Распространение схоластической проповеди на северо-восток (XVII-ХVII вв.).

В середине ХVII в. В Московской Руси заметно стало обнаруживаться стремление к просвещению, которое диктовалось историческими обстоятельствами. В период борьбы с Польшей и Швецией в нач. ХVII века, а особенно с воцарением дома Романовых, в Московию начинается наплыв иностранцев, которые вызывались как для военного дела, так и для разных других услуг. Влияние их на русских людей сначала сказалось в бытовой области, но мало-помалу стало переходить и в другие сферы. Стал меняться сам стиль эпохи. В новых условиях образованность становится престижным фактором и приобретает определенную общественную ценность. Русская знать начинает приглашать в свои дома иностранных учителей и направлять своих детей для обучения на Украину и в Польшу. Вообще, Юго-западная Русь оказывается как бы посредником при переносе латино-польского влияния, которое оказало очень мощное воздействие на Московскую Русь ХVII века. На него указывают архитектура и живопись ХVII века, литература, проповедь, язык, нравы, одежда, короче говоря, весь стиль той эпохи.

Польский язык и польская культура в период правления я Алексея Михайловича приобретают значение, сопоставимое разве только со значением французского языка и французской культура. Даже у патриарха Никона шляпа была сделана на манер кардинальской, его башмаки украшены крестами, митры его имеют вид то тиары, то западной короны.

Книги на латинском и польском языках в большом числе поступают в частные библиотеки знати и в монастыри. Так, в описи книг Заиконоспасского монастыря за 1689 год — 125 наименований польских и 414 латинских. В числе первых книг, попавших в Москву из Южной Руси в нач. ХVII века были Учительное Евангелие Кирилла Транквиллиона и Катехизис Лаврентия Зизания.

Также для исправления богослужебных книг требовались люди, обладающие соответствующими знаниями. Естественно, взоры московских церковных и светских властей обратились к малороссам, людям одинакового происхождения и одинаковой веры. В 1643 г. по инициативе окольничего Ф.М. Ртищева (и при поддержке патриарха Никона) при Андреевском монастыре близ Воробьевых гор было основано ученое братство из киевских старцев. В Москву прибывают Арсений Зитановский и Епифаний Славинецкий (1649 г.), а затем Дамаскин Птицкий (1650). Прибывшие иноки занимались и преподаванием в основанном при монастыре училище, и переводами святоотеческих творений, и исправлением богослужебных книг. С этого времени киевские ученые монахи составили в Москве постоянный кружок, около которого преимущественно сосредотачивается образование и литературная деятельность.

Среди прочего они принесли с собой и традицию живой проповеди, которая в Москве уже давно прекратилась. Как свидетельствует окружное послание патриарха Иоасафа I (1636 г.), во многих местах перестали читать и уставные чтения. Патриарх Никон, хорошо понимая важное значение живого пастырского слова и зная о существовании в Юго-западной Руси особой должности проповедника при соборах и монастырях, повелел Епифанию Славинецкому произносить с церковной кафедры проповеди собственного сочинения. Неудивительно, что поначалу они были восприняты настороженно и с опаской. Однако постепенно киевские проповедники — только что упоминавшийся Епифаний Славинецкий, прибывший в 1664 г. в Москву, Симеон Полоцкий и др., — победили нерасположенностъ к себе москвичей. Скоро киевские ученые монахи стали занимать и епископские кафедры, особенно со времени утверждения на престоле Петра I.

Проповедь, которую они принесли с собой, вначале была выдержана в традиционном схоластическом духе; лишь постепенно, под влияниям местных условий и различных обстоятельств жизни русского общества и государства, она приняла более практическое направление, встала в более близкое отношение к народной жизни,

Самыми видными представителями схоластического направления в проповеди на Севере России были: иеромонах Епифаний Славинецкий; иеромонах Симеон Полоцкий; менее их следовали приемам юго-западной проповеди Святитель Димитрий Ростовский и митрополит Стефан Яворский — они внесли много жизненно-практических элементов в свои проповеди, но, как получившие образование в юго-западных и польских школах, не могли совершенно отрешиться от традиций схоластической гомилетики.

Принципиально новый, практический характер, русская проповедь примет у архиеп. Феофана Прокоповича, о чем речь пойдет ниже.

 

Иеромонах Епифаний Славинецкий (†1675 г.)

Епифаний Славинецкий окончил Киево-Могилянскую коллегию, продолжил обучение за границей (возможно, в Краковском Университете). С 1642 по 1649 гг. преподавал греческий и латинский языки в Киевской братской школе. В 1649 г. был приглашен в Москву “для научения детей славяно-российского народа эллинской науке” и исправления церковно-богослужебных книг. По прибытии в Москву Епифаний сделался начальником патриаршего училища в Чудовом монастыре и главным справщиком книг. Трудился он в Москве около 26 лет.

Литературная деятельность Епифания была обширна, разнообразна и плодовита: он занимался переводом с греческого языка святоотеческих творений, исправлением книг богослужебных, составлением собственных теоретико-богословских трактатов, исторических сочинений и даже церковных служб. Епифаний был человеком науки, а не практической деятельности. Между тем патриарх Никон возложил на него обязанность проповедания Слова Божия в Московских соборах, что само по себе явилось решительным нововведением, ибо ко времени Епифания живая проповедь уже давно не существовала в Москве, читались (и то не всегда и не везде) лишь уставные чтения из отеческих творений; а с него, по его примеру и образцам, живое слово проповеди начало раздаваться всюду, сначала в Москве, а потом и на отдаленных окраинах московского государства. В этом смысле значение деятельности Епифания Славинецкого огромно.

В рукописях встречается более 50 слов и поучений Славинецкого на разные церковные праздники и дни святых. Между ними есть несколько написанных, вероятно, не для произнесения с амвона, а в качестве образцов для общего употребления и руководства. Таковы, например, 3 слова к священникам, 1 к монахам, 3 слова против раскола и 3 о милосердии. Слова эти исследователями наследия Славинецкого признаются лучшими за их сравнительно более практическое направление. На проповедях Славинецкого вполне отразился его личный характер. Как сам он был не практическим деятелем, а келейным ученым, так и его проповеди по преимуществу имеют не практический, а созерцательный характер. Общеназидательные слова, произнесенные с церковной кафедры, содержат в себе объяснения догматов веры, правил христианской нравственности, раскрытие разных текстов Библии и похвалу в честь святых. Нравственные приложения у Епифания есть почти в каждой проповеди, но эти приложения, за немногими исключениями, общего характера. В заключении “Слова на Страсть Христову” проповедник говорит: “Раздерем жестокое сердец наших камение, ветхую грех наших расторгнем занавесь... и злосмрадныя душ наших, грехами умерщвленных, отвержим страсти да от смерти греховныя освободимся и воскреснем со Христом воскресшим, победителем смерти победоносным, Ему же слава.” Существенный элемент в проповедях Епифания составляют символические толкования, которые свидетельствуют о принадлежности Славинецкого эпохе барокко. В явлениях природы, в событиях истории, в текстах Библии у него на первый план выдвигается духовный, таинственный смысл, так что буквально все обращается в аллегорию, где один предмет изображается под видом другого. Символические толкования Епифания часто занимательны и интересны и могут возбуждать человека к благочестивым размышлениям, но никогда не имеют практического применения в жизни христианской. (Например, одна из его проповедей ·представляет Христову Церковь в лице “благообразной Рахили, которая пасла овец отца своего Лавана и украла его идолов”). Нередко Славинецкий говорит против таких еретиков (гностиков, манихеев, новациан), которые существовали во времена давно прошедшие и которые не смущали ни его ***совести, ни совести его слушателей. При таком направлении мысли Епифания его проповедь более удовлетворяет пытливости ума, чем нравственной назидательности.

Несравненно больший интерес имеют те слова Епифания Славинецкого, которые написаны по злободневным, насущным проблемам. Это уже упоминавшиеся три слова к священникам, одно к монахам, три против раскольников, и три о милосердии. Этим проповедям чужда отвлеченность, они полны жизни. Так, в третьем слове о милосердии он прямо призывает создавать братства или общества милосердия, которые бы взяли на себя организованную помощь нуждающимся.

Внешний характер изложения в проповедях Епифания Славинецкого соответствует внутреннему характеру его мысли. Епифаний любил символизм, под внешним подразумевал внутреннее, потому и речь его была насыщена метафорами.

 

Симеон Полоцкий.

………………

Год спустя Полоцк захватили поляки. В 1664 г. Симеон Полоцкий окончательно переехал в Москву, где в Заиконоспасском монастыре обучал подьячих из тайного приказа латинскому языку. В этот же период он организует т. н. ученое братство, в которое вошли образованнейшие люди того времени, в т. ч. Сильвестр Медведев. В 1667 г. царь Алексей Михайлович поручает Симеону Полоцкому воспитание своих детей Алексея и Феодора; Полоцкий также занял или, вернее, учредил еще одну должность, — дотоле в России неизвестную, — должность придворного поэта. Активное участие он принимает в борьбе со старообрядцами. На Соборе 1666 г. он выступает с богословским трактатом “Жезл правления, ” где полемизирует с “челобитной” попа Никиты и попа Лазаря. По личной просьбе царя трижды ездит увещевать Аввакума.

Симеон Полоцкий призывал к расширению духовного и общего просвещения через школы при монастырях и церквях; он также выступал за создание в Москве Высшего духовного учебного заведения и даже составил его учебный план (т. н. Привилегию Академии), в который включил языки, богословие, философию, риторику и другие науки.

Одним из главных видов литературной деятельности Полоцкого была деятельность проповедническая. Им было написано более 200 проповедей, которые составили сборники “Вечеря душевная” (1681 г.) и “Обед душевный” (1683 г.), изданные уже после смерти их автора. В первом помещены по несколько проповедей на дни воскресные, а во втором — на праздники Господские, Богородичные и святых, а также, в виде прибавления, проповеди по особым случаям: на погребение, против суеверий, о слушании литургии, о взыскании мудрости и т.п. Общая мысль всех вообще проповедей Симеона Полоцкого, находящихся в первом сборнике — это мысль о несоответствии нашей жизни с нравственным законом и о гибельных последствиях этого разлада. Отсюда вытекает у него нравственно-практическое направление проповедей, помещенных в “Обеде.” Например, в 1-м слове в Неделю 30-ю по Пятидесятнице он обличает тех, которые в церкви “о куплях беседуют и совещание о них делают, смехотворят, разглагольствуют и бесчинствуют, ” касается порочности жен, “уловляющих юношей вымышлением суетных риз и украшений, белилом и червлением и приводящих мужей своих в обнищание.”

“Вечеря душевная” по преимуществу содержания исторического. Здесь, как и в “Обеде душевном, ” проповедник преследует практические цели. Говоря слово в день того или иного святого, Симеон Полоцкий всякий раз старается связать рассказ о его жизни с современной жизнью, сделать его возможно более актуальным и практически применимым.

Одной из самых дорогих для Симеона Полоцкого была идея развития народного просвещения, и связанного с ним воспитания, чему в “Вечере душевной” посвящено несколько проповедей. В проповеди в неделю о блудном сыне проводится мысль, что воспитывает детей пример, жизнь их родителей и вообще окружающая среда. Поэтому родители и воспитатели долины быть чисты во всем: “отец должен быть в дому, как солнце, мать как луна, а чада как звезды.” Воспитывая примером собственной жизни, родители в то же время должны учить детей: молитве, заповедям Божиим, церковному укладу жизни, а также и практическим занятиям. В другом слове (на день св. Марфы) к примеру собственной жизни он советует прилагать еще и наказание для детей: “... снопа аще не млатиши, ореха не разбивши, не приимиши сытости и сходости, чад же аще не биеши, не сподобишися радости.” В “Слове о взыскании премудрости на день Рождества Христова” Симеон Полоцкий побуждает соотечественников к стяжанию научной премудрости и обращается к Алексею Михайловичу с призывом “созидать греческие, славянские и иные училища, учеников умножить, своею милостию и вниманием взыскать благоискусных учителей и всех поощрять на трудолюбие.” При этом Полоцкий не отвергает пользу и светской, и мирской образованности (знание философии, риторики, грамматики), но внушает остерегаться вредного в ней направления. Во многих словах Полоцкий выступает против народных обычаев и суеверий: обличает их с точки зрения просвещения, и с точки зрения религиозно-нравственной, выставляет и смешную, и вредную их стороны, противоречие здравому смыслу и родство с язычеством.

Стиль проповедей у Симеона Полоцкого достаточно прост, чужд вычурности. Конструкции речи естественные и удобопонятные. Мысль каждого поучения высказывается определенно, нет ни бесцельных отступлений в сторону, ни искусственных приложений. Сухим абстракциям, особенно затруднительным для понимания на слух, Полоцкий предпочитает описания и рассказы, которые наглядно предоставляют мысль и сообщают проповеди художественную изобразительность. Вместе с тем иером. Симеон не был совершенно свободен от влияния юго-западной схоластической гомилетики. Так, в сложных словах, т. е. произнесенных на дни, когда совпадают два или более праздников, он совершенно искусственно, путем надуманных аллегорических построений пытается находить связь между ними. Свойственны Полоцкому и такие схоластические приемы, как толкование имени, стремление к поверхностному символизму, примеры из языческой мифологии, использование светских источников и апокрифов. Например, в слове на день пророка Ионы проповедник, объяснив значение имени “Иона” (голубица), отыскивает сходство между свойствами голубя и дарами Св. Духа и, прилагая и то, и другое к Ионе, находит, что пророк причастен всем семи дарам Св. Духа. Но во всяком случае проповеди иером. Симеона Полоцкого были замечательным явлением в свою эпоху, а многие из них в настоящее время могут быть пригодны для проповедников.

 

Литература:

Симеон Полоцкий Обед душевный, М., 1681.

Вечеря душевная, М., 1683.

Избранные произведения, М. -Л. 1953.

Православное обозрение. 1860 г., кн. 3.

Лихачев Д. С. Развитие русской литературы Х-ХVII вв., Эпохи и стили. Л., 1973, с. 165-214.

Еремин И. П. Поэтический стиль Симеона Полоцкого, “ТОДРЛ, ” М. -Л., 1948, т. У1, С. 125-163.

       Татарский И. А. Симеон Полоцкий (его жизнь и деятельность). М., 1866.

       В. Попов. Симеон Полоцкий как проповедник, М., 1886,

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: