в остальном мире.

3.3.2. Национальные взаимоотношения в СССР:
практика и итоги после краха СССР

Однако те мнения, которые высказывал И.В.Сталин о положении дел в СССР и о проблематике строительства социализма и коммунизма во многонациональной стране, далеко не во всём соответствовали действительности. Основные причины этого в том, что:

· во-первых, он изъяснялся в терминологии марксизма, в которой изначально не было слов для именования и описания ряда явлений, которые объективно наличествовали в обществе, а смысловая нагрузка ряда терминов была либо недостаточно точной для выявления и разрешения проблем общественного развития, либо была взаимоисключающе неоднозначной;

· во-вторых, Советская Россия и СССР — изначально проект глобального надъиудейского предиктора, проводящего свою политику посредством иудейской диаспоры и масонства, что не было для И.В.Сталина секретом[281]. Но в культуре СССР той эпохи это было тайной, запредельной для адекватного[282]понимания подавляющим большинством общества и прежде всего — теми слоями общества, которые до 1917 г. были «простонародьем». Вследствие этого И.В.Ста­лин не мог говорить в прямой форме о многих явлениях политической жизни страны и мира, поскольку «братаны» в этом случае похоронили бы его раньше, чем успела бы образоваться концептуально властная социальная группа[283], осуществляющая по своей инициативе альтернативный библейскому большевистский проект глобализации, что сделало бы невозможным пресловутый «культ личности» и могло бы защитить И.В.Ста­лина от «братанов»-масонов — как истинных марксистов, так и либерал-буржуинов, а также — и от местного «провинциального» (если пользоваться масонской терминологией) знахарства с его претензиями на паразитическую власть над невежественной толпой в своей «провинции»;

· в-третьих, И.В.Сталин — тоже человек, хотя и не заурядный, т.е. он вырос в русской многонациональной культуре на определённой стадии её развития, в силу чего его миропонимание (субъективные образы в их лексическом выражении) было ограничено во многом достигнутым уровнем развития культуры в ту эпоху — даже при том, что в некоторых аспектах он мировоззренчески (т.е. в аспекте мировосприятия и образных субъективных представлений о жизни) обогнал лет на сто — сто пятьдесят основную статистическую массу своих современников, включая и многих ведущих политиков мирового уровня того времени.

Главные проблемы социалистического строительства в СССР в Сталинскую эпоху и в последующие времена проистекали из невнятности «мраксизма» в освещении проблематики управления во всех сферах жизни общества. Следствием этого стала практическая неосуществимость пресловутой «диктатуры пролетариата» — одного из основных положений марксизма, характеризующего власть в обществе в период построения социализма и коммунизма, пока общество остаётся классовым.

Государственность это — субкультура управления на профессиональной основе делами общественной значимости, с которыми люди не в состоянии управиться единолично и на основе эпизодической самоорганизации дилетантов.

Соответственно, если не мудрствовать лукаво, то термином «диктатура пролетариата» следует именовать такой режим государственной власти, когда комплектация всей сферы государственного управления осуществляется представителями рабочего класса.

Но рабочий класс ни до 1917 г., ни после, ни в настоящее время в своём большинстве не обладал и не обладает необходимой образованностью для профессиональной деятельности в сфере государственного управления. Конечно, можно готовить к работе в органах государственной власти представителей рабочего класса, чей потенциал личностного развития позволяет освоить необходимые знания и навыки, а нравственно-этические качества позволяют надеяться, что, придя во власть, эти люди не станут злоупотреблять ею в интересах своего личного и семейно-клано­во­го эгоизма в ущерб остальному обществу и в ущерб делу строительства социализма и коммунизма как социальной системы, в которой нет места эксплуатации «человека человеком»[284]. Однако, войдя в сферу управления в качестве управленцев-профессионалов, они, даже если и не «элитаризуются», по существу перестают быть рабочим классом, вследствие чего «диктатура пролетариата» снова оказывается всего лишь лозунгом, если рассматривать общественное самоуправление по полной функции.

В условиях СССР рабочий класс и остальные трудящиеся реально могли контролировать соответствие политики государства задаче строительства коммунизма только через депутатов, продолжавших в период между сессиями Советов работать в своих коллективах, и через институты внутрипартийной демократии в ВКП (б), а позднее — в КПСС, и то только в тех случаях, когда могли подчинить внутрипартийные институты себе. Т.е. диктатура пролетариата (как политическое явление, а не как лозунг эпохи) реально могла охватывать только некоторые этапы полной функции управления, но не всю полную функцию управления по отношению к обществу. Программно-адаптивный модуль при этом оказывался вне власти реальной диктатуры пролетариата — во власти «аппаратчиков»: партийного, профсоюзного и государственного чиновничества. О концептуальной же власти в марксизме вообще вопрос не вставал, а образование большинства населения и широта кругозора была недостаточной для того, чтобы быть глобально-концептуально властными по факту — без какого-либо теоретического обоснования.

Такой взгляд на «диктатуру пролетариата» не отвечает описанию её функционирования И.В.Сталиным в работе «К вопросам ленинизма» в главе «V. Партия и рабочий класс в системе диктатуры пролетариата»[285].

И проблема была в том, что до способности осуществлять общественное самоуправление по полной функции на основе схемы «диктатуры пролетариата», описанной И.В.Сталиным, либо на основе какой-то иной схемы общество ни в СССР, ни в других странах в тот период истории мировоззренчески и нравственно-психологически ещё не доросло.

И как следствие, если обратиться к «Отчётному докладу XVII съезду партии о работе ЦК ВКП (б)»[286], с которым И.В.Сталин выступил перед делегатами съезда 26 января 1934 г., то в тексте доклада — как об одной из главных помех и угроз делу строительства социализма — неоднократно говорится о «канцелярско-бюрократическом методе руководства», который сложился в СССР к тому времени и который стал одной из причин его краха в 1991 г., а ныне представляет собой вполне реальную угрозу будущему России. И там же И.В.Сталин ставит задачу ликвидации «канцелярско-бюрократического метода руководства» во всех звеньях государственного аппарата. Но И.В.Сталин — не первый и не последний руководитель Советского государства, который столкнулся с угрозой бюрократизма делу социалистического строительства.

Как можно прочитать в одном из рефератов, предлагаемых интернетом нерадивым студентам:

«Ленин никогда не рассматривал бюрократию как класс, в его глазах это было всего лишь подлежащий искоренению буржуазный пережиток в советском аппарате. После октябрьской революции он начал с тревогой говорить о всепроникающем бюрократизме в партийном и советском аппарате и в конце жизни пришёл к выводу, что если что и погубит социализм, так это бюрократизм» (http: //www.nestudent.ru/show.php? id=43497& p=1).

Действительно, во времена В.И.Ленина и И.В.Сталина бюрократия в СССР ещё не успела сложиться в общественный класс[287]. Но предпосылки к тому, чтобы она с течением времени стала классом, причём классом эксплуататорским, — были уже тогда. Они усилились после отмены «партмаксимума»[288]. А в послесталинские времена, когда прекратился отстрел профессионально несостоятельных и продажных карьеристов, предпосылки реализовались, и бюрократия, ставшая эксплуататорским классом[289], отказалась от нравственно неприемлемых для эксплуататоров идеалов социализма-коммунизма, предала народ и продала СССР буржуинам, поскольку в силу накопления скудоумия в своих рядах стала некомпетентной и неспособной к управлению страной[290]. В итоге спустя полвека реализовался прогноз Л.Д.Троцкого[291].

Не последнюю роль в этом сыграло социальное явление, которое в сталинские времена называлось «буржуазным перерожденчеством». Так в докладе XVII съезду И.В.Сталин говорит о людях «с известными заслугами в прошлом», ставших «вельможами», «которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков. Это те самые люди, которые не считают своей обязанностью исполнять решения партии и правительства и которые разрушают, таким образом, основы партийной и государственной дисциплины. На что они рассчитывают, нарушая партийные и советские законы? Они надеются на то, что Советская власть не решится тронуть их из-за их старых заслуг. Эти зазнавшиеся вельможи думают, что они незаменимы и что они могут безнаказанно нарушать решения руководящих органов. Как быть с такими работниками? Их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая на их заслуги в прошлом. (Возгласы: “Правильно! ”.) Их надо смещать с понижением по должности и опубликовывать об этом в печати. (Возгласы: “Правильно! ”.) Это необходимо для того, чтобы сбить спесь с этих зазнавшихся вельмож-бюрократов и поставить их на место. Это необходимо для того, чтобы укрепить партийную и советскую дисциплину во всей нашей работе. (Возгласы: “Правильно! ”. Аплодисменты.)».

Эти обвинения-предостережения[292] не были клеветнической выдумкой И.В.Сталина, порочащей «ленинскую гвардию», проистекающей якобы из его стремления заранее оправдать задуманные им репрессии. Их справедливость спустя десятилетия признал В.М.Молотов, признав тем самым и своё собственное отступничество от большевизма и идеалов коммунизма. В одной из бесед с ним Ф.И.Чуев завёл речь о К.Е.Ворошилове (тоже, как В.М.Молотов, М.И.Калинин, Н.И.Ежов и многие другие деятели тех лет был женат на еврейке — к вопросу о характере послереволюционной партийно-советской «элиты»). В.М.Молотов, характеризуя К.Е.Ворошилова, вышел на обобщение:

«Конечно, я бы сказал, он (И.В.Сталин: наше пояснение по контексту при цитировании) ему не вполне доверял. Почему? Ну, мы все, конечно, такие слабости имели — барствовать. Приучили — это нельзя отрицать. Всё у нас готовое, всё у нас бесплатно. Вот он начинал барствовать (выделено нами при цитировании[293])» (Ф.И.Чуев. Молотов: полудержавный властелин. — М.: ОЛМА-ПРЕСС. 1999. — С. 380; см. также: http: //militera.lib.ru/db/chuev_fi/index.html).

— Т.е. некоторая часть борцов против эксплуатации «человека человеком», впав в «буржуазное перерожденчество», сама стала на путь эксплуатации «человека человеком», занимая разного рода должности на всех ступенях всех ветвей иерархии власти в СССР. И она проводила кадровую политику, отдавая предпочтение при продвижении на управленческие должности себе подобным. О махровом цветении в СССР «буржуазного перерожденчества» в высших эшелонах власти, спустя 29 лет после XVII съезда, см. записки Е.С.Варги[294] «Вскрыть через 25 лет», написанные им незадолго до смерти в 1963 г. В частности, он пишет:

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: