Верхний Левый сектор (интенциональный)

Как вы помните, Верхний левый сектор — это внутренний мир индивида, местоположение самого сознания, которое состоит из (по меньшей мере) трех основных компонентов: базовых структур, системы самости и переходных структур — по мере того, как они развертываются, проходя через доконвенциональный, конвенциональный, постконвенциональный и пост-постконвенциональный уровни полного спектра.

В спектре сознания важно рассматривать как горизонтальное измерение (измерение трансляции), так и вертикальное (измерение трансформации). Трансляция — это процесс деятельности-в-сообшестве или соотносительного обмена между любым холоном и его окружением, пронизанном взаимными связями. Трансформация — это переход в более высокую и широкую сферу (на другой уровень деятельности-в-сообществе).

В то время как деятельность и общность действуют горизонтально на каждом уровне, Эрос и Агапе действуют как бы между уровнями. Эрос — это восходящая или эволюционная трансформация, а Агапе — нисходящая или инволюционная трансформация (что я вскоре поясню). Здесь важно просто то, что следует учитывать как горизонтальное или трансляционное измерение, так и вертикальное или трансформативное измерение.

Если последовать этому правилу в отношении пола и рода, мы, как я полагаю, обнаружим следующее: мужчины транслируют с акцентом на деятельное начало, а женщины — на общность. Мужчины претерпевают трансформацию с акцентом на Эросе, а женщины — на Агапе.

Именно здесь подход Джиллиган/Таннен становится важной (хотя и ограниченной) частью общей картины, и здесь следует принимать во внимание многочисленные исследования мужской деятельности и женской общности. Однако недостаточно просто противопоставлять мужское и женское в трансляционном измерении (деятельность/отделение против общности/взаимоотношений), поскольку мужчины и женщины склонны претерпевать трансформирмацию с разными акцентами — а именно: Эрос/восходящее против Агапе/нисходящего.

Как правило это вносит путаницу, поскольку люди воображают, будто это значит, что мужчины движутся только по восходящей, а женщины — только по нисходящей. Однако это, скорее, означает, что на любой стадии вертикального роста и развития мужчины и женщины в ходе преодоления этих стадий, как правило, обращены в разные стороны, и эти направления можно объяснить не просто с точки зрения деятельности и общности, но лишь с Учетом восходящей и нисходящей ориентации во вложенной холархии их собственного бытия. Эрос склонен как бы тянуться ввысь и штурмовать небеса, тогда как Агапе склонна тянуться вниз и обнимать землю. Эрос гораздо более трансцендентален, Агапе гораздо более имманентна (и у каждого из них есть собственные Деятельность и общность, которые относятся к горизонтальным, а не к вертикальным ориентациям).

Это не возвышенные абстракции, а довольно точное резюме множества межкультурных исследований форм трансформативной (или эволюционной) ориентации у мужчин и женщин. Приведу лишь один краткий пример. Фил Зимбардо в своих широко известных психологических программах на государственном телевидении так подытоживает культурно-инвариантные различия заметные у мальчиков и девочек уже в юном возрасте, — различия которые проявляются во всем, от диетических предпочтений и манеры есть до типов дружбы и стилей игры: «У девочек — корни, у мальчиков — крылья».

Корни и крылья. Агапе и Эрос. Именно это вертикальное измерение глубины следует добавить к горизонтальному измерению деятельности и общности, чтобы учесть многомерные различия во врожденных стилях мужчин и женщин.

Так что на мой взгляд, мужчины и женщины проходят в своем развитии через одни и те же нейтральные по отношению к полу базовые структуры, однако при этом у них, как правило, несколько разные ценности и стили как в трансляционной, так и в трансформативной сфере: мужчины тяготеют к деятельности и Эросу, а женщины — к общности и Агапе. (Разумеется, для любого конкретного индивида характерно уникальное соотношение этих четырех факторов, и все четыре фактора обязательно действуют и у мужчин и у женщин. Все это просто тенденции и средние вероятности, а не причинные детерминанты! )

Тем не менее, и что важнее всего, эти простые вероятности половой ориентации позволяют нам немедленно отказаться от интерпретации женщин как несовершенных мужчин, или более недавней тенденции интерпретировать мужчин как несовершенных женщин. Ни мужская, ни женская предрасположенность, как таковая, не является более высокой или низкой, более глубокой или широкой во вложенной холархии базовых структур.

Кроме того, этот подход препятствует недавним попыткам духовных феминисток разного толка вообще вывести женскую духовность из-под трансформативных требований любого типа. Подобные попытки просто изображают женщину как «проницаемую» самость (общность), что само по себе неплохо, но затем прямо и непосредственно приравнивают эту проницаемую самость к духовной самости и экологической самости, тем самым отрицая какие бы то ни было требования к иерархической трансформации у женщин. Это катастрофически противоречит не только женской иерархии Джиллиган, но и всем остальным, что с успехом ставит крест на любого рода трансформации женщин.

Этот плоский подход неспособен принимать во внимание тот факт, что сама проницаемая самость (или самость-в-связи) претерпевает рост, развитие и трансформацию. Проницаемая самость холархически развертывается и трансформируется, проходя через те же расширяющиеся сферы сознания, которые приходится по-своему преодолевать мужской деятельной самости (для женщины это эгоцентрическое проницаемое, социоцентрическое проницаемое, мироцентрическое проницаемое и духовное проницаемое). Проницаемая самость сама по себе вовсе не является духовной самостью — таковы лишь ее высшие и глубочайшие пределы, фактически, более низкие стадии проницаемой самости (доличностные) столь же эгоцентричны, нарциссичны и, в целом, неприятны, как более поверхностные стадии мужской деятельной самости. И те, и другие в равной мере замкнуты в орбите своего собственного бесконечного самолюбования, которое, по определению, служит антитезой всему духовному.

А что касается проницаемой самости и ее замечательной заботы об экологических связях, то нередко бывает совершенно наоборот. Низшие стадии проницаемой самости (как и низшие стадии деятельной самости) характеризуются полностью доличностной, доконвенциональной и эгоцентричной позицией — именной той позицией, что вносит основной вклад в экологическое мародерство в целом. Просто общение или проницаемость сами по себе тут ничем не помогут: проницаемая самость просто расширяет собственный нарциссизм, распространяет собственную эгоцентричность, проницаемо делится собственной болезнью.

Общение, общность — это переплетенная, как паутина, совокупность взаимоотношений всех элементов в данной сфере, но Агапе — это способность охватывать вообще более глубокие сферы. Если мы понимаем, что общность и Агапе — это просто не одно и то же, становится очевидным, что самого обладания проницаемой самостью вовсе не достаточно — как воображают эти феминистки — для того, чтобы принести свет нравственности и спасения в уродливый мир мужской деятельности. Скорее, более поверхностные и эгоцетрические стадии проницаемой самости, наряду с поверхностными и эгоцентрическими стадиями деятельной самости, служат отражением двуликой природы зла в этом мире, и один из этих улыбающихся ликов, несомненно, наделен Женскими чертами.

Женская духовность

Именно эти два базовых, врожденных различия между мужской и женской сферами ценностей (тяготение мужчин к деятельности и Эросу, тяготение женщин к общности и Агапе), когда они развертываются, проходя через базовые структуры сознания под влиянием различных мировоззрений и различных стадий технико-экономического развития, порождают разнообразные формы рода, которые наблюдались в ходе исторического развития мужчин и женщин.

Я полагаю, что этот «всесекторный, всеуровневый» подход дает нам шанс свести воедино огромное число крайне важных, по сути, решающих факторов в обсуждении пола и рода. Так нейтральные по отношению к полу базовые структуры реализуются по-разному у мужчин и женщин в зависимости от факторов всех четырех секторов: от гормональных различий до мировоззрений, от способов производства до трансляционных/трансформативных различий. Поскольку все четыре сектора тесно взаимодействуют, ни один из этих факторов не может быть упущен в подлинно всесторонней теории пола и рода.

И это, на мой взгляд, непосредственно относится и к духовному развитию. Второй том трилогии Космоса — это подробное рассмотрение различных типов духовного развития — во многих случаях решительно отличающиеся от мужских образцов — которые на протяжении столетий открывали чрезвычайно своеобразные женщины-святые, шаманки и йогини. Эти женские практики неизменно и во всех культурах включают в себя яркие формы не только трансляционной общности и проницаемости, но и трансформационной Агапе (инкарнационного, тело-центрированного, имманентного, нисходящего, инволюционного и глубоко воплощенного мистицизма). Они представляют разительный контраст с более традиционными восходящими, трансцендентальными, деятельными и движимыми Эросом формами духовности, типичными для мужчин.

Однако эти более женственно-ориентированные духовные практики — все равно практики глубокой трансформации, а не просто трансляции. Сам факт существования этой женской мистической традиции служит острой критикой в адрес теорий просто «проницаемой» самости, которые объявляют саму по себе проницаемость духовной (как если бы общность и Агапе были одним и тем же).

Другими словами, чтобы проявить подлинное духовное сознание, женщинам приходится столь же тяжко трудиться, как и мужчинам. Как мы уже отмечали, «проницаемое» и «духовное» — то даже отдаленно не одно и то же. Скорее лишь глубочайшие стадии проницаемой самости подлинно духовны («дух-как-дух»), и это более глубокое развитие требует интенсивной и продолжительной духовной практики. Но там, где мужчинам нужно трансформировать свои деятельные самости, женщинам нужно трансформировать свои проницаемые самости (от эгоизма к заботе вселенской заботе и духовному самоузнаванию). Это те же самые расширяющиеся сферы сознания (эгоцентрическое — социоцентрическое — мироцентрическое — подлинно духовное), но преодолеваемые по-разному.

В действительности, очень многие теоретики «проницаемой самости» имеют в виду следующее: «Я женщина и благодаря своей проницаемой самости я уже более духовна, чем мужчина». Женщины-мистики, напротив, показывают, что женщинам, для того, чтобы действительно трансформировать, а не просто по-другому транслировать свои проницаемые самости, требуется огромное количество напряженной и основательной работы (точно так же, как и мужчинам). Эти удивительные женщины-мистики, по сути, говорят своим сестрам: «Прекрасно, у вас есть соотносительная, воплощенная, проницаемая самость. Однако при всем этом, вот что вы все равно должны делать — напряженно, страстно, с непреклонной решимостью — чтобы действительно трансформировать эту самость и сделать ее полностью прозрачной для Глубин Божественного».

Действительно, некоторые трансформативные практики этих замечательных женщин — которые почти всегда включают в себя мучительные телесные испытания, призванные вызывать нисхождение Духа в телесное существо через нисхождение или инкарнацию Агапе с ее неослабным состраданием — настолько интенсивны, что их даже трудно описать. В любом случае они не для малодушных, и они способны посрамить любые теории «прекрасной проницаемой самости» о чисто трансляционной женской Духовности. Эти необычайные женщины-практики служат ярким маяком, указывающим, что нужно реально делать женщине, чтобы воистину трансформироваться в глубину, а не просто заявлять о превосходстве, основанном на трансляционной проницаемости.

В то же время мы просто не можем забывать, что и мужчины, и женщины имеют полный доступ к деятельности и общности, а также к Эросу и Агапе. То, что они могут от природы проявлять большую склонность к тому или другому, вовсе не означает, что они представляют собой совершенно разные виды. Вот почему, на мой взгляд, нам нужно постоянно принимать во внимание как глубинные сходства, так и запутанные различия между мужчинами и женщинами, и противиться желанию утопить наше обсуждение в идеологическом пылу, продвигая одно за счет другого.

Нравственная глубина
мужчины и женщины

Это подводит нас к последней и, в некоторой степени деликатной области нашей дискуссии — к теме морального развития. Многие радикальные феминистки и экофеминистки постоянно заявляют — напрямую или косвенно — что общая женская модальность бытия в некотором важном смысле более нравственна или этична, чем мужская. Однако сами феминистские исследования демонстрируют нечто совершенно иное — и гораздо более увлекательное.

Радикальные феминистки и экофеминистки подчеркивают — и на мой взгляд, совершенно правильно, — что женщины действительно склонны акцентировать воплощенное личное взаимоотношение («связанную самость»). И именно этот факт, по-видимому, делает для женщин весьма трудным достижение третьей, наивысшей стадии морального развития в схеме Джиллиган — то есть переход от стадии, которую Джиллиган называет конвенционально этической» к той, что она называет «постконвенционально метаэтической» (она также называет это переходом от заботы к вселенской заботе).

Другими словами, именно потому что женщины склонны сохранять привязанность к личным и конвенциональным взаимоотношениям, им оказывается труднее достичь постконвенциональной и вселенской стадий в ходе их собственного женского развития (основанного на их собственных правилах отношения, а не на мужских правилах деятельности). Так даже если использовать тест Левинджер, изначально разработанный исключительно на женском материале, оказывается, что мужчины чаще достигают более высоких стадий. Мужчинам, которые в меньшей степени лично привязаны к социоцентрическим взаимоотношениям, легче принимать вселенский и постконвенциональный взгляд («большую картину») и, потому больше мужчин, чем женщин, добирается до постконвенциональных моральных стадий (даже когда о женщинах судят на основании их собственных критериев и шкал ценностей).

В общем и целом в моральном развитии мужчин и женщин наблюдается интересное разветвление. Как в тестах на интеллектуальное развитие, где наивысшие и наинизшие показатели показывают больше мужчин, чем женщин (большинство действительно тупых и действительно одаренных — мужчины), так и по большинству шкал обобщенного морального развития мужчины опережают женщин по высшим и низшим показателям. И снова отметим, что женщины, похоже, тяготеют к личным, внедренным, конвенциональным отношениям, и, потому им труднее переходить от конвенциональной общности (заботы) к постконвенциональной общности (вселенской заботе, «постконвенциональному метаэтическому» по терминологии Джиллиган).

С другой стороны, мужчины, благодаря своему преимущественно деятельному мировоззрению, как правило, тяготеют к любой из сторон этого конвенционального разделения: они чаще, чем женщины, достигают постконвенциональной мироцентрической стадии вселенского охвата, но они также чаще, чем женщины, остаются в доконвенциональной и эгоцентрической модальности. На каждого Авраама Линкольна и Махатму Ганди приходится Чарльз Мэнсон и Джек Потрошитель. В историческом плане, это делало мужчин как воистину поразительными образцами нравственности и духовности, так и самыми жестокими и злобными животными, каких только носила земля.

Но опять же суть в том, что простого обладания женской склонностью к общности в противовес мужской склонности к деятельности недостаточно для того, чтобы сделать вас духовной или высоконравственной. Фактически, это может замедлить ваш рост, затруднить переход к универсальной и глобальной сферам (как духовного, так и морального развития), и это способно реально повредить всему, похожему на подлинную глобальную экологическую позицию (что ставит под сомнение один из центральных тезисов экофеминизма, а именно, врожденное превосходство женского на уровне глобальной биосферы).

Но во всех случаях главный вывод заключается в том, что самости, тяготеющей к общности, требуется столько же, а порой и больше работы, чем деятельной самости, чтобы перейти от эгоцентрического себялюбия к социоцентрической заботе, а потом к мироцентрической вселенской заботе, чтобы там открыться сиянию Божественного. Женщинам, как и мужчинам, часто требуются годы, а иногда и десятилетия крови, пота, слез и тяжкого труда, чтобы получить то, что по праву принадлежит им от рождения.

9. НАСКОЛЬКО ПРЯМ
ДУХОВНЫЙ ПУТЬ?

Связь психологического
и духовного роста

Должен ли быть завершен психологический рост, прежде чем сможет начаться подлинно духовный рост? Какова взаимосвязь психотерапии и медитации? Действительно ли существуют стадии духовного развития? Если существуют стадии духовного развития, то одинаковы ли они для всех? Как можно убедиться в существовании этих стадий? Существует ли какое-то направление, в котором развертывается Дух? Действительно ли это имеет значение?

Дэвид Бом, Дженни Уэйд
и холономическая парадигма

Книга Дженни Уэйд «Перемены ума: холономическая теория эволюции сознания» представляет собой описание эволюции сознания в соответствии с тем, что она называет «холономической парадигмой». Эта в высшей степени компетентная книга, из которой каждый может вынести много ценного, тем не менее, на мой взгляд, несостоятельна именно в своих центральных положениях. Этот труд, насыщенный данными и информацией от разных исследователей, пытается обосновать все эти данные крайне путаными концепциями Бома о неявном/явном (эту путаницу я вскоре объясню), что основательно погружает Уэйд в монологический кошмар, из которого книга так до конца и не выбирается. И все это предлагается в качестве «радикально новой парадигмы», которая наконец-то обеспечит основу для трансперсональной теории.

Сравнительно простое ядро книги составляет стандартная надличностная поэтапная модель развития сознания, состоящая из девяти основных стадий. Этот аспект книги не нов и не вызывает вопросов. В качестве оболочки этой модели Уэйд добавляет «двухисточниковую» теорию сознания (практически неотличимую от модели Тибетского буддизма/Ауробиндо, то есть фронтального/душевного) и концепции неявного/явного, принадлежащие Бому. Таким образом, новизна этой книги состоит в том, что она прицепляет концепции Бома к стандартной поэтапной модели, и именно в этом новаторском аспекте книга с треском проваливается.

Давайте начнем с общей идеи самой поэтапной модели, которая вот уже почти двадцать лет остается главной парадигмой в трансперсональных исследованиях развития. То, что Уэйд принимает эту парадигму, не ново и не удивительно. Но, по моему мнению, форма ее ступенчатой модели удивительным образом устарела по причинам, которые, пожалуй, стоит рассмотреть.

В Главе 6-й я упоминал, что в своей собственной теоретической работе я сменил романтическую модель Уилбер-I на модель Уилбер-II из-за определенных фундаментальных затруднений в юнгианской и ретроромантической ориентациях. Я указал, что в «Проекте Атман» была впервые представлена модель Уилбер-II, в которой намечены семнадцать стадий от рождения до просветления. Кроме того, в нее входят стадии бардо, соответствующие состояниям после жизни, до зачатия и до рождения (линии фронтального/душевного или эволюции/инволюции). Проводя исследования для этой книги, я столкнулся с трудным выбором: у меня были буквально тысячи страниц заметок, содержащих краткие заметки и перекрестные ссылки на работы сотен теоретиков Востока и Запада. Стоит ли мне публиковать весь этот материал или просто дать краткие наброски?

В то время («Атман» был написан в 1976 и опубликован в форме книги в 1980 году) я не мог найти издателей даже смутно заинтересованных во всем этом исследовательском материале и потому выбрал единственно приемлемый курс: я привел несколько десятков таблиц, в которых просто перечислялись стадии, предлагаемые этими разными теоретиками, а также представил общие корреляции с семнадцатиуровневой «принципиальной схемой», которые я отобрал из всей совокупности имевшихся данных, используя одни для заполнения пробелов в других.

(Для тех, кто не читал «Проект Атман», отмечу, что в этой принципиальной схеме были учтены и цитировались такие источники как Левинджер, Селмен, Грэйвз, Болдуин, Нойманн, Хартман, Кольберг, Пиаже, Каббала, Берн, Ауробиндо, Бубба Фри Джон (Ади Да), Эддингер, Салливан, буддийские виджняны, Кляйн Эриксон, Гроф, Грин и Грин, Ференчи, Аусубель, Фромм, Успенский, Радхакришнан, Райсман, Бланк и Бланк, Гебсер, Хорни Маслоу, Ассаджоли, Фэйрберн, Оллпорт, Кирпал Сингх, Брафтон Кьеркегор, Ангьял, Велвуд, Арлоу, Бандура, Баттиста, коши Веданты, Босс, Ариетта, стадии Тьен Таи, Бинсвангер, Вернер, Сарасвати, Тиллер и учение кундалини-йоги о чакрах.)

Я дал очень краткие, но достаточно всесторонние описания каждой из семнадцати стадий. Особое внимание я обратил на изменения мотивации, познавательной способности, самоощущения, восприятия пространства и времени, аффекта, типов целостности, самоконтроля, социализации, морали, страха и вины, ясности восприятия и ужаса смерти в ходе развития всех этих аспектов на протяжении семнадцати стадий. Используя этот резюмирующий подход, я втиснул всю книгу в 200 страниц, и она была достаточно быстро принята для публикации в этой «дружественной» форме.

Публикуя этот сокращенный набросок, я надеялся, что аспиранты разберутся в нем, используют таблицы и наметки, обратятся к оригинальным источникам и сами начнут выяснять подробности, которые, в противном случае, так и останутся чахнуть на тысячах страниц моих исследовательских заметок. Это действительно начало происходить, и многие последующие исследователи обратились к оригинальным источникам и стали заполнять деталями этот семнадцатиступенчатый шаблон. К примеру, Уошберн всегда очень охотно признавал, что он делал именно это, с собственными важными и подробными добавлениями, а именно на такое я и надеялся.

Я ясно показывал, что эти семнадцать стадий имеют дело с эволюцией сознания у воплощенного человеческого индивида (то есть с фронтальной эволюцией). Помимо этих семнадцати стадий эволюции были представлены все сферы бардо (и инволюции) в соответствии с тибетской моделью, которую я более или менее целиком принимал для этих сфер (поскольку это наиболее полная, а в некоторых аспектах — единственная модель таких состояний). Я особо сосредоточивался на трех бардо или «промежуточных» состояниях, которые начинаются сразу после смерти (с непосредственным погружением в высшую Цель и Основу, то есть Дхармакайю) и, в конце концов, заканчиваются при зачатии или в пренатальном состоянии — это общая траектория, которая включает в себя нисхождение от каузального к тонкому, а потом к грубому, в конце концов, завершаясь возрождением в пренатальном грубом теле-уме) — тем самым покрывая всю дугу инволюции (от предельного к каузальному, к тонкому и к грубому).

Согласно тибетской модели, за каждым из этих инволюционных «нисхождений» в бардо следует «забывание» (амнезия) по мере того как самость спускается во все более плотные формы (от каузальной до тонкой и грубой). Таким образом, ранняя самость эмбриона и новорожденного действительно приходит «в облаках великолепия» — но, продолжал я — эти инволюционные сферы и источники все в большей степени забываются по мере того как начинается и проходит через свои семнадцать стадий эволюция в грубой сфере. Каждая из этих эволюционных стадий «разворачивает» то, что было «свернуто» в инволюционном движении, через «вспоминание» (анамнезис) высших и трансцендентальных сфер, «утерянных» в процессе инволюции. Это также означает, что вся семнадцатиэтапная последовательность приводится в движение всеохватывающим желанием возвратить Цель и Основу Дхармакайи, которая непосредственно переживалась не у груди матери, а в изначальной Лучезарной Пустоте. Иными словами, движущей силой всей эволюционной последовательности является Проект Атман.

Однако, замечал я, эта инволюционная последовательность состояний бардо — не просто что-то происходящее после жизни и до перерождения. Фактически, это сама структура опыта данного момента: мы непрерывно замыкаемся от бесконечности в формах схватывания, переживания, познания и воления. В «Проекте Атман» я сформулировал это так: «Вся инволюционная последовательность не только действительно имела место до рождения человека — человек заново разыгрывает всю эту последовательность от момента к моменту. В каждый момент человек является Буддой, Атманом, Дхармакайей, — но точно так же, в каждый момент он оказывается «мистером Икс», отдельной самостью, изолированным телом, явно ограничиваемым в своих проявлениях другими изолированными телами. В начале этого и любого другого момента каждый индивид — это Бог в форме Ясного Света; но к концу того же момента — через мгновение ока — он уже оборачивается изолированным эго. И то, что происходит «между» началом и концом этого момента тождественно тому, что происходило «между» смертью и новым рождением как это описано в «Бардо Тодрол» (Тибетской книге мертвых).

Как мы видели в Главе 7-й, эту общую модель также можно сформулировать, используя терминологию Ауробиндо: существует то, что Ауробиндо называет глубинной самостью или психическим существом, которое переселяется, и существует фронтальная самость, которая развивается или эволюционирует в каждой явленной жизни. Семнадцать стадий — это фундаментальные стадии фронтального бытия; они развертываются в эволюционную последовательность в ходе явленной индивидуальной жизни (хотя они также отражают устойчивые онтологические уровни бытия — фактически, Великую Цепь Бытия).

За фронтальной самостью и существом, способным к переселению (что бы вы под этим ни подразумевали, от микрогенетики — в настоящий момент — до реального перерождения «из жизни в жизнь»), скрывается глубинное или психическое существо, которое в существенной мере причастно к самому психическому/тонкому уровню и, следовательно, причастно к глубокой (хотя и промежуточной) трансцендентальной способности и способности свидетельствования (которая также является предельной основой системы самости в явленной эволюции). Как мы видели, тибетцы описывают этот глубинный уровень как «неразушимую каплю» (психический/тонкий уровень, как он проявляется в каждом индивиде; кроме того, именно так я использую термин «душа») — сущность или тигле, которая переносит карму из рождения в рождение, пока не воссоединится с предельной Лучезарной Пустотой.

Таким образом, любые воспоминания «очевидца» из пренатального и неонатального состояний обусловлены не реальной структурой фронтального сознания, неразрывно связанного с матерью, но «облаками великолепия», которые психическое существо может все еще интуитивно помнить. «Великолепие» этого «припоминания» — это не великолепие сосущего грудь младенца или «динамической основы» единства матери и младенца, но великолепие промежуточного состояния, через которое он только что прошел. Другими словами, любые «облака великолепия» в доэгоический период не обусловлены доэгоическими структурами (или «физикодинамическими процессами»).

Сходным образом, эта модель (Тибетский буддизм/Ауробиндо/Уилбер-II) помещает субъекта этих воспоминаний в психическое существо, а не во фронтальное сознание, для которого на этой стадии, в любом случае, практически не имеется нейрональной основы. Согласно тибетской модели, доступ к этому психическому существу все в большей степени утрачивается по мере развертывания эволюции в грубом теле-уме (которая, по моей модели, проходит через семнадцать стадий фронтальной эволюции, в ходе которой на реальной психической стадии — в осевой точке-7 — в сознании на первый план начинает выходить глубинное психическое существо, в конечном счете, утверждающееся в качестве каузального Свидетеля, который неявно присутствовал на каждой предыдущей стадии как ядро системы самости, ее актуальное сознание на любом конкретном уровне, но не выступает как устойчивая адаптация, пока не достигнут психический/тонкий уровень развития, и не утверждается в качестве своего собственного условия, пока не достигнут каузальный уровень, который в конечном счете растворяется в Недуальном).

Точно так же предельное Единство, которое утрачивается, и возвращение которого столь страстно желанно — предельное Единство, составляющее единственное и высшее стремление в сердце каждого холона — это Единство представляет собой предшествующее Единство Дхармакайи, а не единство новорожденного у груди матери (который, как мы видели, вовсе не един со «всем» миром). Проект Атман приводится в движение желанием актуализировать в эволюции то, что было утрачено в инволюции, и эта актуализация через фронтальное сознание развертывается примерно на семнадцати стадиях — со всеми их взлетами и падениями.

Это краткое описание модели «Уилбер-II», представленной в «Проекте Атман». В этой и последующих книгах я обычно прибегал к упрощению, сводя эти семнадцать стадий примерно к девяти (хотя для общей и всесторонней модели все равно необходимы все семнадцать, и даже их можно подразделять еще дальше). Но именно на этих девяти упрощенных стадиях я делаю акцент, например, в «Трансформациях сознания» и в «Краткой истории всего».

Эти девять стадий — как раз те девять стадий, которые Уэйд приводит в своей модели (фактически они являются девятью осевыми точками развития самости).1 Как я говорил, введение этих важнейших стадий не представляет собой ничего принципиально нового. Поэтому весьма огорчительно видеть, как она постоянно называет свою девятистадийную модель развития «радикально новой ноэтической теорией» — если учесть, что о ней сообщается в литературе уже более пятнадцати лет.

Что я действительно ценю в ее подходе к первым шести или семи стадиям (конвенциональным стадиям от доперсональной до персональной), так это изобилие данных, которыми она подкрепляет свою модель. Это как раз та кропотливая и утомительная работа, которую необходимо проделать, и я считаю эту часть книги достаточно основательной, точной и убедительной. Уэйд обладает исключительным даром сводить неисчислимое количество деталей в согласованную концепцию, что особенно заметно в этих разделах книги.

Помимо всего прочего эта часть работы Уэйд еще раз подчеркивает центральное значение постадийной модели в трансперсональных исследованиях и показывает, почему модель развития так важна в этой области. Как следствие, она демонстрирует, насколько убоги альтернативы. Это великолепный вклад со стороны Уэйд, который, как я полагаю, будет оказывать продолжительное влияние в этой области.

Кроме того, Уэйд принимает концецию «двух источников» (глубинное психическое бытие и фронтальное развитие), хотя она снова склонна трактовать это как новаторский вклад (за исключением одной сноски, где она признает тибетскую модель). Тем не менее, хотя центральная идея и не нова, она подкрепляет свою работу огромным количеством исследовательских данных, и это тоже очень полезная часть книги. Мне в особенности понравился феноменологический подход к пренатальным и неонатальным переживаниям и ее диаграммы психического осознания «за» или «рядом с» фронтальным. Это еще один замечательный вклад, который обеспечивает дополнительную поддержку фронтальной/ душевной модели.

Неявный порядок

Именно когда мы переходим к новаторским частям книги, дела начинают идти весьма неважно. Я могу лишь сказать, что, по моему личному мнению, «холономическая парадигма» Уэйд — теоретическая оболочка, в которую она вставляет стандартную двухисточниковую, девятистадийную модель — путается почти в каждом пункте. Я попытаюсь очень кратко показать, почему я так считаю.

Ее «парадигма» основана на представлениях Дэвида Бома о неявном и явном порядке. Главное затруднение теории Бома состоит в том, что, будучи основанной на физике, она глубоко и фундаментально монологична. Затем Бом предпринимает типичную попытку распространить эту монологическую концепцию на диалогические и транслогические области. В этой точке монологический подход, уместный в своей собственной сфере, превращается в монологическое безумие, беспощадно искажающее другие сферы, которые теперь рассматриваются через монохромный светофильтр монологических воззрений.

Результаты этого крайне плачевны. Реальность втискивается в двухуровневую иерархию явного и неявного. Примером явного, но словам Уэйд, служит «ньютонианский физический мир», а неявное — это «Абсолют», который также приравнивается к «Не-проявленному», «Пустоте мистицизма» и чистой «Пустоте». Это, конечно, простая двухъярусная монологическая модель, которая допускает лишь физику и дух. Более приемлемая холархия, как мы видели, может включать в себя материю, тело, разум, душу и дух. Однако концепция явного/неявного принуждает любого теоретика, который ее принимает, по сути признавать лишь материю и дух без чего-либо между ними. И значит несчастным биологии, психологии и теологии предстоит ощутить приближение монологической кувалды, призванной раскроить им черепа.

Сам Бом, как правило, отдавал себе отчет в уязвимости своей позиции, и в течение какого-то времени переживал трудный период расширения набора неявных уровней. В его концепции был неявный уровень, потом сверхнеявный уровень, а потом, на одном этапе, сверх-сверхнеявный уровень. И все это, разумеется, объявлялось основанным на эмпирических открытиях в области физики!

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: