Чем вызван интерес к философии управления

 

Хотя выражение «философия управления» встречается в литературе, нельзя считать, что эта дисциплина состоялась. Л.А.Бессонова считает, что поиск единых философских оснований менеджмента не приводит к положительным результатам, в частности, потому, что «философия прагматизма и эмпиризма, положенная в фундамент американских теорий и концепций менеджмента, сужает возможности создания методологического основания для разработки общей теории. Европейская же наука, обладающая более сильной философской позицией, не имеет такого богатого эмпирического опыта в области менеджмента, как США»[333]. Близкая позиция и у А.В. Тихонова, автора прекрасной книги «Социология управления».

 

«Сложился, - пишет он, - огромный рынок рекомендаций практикам, как им лучше всего и эффективнее вести свое дело. Одна «панацея» конкурирует с другой, а между тем в науке нет согласия относительно природы и функций управления, его отличительных признаков и качеств…Мы видим причину этого кризиса в недостаточно глубоком теоретико-методологическом рассмотрении не просто проблем повышения эффективности управленческого воздействия, как это традиционно делается в менеджменте, а самого управления как проблемного объекта в связи с его неоднозначной и более фундаментальной ролью в трансформациях современного общества». «Нужно признать, что, несмотря на притязания «научного менеджмента», системного анализа, кибернетики и синергетики на роль теории управления, наука так и не располагает теоретически развернутой феноменологией управления, представлением о закономерностях его порождения, строения, функционирования и развития»[334].  

 

 

Справедливы ли упреки в адрес теории менеджмента? Нужно еще разобраться, действительно ли практикам управления не хватает собственных теоретических концептуализаций, так ли им необходимы еще и философские представления об управлении. Если мы проанализирует теоретические представления теории менеджмента, то сможем заметить, что, во-первых, эти представления адресованы практикам управления (а те не понаслышке знают, что такое управление), во-вторых, они не претендуют на философское осмысление (здесь нет общих понятий управления, которые задают реальность и затем конкретизируются, заставляя практиков следовать за идеальными представлениями управления), в-третьих, теоретические представления менеджмента явно расширяют видение практиков за счет анализа новых кейсов, схематизаций и осмыслений управленческого опыта. Другое дело, что, как верно замечает проф. Дейл Е.Занд, большинство теорий менеджмента «применимо для решения узкого круга практических проблем, объясняя какую-то часть реальности. Как только вы выходите за эти узкие рамки теория или не работает, или может дать искаженные результаты»[335]. Но, думаю, теории менеджмента не претендуют на большие обобщения. Другими словами, это рефлексия управления, но не философская, а скорее методического (методологического) характера.

Тихонов правильно отмечает, что современное управление оказывает колоссальное воздействие на трансформацию общества. Это обстоятельство на самом деле заставляет осмыслять в философии феномен управления, естественно, не менеджеров, а самих философов. Правда, некоторые теоретики менеджмента, например, Р.Салмон, сами вышли к проблемам, которые широко обсуждаются в философии (становление глобального общества, критика техногенной цивилизации, смысл жизни, будущее и др.). Думаю, что этот момент тоже должно заставить философов обратить внимание на феномен управления. В этом отношении управление вполне можно сравнить с техникой (в определенном аспекте управление и есть техника).

 

«Философы нашего времени, - пишет Х.Сколимовски, - включая имеющих отношение к философии техники, еще не осознали, что преобразующая сила феномена техники порождает беспрецедентные онтологические проблемы. Мы вновь вынуждены отвечать на извечный вопрос: что такое реальность? Когда Платон рассматривает парадоксы элейских философов, таких как Зенон и Парменид, он обнаружил, что задача постижения реальности столь велика, что он был вынужден создать свою собственную онтологию – универсум постоянных форм, которые являются корнем всего сущего. Метаморфозы реальности посредством техники ставят нас перед тем же самым вопросом, который преследовал Платона (и всех философов с тех пор): что есть реальность? Адекватный ответ на этот вопрос не может быть получен посредством перетасовки старых онтологических категорий. Те, кто жалуется, что философия закончилась, поскольку нет более новых задач для рефлексии, просто игнорируют новые реалии – человеческие и онтологические – созданные благодаря современным науке и технике. Я использую термин «созданные» преднамеренно, поскольку …идея о том, что мы просто открываем реальность есть устарелая концепция, которую мы должны отправить в архив истории»[336].

 

Практически все, что Сколимовски говорит о технике, можно повторить и относительно управления.

Управление не может не заинтересовать философию и в силу всепроникаемости и поэтому своеобразной неуловимости этого феномена. Например, А.Тихонов утверждает следующее:

 

«Отношения управления пронизывают все уровни общества (социетальный, институциональный, региональный, менеджерально-корпоративный и уровень местного самоуправления) и в этом смысле образуют суперинститут, в деятельность которого вовлечены все активно действующие социальные группы и слои»[337]. «Организация человеческого общества, - вторит ему М.Г. Делягин, - определяется структурой его управления – или, на уровне, с одной стороны, местных сообществ, а с другой, всего человечества в целом, - его самоуправления»[338].

 

Действительно, везде, если мы имеем дело с социальной или культурной реальностью, встречается управление. Конечно, шамана у аборигенов, верховного жреца или Петра первого язык не поворачивается назвать менеджером, но разве члены племени, древнего царства или подданные российского государя не подчиняются беспрекословно их приказам. Современное управление имеет дело и с производственной стороной предприятия (компании, корпорации), и с людьми, и собственно организацией предприятия (внутренней средой), и с внешней средой (потребителями, поставщиками, рынком, различными институтами), и с определенным воздействием на внутреннюю и внешнюю среду (управление как механизм развитие). Непонятно, что же специфического тогда представляет собой феномен управления. Ведь нельзя же удовлетвориться простыми утверждениями типа того, что управление имеет дело с управляемыми и управляющими подсистемами.   

Интерес философии к управлению определяет и тем, что в настоящее время складывается целый ряд управленческих дисциплин: теория менеджмента, социология управления, управленческая логика и эпистемология, философия управления, создаются программы преподавания управленческих дисциплин. При этом встают традиционные философские и методологические проблемы, но уже конкретно относительно управления: определения предмета и границ управленческих дисциплин, сущности и понятия управления, типологии и осмысления различных направлений концептуализации управления, выбора и обоснования наиболее эффективных стратегий исследования управления и другие. 

Не менее важный вопрос, относящийся к компетенции философии и методологии, – осмысление и оценка процессов заимствования на российской почве западных управленческих технологий, по другому – это проблема специфики российского управления. В провокативной книге «Русская модель управления» А.П.Прохоров утверждает, что, по сути, наше управление не просто не эффективно, а в каком-то смысле невозможно, поскольку российские традиции принципиально не допускаю конкуренцию.

 

«Даже, - пишет он, - при беглом взгляде на систему управления в России обращает на себя внимание постоянное и повсеместное подавление конкурентных отношений…Страна всю свою историю прожила либо в состоянии войны, либо в ее ожидании, поэтому и не могла позволить себе такую роскошь, как внутренняя конкуренция…

Каждый момент времени русская система управления пребывает в одном из двух состояний – или в состоянии стабильном, спокойном, или же переходит в нестабильный, аварийный, кризисный режим работы. В стабильном состоянии управление осуществляется неконкурентными, административно-распределительными средствами. С переходом к нестабильному состоянию стиль действий всех управленческих звеньев коренным образом меняется. Система управления становится агрессивно-конкурентной. Но эта конкуренция имеет мало общего с конкуренцией в западном понимании…В стабильном состоянии системы те действия, которое совершает каждое управленческое звено и каждый человек, ведут к консервации существующего положения дел. Сколько бы ни пытались подстегивать систему управления, пребывающую в стабильном состоянии, вся энергия и ресурсы, направленные на улучшение работы, будут трансформироваться людьми в действия, направленные на предотвращение каких-либо изменений, на должностные и материальные интересы начальников и подчиненных в ущерб целям всей системы. Когда же система переходит в нестабильный, аварийный режим работы, то, наоборот, для того, чтоб преследовать свои интересы, все звенья системы управления вынуждены работать результативно…»[339].

 

Сегодня, похоже, даже кризис не может заставить российскую систему управления перейти в аварийный режим; вместо того, чтобы серьезно готовиться к модернизации производства и инициировать развитие реальной экономики, наши власти ждут, когда кризис закончится. А если он будет еще долго продолжаться, и цены на нефть существенно не поднимутся, что тогда?

Экономист и обозреватель «Эхо Москвы» Юлия Латынина тоже критикует российское управление как совершенно неэффективное. Более того, она постоянно показывает на конкретных примерах, что, так сказать, управляющие и топ менеджеры нашего государства больше озабочены увеличением собственного благосостояния и власти, чем делами в сфере народного хозяйства. Согласна она с Прохоровым и с тем, что конкуренция у нас какая-то странная. По мнению Ю.Латыниной, эта конкуренция идет не столько в сфере экономики, сколько в области клановых и мафиозных отношений властных элит и группировок.

Но возникает вопрос, действительно ли у нас нет конкуренции в западном понимании. Ниже мы постараемся показать, что ответ на этот вопрос вовсе не однозначен.

Наконец, поразивший весь мир и нашу страну экономический кризис тоже заставляет осмыслять управление в философском ключе. Многие экономисты утверждают, что современный кризис – это очередной кризис перепроизводства. Но так ли это? Ведь уже почти два десятилетия аналитики отмечали, что новые технологии, в том числе и технологии управления, способствуют наращиванию негативных последствий. Говорят о неожиданности современного кризиса, употребляют даже такую метафору «мыльные пузыри», возникшие непонятно как, сами собой. Но разве, сами собой, естественно? Разве кризису не предшествовали вполне ясные и, казалось бы, научно обоснованные шаги: либерализация экономики, определенная налоговая политика, новые формы кредитования, кредитование рисков, перемещение проблем в другие области вместо их разрешения (большая часть этих шагов связана с определенным пониманием управления) и другие социально-экономические действия, которые породили монблан виртуальных денег, нарушили экономический баланс, подорвали доверие потребителя к финансовым и другим экономическим институтам. Спрашивается, что же не учли социальные теоретики? Много чего. Например, не были продуманы негативные последствия введения новых управленческих технологий и финансовых инструментов, не учли изобретательность граждан, постоянно придумывающих схемы, позволяющие жить не по средствам [340], не учитывалась роль критики существующей экономической системы, а также изменение сознания потребителей, вплоть до обвальных процессов почти мгновенного распространения недоверия.

Рассмотренные здесь причины, заставляющие осмыслять управление в философии, могут быть истолкованы как своеобразные «вызовы времени», на которые философы и методологи вместе с учеными должны ответить.

 

 

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться: